***
Блондин медленно вошёл в свою комнату и, тяжело вздохнув, облокотился на широкий подоконник. Никогда в жизни он ещё не чувствовал такой лёгкости, исходящей из самых глубин его всегда строгой и холодной души. Но в этот вечер все было по-особенному: ночное небо, освещенное целой россыпью звёзд, прохладный, почти морозный воздух, обволакивающий его обнаженную кожу и даже молчаливое, задумчивое изображение сестры, в прозрачном, слегка блестящем окне, нисколько не напрягало Кунсайта. — Проходи, — не оборачиваясь, произнес блондин, Усаги, незаметно кивнув подчинилась. — Я не знаю, что ты обо всем этом думаешь, но спасибо тебе, что увела мать. — Если честно, я сама не знаю что я обо всем этом думаю, — выдохнув, Уса положила голову на сильное плечо брата. — Наверное, я рада за вас, ведь для меня главное чтобы ты был счастлив, просто… — Я понимаю, — целуя девушку в макушку, ответил Кун и прижал ее к себе. — В субботу мы уезжаем и я… Господи, да я ума не приложу как мне теперь вести себя с Миной! — Как и прежде, разве после всего она перестала быть твоей лучшей подругой? — Нет, но… — И не перестанет, у каждого из нас своя жизнь и мы сами делаем ее такой, какой нам хочется, разве это плохо? — серые глаза парня вопросительно устремились в бездонные океаны нежного василькового оттенка, доверчиво смотрящей на него сестры. — Нет, что ты! Я вовсе не осуждаю вас! Просто… Наверное, мне понадобится немного времени чтобы свыкнуться с этой мыслью, но ведь это пустяки, правда? — Конечно, правда, — ещё сильнее прижимая блондинку к себе, улыбнулся Кун. Сегодня он был бесконечно счастлив и во что бы то ни стало, хотел запомнить этот день именно таким. Даже спустя много лет, он мог с уверенностью сказать, что у него это отлично получилось, вот только всё, что происходило после, ему хотелось бы забыть как страшный сон…***
Минако лежала в своей постели и молча водила кончиками пальцев по холодному стеклу, отделяющему ее кожу от неожиданно ставшего самым родным в мире лица молодого человека. — Нефрит! Сфотографируй нас! — в голове снова раздался звонкий голосок лучшей подруги и через секунду всё потеряло смысл, ведь в паре сантиметров от лица Минако оказался он… Сознание раз за разом воспроизводило в памяти его мягкие белоснежные волосы, небрежно спадающие на красивое загорелое лицо, светлые, почти полупрозрачные глаза и соблазнительные, слегка влажные губы… Почему она раньше не замечала всего этого? Почему она всегда видела в нем лишь забавного четырехлетнего ребенка, с которым познакомилась столько лет назад? — Кун… — касаясь пальцами до боли знакомого профиля, шепнула она и все словно повторилось заново, вызывая в молодом теле изнуряющую слабость, граничащую с наслаждением. — Наверное, так не должно быть, наверное, это все жуткая ошибка, но как же я хочу чтобы это чувство не исчезало… Прижав к груди влажную от слез фоторамку, Минако нехотя провалилась в сон.***
Утро субботы наступило крайне неожиданно для обеих девушек. Как ни крути, но некоторые привычки было искоренить куда сложнее, чем могло бы показаться на первый взгляд. Будучи страстными любительницам поспать, Мина и Уса лишь с третьей попытки своих матерей еле-еле сползли с кровати. — Дорогая, ради всего святого, прошу тебя, будьте аккуратнее! — почти как в детстве, вплетая в тяжёлые золотистые волосы дочери алую ленту, причитала Каори, ведь она прекрасно знала, что даже несмотря на свой возраст, девочки были, мягко говоря, крайне беспечны и без труда могли ввязаться в любую авантюру, а уж тем более, находясь за сотни километров от родного дома. — Мам, ну перестань! Мне уже почти двадцать три. — А ведёшь себя как в шестнадцать! — глаза Минако на миг потемнели, но натянув на лицо снисходительную улыбку, она продолжила следить за действиями матери в огромное зеркало, стоящее на ее заваленном кучей различной косметики столике. — Прости, просто я действительно очень волнуюсь за тебя, — наконец, закончив с прической, Каори присела на корточки рядом с дочерью и провела ладонью по ее бледной щеке. — Я знаю, все хорошо. И с нами тоже все будет хорошо, обещаю, — примирительно сжимая кисть матери в своей ладошке, прошептала Мина и, мимолетно взглянув на часы, тут же подскочила, хватая первые попавшиеся в руки чемоданы. — Мамочка, я опаздываю! Скоро увидимся! Как только прилетим в Лондон, напишу! — прокричала на бегу девушка и скрылась за дверью, загружая водителя такси своим чрезмерным, даже для себя самой багажом. В это же время в доме Цукино: — Я отвезу тебя в аэропорт, — помогая спускать многочисленные чемоданы из спальни дочери, объявил Кенджи. — Не нужно, папочка! Кунсайт поедет со мной. Все будет хорошо! — заплетая уже привычные для всех оданго, прокричала Уса из ванной. — Но тут же столько вещей! — Ну и нас с Усаги двое, — подпирая плечом дверной косяк, произнес Кун. — Вот от неё — то помощи вагон, — усмехнулась Икуко и поцеловала сына в висок. — Вы просто многого обо мне не знаете! — появившись на самом верху лестницы, ведущей в гостиную, засмеялась Уса. — Давай уже, Чудо-женщина, собирайся, такси ждёт, — подавая руку сестре, съязвил Кун, за что тут же получил шуточный подзатыльник. — Усаги! — хором простонали родители и вышли за детьми на улицу.***
Минако приехала в аэропорт немного раньше Цукино и уже несколько минут кряду сидела на огромных чемоданах, нервно заламывая пальцы. Она прекрасно знала, что через несколько мгновений в двери зала ожидания войдёт Кун и тогда… Все мысли разлетелись как разбитое на сотни тысяч осколков стекло, когда на горизонте появились они. Уса, как обычно, висела на плече брата, о чём-то весело рассказывая ему перед полётом. Блондин молча слушал, ведь ему как никому другому было известно, что его сестра до ужаса боится самолётов, но даже напускная сосредоточенность на красивом смуглом лице не могли обмануть Айно. Теперь, после всего случившегося, она могла с уверенностью до сотой доли процента сказать о чем думает этот немногословный, порой слишком загадочный парень. И почему это произошло только сейчас? — Мина! — из раздумий девушку вывел голос подруги. Кунсайт медленно обернулся. — Эти глаза… Они снова заставляют уходить почву у меня из-под ног… — пронеслось в голове Айно. — Ну же, Минако, соберись! — Привет, не думала, что ты… Вы успеете, — переведя свой небесно-голубой взгляд на парня, смущенно улыбнулась блондинка. — А. — Усаги вдруг резко поняла причину столь неловкого замешательства. — Кажется, я забыла… Расчёску? Да, точно! Расчёска… Ну я пошла, тут же наверняка есть пара магазинов… Возможно, кто-то бы и заметил ее отсутствие, если бы не то напряжение, что повисло между Минако и Куном, молча стоящими друг напротив друга и бессознательно прожигающими объект своих чувств практически пожирающим взглядом. Он сделал шаг. Сердце Айно заколотилось как ненормальное, чуть ли не пробивая изнутри грудную клетку. — Да что же это такое?! — больно прикусив губу и сжав кулаки, сдавленно простонала девушка. Перед глазами все мгновенно поплыло… Дождавшись пару секунд, когда спадет это жуткое наваждение, она со всех ног рванула в объятия платиноволосого красавца. Его сильные руки сомкнулись за ее спиной, а соблазнительные губы, не медля больше ни секунды, впились в нее обжигающим поцелуем. — К черту Лондон, к черту всё! — пронеслось в ее голове, когда тонкие холодные пальцы коснулись его волос, уверенно оттягивая их в сторону и заставляя делать поцелуи более прерывистыми и оттого лишь более желанными. — Объявляется посадка на рейс 732… — раздался безэмоциональный женский голос, отозвавшийся в голове блондина невероятной пульсирующей болью, спускающейся прямо к самому сердцу. — Ребят, я… Мне очень неудобно… — за спиной послышалось смущенное бурчание Усы и Кунсайт нехотя отстранился от до безумия любимых пухлых губ Мины, которые девушка тут же прикусила, чтобы подавить в себе стон отчаяния. Аккуратно прижавшись головой ко лбу Айно, Кун нежно провел пальцем по ее щеке, все ещё утопая в невероятной небесной голубизне ее глаз. — Две недели, всего две недели, — одними губами произнес он и печально улыбнулся. — Я буду скучать, — едва касаясь его губ, прошептала Мина и покорно сделала шаг назад. Взяв в руки чемоданы, девушки тут же растворились в огромной толпе, ближайшим рейсом вылетающей в туманный и по-осеннему холодный Лондон.