Deadly passion

Затянутся ли со временем старые раны? Останется ли на лице некое подобие улыбки? Или теперь вечность суждено провести в сомнениях и пронизывающей всё тело боли? Она не знает. Никто не знает. Теперь же она в одиночестве, в бесконечных поисках самой себя. И вроде вокруг много людей, которые даже в столь жуткой ситуации улыбаются, но все они чужие какие-то, далёкие. Они не смогут её понять. Мысли каждый день будут разрывать её на части изнутри, как и прежде. Ничего в этом месте не изменится, не считая того, что здесь риск умереть выше, чем в стенах родного дома. Кто знает, когда ей вонзят нож в спину, добавят яд в завтрак или ужин? Она не хочет быть жертвой. Она хочет ещё жить. Этой ночью ей страшно. Ничем не отличается от предыдущих, совсем. Каждый раз вымотанная Маргарет забывается беспокойным сном и через час просыпается в слезах от нескончаемых кошмаров, которые терзают её сны. а ведь когда спать было сладко, снились милые и добрые сны. Словно она в сказке побывала. Но всё изменилось с симптомом врача в психиатрической больнице. Они стали её пожизненным приговором. Шизофрения. Всего одно слово так легко ломает всю жизнь, стирает все наивные и светлые мечты в прах, сталкивая с суровой и беспощадной реальностью. Никаких отныне игрушек, сладостей, отказ от кленового сиропа, который маленькая Мэгги так любила. Всё заменяют таблетки, множественные инъекции и изоляция от общества. Теперь её жизнь состоит из сплошной вереницы сожалений, страха прошлого и пугающей неизвестности будущего. Они остаются рядом с ней незримым полотном, что перекрывает полостью остатки здорового разума, коего осталось совсем немного. Ей нужна помощь. Не медицинская. Ей нужна дружеская поддержка и любящие объятья. Ведь она ясно помнит, что как-то сумела побороть на время свою ненормальность до того, как попала сюда. Потому что за ней ухаживал юноша, что дарил ей столь необходимые объятья. Но здесь его нет, и симптомы разгораются всё сильнее. Руки дрожат с невероятной силой, пальцы судорожно сжимают одеяло, словно спасительную панацею. Лишь бы как-то остановить это. Избавиться от симптомов хотя бы на время, пусть самое короткое. Тяжёлое дыхание вырывается наружу вместе с хрипами, полное отчаяния. — Не могу терпеть. Хочу выбраться отсюда. Хочу нормальной жизни. Маргарет опускает голову и прикусывает губу. Что ей делать? Что она должна сделать? Нужно как-то бороться за жизнь, за себя. Должен же быть какой-нибудь способ... Она понимает, насколько это опасно и как сильно сулит неприятностями, но оставаться в холодной кровати выше её сил. Сейчас бы в идеале душ принять, но в ночное время воду отключают. Можно только пройтись по доступным местам школы, молясь ни на кого не наткнуться. Маргарет переодевается в обычную одежду, завязывает волосы, чтобы не мешали, и устраивает на голове берет. От страха всё её тело дрожит, озноб бьёт и голова идёт кругом, но сейчас у неё нет иного выбора, чтобы привести мысли в порядок. Или его смутное подобие. А ведь раньше она была очень умной девушкой, которая умела логически мыслить в любой, даже самой критической ситуации. А сейчас её диагноз всю жизнь рушит, стирает её личность, словно ластик ненужные или лишние слова. Она идёт по коридору, утонувшем во мраке, а в памяти сам собой всплывает нужный путь. Ну точно, здесь же есть выход в небольшой сад! Свежий воздух должен остудить голову и освежить мысли. Здесь есть просторная лавочка и несколько деревьев. Чуть поодаль располагается палисадник с фиалками, но выхода отсюда нет. Через такую твёрдую и мелкую решётку не протиснуться. Это самое идеальное место, чтобы почувствовать себя птицей, запертой в клетке. Да вся эта школа является если не клеткой, то вольером, где есть не только хищник, но и жертвы. Небо всё равное красивое. Хорошо видны яркие звёзды, но луны нет, как и облаков, даже самых маленьких. Должно быть, это просто правдоподобная имитация неба, не более того. Ночной воздух быстро успокаивает и отрезвляет, но знобит Маргарет ещё больше. Словно холод от костей идёт. Пусть она и родилась в стране в Северной Америке, большой и невероятно прекрасной, но всё равно ей холодно. И любимое пальто не спасает, сколько бы она зябко в него не куталась. — Не спится? А я думал, только я не могу уснуть. Тишину нарушает донельзя громкий и звонкий голос, от которого Маргарет подпрыгивает на месте и поворачивается более резко, чем это необходимо. — Когда ты пришёл сюда? Она испуганно отступает на несколько шагов, непроизвольно спрятав одну руку в кармане, чтобы вслепую найти перцовый баллончик, который она обнаружила в тумбочке в здешней комнате. Наверняка каждому выдали какое-либо оружие, и никто не знает, какое оно, и как им воспользуется другой, в каких целях. К чёрту бы подобные «подарочки», но каждый из присутствующих в этом месте хочет жить так же сильно, как и остальные. — Да расслабься, что ты так напряглась? Я же герой, а герои никого не обидят! Своей громкостью он пугает только больше. Но Маргарет осторожно и обдуманно подходит к возмутителю тишины, разглядывая со всех сторон. Куртка с карманами, в которые она заглянуть не может, джинсы. Он много чего мог припрятать. — Выверни, пожалуйста, карманы. Просит тихо, неуверенно подняв глаза, но взгляд у неё при этом строгий. Она ещё ни с кем здесь наедине не общалась, поэтому остро и нервно реагирует на каждое его движение. Вдруг он её сейчас застрелит или задушит? Не хочется вот так вот умереть, но всё, что она может, это сохранять постоянную бдительность. Он выглядит удивлённым, но просьбу беспрекословно выполняет. Карманы действительно пусты, не считая пары монеток. Но разве у них не отобрали все вещи без исключения? Так откуда же они у него? — Где ты взял деньги? — Ты не знаешь? Монокума тебе не рассказывал? Он искренне удивляется самой Уильямс. Очки даже на кончик носа сползают. Неужели она ничем не интересовалась? Ничего не спрашивала у этого медведя? А ведь он столько тайн и загадок этой школы знает! Правда, говорит не обо всех, зараза. Умеет хранить свои маленькие секретики от посторонних. — Нет, я с ним лично не общалась. — Они спрятаны по всему зданию, каждый день монетки появляются в разных местах. Вот, посмотри и запомни, как она выглядит. У меня их было четыре, но две я уже потратил. Она берёт монетку из чужих пальцев и с интересом её разглядывает. Золотая, твёрдая, с одной стороны изображена мордашка Монокумы, а с другой набор цифр. скорее всего, номер и партия. Резьба ровная, а сама монета датируется несколькими лет назад. Получается, этой школе уже два года? Почему же Маргарет её совершенно не помнит? Ни город, в котором она находится, не внешней обстановки. Она хмурится. Они потеряли много своих воспоминаний, и воспоминаний очень важных. — Спасибо, я это учту. Она чуть улыбается и возвращает монетку Альфреду. — Не хочешь чего-нибудь выпить? Потом сюда вернёмся. Кухня сейчас открыта, но какой смысл, если холодильники на ночь закрыты, а воды нет? Без неё сделать чай и кофе невозможно. Но Маргарет вспоминает, что видела около главного входа автомат с газировкой и соком на любой вкус. Ещё там есть шоколадные батончики. Она ещё тогда задумалась, за какие же деньги их надо покупать. Что же, на одну загадку стало меньше. — Я не против. У неё самой этих загадочных монеток нет, но и пить она не хочет. После того кошмара у неё действительно пересохло в горле, но сейчас всё в порядке. Единственное, что её напрягает — головная боль в затылке. Это плохо. Сигнал того, что скоро опять дадут о себе знать признаки шизофрении. Нет, только не снова. Только не опять эти голоса. Сейчас необходимо отвлечься на Альфреда. Маргарет легко поддаётся чужому влиянию, особо хитрые способы для этого не нужны. Она со всеми вежлива и до крайности уступчива, но меру знает. Или знала. Сейчас она сама в этом не уверена. Голоса ей приказывают, причиняют невыносимую боль всему её телу, чтобы она подчинилась, хотя она знает, что это просто морок, иллюзия настоящей боли. Но сопротивляться этому невозможно. — Что будешь? Я угощаю! Альфред закидывает одну из монеток в автомат и нажимает на кнопочку с колой. Баночка срывается вниз и он сразу же её достаёт, сияя довольной улыбкой. Она ослепляющая, такая же, как в рекламах зубной пасты. Такая щедрость очень смущает Маргарет, она краснеет и отводит глаза в сторону. Давно ей никто ничего не дарил и ничем не угощал. Только, кажется, мать это делала, и то тогда, когда Мэгги была ещё здоровой. — Тогда... Яблочный сок, наверное... Она резко вспоминает вкус кофе с любимым кленовым сиропом и поникает духом. Маргарет соскучилась по нему, и многое готова отдать за то, чтобы попробовать его ещё разок. На кухне здесь кофе можно сделать утром, но интересно, найдётся ли там кленовый сироп? — Смелее, я не кусаюсь. Он протягивает ей упаковку, сверкая белоснежной улыбкой. А точно ли не кусается, с такими-то зубищами? Что-то Маргарет в этом сомневается. Мало ли что. — Спасибо. Она вонзает трубочку в нужное место и делает глоток. Сок как сок, точно такой же, как в продуктовых магазинах. Даже эту марку она видела на прилавках супермаркетов. — А ты ничего здесь не видишь интересного? Альфред хитро улыбается, открывая банку с колой. Марагрет снова напрягается и сглатывает. Неужели здесь обитают призраки или, что ещё хуже, кроме них кто-то не спит? — Ну же, приглядись, она прямо позади тебя. Уильямс мгновенно разворачивается и вглядывается в кромешную тьму коридора. Ничего не видно, глаза слабые, ничего интересного не наблюдают. Или всё-таки нет? Она замечает какой-то блик на полу, в трещине в стене у самого пола. Маргарет подходит ближе и понимает, что это та самая монетка. — Её же ты заметил. Она твоя. Она передаёт её Альфреду и смотрит ещё менее уверенно в голубые глаза за стёклами очков. Почему-то они её больше не пугают. Даже напоминают о приятных моментах из прошлого, которых было мало. Словно она их уже видела до того, как попала сюда. Может, они знакомы, но просто не помнят об этом? Они же не знают, какие именно воспоминания у них отобрали в этой школе. — Хорошо. Тогда пойдём в ещё одно место. Он берёт её за руку и тащит по направлению к общежитию. Он же её не в свою комнату ведёт, нет? Она же только начала ему доверять. Первый человек, которому она может довериться в подобном месте. Где каждый хочет выбраться, а чтобы это сделать, нужно перейти по трупам и головам других. Словно хищники и жертвы. А ведь так оно и будет... — Куда мы идём? — Сейчас увидишь. Добираются они недолго, буквально несколько минут, даже не доходят до общежития: Альфред резко сворачивает налево, открывая дверь, туда, где Маргарет ещё не была. Это её пугает. Джонс что-то задумал? Она зря ему доверилась? — Смотри. Помещение до отказа забито мягкими игрушками, фигурками Монокумы, значками с ним и прочей подобной атрибутикой. Весьма дорогой, между прочим, если верить этим ценникам. — Зачем мы сюда пришли? — Какая ты нетерпеливая. Просто наблюдай за мной и восхищайся! Он кидает монетку в какую-то штуковину, смутно напоминающую автомат. Лампочка на агрегате загорается красным, он приходит в движение и... Через несколько секунд в руке Альфреда оказывается брелок с пуделем. — Что за гадство?! В прошлый раз я достал крутые наушники, а это что такое?! — По-моему выглядит мило... Маргарет робко прерывает поток возмущений, разглядывая брелок. Слишком она любит подобные вещицы, это её маленькая слабость. — Тогда держи, мне она не нужна. Считай это подарком. Подарок? Маргарет немного приоткрывает губы. Она не получала их лет с шести. Смотрит она на Джонса недоверчиво, словно он сейчас резко передумает и заберёт брелок себе. Уже через мгновение она радуется, словно маленький ребёнок, и пристраивает брелок на пуговице своего рукава так, чтобы тот точно не отцепился. Теперь она улыбается счастливо и по-настоящему. Она не могла этого сделать долгое время, словно мышцы лица закаменели и не желали слушаться все эти дни, месяцы и годы. — Спасибо. Они возвращаются в сад в более спокойной обстановке. Маловероятно, что он захочет её убить. Да и сам Альфред восхваляет себя каждые три минуты, рассказывая о своих героических подвигах, которые он совершил перед тем, как попасть сюда. Задача женщины в таких случаях просто молча идти рядом и изредка поддакивать, когда нужно. Но Маргарет то ли не может вникнуть в суть его бесконечной болтовни, то ли в рассказах Джонса слишком много несостыковок, из-за которых невозможно выстроить логическую цепочку. Уильямс понимает только то, что прервать или заткнуть его невозможно. Косого могила исправит. Хотя один вопрос она всё же разбирает. — А ты всегда с собой этого медведя таскаешь? Альфред готов поклясться своей игровой приставкой, что эта плюшевая игрушка выглядит очень угрожающе, словно взглядом говоря: «Подойдёшь ближе и тронешь меня или Мэгги, откушу тебе руки и нос». Ну у какой обычной игрушки будет такое выражение мордочки? — Да она всегда со мной. Тебе нравится? Уильямс смотрит на него с какой-то надеждой. Ведь до этого всех пугала её любимица, если её замечали. С детства Маргарет словно не видели, не замечали. Так делали не специально, люди действительно удивлялись и пугались, когда случайно врезались в неё. Всему виной её природная незаметность. Милая картина прерывается сильной вспышкой боли в голове и груди. Мысли занимают чужие голоса, приказывающие немедленно убить этого парня около неё. — Нет... Не снова... Хватит... Маргарет садится на пол, хватаясь руками за голову. Жмурится, пытаясь унять безумные мысли и желания. Нет, нельзя убивать. Не его. Ни за что. — Ал... Беги отсюда... Ей не хватает сил выговорить его полное имя, всё уходит на то, чтобы сдержать собственное тело, которое хочет навредить живому человеку. Она монстр, как же она об этом забыла. Поэтому её никогда не подпускали к людям и не позволяли заводить друзей. — Маргарет! Эй, Маргарет! Но этот идиот остаётся. Как безрассудно. Он видит в её необычных глазах самую настоящую жажду крови, наблюдает, как дёргаются её руки и ноги, словно она пытается сдержать что-то страшное внутри себя самостоятельно. Он не может смотреть на это, хочет помочь, но даже не имеет представления, что с ней происходит. Что ему надо делать в такой ситуации? Врача здесь нет, как и просто медицинского кабинета. Что за школа такая?! Альфред садится рядом с ней на корточки. Уже совсем плохо. Из уголка её губ идёт слюна, глаза наполняются безумием и отчаянием. Словно в этом девичьем теле уживаются несколько личностей. Нужно ей помочь. — Маргарет! Он, не зная что предпринять ещё, обнимает её как можно крепче, с силой прижав к груди. — Борись, слышишь? Не сдавайся! Она кусает губы, сдерживая крик. Боль становится ещё больнее, но голоса в голове стихают. словно кто-то приглушает громкость, пока она не доходит до нуля. Её трясёт, плечи дрожат, но Маргарет не плачет. Надо же, она справилась. Не сама, ей помогли, но вот же, они отступили. — Тебе лучше? Не расскажешь мне, что это было? Она натыкается на чужой серьёзный взгляд. Он ей помог. Эти объятья были точно такие же, как у того человека, который умел её успокоить. И только сейчас она вспоминает его имя. Она звала его «Ал». Неужели это один и тот же человек? Голова зудит. Перед глазами одна за другой проносятся вспышки. Она вспоминает! — Ал... Я... Она хочет ему открыться, рассказать всё-всё, что резко всплывает в её памяти. Она помнит, как они здесь оказались! Но всё решает выстрел пистолета. После него наступает гробовая тишина.