Святой Отец, я согрешил

Глаза Кастиэля широко распахнулись. Мозг начал прокручивать воспоминания, моменты, где он слышит этот хрипловатый голос, стонущий его имя, мягкие волосы, пухлые губы, целующие его тело. Он был настолько пьян, что не смог отличить обычного человека от человека, которого искренне любил всем сердцем. — Джек - хорошее имя, но лучше было назваться Томом. Или Мэйсоном. Как думаешь? — Дин наблюдал за реакцией Кастиэля, словно кукловод, который верно дергает за нужные ниточки свою марионетку. — Дин мне нравится больше, — сглотнул парень и приблизился к губам священника, не осмеливаясь поцеловать еще один раз. — Значит Дин. Он впился в губы Кастиэля, начал посасывать нижнюю, а затем перешел на верхнюю. Нежные ладони рылись в его волосах, поглаживая щетинистую щеку. Черная одежда со скоростью света летела на пол.

***

— Дин? — Ммм? Голова Кастиэля лежала на груди парня, а рука вырисовывала красивые узоры на его животе, обводя кубики пресса. По всему его телу бегали маленькие мурашки от прикосновений Дина и страха перед карой из-за их поступков, но больше от Дина, конечно же. — Как ты справляешься с виной? Все, что мы совершили за последние два дня - грешно, недопустимо, неправильно. — Я иду в Сицилию, напиваюсь и встречаю красивого, такого же пьяного в хлам парня, а потом трахаю его, — улыбка соскользнула с лица Дина, — если честно, я не считаю, что все это - грех, и тем более, я не думаю, что Бог против любви. Я служу церкви, отдаю всю свою душу, но моя любовь не принадлежит ей, а уж тем более странной потрёпанной книжке, называемой Библией, которую писали уйма людей с разными мировоззрениями. Жить в свое удовольствие - вот мой закон, следуй и ты ему. — Но ведь теперь нас могут выгнать, если узнают, а мне больше некуда идти, это мой дом. Ты разве не боишься этого, Дин? Дин взял Кастиэля за подбородок, подняв его голову, чтобы заглянуть в синие ангельские глаза. — Ты всегда можешь придти ко мне, ладно? В любое время, при любых обстоятельствах я буду тебя ждать.