1.
Дни проходили. На горизонте было тихо. Демоны не тревожили ни лагерь, ни места поблизости. Мне с отвращением подумалось, что отныне я живу в раю. После того утра мы с Эвелин так и не поговорили. Она смотрела на меня волком, а я не видел смысла начинать этот разговор. Да и ко всей этой жизни я начал потихоньку привыкать, целыми днями наблюдая за трудящимися и в любой момент ожидающими атаки людьми, питался тогда, когда приходили в общую столовую они, уходил в комнату и не высовывался оттуда до самого рассвета тогда, когда они ложились спать. В моей жизни это был самый необычный и странный период. Находиться под одной крышей с людьми, да ещё и знать, что одна из этих существ — принцесса, и ничего не предпринимать для того, чтобы искусить хоть кого-то из них! Я не узнавал не только себя, но и своего нового образа жизни. Но больше всего я по-прежнему боялся за свою жизнь. Казалось бы, ничтожный догорающий уголёк в моей груди — а как страшно было, когда он на какое-то время искусственно замирал, но потом возвращался в свой обычный ритм, продолжая биться и имитируя человеческое сердце. Всё дело было в старосте Эвелин, Сейдже, который, как я позже понял, с самого первого дня относился ко мне с подозрением. Я прекрасно осознавал, что стоит Безгрешной сказать всего одно слово — и я полечу на крест со свистом ветра, но — о счастье для того, кто не умеет испытывать и капли счастья! — она до сих пор молчала, хотя я и не мог понять причины этого. Однако если и промолчит Эвелин, рано или поздно за неё всё расскажет Сейдж. В этом я был уверен абсолютно, так что при любой возможности пытался, если можно так выразиться, во всём ему угождать. Но вот однажды, когда я бездельно бродил по коридорам отдела, мне пришлось-таки с ним столкнуться уже лицом к лицу. Не раз уже прогуливаясь по коридорам человеческого отдела, который, как выяснилось, очень сильно походил на демоновский, я подумывал о том, а не живут ли люди всегда в таких? Чем же тогда они отличаются от нас? Всего лишь тем, что не делают зла другим и не предают страданиям своих соратников? А как же Грешники? Эти мысли практически загнали меня в ступор, но само размышление было мне интересно. Не считая жуткой боязни собственной смерти, мне в какой-то мере нравилась человеческая жизнь. Я ощущал себя не пленником — напротив, я будто обрёл долгожданную свободу. Не раз такими речами я пугал даже 15-го, рассказывая ему о возможностях свободной жизни, возможностях выбора, об Ищейках… Особенно разговоры об Ищейках пугали его. Впрочем, разговоры об Ищейках пугали каждого здравомыслящего демона, который стремился всю жизнь бегать под начальством какого-нибудь главного демона, не выбираться иной раз в мир людей и выполнять исключительно то, что ему поручали. Ищейки в этом плане были совершенно другими. Но, по мнению большинства, они были не вольны, а неуправляемы. «Что это за жизнь — в любое время выбираться к человеческим тварям, подвергать себя невообразимой опасности той жизни и гнаться за какой-то неосуществимой мечтой свободы?» (последнее говорили с иронией, потому что, как известно, демоны не то что не мечтают — они не имеют на это право), — примерно так отзывались мои сородичи об Ищейках. Что уж было говорить обо мне, нарушившем правила один раз, в кабинете старшего — намного старшего! — по званию демона, а сразу вслед за этим сбежавшего с Ищейками? Как они дошли до такой жизни? Никто этого не знает. Но своё первое впечатление от воздуха человеческого мира я запомню надолго. Так я шёл вперёд, совершенно уже позабыв, куда иду и куда первоначально хотел отправиться. Оставив попытки объясниться с Эвелин, я искал для себя подходящее «занятие» в этом плену, но пока находил лишь страх и отчуждённость по отношению ко мне представителей рода человеческого. Однако когда чей-то голос окликнул меня, я обернулся. Случается, что даже и к лживым именам, если их время от времени повторяют, начинаешь привыкать. — Дис? Вас ведь так зовут? Я вздрогнул. Да, голос был мне точно знаком, и именно это мне и не нравилось. Когда я повернулся к говорившему, мои сомнения подтвердились. Седовласый, немного сутулый старик смотрел на меня. Затем он коротко кивнул головой и жестом указал мне следовать за ним. Вначале я растерянно осмотрелся по сторонам, решив, что жест относится не ко мне, но рядом никого не было, а Сейдж уже скрылся за металлической дверью. Я направился следом. Вместе с любопытством меня жёг изнутри страх. Он был мелкий, почти неощутимый в воздухе, но, тем не менее, демоновский нюх улавливал и малые его песчинки. Подумать только, демон боится отпрыска человеческого! Я бы усмехнулся, не будь это так горько и вместе с тем страшно. Страшно. Я не знал, в кого я превращаюсь, но мне это совсем не нравилось. Сейдж в это время поудобнее устроился в кресле. Я, между тем, уже успел мельком рассмотреть помещение, в котором мы оказались — что-то вроде кабинета, но совсем мелкого, не в сравнение кабинетам в отделе демонов. Пригладив длинную растительность на лице, Сейдж усмехнулся в бороду и сгорбился над какой-то книгой, которая лежала у него на столе. Рядом помещались ещё несколько — похоже, однотипных, лежавших в одной стопке. — На самом деле, я и не подозревал, что удастся найти помощника, — произнёс он, не глядя при этом на меня и водя пальцем по открытой книге. — Все сейчас готовятся к Войне, активно занимаются вооружением и приказами принцессы. Он по-прежнему не смотрел на меня, но по нагнетающей атмосфере в воздухе я прекрасно понимал, что он ждёт от меня ответа. — Принцесса Миллс избегает меня, сэр. Поэтому никаких приказов на данный момент я не получал, — пока живёшь в мире людей, понемногу учишься и здешним обращениям. Собственно, к этому свыкнуться было почти нетрудно — просто по званию меня были выше не демоны, а пожилые люди. Сейдж в это время кивнул, будто и ожидал именно такого ответа. Снова воцарилась тишина. Старик водил пальцем по строчкам в книге и, судя по всему, что-то увлечённо читал, лампа под панельным потолком слабо мигала и противно звенела в ушах. Вечно изобретут эти люди механизмы, которыми пользоваться не умеют! Давно бы за все века жизни на планете научились видеть в темноте! Происходящее начинало раздражать. Я снова не стал противиться нахлынувшим чувствам и, тихо рыкнув, сильно сжал кулаки. Кажется, это подействовало на Сейджа, потому что старик поднял голову. — А, Дис… Да-да. Просил помочь… — выглядел он несколько рассеянным и довольно глупо при этом улыбался. Старик указал на стопку книг, стоявшую здесь же на столе: — Протри, пожалуйста, очень уж залежались. А мы итак под землёй живём, дышать нечем. Брови мои так и взмыли вверх. И это всё? Услуг людям я не собирался оказывать никаких с самого моего рождения, но просьбы Сейджа следовало выполнять, чтобы укрепить его ко мне, так сказать, доверие. Я взял протянутую им тряпку и принялся за дело. В стопке было около семи книг. Я вначале немного опешил от того, что сам старик не может приняться за такое плёвое и довольно быстрое дело, но тот был полностью поглощён чтением, и я не стал его отвлекать. Первая запыленная книга в тёмно-синей обложке была у меня в руках. Впрочем, не такой уж запыленной она была. Лишь немного отходил от страниц корешок, затянутый лёгкой паутиной. Стряхнув с него пыльные крошки, я сложил тряпку вдвое и смёл с него налипшие паучьи сети. Неприятное болевое ощущение скользнуло по моей руке. Я вздрогнул, но не придал тому значения, решив, что, вероятно, сам паук запутался в паутине и, свалившись мне на руку, решил отомстить за разрушение его жилища. Я отложил книгу в противоположную от пыльной стопки сторону. Сейдж поднял голову и посмотрел на меня. — Всё в порядке? — Да, сэр, — я пожал плечами. Сейдж снова принялся за чтение. А я взялся за вторую книгу. Болевое ощущение при этом усилилось. Казалось, кто-то то и дело подносит зажжённую спичку к моей руке, но тут же отводит в сторону, однако через какое-то время подносит опять. Это чувство продолжалось всё то время, пока я протирал пыльную книгу с обеих сторон, глядя при этом не на неё и не на Сейджа, а куда-то в пустоту, в глубины кабинета старика. Вероятно, паук был весьма ядовитым. Но и на сей раз я не обратил на это явление должного внимания. С третьей книгой я шикнул. Однако чтобы не выругаться ненароком, только лишь прикусил кончик языка. Сейдж вновь непонимающе поднял голову, взглянув на меня. Я изобразил активную трудовую деятельность и вяло улыбнулся. Руку жгло, буквально жгло. Я попытался переложить том в другую, но, как только кончики пальцев коснулись корешка, они заныли, будто соприкоснувшись с живым пламенем. Сейдж прищурился. — С тобой точно всё хорошо? — Да, сэр, всё в порядке. Пыль плохо оттирается. Отмазка была глупа, весьма глупа. Но старик, не обратив на это внимания, углубился в книгу. Тем временем я отложил третий том, с нескольким волнением поглядывая теперь на слабо мигающую и жутко гудящую лампу над головой. Если она внезапно потухнет, мои глаза загорятся ярче любой свечи, и тогда Сейджа точно ничем нельзя будет переубедить, а я не для того разыгрываю эту комедию с книжечками и тряпочками, чтобы все мои попытки разом рухнули. Я с ещё большим рвением взял со стола четвёртую книгу. Мне казалось, мои руки так и пылают, пока пальцы скользят по переплёту, перебирая по миллиметру. Откровенно говоря, переставала мне нравиться эта затея. — Погляди, что пишут, Дис, — Сейдж на мгновение поднял голову. Я оставил книгу в руках, немного прижав её к себе, и внимательно вгляделся в лицо старика, который лишь на мгновение поднял на меня взгляд. — Забавная книженция. Вроде и не библия, но и на антирелигиозную не похожа, — кажется, я мертвецки побледнел, услышав страшное для себя слово. Да ещё и в районе живота жутко защипало, как если бы его посыпали только что вынутыми из костра углями. — «Фейри — это падшие ангелы, изгнанные с небес за гордыню. Фейри — очень красивые создания. Наверное, именно так должны выглядеть ангелы. Однако они могут зло пошутить, а порой коварны и жестоки…» Я промолчал, ощущая, как изнутри меня начинает разрывать страх. Не может быть! Неужели он всё-таки знает всё про меня? Эта мысль не давала мне покоя все последующие ужасные часы, проведённые в кабинете старика. Я хмыкнул и хотел саркастически улыбнуться, но не смог из-за боли, сдавившей мне живот. Резко оторвав от него книгу, я наконец открыл её форзац, и удушливый страх с новой силой сдавил мне горло. Это была библия. Я посмотрел сначала на Сейджа, потом на книгу, горящую в руках — теперь-то я понимал, почему так происходит! — а затем в мыслях всплыли его только что сказанные слова, и всё встало на свои места. Ну, разумеется, он всё знает. Этот старик лишь играет со мной. А ещё говорят, что человеческие твари доброжелательны и Чисты, как бы не так! Им нравится мучить других не хуже нас! — Если речь о демонах, то они тоже вроде как должны специальный обряд проходить после падения, — я наконец смог сказать то, что хотел, но воздуха мне всё ещё не хватало. Пока было время, я пытался отдышаться и прийти в норму. Жаль, наша регенерация быстрая… но не настолько. — Вероятно это так, но откуда бы нам знать такие подробности? — старик снова оторвался от книги, но теперь он не улыбался и не ехидничал. — Ты закончил? — сурово спросил он, и его взгляд переметнулся на стопку нетронутых мною книг. — Смотри, эти ещё остались пыльными, — и он вновь принялся усердно листать страницы своей книги. Я чуть не задрожал всем телом от возмущения, но, будто будучи под гипнозом, послушно протянул дрожащую руку к пятой книге. Что там было пятым грехом? Гнев? Кажется, за эту ночь я испытаю его сполна. Пальцы заныли от прикосновения к шероховатому переплёту, а у меня совсем уже не осталось сомнений, что я держу в руках очередной том той самой страшной книги. Мельком взглянув на свои пальцы, я заметил, как они начинают покрываться багровой коркой. Легче от этого мне не стало. Я избавлял книгу от пыли, как назло, прочно пристывшей к ней, желая уже поскорее избавить свои руки от неё, когда старик в ходе своего увлекательнейшего чтения подал голос: — Здесь как раз написано о демонах. Религия определяет их как обитателей преисподней, служителей Сатаны. Значит, фейри — это нечто иное? Я почти ничего не слышал. Воздуха было всё меньше, голова начинала кружиться от всё появлявшихся и появлявшихся ожогов, а в левой стопке на столе поджидали ещё два тома. Я почти в полуобморочном состоянии терпел жгучую боль. — Демоны обитают не только в преисподней, но и на этом свете. Или хотите сказать, сэр, люди сами собой пропадают? — я старался изо всех сил, чтобы голос мой не звучал хрипло. Я почти отбросил книгу от себя, старик оценивающе посмотрел на неё, а потом вновь поднял взгляд на меня. — Ведь и ангелы орудуют не только на Небесах. Я тяжело дышал. Старику же, как нарочно, именно сейчас захотелось поговорить. — Ангелов давно никто и нигде не видел… — задумчиво пробормотал он. — Или тебе посчастливилось? — он глядел на меня внимательно, серьёзно, и если бы не я догадался раннее об его уловке, решил бы, что он ведёт себя участливо по отношению ко мне. — Нет, сэр, не доводилось, — мысленно я улыбался, ведь я не сидел бы здесь перед ним, встреться мне хоть раз ангел, но старик, заметив насмешку на моём лице, мгновенно посуровел и указал на две оставшиеся книги: — Продолжай. Не буду отвлекать. И вот уже шестая книга, пламенем сдирающая мне кожу, в моих руках. Я чуть не заскулил, проводя тряпкой по коричневому переплёту. Однако мне и здесь повезло — тряпка оказалась чёрной, пятен крови, которая запеклась на моих руках, на ней почти было не различить. Уже не контролируя того, что делаю, я бесцельно вытирал книгу, и отчего-то казалось, что вот-вот, подобно огниву, она загорится вместе со мной. Только вот нереально это, ведь пожирающее меня пламя от святого писания я ощущал внутренне. Снова чёрный свет заполонил всё вокруг меня, и остались только — злополучная книга, со всех сторон покрытая пылью, перед глазами, слабо мигающая лампа, которая гудела уже так сильно, что у меня разрывалась голова от этого омерзительного звука, да лицо Сейджа, начинающее медленно-медленно расплываться и рябить… Страшная это всё-таки штука — библия. — А вот ещё презабавная вещь! — усмехнулся кто-то совсем рядом со мной, и я кое-как смог узнать голос старика. — «Демоны только и ждут, чтобы их пожалели. Но ждут, конечно, не потому, что им эта жалость нужна, ведь они одержимы гордыней и человеческую жалость презирают, а потому, что от такой жалости к ним человека — один шаг к его сомнению в их неправоте, а от подобного сомнения — рукой подать до богоборческого искушения и до бунта…» Я даже не вздрогнул при этих словах. Более того, мне показалось, что если я произнесу хоть слово — если я хотя бы открою рот и искусственно, подражая человеку, вздохну — Сейдж тут же окончательно признает во мне тёмное адское существо и не медля провозгласит об этом. Кажется, руки мои тряслись. Последнюю книгу я брал уже не пальцами, которые почти не сгибались, а тряпкой, полностью обмотанной вокруг руки. Левую я поглубже спрятал в манжете своего тёмного демоновского костюма. И в тот момент всё — от моего удручающего состояния невыносимого горения до этого чёртового костюма, который достался мне от демонов, я невзлюбил так сильно, как только демоны могут что-либо невзлюбить. Да, у нас нет понятия «любовь». Но и понятия «нелюбовь» у нас нет тоже. Мы можем ненавидеть, питаться чужими страхами и страданиями, завидовать, лгать, презирать. Но наша особенность не чувствовать не позволяет нам не любить. — Эй, Дис, что с тобой? Я почти не различал его голоса. Только какой-то отдалённый бас, эхом проносящийся в голове, как из туманного ненавистного мне сна. А потом всё затихло, и даже лампа перестала гудеть в голове. Окровавленная, пропитанная пламенем рука моя разжалась, и седьмой том с глухим стуком упал на пол. — Переутомился, видать. Я приоткрыл глаза. Яркий свет больно резанул по ним, но я отнёсся к нему спокойнее, ведь это уже было привычно. Было тихо. Нижняя часть живота и руки щипали. Особенно руки. Их будто погрузили в кипяток и, подержав там какое-то время, вынули. Я резко поднял голову от стола, на который как-то неосознанно упал, и прямо перед собой заметил седовласого старика. Тот хлопал глазами и с выражением явного недоумения на лице смотрел на меня. Я резко отпрянул. Разум и память быстро возвращались. Руки мои сами собой полезли в манжеты костюма. Сейдж покачал головой. — Точно переутомился. Зря я заставил тебя столько времени тут торчать, да ещё и затхлыми книгами дышать, — он так и удалился неспешной старческой походкой, слегка хромая и держась за спину, приговаривая про себя что-то подобное. Я вскочил с места, и мой взгляд тут же упал на лампу, которая излучала сейчас нормальный свет и нисколько не гудела, на мирно покоившийся под столом седьмой том и на книгу на столе со стороны Сейджа. Я собрался было стукнуть кулаком по ней, но вспомнил о свежих жутких ранах и воздержался. Обойдя стол, я осторожно провёл рукой между протёртых мною томов и остановился взглядом на книге старика. Нет, это была не книга. Я изумился вначале, вспоминая цитируемые стариком фразы, а потом вся суть медленно, но верно дошла до меня. Это была тетрадь, обыкновенная тетрадь. И все её страницы были пусты.2.
Обстановка накалялась. И если в одном мире — принцев и принцесс — царили тишь и благодать, то в другом уже не просто назревала, но вовсю велась Война. После неслыханного побега демона из отдела — да ещё и с человеческой особью! — весь потусторонний мир буквально встал на уши, не зная, что предпринять и как действовать дальше. Точнее, как действовать, демоны, может, и представляли, ведь у многих из них на любой случай имелся свой план, но вот когда приступать к исполнению этих планов… Спокойными, кажется, оставались два отдела — отдел по поиску принцев и принцесс (хотя начальник 25-го, 45-й, никак не мог взять в толк, что на уме у внешне равнодушного 669-го) и отдел Ищеек. О последнем и говорить не стоило, ведь они практически прижились в мире людей, поддерживая 25-го и считая, что у того есть какой-то особенный план, раз он не побоялся сбежать с Безгрешной в человеческий мир. Поэтому и на поиски его демоны отправились почти что всем отделом. Но обо всём этом не знала Эвелин, прибывавшая за множество миль от эпицентра этих устрашающих событий.***
Я шла по коридору, полностью погружённая в свои мысли, думая над словами Сейджа в нашу с ним последнюю встречу. После того утра нас разделили дела, люди в отделе, подопечные. Мне даже удалось найти себе здесь временного советника, хотя я прекрасно осознавала, что Эдди мне никто не заменит. Реми шагал рядом со мной, не отставая ни на шаг. Маленький, небольшого роста, немного нескладный, он выдавал очень умные решения и всячески поддерживал мои рассуждения и действия. Именно с ним вначале я согласовала совет воинов, который состоялся через неделю после принятия окончательного решения. Может, ничего нового на нём никто не узнал, но готовиться к предстоящим боям стали усерднее и ещё ближе восприняли слово «война». Хотя я и сама долгое время не могла поверить в то, что мне действительно придётся воевать, пока легенды с юга, с владений Адама, стали появляться и в моей части. А ведь Эдди предупреждал меня… А вот теперь предупреждает Сейдж. Но второй раз на одни и те же грабли я ступать не собираюсь. — …Все возможные позиции выстроены, принцесса Миллс, — тем временем ворвался в мои мысли голос Реми, который продолжал что-то говорить весь наш путь по коридору. — Кроме, пожалуй… — Дис, — выдохнула я, заметив знакомую фигуру, и замерла на месте. — Да, принцесса, вы очень проницательны, — немного изумлённо произнёс Реми, взглянув на меня, но я его больше не слушала, лишь покачала головой в ответ: — Нет, Дис… Я отлучусь, — и я тут же бросилась к демону, который большими шагами направлялся вдоль по коридору, так что догнать его стоило больших трудов. Он оглянулся только тогда, когда я, наконец нагнав его, схватила демона за плечо. Дис обернулся. Его взгляд снова заставил меня вздрогнуть, ведь он выражал полную отрешённость и равнодушие. Я тут же потупилась, отойдя на пару шагов назад, но Дис, как ни странно, улыбнулся, хотя и очень слабо: — Добрый день, принцесса. Неужели официоз? Нет, Дис никогда бы… Я мотнула головой, отгоняя от себя эти глупые мысли. Снова ирония. Снова его издевки. И тем не менее, вздох вырвался из моей груди. По крайней мере, уже не злость. — Что ты здесь делаешь? Почему не в своей комнате? Скоро вечер, и я… — я и сама не знала, почему сразу несколько мыслей в голове сплелись на словах в одну, но как только это произошло, запнулась. Дис стоял не шевелясь и какое-то время глядя на меня. — Ты когда-нибудь была на волосок от смерти? Мои глаза сами собой расширились от удивления. Я и сама не заметила, как стала часто дышать. — О чём ты? Ты же не… — почему-то взгляд мой коснулся его рук. Только в тот момент я заметила, что он их будто прячет у рукавов своего костюма. Я снова хотела посмотреть ему прямо в глаза, но он опустил их в пол. — Дис, что случилось? В другой стороне коридора раздался голос Реми. Юноша звал меня, недоумевая, должно быть, почему я так надолго исчезла. Дис же вместо ответа развернулся и направился прочь по коридору, но на сей раз шагал не так быстро. Я последовала за ним. В своей комнате он сел на кровать и некоторое время сидел молча, опустив голову в колени. — Я не знал, что такое когда-нибудь станет возможным, — раздался его едва слышный голос. Я подошла чуть ближе. — У демонов это считается проявлением слабости, вот и я так считал. «Дис, объясни же уже, что случилось!» — возможно, так и читалось на моём лице, но демон до сих пор не поднимал головы. Я сделала ещё один неуверенный шаг вперёд, с опаской вспоминая его последний гневный порыв, но он так и молчал и не двигался. Тогда я села рядом с ним и почему-то мне показалось, что я знаю, что он испытывает, хотя я и понятия не имела об этом. — Ты веришь в перерождения, Эвелин? — он поднял голову, и на меня теперь смотрели два человеческих карих, а не светящихся демоновских, глаза. Я слабо вздрогнула от пробежавших по коже мурашек, легонько при этом кивнув и не водя взгляда с демона. Мы читали о таком и много раз слышали… Но что он имеет в виду? Неужели Дис.? Но разве обряд перерождения не должны проводить ангелы? — Это такое необычайное чувство! — продолжал Дис. — Я чувствую, что хочу отказаться от всего, что меня окружало и тяготило прежде. Я чувствую, что хочу жить. Я вообще чувствую! — он взъерошил свои тёмные волосы и улыбнулся, но, как мне показалось, как-то немного нервно. А между тем во взгляде его продолжало отражаться что-то новое, никогда мною не виденное в этих карих глазах. Демон неожиданно нежно улыбнулся, взглянув на меня, и подсел ближе. — И кажется, я начинаю понемногу понимать людей. Я не могла поверить во всё происходящее. Это казалось сном, несбыточной мечтой, которые порой возникали в моей голове в последнее время, но блекли под нависшей угрозой Войны. Вспомнились дни с Адамом, и сердце моё забилось сильнее. Даже в те минуты, которые были такими длительными и безоблачными, я не была настолько счастлива. Дис вновь взъерошил волосы и хитро улыбнулся: — Неужели боишься меня? — Нет, — ответила я как выдохнула, и довольная улыбка осветила лицо демона, которое её в принципе знать не должно. Не отводя от меня взгляда, Дис легонько коснулся пальцами моего подбородка, поднялся выше к щеке, а потом нежно, точно боясь прикасаться, очертил контур губ, и вновь стайка мурашек холодными иглами полоснула мою спину, но это было даже приятно. Не дав мне ни минуты на размышления, он резко подался вперёд и прикоснулся губами к моим губам. Закрыв глаза, я полностью отдалась его власти, ощутила, как он прижал меня к себе, мягко коснулся волос, положил на кровать, не переставая при этом целовать. Поцелуй переходил уже в нечто большее. Оторвавшись от моих губ, он стал спускаться ниже, и я ощутила на своей шее его тёплое дыхание. Тихо, но непривычно нежно он прошептал моё имя и, не желая бороться с пуговицами костюма, хотел просто разорвать его, но вдруг спешно отпрянул от меня. — Дьявол! Я не хотела отстраняться от него и невольно открыла глаза. Дис уже стоял возле кровати, расправляя свой немного смятый костюм, тяжело дыша и для чего-то теребя рукава пиджака. — Дис, что случилось? — я присела на кровати, поджав ноги в колени. Дыхание немного прерывалось. Я совсем не ожидала, что всё так быстро закончится. — Не сегодня, Эвелин. Я не могу… — Что у тебя с руками? — чуть не вскрикнула я, и наконец смогла рассмотреть то, что так старательно скрывал демон всё это время. И сразу стало ясно, почему он прятал руки в рукава, почему так нервно теребил манжеты и делал всё, лишь бы не показывать своих рук. Я думала, что, если я когда-нибудь увижу подобное, меня стошнит от отвращения и омерзения, но в тот момент я приняла происходящее без паники и лишь бросилась по тумбочкам искать бинты. — Тебе нужна помощь, срочно… Должны быть мази, препараты… У нас много… Я в аптечный пункт… — я запиналась, но демон остановил меня, схватив обеими руками за плечи. То ли неуверенно, то ли страдальчески улыбнувшись, он произнёс: — Эвелин, не стоит. Они заживут сами. Уже не слушая его, но при этом жутко нервничая и дрожа от страха, я осторожно обхватила его руки своими, вложила их в спешно смоченные растворами бинты и стала бережно заворачивать, боясь в принципе прикасаться в обожжённой коже. Но, как ни странно, прежнего отвращения к крови и ранам я не чувствовала. Я лишь сжималась в комок внутри себя, ощущая, как мурашки пробегают по коже, когда Дис фыркал и шипел от кратковременной боли. Наконец, ему удалось вырвать свои руки из моих, и он резко поднялся с кровати, но на полпути к двери остановился. — Ты молодец. Спасибо, — бросил он и последовал вперёд. Я также резко вскочила с постели и поспешила за ним, удивляясь тому, как скупая похвала вызывает меня целый поток тёплых эмоций. — Но как ты… Откуда… Почему? — следу я за ним, вперемешку спрашивала я, боясь упустить его из виду. Боясь, что он снова уйдёт от меня. Я не сразу осознала, что что-то тёплое потекло по моей щеке. Демон вдруг остановился и, не успела я ничего предпринять, как-то спешно оказался рядом со мной, кончиком пальца поймал слезу и смахнул с моего лица. — Теперь это не имеет значения. — Имеет! Дис, ты был на кухне? В отопительном отсеке? Ты собирался сжечь себя? — кажется, паника-таки стала овладевать мной, и ещё к ней примешивался страх. Страх не за свою жизнь, а за жизнь существа, которое стояло передо мной — даже не человека. Но Дис уже не раз доказал, что он не как остальные демоны. — Нет, всё совсем иначе, — его лицо снова потеплело от появившейся на нём улыбки, но в такой ситуации я не находила для неё причины. — Но сейчас это уже не важно, и может, в скором времени то, что нанесло мне эти раны и принесло столько страданий, будет приносить мне лишь счастье и просветление… — заметив мой недоумённый взгляд, он усмехнулся, придвинулся ближе и коснулся носом моей щеки. — А теперь я всё же хочу завершить то, с чего мы начали.