Плэйбой из ада.

      Прошло три месяца с тех пор, как Чонгук пытается повалить бога похоти на лопатки, пытается его соблазнить, но в итоге все, что он сделал своими выходками — лишь вызывал насмешку на чужом прекрасном лице. Руки опускаются постепенно и поднимаются с трудом, а взор Чонгука становился все более блеклым, приобретая блеск только после редкой ночи с человеком. Чонгук становится худым и совсем теряет свои природные пыл, дерзость и желание свернуть весь мир и быть в нем властелином.       Он снова лежит на постели, снова в своей комнате и внимательно осматривает каждую деталь своего интерьера. Чимин к нему заходит каждый день и пытается вдохновить, несмотря на состояние младшего брата, откармливает каждый раз и гладит по красным волосам. Кажется, единственный, кто не брезгует их гладить, — это Чимин.       — Малыш, ну чего ты печалишься? Он любит тебя, он знает, что ты сможешь что-то с этим сделать!       — Черт!       Младший только в подушку ругается и желает наконец-то сдаться. Впервые за сотни лет своего существования он не станет сдерживать обещания. Ким Сокджин одержит победу.       А Чон потерпит сокрушительное поражение.       — Чонгук-и, может, он смилуется? — спрашивает Чимин. — Попроси отца, он должен…       — НИ-КОГ-ДА!       И это было строго категорично. Чонгук никогда не падет настолько низко, хотя уже шаркается спиной о дно океана.       Чонгук хочет быть снова маленьким. Но решает действовать иначе: соблазнить Ким Тэхёна.       В его власти соблазнить старшего братца.       Чонгук вновь приобретает возможность жить.       Чимин на младшего брата смотрит с нежностью и тяжело вздыхает, словно матерь божья, снова поглаживая пухлой ручонкой брата по голове.       — Тэхён. — Что? — спрашивает Чимин, и младший вскакивает на кровати. — Тэхён сейчас внизу, видимо, совсем пьяный.       — Мне он нужен, очень.       — Нет, Чонгук, — наотрез говорит Чимин, потому что знает, что Тэхён согласен на все, если это его любимый братишка Чонгук. ***       Когда все начинают расходиться, Чонгук вылавливает из толпы свой козырь и путь к престолу — старшего брата, демона разорения — Тэхёна. Если честно, тоже еще тот типок с завышенной самооценкой, но в детстве всегда любил поиграть с младшим немного «по-взрослому». Чонгуку это никогда не казалось «неправильным». Наверное, потому что демонам можно все? И эти игры, наверное, тоже можно.       И спустя столько лет, ради блага своего и всеобщего, Чонгук хочет вернуть свою сущность обратно, чего бы ему это ни стоило.       И сейчас, когда Чонгук держит по-женски тонкое и изящное запястье, Тэхён удивленно вскидывает брови и смотрит на младшенького.       — Что такое, Чонгук-и? Я давно не видел тебя, — говорит серовласый юноша и осматривается по сторонам, — если не хочешь показываться, то… пойдем к тебе?       Тэхён всегда очень быстро улавливает суть мыслей всех и уже переплетает свои пальцы с пальцами младшего. Но это чисто дружественный жест, говорил Тэхён и всегда целовал молочные щеки Чонгука.       Все демоны рождались из-за желаний и эмоций людей, как и боги, как и ангелы. Все они — порождение человечества. И Чонгук, и Тэхён, и Чимин, и их отец. А вот Ким Сокджин — это высшая точка какого-то идиотизма, и, насколько помнил Чонгук, его породил именно пацан с безмерной любовью к своему отражению.       Ким заходит в комнату первым и садится на кровать младшего — осматривается. Чонгук впускал к себе только Чимина, по его личным заслугам, а Тэхён же здесь впервые. Каменный пол, стены из красной плитки и много свечей, чем навевало что-то особо романтичное.       — О чем-то хотел поговорить? — Гук кивает головой, и Тэхён тихо смеется. — О чем? Кстати, тебе идет этот цвет волос, он такой красивый.       В комнате пахнет сомнением, и старший из братьев тянет Чонгука сесть рядом. Теперь пахнет совсем другим, поэтому Чонгук разъясняет старшему всю ситуацию с их отцом.       — Ох, Гук-ки, ну ты и дурак, ты весь в него пошел, — снова смеется старший и ложится животом на мягкую постель, обдумывая сказанное младшим. — Может, ты перед ним извинишься?       У Чонгука скоро глаз начнет дергаться.       — Я? Извиниться?       — Прости, сморозил глупость…       На лице старшего загадочная, неширокая улыбка. Он садится на кровати по-турецки и начинает расстегивать пуговицы своей рубашки, а Чонгук ликует, ведь Тэхёна никогда уговаривать не было нужно. Но на всякий случай:       — Что ты делаешь?       — А ты думал, я дурачок? Я сразу понял, зачем тебе нужен. — На смуглую кожу вдруг открывается потрясающий вид. — Должен будешь, братишка.       Чонгук нависает над Тэхёном, толкнув его на подушки, и глубоко целует, кусая пухлые и мягкие губы, медленно снимая чужую одежду с худого тела. Тэ не отстает, руками расстегивая ремень на штанах младшего брата.       Как вдруг в дверях Тэхён замечает Сокджина.       — Неплохо устроился, Чонгук-и. ***       После того, как Сокджин входит в двери, как всегда без стука, Тэхён под мясистым телом испаряется, будто его и не было, и Чонгук снова завывает бездомной псиной, смотря Сокджину в глаза. А Джин усмехается, смотря в ответ, но есть некий прищур, в котором Чонгук читает: «Какого члена он тут забыл?».       Плюшками балуется.       Чонгук после этого две недели Тэхёна обхаживал и в сторону Кима даже ни мыслью, потому что вся вот эта вот хрень не для него. Для него — это когда после двух букетиков цветов милая дама лежит с ним в постели, а Ким Тэхён как раз-таки из таких дам, но ради него Чонгук побегает и две недели. Потому что демон знает: Тэхён еще та стерва, но все равно даст.       Чон впервые гуляет по свежему воздуху за несколько дней, и вообще, видок у него от недостатка энергии тот еще: мешки под глазами, учащенное, тяжелое дыхание, цвет лица словно приобретает серый оттенок безжизненности, в голове сплошная каша, а хочется только кончить так, знаете, от души, чтобы всем оргазмам оргазм. Но Чонгук настолько упрям, что нет, он сломлен телом, но не сломлен духом. Он еще потанцует на троне своего отца с короной на черной голове и даст ему путевку в дом престарелых пердунов. Трон Чонгуку нужен больше всего в жизни.       С самого детства он говорил, что хочет его, эту очень удобную сидушечку.       А еще в его больной фантазии рисуется, как он испоганит трон Сокджина, кончив на него уже в качестве главной персоны преисподней, а потом, громко засмеявшись, заставит Сокджина слизывать все с приятной обивки.       Красноволосый своим мыслям тихо смеется и валится тряпкой на траву, кажется, что теряя сознание.