Безгрешная

1.

      Отряд за отрядом. Лагерь за лагерем. Группы были сформированы и отправлены на места назначения. При себе правители оставили около 10 отрядов, опасаясь, вероятно, за центры собственных округов больше, чем за жизнь мирного населения в отдалённости.       Отряд за отрядом. Лагерь за лагерем. Глухие постукивания тысячи сапог на тысячах ногах. Эдди так и распирало желание фыркнуть при виде всего этого. А самым противным для бывшего агента было то, что командовал отрядами именно он.       Строй. Ещё один. Десятки и сотни солдат в тёмных костюмах. Почему в тёмных? Принц Нортон лишь усмехнулся в ответ на этот вопрос:       — Побеждать врага — особенно такого — надо не внешне, а изнутри. До некоторого времени демоны будут считать, что поблизости лишь их сородичи.       «Не выйдет», — решил Эдди, осознавая всю абсурдность этого плана, но правителю ничего не возразил. И теперь он, словно собачонка, исполняет всё, что бы ему ни приказали эти напыщенные богачи — то отряд построить, то подготовить к походу, то за окрестностями проследить. Тяжело вздыхая, Эдди наблюдал, как люди удаляются за горизонт, продолжая маршировать, точно в этом до сих пор была надобность, а затем обернулся. Среди застеклённых окон едва освещённой огнями высотки виднелся тёмный, немного призрачный силуэт, и бывший агент прекрасно знал, что это принц собственной персоной наблюдает за слаженностью проведения работы. Ещё раз обернувшись на исчезающих в густом неприятном дожде солдат и размяв плечи в своём новом смокинге уже не с золотым значком — символом дворцового охранника, а с красным бейджем, подчёркивающим его причастность к приближённым принца, Эдди побрёл в здание.       При виде красного значка охрана перед ним расступалась. Это забавляло. При таком ходе дела дворцовый шпион мог подстроить всё, что угодно — покушение на принца, создание собственной армии, слава, власть… Именно об этом обычно шепчут в мысли людям демоны, порождая Грехи, но Эдди подобное и близко в голову не приходило. И вот, остановившись у знакомой двери, он уже приготовился было, деликатно кашлянув, постучать по поверхности костяшками пальцев, неспешно войти, слегка поклониться, как услышал голоса. Охраны вокруг не оказалось. Эдди прислушался, хотя такого себе не допускал никогда.       Уже с первых слов он узнал принца и принцессу. Нет, они не занимались чем-то предосудительным, о чём могли шептаться некоторые, замечая их частые уединения. «Даже принцесса Джейн меньше бывает на севере, чем принцесса Кейлинг», — говорили жители. Нет. Судя по регулярному бренчанию, правители по привычке наслаждались шампанским и о чём-то беседовали.       Эдди вновь осмотрелся и сделал ещё несколько шагов вперёд, теперь уже приникая ухом к двери и стараясь убавить ритм своего дыхания. После недолгого молчания разговор продолжился.       — И всё же я считаю, что нам стоит это попробовать, — Эдди пробрала дрожь от этого голоса. Не то чтобы он относился к Сейлине Кейлинг с отвращением, но и особенной симпатии никогда к ней не питал. Всегда рядом с ней, такой хрупкой и невинной внешне, происходили неприятные события, а в последний раз при упоминании о ней на том злополучном балу пропал принц Стинн, который, как обнаружилось, был Грешником. — Разве это такой уж плохой план? — продолжала тем временем принцесса.       Казалось, принц Нортон раздумывал какое-то время над ответом. Вскоре за дверью послышался негромкий скрип кресла, а потом — стук лаковых ботинок о пол.       — Нет, но его неплохо бы ещё обдумать. Всё-таки связываться с демонами — дело не шуточное.       Демонами?!       Брови Эдди взмыли вверх, и бывший агент прислонился ещё плотнее к двери. Звук каблуков лаковых ботинок продолжал разноситься по всей комнате — значит, принц так и ходит, из угла в угол, по всей комнате, должно быть, при этом нервно прикусывая губы.       — Зато какое преимущество, Чесс! Мы сразу же выведаем все их тайны. Мы закончим эту нескончаемую Войну за один день.       — За один день такую Войну не закончить, Сейлина.       Целомудренный Чесс Нортон! Эдди не удержался от усмешки, поймав себя на том, что теперь, по его мнению, в списке адекватных правителей осталась только Элди Джейн, но тут же спохватился. За дверью притихли, и его смешок явно не остался без внимания.       «Я посмотрю», — говорят в такую минуту мужчины и направляются к двери, отворяют её, обнаруживают не успевшего сбежать подслушивающего или же, наоборот, не замечают умело скрывшегося шпиона. Но произошло совсем не так. На какое-то время разговор за дверью стал тише, потом послышался всё приближающийся стук каблуков, и когда Эдди совсем уже не знал, куда себя девать, помощь пришла оттуда, откуда он её совсем не ждал.       — Сэр, пришла почта для принца Нортона.       Эдди облегчённо вздохнул и повернулся к охраннику. В этот момент принцесса Кейлинг спешно вышла из комнаты, немного удивлённым взглядом окинула его и служащего, а затем застучала каблуками прочь по коридору.       Эдди улыбался. Сердце в его груди в тот момент бешено колотилось, а руки, сжимавшие в руках конверты, немного дрожали от волнения.       Но улыбке бывшего агента пришлось раствориться, когда он обернулся к двери в комнату принца. А дальше всё те же махинации — откашлялся, постучал, приоткрыл, кивнул, поздоровался.       — Добрый вечер, Эдди.       Чесс сидел за столом, задумчиво вертя в руках бокал. Да, Эдди не ошибся — второй, не допитый до конца, стоял здесь же, а слабый отпечаток красной помады на ободке красноречивее всего свидетельствовал о том, что из него пила принцесса.       — Садись, — Нортон придвинул Эдди стол немного в стороне от себя, а потом не спеша развернулся к нему, устало вздыхая и потирая пальцами свободной руки виски. — Есть новости?       — Да, принц. Почта. С… — Эдди не успел договорить, и тут его точно поразило громом. Забыл вначале просмотреть места отправления, а потом входить к принцу! Действуя спонтанно, но при этом уверенно, Эдди производил впечатление человека, который хорошо отработал свой план и теперь исполняет его. Впрочем, за это Чессу он и нравился. — Принцесса Джейн, — продолжал между тем Эдди, немного нервно поправляя свои очки и сортируя, одно за другим, письма на столе. — Мистер О’Харес, мистер Никс… — Эдди уже пролистывал письма всё быстрее. В основном, адресаты повторялись, легко угадывались и по почерку, но последний конверт всё же приковал внимание бывшего агента к себе. Пока Чесс рассматривал все поданные ему раньше, Эдди поднял над собой конверт с отпечатавшимся вырезом, будто от степлера. Воронья почта? Ей разве пользуются ещё? «Да, — ответил Эдди на свой же вопрос. — Но только в самых крайних и чрезвычайных случаях».       Была в конверте и ещё одна мелочь, сразу привлёкшая внимание Эдди. Со стороны вскрытия письма виднелась ещё одна, будто нарочно приклеенная к нему, записка.       — Дай сюда остальное, — Чесс нетерпеливо сжал и разжал руку, даже не взглянув на своего служивого. — Ну, чего ты медлишь? — Нортон поднял глаза аккурат когда Эдди наконец удалось оторвать записку от конверта. — Что это? Откуда оно?       — Из 33-го лагеря, принц, — невозмутимо откликнулся бывший агент, пряча руку с запиской за спину и другую, с конвертом, протягивая правителю. Нортон даже ни слова не произнёс и с раздражённым «Прочту — отвечу» подал знак, что теперь его не стоит беспокоить. Эдди между тем удалился. Записка была от Сейджа.

2.

      Как только я вышел наружу, яркий свет ослепил меня, но в тот момент, щурясь и прикрывая рукой глаза, я был только рад этому — куда меньше шансов было на то, что кто-то из земных созданий заметит демонический блеск в моих глазах.       Люди были уже в сборе. Тоже щурясь, они оглядывались по сторонам и, судя по всему, кого-то ждали. Ещё издалека заприметив мою тень, многие стали отворачиваться, другие — совершенно не обращать внимания, будто я был призраком, и только один из них, совсем молодой парень, начал быстро что-то шептать всей группке людей, указывая при этом на меня. Некоторые вновь окинули меня недоверчивым и в то же время оценивающим взглядом.       — Да не может быть, — услышал я речь одного из них. — Сейдж обещал позвать доверенного человека!       Я негромко выругался. Ни первое, ни второе должным образом не могло охарактеризовать меня.       — Это с нами не пойдёт, — раздалось в толпе. — Меня тошнит от одного его вида.       Я вперил взгляд в говорившего, отчего тот, заметно вздрогнув, тут же побледнел и постарался поскорее скрыться в толпе. Тошнит от одного вида! Если бы вы знали, люди, как нас порой тошнит от одного вашего запаха…       — Видите, как смотрит? Вот-вот кинется на нас и живого места не оставит, — вновь испуганно зашептались люди. Я продолжал стоять в стороне, точно осуждённый, ожидающий окончательного вердикта, когда уже знакомый мне светловолосый парень с нежными, от молодости немного девичьими чертами лица подошёл ближе ко мне и протянул руку.       — Гордон, — он улыбался, ожидая моей реакции, пока я переводил недоумённый взгляд с его лица и до невозможности голубых глаза на протянутую руку. Люди всегда так делают, когда знакомятся друг с другом. Перед моими глазами появилось лицо Эвелин и её жизнерадостная улыбка. Ну, конечно же. Приветственное рукопожатие. Я как-то натянуто улыбнулся и коснулся его руки. Парень тут же обхватил её обеими пальцами.       Находит ли на человека Грех, когда он касается демона? Нет. У нормальных демонов и людей речь до отношений не доходит в принципе, и я до сих пор не могу отдать себе отчёта в том, что происходит между мной и Эвелин. Грех проникает в людей через их мысли, через их поступки и действия. Иногда — через их поведение. Поэтому я несказанно удивился, когда парень немного скривился, будто от боли, хотя я не сжимал его руку так сильно, как он мою. Я в свою очередь тоже ощутил что-то странное. По запястью пробежало слабое покалывание, а рука почувствовала себя также, как в день своего первого соприкосновения с библией, только… приятнее. Я поёжился от этого странного ощущения, а мёртвый уголёк в районе груди, всегда своим звуком заменявший демонам сердце, казалось, забился ещё быстрее.       Внезапно парень весело рассмеялся и неспешно отшатнулся от меня.       — Ты так и будешь дубом стоять? Я ведь представился. Гордон, — повторил он, выжидающе глядя на меня.       — Дис, — поняв, чего от меня хотят, то ли прошипел, то ли пробурчал я.       — Необычное имя, — Гордон кивнул каким-то своим мыслям, а потом на 90 градусов повернулся к остальным людям. — Идём? Ты новенький, я так понимаю? Ну, ничего, освоишься, Сейдж ещё не раз будет вызывать тебя, если ты добился его доверия.       Доверия? Я хотел было усмехнуться, но сдержался. Доверие и отношение Сейджа ко мне — две совершенно несовместимые вещи.       — Добился, если он приказал тебе ехать сюда, — точно прочитав мои мысли, произнёс Гордон и качнул головой. Я же всю дорогу до группы людей, пока он продолжал что-то бормотать, изучал его и не мог понять, что с ним не так. Не считая довольно длинных волос аж до плеч — в основном, парни его возраста такие остригают, он был совершенно обычным, но странное интуитивное ощущение просто не давало мне покоя! Может, я его где-то встречал до этого? Вряд ли. Точнее, исключено. Я и с людьми-то познакомился только когда попал в этот лагерь.       — А это Джек, — закончил Гордон. Оказалось, всё это время он знакомил меня с другими. Я улыбнулся как можно более искренне, но никто из земных созданий этого не оценил. Ну и к дьяволу их.       И в тот момент поход начался. Мы направлялись в сторону леса, который лишь виднелся на горизонте посреди всей этой облупленной пустынной земли. Весь долгий и довольно непростой путь жители Земли молчали, порой переглядываясь друг с другом, как будто все до единого были телепатами. И где все эти стереотипы о том, что все люди до единого — приветливые и дружелюбные? О нет, эти хитрые существа свою наивность и доброту растеряли в тот же день, что познали Грех.       Разговаривал только Гордон. Он то болтал о том, что нас ждёт, то о самом лесе, то внезапно — о 33-м лагере. Когда речь зашла о последнем, один из мужчин грубо толкнул парня в спину.       — Много будет знать, быстро состарится, — проворчал он, с неприязнью и одновременно плохо скрываемой опаской глядя на меня. — А ты бы болтал поменьше. Сейдж не любит, когда о его планах распространяются.       Вопреки всем моим ожиданиям, в ответ на эту грубую речь молодой человек расплылся в улыбке и провёл рукой по своим длинным волосам       — Сейдж прекрасно знает, кому и какие тайны доверять, а о чём-то более секретном я и не распространяюсь. Ты же слышал о демонах, Дис? — вновь обратился ко мне Гордон. Почему каждый раз, когда я встречался с ним взглядом, мне казалось, что его глубокие голубые глаза видят меня насквозь. — Знаешь о них?       Я кивнул, чтобы ни словами, ни голосом не выдать себя.       — Все демоны живут в аду, — глухо каркнул тот же мужчина, который некоторое время назад обвинил Гордона в разглашении тайн. — Страшное местечко, но Война куда хуже.       — Хуже ада ничего не может быть, — возразил я, но тут же пожалел о своих словах и, немного сгорбившись, что было непривычно, особенно в смокинге, опустил глаза. Однако любопытный взгляд Гордона при этом не скрылся от меня.       — А ты когда-нибудь был в аду, Дис?

***

      Всю оставшуюся дорогу группа молчала. Безжизненная пустыня стала сменяться изредка зелёной растительностью, а потом и вовсе перешла в небольшой лес, который всё углублялся по мере того, как мы продолжали идти. По лицам земных существ было заметно, что им куда приятнее находиться на открытой местности, чем там, где каждый шаг должен быть осторожным, а каждой тени следует бояться. Пока компания сбрасывала с плеч свой груз и потихоньку располагалась на более-менее просторной полянке без деревьев, я положил свой ежедневник себе на колени и отметил у себя этот интересный факт. Пусть я больше не демон-воин, но пока живёшь среди врагов, следует быть бдительным и знать не только их сильные места, но и слабости и страхи. Особенно страхи… Как давно я не впитывал их в себя! Казалось, прошла вечность с того момента, когда Эвелин меня по-настоящему боялась, благодаря чему я мог менять обличье, действовать в свою полную демоническую силу и перемещаться подобно ночной тени. Теперь походка моя больше стала напоминать человеческую, а страх заменила людская еда. Я вздрогнул от чьего-то прикосновения и резко обернулся. На меня смотрел Гордон и лучезарно улыбался (а умеет ли он по-другому? Я не так давно его знаю, но уже за этот день убедился, что нет).       — Что пишешь? — не дожидаясь моего ответа, он схватил мои конспекты, но я не позволил ему вырвать ежедневник у меня из рук. Парень состроил обиженную гримасу и махнул рукой: — Ну, нет, так нет.       Я выдохнул, радуясь, что расспросов больше не последует, и принялся писать дальше. С каждой секундой это становилось всё более увлекательно, и если в самом начале мыслей не было вообще, то теперь они заполонили собой всю мою голову, одна не давала прохода другой, и каждая норовила вылиться на бумагу чернилами первой. «Ну и сравнения! — я усмехнулся, не отрывая ручки от бумаги. — Впрочем, демоны ведут себя примерно также, и как только из отдела увольняли одного, на его место тут же приходил другой, да ещё и норовил хоть как-то посодействовать его увольнению».       Гордон, похоже, всё это время неотрывно наблюдал за мной, но увлечённый я не сразу почувствовал его взгляд на себе. Неохотно повернул голову. Светловолосый юноша улыбался и, склонив голову немного набок, следил за моими действиями.       — Кажется, это занятие кажется тебе очень увлекательным.       Весьма. А ты мешаешь.       — Складывается ощущение, что ты долгое время ничего не учил, а теперь появился повод для обучения, и ты старательно выводишь конспекты в тетради.       Откуда он…       — Впрочем, это лишь мои домыслы, — Гордон пожал плечами и наконец-то отвернулся. Я отложил ежедневник и ручку, тоже всматриваясь вдаль, наблюдая чистое небо кроны деревьев, холмы и поляны, о которых и близко нельзя было подумать, когда мы шли по душной опалённой земле. Изредка я посматривал и на юношу, почему-то всё больше и больше задаваясь вопросом: а не полоумный ли он? Не скажу, что меня раздражала его извечная улыбка, но…       — Дис?       Невнятное бурчание в ответ.       — Тебе тоже нравится наблюдать за закатом?       Закат? Я подскочил, словно меня забросали томами библии со всех сторон. Нет, не может быть! Вновь вглядевшись в далёкий горизонт, я осознал, почему меня так манил этот вид и это небо. Оно пламенело на глазах, превращаясь из сизо-голубоватого в синее, всё более и более темнея и покрываясь багрянцем, извещая меня о том, что в компании людей вскоре оставаться будет опасно.       — Думаю, мне пора.       — Да? Но костёр только начали разводить. Впереди ещё ужин, и палатки пока не все расставлены.       «Об этом я уж как-нибудь позабочусь», — хотел возразить я, но, оглянувшись, убедился, что ни сбежать, ни незаметно проскочить вглубь леса мне не удастся — вокруг сновали люди. Одни носили хворост, другие уже готовились разжигать костёр, начинали ставить палатки и возились с едой. Гордон тем временем поднялся следом за мной. Закат над лесом разрастался.       — Я бы предпочёл помочь, — юноша повёл плечом, глядя мне прямо в глаза.       — Я бы предпочёл прогуляться, — вторил ему я, ощущая, как раздражение растекается по всему моему телу и вот-вот достигнет предела. Так или иначе, какое ему дело до того, куда и зачем я иду?       Как ни странно — о, этот день убедил меня в том, что действия и поступки этого чудного человека я не предугадаю никогда, как бы ни углублялся в человеческую психологию! — Гордон улыбнулся в ответ и кивнул, а затем направился к компании собравшихся и занимавшихся различными делами людей. Я же, как и собирался, побрёл в лес. Проведу ночь в тиши, наслаждаясь своим ежедневником и напитавшими голову свежими мыслями — в том числе, и по поводу Гордона. Неужели встречаются такие странные человеческие создания, которые не поддаются никаким законам психологии? Видимо, встречаются. Ночь тиха и коротка, а с рассветом, когда глаза перестанут слишком ярко гореть, вернусь в лагерь, будто потерял дорогу. Хотя, держу пари, всем итак будет плевать.       Лес и правда был глубокий. Я шёл всё вперёд и вперёд, подыскивая наиболее подходящее для длительных раздумий дерево. Мысли одолевали, но я им больше не сопротивлялся, уяснив, что они — не слабость, а средство духовной пищи, иногда утоляющее получше книг. А ведь, если так подумать, демоны многие вещи считали слабостью, тогда как на самом деле люди научились использовать их в качестве оружия. Задумавшись об этом, я чуть не столкнулся с какой-то тенью, решив сначала, что это, наконец, нашлось удобное дерево, но, всмотревшись, я побоялся и шаг вперёд сделать.       Однако страх оказался скорее внезапным оцепенением, которое прошло, когда мои глаза стали работать как положено. У существа передо мной были точно такие же. И какое-то время мы молча разглядывали друг друга, как если бы были отражениями в зеркале — один другого, когда демон напротив меня всё-таки воскликнул: «25-й!», напоминая мне о времени, которое я чуть ли не начал забывать, об имени, от которого стал отвыкать, и о своём задании, которое я не завершил. На меня просто смотрел 95-й, мой бывший наставник, и в его глазах не было ни радости, ни укора, ни восторженности, ни ненависти. Мне понадобилось столько времени, чтобы научиться читать эти чувства в глазах и лицах людей, а теперь я не могу сосредоточиться на эмоциях одного-единственного демона…. потому что их нет.       Прошло ещё какое-то время. Лес вокруг нас наполнился тишиной, а два демона друг против друга стояли и молчали, едва слышно дыша. Точнее, один из них дышал едва слышно, и сердце его мертвецки бухало в груди, а другой, по привычке подражая человеку, дышал так, точно, подобно земному существу, пробежал значительную дистанцию, и даже сердце его билось точно также сильно. Молчание наконец решился прервать лишь один из нас.       — Мы считали, ты погиб, 25-й. Мы не находили и не находим до сих пор объяснения твоему поступку.       Я сильно сжал пальцами виски, собираясь с мыслями, а затем взглянул прямо в глаза 95-му.       — Это всё Безгрешная, 95-й. Демоны погибли от её руки, а я…       — Оправдание — удел слабых, 25-й, — демон подозрительно сверкнул глазами, и я отчего-то испугался. Не на шутку испугался, куда сильнее, чем когда осознал, что вытираю пыль с библии. — Ты разве когда-нибудь оправдывался? Почему ты так дышишь, 25-й? Они пытали тебя? Мы засекли присутствие людей на этих землях, и буквально недавно я чувствовал их запах. Скажи, и они заплатят за всё, что сделали с тобой.       Эта мертвенность. 95-й говорил так, точно все его слова были заучены им наизусть уже давно, и он лишь ждал повода, чтобы встретиться со мной и сказать всё это. Ни с кем в последнее время — даже с Сейджем — не приходилось мне вести более безэмоциональный и сухой разговор.       — Почему ты молчишь, 25-й, ты же меня прекрасно слышишь, — продолжал отдаваться в моих мыслях безжизненный голос бывшего наставника, а перед глазами мелькала Эвелин с её смехом, Сейдж с его суровостью, Гордон с его улыбкой, и мне не верилось, что я говорю с кем-то живым или, по крайней мере, существующим.       — Где твой значок, 25-й? — продолжал 95-й, и только тогда я наконец спохватился и начал притворно шарить по всему смокингу рукой. Взгляд демона от этого теплее не стал. Я огляделся и вмиг вспомнил о том, что здесь рядом целая толпа людей, а ещё в нескольких милях оттуда — целый лагерь, где их ещё больше, где ничего не подозревающая больная Эвелин, на которую все надеются как на принцессу-спасительницу….       — Они ничего не знают, — раздался мой голос сквозь мысли, и 95-й ещё внимательнее взглянул на меня.       — Что ты сказал?       — Они ничего не знают, — бессмысленно повторил я, напоследок остановившись взглядом в его холодных, ничего не выражающих ярких в темноте глазах. — Ничего. 95-й сделал шаг вперёд, но за его маской хладнокровия на лице я не мог понять, что он чувствует, о чём думает и что намерен предпринять в следующий момент. В последнюю секунду я разглядел лишь блеск стали, и зашуршавшие в голове мысли верно подсказали, что это глефа. Единственное холодное оружие, способное не только беспрекословно подчиниться демону, но и поразить его.       Я отпрыгнул и тут же бросился бежать — вдаль, в самую гущу тёмного леса, при этом ловя обонянием запахи листвы, темноты и… людей. Как только я ощутил запах последних, я вихрем метнулся в том направлении. На своей спине я ощущал холод от передвижений 95-го, боялся не успеть. Боялся, что он застанет их неподготовленными, а я, получается, сам приведу его к ним. Контроль, 25-й, контроль!       Как в полудрёме, передо мной возникла Эвелин. Вот она стоит в комнате почти на самом последнем этаже высотки, озябшая от сквозняка из окна и страха, одной рукой комкая в кулаке подол непослушной разлетающейся ночнушки, а другою, в которой дрожит осколок стекла, пытается нанести себе порез, чтобы скрыть от меня, что она принцесса. В тот момент она так сильно боялась меня…       Я сильно зажмуриваюсь и тяжело выдыхаю. О другом, 25-й. Сосредоточься!       Слабая вспышка вдалеке, но 95-й её замечает, и я на мгновение останавливаюсь, чтобы проследить за тем, как мой бывший наставник следует за якобы человеком.       Мне хватает лишь секунды, чтобы обрадоваться на тему того, что мне удалось перехитрить собственного наставника, а затем ноги снова начинают спешно нести меня к оставленному лагерю.       — Демоны!       Если бы не это слово, ничто бы не обозначило для них моего внезапного исчезновения и столько же спешного появления. Земные создания заоборачивались, зашептались; все до одного неотрывно смотрели на меня, точно вместо дурной я принёс им благую весть. Я не торопясь подошёл к горящему огню и для вида выдохнул тонкий дымок изо рта и поднёс руки к пламени. Дрожь прокатывалась по всему моему телу, но страшны были не мои нагрянувшие сородичи, а вероятность оказаться в том пламени, рядом с которым я стоял, в любую минуту.       — Дис, — где ты был? — светловолосый юноша, на которого я взглянул не без раздражения, поднялся и подошёл ко мне. Одним лёгким движением он схватил меня за плечи, несмотря на то, что был гораздо ниже меня и, тряхнув головой, развевая при этом свои волосы в разные стороны, посмотрел мне прямо в глаза. В тот момент меня зазнобило ещё больше. Мои глаза!       Но то ли свет от огня был слишком ярок, то ли Гордон не придал увиденному значения, он повернулся к остальным. Впервые за всё время юноша нахмурился.       — Вы его совсем загоняли! Кто отослал Диса за партией хвороста?!       О, великие дьяволы. Я фыркнул, даже не в силах рассмеяться над удачной шуткой в столь неудачный момент. И пока Гордон продолжал вещать остальным, мне наконец удалось остановить его, резко схватив за плечо. Знакомое колкое чувство пробежало по всему телу, но я не обратил на него внимания.       — В лесу орудуют демоны, вам нужно собираться и бежать!       Воцарилось краткое молчание. Кажется, до человечества наконец стала доходить суть происходящего.       Люди вскочили со своих мест. Мнения разделились. Одни мне почти верили, другие отказывались выслушивать хоть какие-то объяснения. Людям в принципе несвойственно прислушиваться к чужакам, а я тем более у них всегда был под подозрением.       — Ловушка! — вещали одни.       — Ложь! — вторили им другие.       — Полнейший обман, он хочет лишь забрать наш лагерь! (самое глупое предположение из всего мною услышанного в тот вечер)       — Да вы только посмотрите на его глаза!       Тут уже пришло время мне вздрогнуть и испугаться. Заметили. Юный Гордон обернулся ко мне, и ещё десятки пар глаз вместе с ним. Я ощущал себя в каком-то религиозном кругу, который со всех сторон очертили мелом и выйти из которого не представляется никакой возможности.       — Где ты их видел, Дис? — будто и не слыша высказывания других до этого, обратился ко мне светловолосый юноша. И вновь все замолчали, так что я слышал лишь биение чужих сердец и множество живых — по-настоящему живых — вздохов.       — Нигде. Неважно. Вы по-тихому отправитесь в лагерь, а я разведаю обстановку и, если понадобится, приму бой.       — Ты сдурел от переохлаждения? — вдруг раздался в толпе грубый мужской голос, и к огню вышел уже ранее упомянутый мною Джек — тот, который упрекал Гордона в том, что она раскрывает тайны лагеря. — Если тёмные твари и вправду здесь, мы ринемся в бой без промедления.       На моих губах заскользила слабая усмешка, и ещё бы мгновение — и я сказал бы Джеку, от которого после боя с демонами останется горстка пепла, но меня опередил Гордон:       — Нам не выдержать этого боя, — прав парень. Я удовлетворённо кивнул, собравшись улыбаться, однако рано было. — Но и Дис здесь не останется, — юноша обернулся ко мне. Его наивные чистые голубые глаза меня раздражали. Я не знал, насколько он был младше меня, но уже одного этого факта было достаточно, чтобы прислушиваться к моим советам как к наставническим, а не наоборот! По крайней мере, в иерархии демонов всегда было именно так. — Ты пойдёшь с нами, — заключил Гордон. Я вспыхнул, не отдавая себе отчёта в том, что чувства по-прежнему захватывают меня в свои тиски и не отпускают, как это бывает с людьми, когда над поляной промелькнуло несколько снарядов, и все человеческие твари, как один, склонили головы и припали к земле.       Демоновские снаряды. О да, я, конечно же, знал, в каких случаях они применяют эти снаряды. Совсем не чета людским пистолетам и взрывчатым веществам, они с одного попадания поражали гневом, унынием, алчностью и мыслями о смерти. Такие использовали только в особых случаях, не доверяя ни одному отряду, ни на одно задание. К тому же, за дело взялся 95-й — чего можно было в таком случае ещё ожидать?       С 95-м меня познакомили обстоятельства, но ни одно обстоятельство в мире демонов не складывалось, так сказать, удачно. Самое большее, что я знал о своём бывшем наставнике — что он начальник отличного ото всех остальных отдела демонов, сведущего самым отменным вооружением. Вопросов от этого осознания, правда, меньше не стало, и я всё ещё размышлял над тем, кто подослал их сюда и как нас вычислили, когда мои мысли прервали-таки сами люди, которые закопошились, подобно мелким насекомым, стали собираться, смешивать с землёй только что разведённый костёр, разбирать поставленные на ночь палатки. Я и Гордон в отдалении друг от друга наблюдали за происходящим и некоторое время молчали, а потом парень неожиданно произнёс, обращаясь ко мне, но при этом глядя куда-то перед собой:       — Неужели остаёшься, Дис? Опасно здесь будет.       — Остаюсь, — твёрдо и решительно произнёс я, и вмиг почему-то почувствовал себя кающимся Грешником, который, признавая свою вину, кается и пытается принимать всё, что бы ни выпало на его долю. — Ведь я и при оружии, — зачем-то добавил при этом я.       Гордон кивнул, и я снова встретился взглядом с его глазами. Юноша выглядел спокойным и умиротворённым, как и прежде. Нет, на его губах не было улыбки, но и вся хмурость спала с его лица.       — Благодарю, — тихо произнёс он. Я открыл было рот, чтобы спросить, зачем он бросается такими словами на ветер, когда юноша продолжил: — Иногда всего лишь подарив благо, можно сказать много больше, чем хочешь и думаешь. Да хранит тебя ангел.       После этих слов я совсем растерялся, но, пытаясь сохранить самообладание, пробурчал:       — Ангел не хранит таких, как я.       К моему удивлению, на лице Гордона появилась улыбка. На всё про всё — чтобы убедить жителей Земли в надвигающейся опасности, а тем в итоге — собраться, ушло минут семь. Гордон кивнул мне на прощание, и отряд людей, уводимый светом фонариков, зашагал прочь из леса, оставляя меня наедине с приближающейся демонической тьмой. А был ли смысл в том? А есть ли смысл вообще в добровольном жертвоприношении?

3.

      Лунный свет прорезался сквозь кроны деревьев, медленно исчезая вдали. Я знал, на что решился. Знал, на что иду. И уже ничто на свете не могло отговорить меня от этого. Попеременно с холодным ветром, чувствовать который я научился совсем недавно, я шёл всё вперёд, и перед моими глазами мелькали знакомые образы. Если бы я так ненавидел и одновременно не боялся этого слова, я бы решил, что рядом со мной идут «ангелы» — так ярко было это призрачное сияние этих трёх фигур.       Сейдж, Эвелин и Гордон. Я и сам не знал, почему именно они. Один научил меня ощущать боль от Греха, девчонка — истинное наслаждение. Но оба пытались отговорить меня от демоновской стези, и вот я иду сразиться со своими сородичами, так внезапно ставшими врагами, один на один. Лишат меня должности в том случае, если схватят — а схватят обязательно? Лишат. Я был абсолютно уверен, что уже лишили. Страх продолжал наползать на меня, непривычно, до жути сжимая горло своими холодными пальцами, прокрадывался сквозь одежду, норовил задушить. Если это и называется страхом, то что приятного получали демоны, впитывая его в себя от людей? Более того, что приятного получал от него я, пока мучил Эвелин?..       Безмолвные вопросы потонули в глубине подсознания, когда я увидел её. Огромную армию чёрных смокингов, заполонившую собой всю поляну за лесом. Суровые, холодные, бесчувственные. Они казались мне машинами в человеческом облике. Пустой оболочкой, впитывающей мой страх.       Я остановился над обрывом. Предмет в груди, заменявший сердце, заколотился о мёртвые рёбра с невероятной силой. Дыхание вылетало изо рта призрачным паром и, смешиваясь со страхом из груди, прерывалось, казалось тяжёлым и спешным.       Шедшие со мной путники тоже остановились. Я видел, как растворяется Гордон со своей животворящей улыбкой, как хмуро кивает мне Сейдж. Эвелин подошла ко мне и лишь на мгновение тронула мою руку. Меня будто обожгло огнём, как если бы во мне в один миг проснулись все чувства разом — радость, тоска, ненависть, горесть, счастье, робость, мука, страдание, любовь. Любовь. Нет, 25-й, ты не ведаешь ни одно из этих чувств. И тем не менее, почему-то больно было провожать взглядом её исчезающее во мраке ночи лицо. Я вытащил клинок из ножен, который в считанные секунды предстал передо мной в виде глефы, продолжая глядеть вдаль и готовиться к бою. Не я, так другие. Этой Войне рано или поздно положат конец.       — 25-й!       В первую секунду я вздрогнул, отчего-то решив, что звали не меня, а потом посмотрел в сторону армии. Впереди всех стоял мой бывший наставник, которого сегодня мне так ловко удалось обвести вокруг пальца. Глаза его горели так же, как и мои. Как и глаза сотни демонов в тёмных смокингах за его спиной.       — Я оценил твою сегодняшнюю шутку, жаль, ты начал забывать, что у демонов нет чувства юмора, — продолжал тем временем 95-й. Я фыркнул и ощутил, как руки мои ещё сильнее сжались на рукоятке глефы. 669-й всегда учил держать оружие обеими руками, чтобы не попасться под случайный обманный манёвр. Вот, видать, и пригодилось. — Мы знаем обо всём, 25-й, сознаваться или отрицать свою вину нет смысла, — вновь раздался голос моего бывшего наставника. — Из-за твоих действий пострадала не только твоя репутация как демона, но и всего твоего отдела. Всего нашего рода. А это дорогого стоит, 25-й.       Мои брови непроизвольно поползли вверх. Руки немного ослабили хватку оружия, но терять бдительность я не собирался. Не понаслышке зная, как демоны вначале усыпляют бдительность, а потом бьют по самому больному. Но если 95-й сейчас не обманывает меня… Неужели Ищейки выступили в мою защиту?       — Ты поставил под угрозу Войну, которую мы начинали столько лет. Войну, в которой демоны наконец смогут победить, — голос 95-го сходил на рык. Некоторые в первых рядах слабо пошевелились. Демоны осознавали, что, если предводитель сорвётся на чувства, плохо будет всем. — Ты говорил о демоновской свободе, которой не существует, о стремлениях, которых у нас нет, и вот, что в итоге — мы вышли на поле брани драться против своего!       Холодок пробежал по всему моему телу. Свобода. Слово, которое знали люди и которых не знали демоны. Которых не знали даже ангелы. Различие между нами и ними лишь в том, что они наверху, а мы правим низом. По сути, у них, у светлых, ведь тоже никакой свободы…       Почему-то именно в тот момент, когда на меня были направлены несколько сотен огнестрельных ружей, эта мысль поразила меня до глубины души. Именно людям предоставлено это всё — существам, которых Небеса любят даже больше чистых светлых созданий. Тем, кто имеет право свободно идти по жизни, ошибаться, спотыкаться, падать, снова подниматься, подлежать искушению или благословению. Существа, которым одни завидуют из-за этого, а другие — из-за этого же пытаются спасти.       От этих мыслей у меня будто раскрылись глаза, и я больше не слышал, что вещал мне 95-й.       — Выбор людей — хрипло произнёс я в дождливый ветреный воздух, — это и мой выбор, — и ринулся вперёд, видя перед собой только землю и чёрные фигуры вдали, которые вот-вот бросятся в ответную атаку.       Лес понёсся у меня перед глазами с бешеной скоростью. Я разглядел только светящиеся глаза 95-го, наполненные яростью, а затем тёмная толпа демонов поглотила собой всё сущее. Куда попадают демоны после смерти?       Может, их ждёт воскрешение и прощение? Смешно. Демоны, которые попадают на Небеса, ожидая своей участи. Или их ждёт ад? Я говорил, что ничего не может быть хуже ада, но сам-то я там был? Или же им приходится скитаться в поисках неизведанного?       Нет, вероятнее всего, демонов — и без того неживых созданий — губят, рубят на мелкие кусочки, предают огню, изгнанию, святой воде — называйте, как хотите. А после не дают возможности вернуться или переродиться. И это их главная кара.       Но я нёсся всё вперёд, крепко сжимая в руке глефу, не представляя, что меня ожидает, и если одного демона мне удавалось подкосить, то от другого приходилось уворачиваться. А полчища в тёмных костюмах, с горящими значками, на которых были их имена, какое и я носил когда-то, всё продолжали наступать. Один против всех, даже если ты демон?..       И вновь в толпе появилось знакомое мертвецки бледное лицо — я разглядел своего бывшего наставника, который тоже сжимал в руке глефу — в отличие от остальных, которые не использовали холодное оружие. 95-й заметил меня не сразу — он наблюдал за демонами, которые сновали рядом, которые, судя по всему, уже успели встретиться мне. Один из них подошёл близко к нему, держась за плечо, и внезапно повалился всем телом на моего бывшего наставника. Демон успел отскочить. Мёртвый повалился рядом на сырую холодную землю. Презрительным и несколько раздражённым взглядом смерив убитого демона, 95-й воткнул ему в спину глефу, вынул, и мне в глаза бросились тёмные пятна, окрасившие оружие. Тогда бывший наставник поднял взгляд на меня.       Слабость. Да, я ощутил именно слабость, встретившись с бывшим сородичем один на один! Слабость и страх — да так сильно, что затрясся всем телом, делая ничтожные попытки спешными шагами отходить назад. 95-й наступал. И я знал, что уж его-то оружие, даже если я буду усердно и в полную силу бороться, поразит меня.       Теперь мы стояли совершенно одни на поляне. Демон усмехнулся и выставил вперёд глефу, точно давая мне выбор — подбежать и, упёршись в оружие, умереть как трус, или попробовать с ним сразиться; впрочем, итог будет одинаковым.       — Что ты скажешь теперь, 25-й? — демон продолжал наступать, а я стоял на месте, потому что отступать было больше некуда. — Пошёл против демонов к расе, которую считал слабыми! К отбросам, которые ни на что не способны! — 95-й истерично засмеялся, а затем вновь поразил меня жутким взглядом своих ярких глаз. — Так и сражайся тогда как человек!       — Да хранит меня ангел, — мой хриплый голос потонул в тёмной беззвёздной вышине, и я сжал глефу так крепко, как в таких случаях люди сжимают чётки или нательный крестик.       — Что ты сказал? — 95-й действительно, видимо, не услышал ни слова и сделал шаг вперёд.       — Да хранит меня ангел! — выкрикнул я и бросился вперёд, прокручивая у себя в голове не предстоящую битву, а встречи с Эвелин, настояние Гордона… Библию Сейджа, которую я держал в руках. Почему-то в тот момент мне яро захотелось взять её в руки, и я был больше чем уверен, что на сей раз она не причинит мне вреда.       Я не услышал, что бросил мне в ответ бывший наставник. Мы сошлись в схватке, и один всё время атаковал и пытался ранить другого, но в итоге каждый уворачивался, и в последний момент, когда у меня была всего секунда отдышаться, я упустил даже её. Демоны — есть демоны. Заметив, что я встал спиной, 95-й направил на меня глефу, и стоило мне обернуться…       Яркий свет поразил и меня, и моего бывшего наставника, разлился по всей тёмной лесной поляне, и я услышал жуткие крики — кажется, так кричат только поражённые святой водой демоны. Неживое угольное сердце подпрыгнуло у меня в груди и прыгнуло в пятки. Крик не прекращался. Он был душераздирающим, и мог бы вот-вот сорвать любые барабанные перепонки. Неужели так кричат демоны? Я никогда не слышал и не наблюдал этого.       Мы с 95-м переглянулись, пытаясь при этом разглядеть друг друга посреди яркого слепящего света, но крики стали медленно прекращаться и затихать. Свет тоже гас. Горела теперь только поляна вокруг нас.       — Ты пожалеешь об этом, — зашипел 95-й, когда всё стихло — будто ничего и не произошло вовсе. — Ни один демон не оставит тебя в покое после всего этого.       Ни один демон или ни один дьявол. Это было самое страшное наше проклятие. Бывший наставник ещё на два шага сократил расстояние между нами, но стоило ему направить на меня глефу, слепящий свет вернулся, и теперь направлен он был уже на 95-го. И вновь страшный крик, который будет мне сниться несколько ночей подряд после всего произошедшего в ту ночь, снова разорвал лесную тишину. Я не мог выдержать этого. Я не мог вынести этого крика и этого неясного зрелища. 95-й будто бы горел в святом огне — он действительно горел, совершенно парализованный лучами света в своём теле со всех сторон, его разрывало изнутри, разрывало снаружи, ещё бы секунда, и от него остались только отлетевшие в разные части напоминания о бывшем демоне. Я бросился бежать.       И только когда крики стали понемногу стихать посреди тёмных крон деревьев, я увидел на горизонте просыпающееся солнце. Его ещё немного тёмно-бардовые лучи заскользили по тёмному лесу, смешиваясь с ярким неизведанным светом на поляне, а потом всё сникло — и крик, и яркие белые лучи, оставалось только солнце. Солнце, которое всё сильнее и сильнее поднималось над землёй, всё ярче и ярче светило над этой землёй со множеством загубленных демонов. Я вгляделся. Нет, не от солнца поляна казалась такой яркой и чистой, и не от солнца от неё веяло теплом и каким-то мне неизведанным, но уже немного знакомым чувством. Силуэт, появившийся на месте упавшего без чувств демона, был виден издалека блекло, излучал сильное сияние, но его белый костюм я разглядел прекрасно. И от этого страх ещё сильнее сковал мне сердце.       Я. Никогда. В жизни. Не. Видел. Ангела.