My superhero.

Человек так устроен: если в него выстрелить - пойдет кровь. Питер берет эти слова на заметку, когда стягивает окровавленные бинты в области бедра. У него не останавливается кровь, от едкого запаха железа хочется блевать. Он хотел помочь знакомому старьевщику, когда того грабили. А в итоге помощь нужна ему: один из грабителей достал оружие, пуля прошла навылет, но Паркер этого даже не заметил. Один из побочных эффектов лекарств - замедление реакции. Питеру кажется, что он иссыхает изнутри. Питеру больно плакать. В последнее время он не хочет есть, изредка пьёт принесённый Мэй чай. Всё своё время проводит, уткнувшись в ноутбук, который примостил на своих коленях. Сюжеты сериалов смешиваются в голове, и это уже перестаёт отвлекать даже от банальных мыслей о том, что завтра тренировка, на которой он наверняка не сможет парировать Ванде. Он устал от всей этой заботы. К тому же постоянная боль, мысли - это давит. Настолько, что Паркер уже выжат насухо. Он понимает, что, скорее всего, не справится совсем без неё, но в то же время он боится просто поговорить о том, что… умрёт. Он толком и с Тони не виделся после поездки в машине под песню из его сопливых снов. Но сейчас ему необходима помощь, тревожить тетю Мэй по такому поводу страшнее, чем находиться рядом с жерлом действующего вулкана. Она запрет Питера в больнице до конца его дней. Питер пытается сосредоточиться, вспомнить номер, начинает перебирать бинты на кровати в поисках телефона. Дело не в ухудшении зрения, дело в другом. Ему действительно страшно и тошно, а Старк - крепкое и стабильное обезболивающее до того момента, покуда не начнется привыкание, покуда Питер не захочет самостоятельно вскрыться от отсутствия искусственного заменителя. - Мистер Старк.. Добрый вечер. Ну же, притворись, что все хорошо. Заставь голос не дрожать. - Питер, ты видел время? Все в порядке? Нет. Совсем нет. - Я просто, то есть да.. У меня есть проблема, с которой я не могу обратиться к тете. - Что случилось, Питер? - У меня пулевое ранение, с которым я вряд ли самостоятельно справлюсь, гм ... В данном положении. Ещё одно напоминание, что Питер обычный человек, который состоит из плоти и крови. Человек, который не появится в последующей главе, потому что умрет от рака или истечет кровью в ближайшие пару часов. Человек так устроен: если в него выстрелить - пойдет кровь. - Питер, я сейчас буду. Паркер бросает трубку. Когда-нибудь эта панацея перестанет работать. Ее необходимость забивает дыхательные пути, и иногда Питер просто сжимается на своей постели, стиснув боковыми зубами угол пододеяльника, и сосредотачивается на своём дыхании. Просто дышать - у него ведь не рак лёгких. А оказывается, что практически невозможно вдохнуть под гнётом всей этой херни внутри. Ему уже больно жалеть себя и бояться. Остаётся лишь ждать, считать минуты на настенных часах, зажимать рану, прижимая бинт, и надеяться не умереть сейчас. Хотя бы не в этой главе. Тони появляется на пороге комнаты Питера через пять минут. Старк ни о чём не спрашивает, лишь дотрагивается длинными холодными пальцами до бедра подростка, в попытках рассмотреть рану. - Я не такси и не медсестра по вызову, Питер. Хочется, чтобы ты запомнил это. Паркер хочет засмеяться, взмахнуть руками и влупить ладонями по стене из-за этого напускного безразличия и строгости в голосе. Но он лишь впивается в свою щёку зубами почти до крови, и еле сдерживает желание зажмуриться, потому что Старк вводит иглу со странной жидкостью в кожу. - Мистер Старк, почему вы не спрашиваете, как это произошло? Тони чувствует испытывающий взгляд карих глаз на макушке, сам стоит на коленях и возится с бинтами в паре сантиметров от этого несносного мальчишки. - Это последнее, что я хочу знать, Питер. Старк встречается глазами с подростком, смотрит прямо и вновь принимается обрабатывать рану, касаясь холодными пальцами кожи. Неприлично близко, так что Паркер чувствует его дыхание около голени. Питер ежится, закусывая губу, вдавливая костяшки пальцев в матрас. Правда. Фантомные боли не означают отсутствие паучьего чутья. - Что вы сказали тете Мэй ? - Это тебя не касается, - Старк достает из кармана брюк таблетку и протягивает Питеру, - Проглоти, это поможет регенерации. Паркер безмолвно подчиняется, а Тони понимает, что у него начинаются трястись руки, подходит к раскрытому окну, запачканному каплями крови, роется в кармане джинс, слегка приподняв бёдра. Извлекает неизменную “Мальборо”. Ему действительно неинтересно знать, что случилось, потому что за последний час Старк прошел через немыслимые круги Ада, когда представлял сценарии смерти этого мальчика, играющего героя в трико. Питер сухо сглатывает тошноту. - Тони… пожалуйста, ты не мог бы сегодня не… Ему кажется, что если он почувствует хотя бы какой-то запах, его тут же вывернет наизнанку. Блевать при Старке совершенно не хочется. Тем более, ощущение такое, что если он сейчас сделает это, в нём не останется ни единого органа. Пачка тут же летит через окно. Это в первый раз, когда Питер назвал его по имени. Питер всё ещё чувствует - всё внутри напряжено. Собрано в нервный ком. Он складывает руки на груди и утыкается взглядом в белую стенку с плакатами супергероев. Ещё не поздно стать ей? - Чувствую себя, как беременная женщина. Не уверен на все сто процентов, но если это такой же пиздец, то я удивляюсь, как человеческий род ещё в принципе не вымер. - Ты вообще что-нибудь ешь? Есть у Старка такая особенность - задавать вопросы в лоб, без каких-либо наводящих или же ориентирующих фраз. Питер слегка поворачивает голову, упираясь теперь костяшками пальцев в свой висок. - Да? - полувопросительно тянет он. - Ем. - Не похоже. Повисает тишина, которая собирается и колет в носу. Питер напряжён. Он бьёт себя по колену кулаком, как будто в такт этим ритмичным ударам текут его мысли. Или бьются о воспалённое сознание, как умирающие на суше рыбы. - Если ты не будешь есть, то лекарства не смогут полноценно подействовать. Мы не сможем тебе помочь. Я не смогу. У тебя нога до сих пор заживает, потому что блокируются действия сыворотки из-за нехватки строительных белков. Это очень хуево, Питер.Если не возьмёшь себя в руки, похеришь всё, что у тебя есть. Сердце совершает медленный кульбит. Паркер останавливает свои удары. Ему кажется, что он слышит звон, с которым разбивается. Стискивает пальцами переносицу. Потом отпускает. Сжимает их в кулаки - ему стыдно до жара в лице, потому что приходит внезапное осознание того, что он тратит своё и без того быстро сгорающее время. - Если ты умрешь, то мне будет очень одиноко, Питер. Стив говорит где-то в подсознании: « Единственное доказательство существования сердца Старка – Питер». - Только не говори никому. Особенно, Роджерсу. А то этот пидор запишет меня в клуб анонимных алкоголиков, а потом ещё на курсы кройки и шитья, или что они там делают вдвоем с Баки. И с этой фразой почему-то огромный пузырь напряжения лопается. Разрывается, исчезает. Впервые за последние добланные недели, затянутые в какой-то липкий кокон постоянного страха, боли, ожидания - хочется рассмеяться. Хочется жить и делать что-то, что делают Баки и Роджерс, только с Тони, даже если это курсы кройки и шитья.

***

- До свидания, малышка. Как-нибудь забегу на ужин. Старк целует щеку тети Мэй, когда та сидит перед остывшей чашкой кофе и прижимает пальцы ко рту. Она заставляет себя улыбнуться, хотя получается слабо и как-то невыносимо паршиво. Мэй чувствует сильный спазм в горле и отворачивается, чтобы ползущий вниз угол губы не был замечен племянником. Ей самой надоело разыгрывать эту комедию в четырех действиях. Она теперь из тех медсестер, у которых квартиры пропахли медикаментами, дезинфицирующими растворами, средствами для санитарной обработки, формальдегидом. - Что он тебе сказал? - спрашивает Питер, указывая на Тони, когда тот скрывается за дверью. - Что тебе нужно больше есть, ты совсем тощий. Мэй смаргивает резь в глазах и на мгновение опускает голову, чтобы провести ладонью по окаменевшему за несколько часов лицу. Чтобы незаметно стереть влагу со щёк. - А ещё что-то про запуск комиксов с твоим любимым супергероем. Ну, с Человеком - пауком, такая глупость, да? Мэй теперь одна из тех медсестер, что носит фальшивую улыбку в собственном доме и не знает, куда девать собственные слезы. Особенно, когда Старк говорит о такой ерунде. Как будто в этом реальном мире, где столько невыносимой боли, может кого-то волновать герой с постера над кроватью тинейджера. Питер несколько мгновений смотрит воспалёнными глазами в покрасневшие глаза тети, и тут же рывком прижимает к себе, зарываясь пальцами в мягкую ткань платья. Оба знают, что комедия в четырех действиях обычная драма с херовым финалом, но именно сейчас Питер говорит, держа за руку тетю Мэй: - Пойдем ужинать, эй.