Агенты и люди

      – Браво, Ковбой, – процедил Илья, поворачиваясь лицом к стене. – Просто отлично.       – Да брось, Большевик, – примирительно отозвался рядом Наполеон. – Мы получили ключ. Ну подумаешь, переночуем не в отеле… Мелочи.       Илья закатил глаза.       Под маской сдержанности Соло сейчас прятал самодовольство: чтобы стащить ключ от номера посла, американцу пришлось проявить недюжинную смекалку, граничившую с идиотизмом – устроить потасовку прямо на светском приеме. Но что еще оставалось делать, если от разговора посол вежливо уклонился, а подойти к нему вплотную не представлялось возможным из-за кольца других собеседников? Курякин издалека наблюдал, как Наполеон весь вечер кружил возле посла, будто акула, раскланиваясь с дипломатическими представителями и их женами, мучая один бокал шампанского и выжидая удобный момент.       А потом супруга посла пожаловалась на головную боль, и время не пошло, а полетело стремительно и губительно для их миссии. Нет ключа – нет доступа в номер, нет доступа в номер – нет документов, которые были так нужны. Через зал, заполненный людьми, Илья встретил взволнованный синий взгляд и прочитал по губам: «Подстрахуй меня». Аккуратно пробираясь сквозь толпу, он немым зрителем наблюдал, как Наполеон подошел к личному помощнику посла, как начал открыто и пошло флиртовать с его женой и как толкнул возмущенного мужа в грудь. Следом все случилось, как задумано: молодой атташе не стерпел такого поведения, двинул нахала в ответ по лицу, и к готовым сцепиться мужчинам подлетел сам посол. Остальное было делом отточенной до совершенства техники, которая никогда не подводила Соло. Выудив из кармана дипломата желанный ключ, Наполеон позволил отодвинуть себя прочь, и на этом инцидент должен был быть исчерпан… Если бы атташе не вырвался из рук своего посла и не замахнулся еще раз. Илье, подоспевшему к месту событий, ничего не осталось, как аккуратно зафиксировать ревнивого мужа на полу болевым приемом.       Вызванные полицейские вывели их под руки. Ни Илья, ни Наполеон не сопротивлялись, уповая на то, что к ночи оставшаяся в отеле Габи заинтересуется, почему они не вернулись, и утром их вытащат. Сидеть в шведской тюрьме – совсем не то развлечение, о котором мечтал Илья. Особенно учитывая, что никто из них двоих не говорил по-шведски. И особенно учитывая, что в камере предварительного задержания помимо них было еще пятеро мужиков, явно подобранных с ближайшей обочины.       Решетчатая дверь захлопнулась с противным лязгом, полицейские ушли, и агенты стали центром пристального внимания нетрезвых обитателей камеры. Поочередно осматривая каждого соседа на ближайшую ночь, Илья ощутил тычок в бок и повернул голову.       Наполеон улыбался.       – Здорово, что нас не обыскали.       – Было бы еще лучше, если бы ты придумал план поизящнее, как обычно делаешь.       Ответив на хмурый взгляд мужика в рваной шинели нехорошей усмешкой, Илья наконец разглядел единственное достойное место и шагнул вперед. Вот уж чего он не собирался делать, так это проводить всю ночь на полу. Скамью, достаточно широкую, чтобы на ней можно было лежать, занимали трое. Илья постучал носком ботинка по ввинченной в пол ножке.       – Уступите место? Пожалуйста.       За его спиной Наполеон фыркнул:       – Они тебя не понимают.       – Неужели?       Соло присмотрелся к настороженным лицам и сжатым кулакам и пожал плечами.       – Теперь ты хочешь затеять драку? Маловато места. Хотя… помнится, тебе как-то хватило туалета.       Чуть что, американец вспоминал ему Италию. Илья встал боком, чтобы не выпускать из виду ни сидевших, ни напарника.       – А тебе бы не хватило?       – Устраивать потасовку в сортире? Фу, – скривился Соло. – Как непрофессионально и пошло, товарищ.       Последнее слово Наполеон, по бесившей Курякина привычке, произнес на русском. И это возымело совершенно неожиданный эффект – троица на скамейке зашепталась, подорвалась и быстренько переселилась в противоположный угол. Илья недоуменно проследил за их перемещениями.       – А чего это они?..       Наполеон засмеялся и опустился на освободившееся место.       – А это они умные и чуют, с кем опасно водиться.       – Ты же водишься.       – Исключительно по необходимости.       Илья сел рядом и улыбнулся.       – Фу, Леон, как это непрофессионально и пошло – врать товарищу по оружию и неприятностям.       Соло облокотился о стену и промолчал. Даже не взъелся за «Леона», хотя обычно злился и отвечал тем, что начинал называть его «Иллиа» с чудовищным акцентом.       – Холодно, – внезапно сказал Наполеон. – Тебе нет?       – Немного.       – Ну да, ты привык…       – Ковбой, умоляю, только не надо глупостей про вечную мерзлоту по всему Союзу. Ты умнее этого.       Соло хмыкнул. И поежился. Полицейские, ни слова не понимавшие из речи задержанных, так и не смогли сообразить, что пальто оба мужчины оставили в гардеробе и было бы неплохо их забрать. В итоге они оказались в участке в классических, но тонких костюмах.       Решив, что ночь только начиналась, Илья взял напарника за локоть.       – Поворачивайся.       – Чего?       – Поворачивайся, говорю.       Показывая пример, он повернулся к Соло спиной и залез на скамью с ногами. Когда Наполеон сделал то же самое, Илья подвинулся вплотную назад.       – Для твоего общего образования: спина представляет собой наибольшую площадь потери тепла в условиях пониженной температуры окружающей среды. Поэтому для его сохранения двум людям логичнее не обнимать друг друга спереди, а прижаться спинами.       Наполеон немного поерзал, расправил плечи.       – Действительно теплее… Спецподготовка?       – Школьные уроки, – честно ответил Илья. – Теперь можешь шутить про суровых русских детей.       – Расхотелось. Извини.       – За что?       – За это. Я должен был оказаться тут один.       Курякин хмыкнул и обхватил колени руками.       – А я должен был бы всю ночь бегать по Стокгольму и искать тебя? Ну уж нет, пусть этим занимается Уэверли.       – Меняешь номер в отеле с Габи на камеру со мной?       Ехидства в голосе американца было хоть отбавляй, и Илья ткнул локтем назад.       – Не льсти себе. Я делаю это исключительно по необходимости.       – Врешь, – спокойно и без намека на насмешку припечатал Наполеон.       – Вру, – так же спокойно признал Илья. – Ты в последнее время совершаешь много резких поступков.       Ему не надо было видеть лица, чтобы знать, что правая бровь Наполеона скакнула вверх.       – Волнуешься за меня, Большевик?       – Нас всего трое, Леон. Выпадет один – провалятся все.       Соло не ответил, но Илья почувствовал, как тот придвинулся плотнее. Американец любил тепло и комфорт – все то, чего не доставало в шведском полицейском участке.       – Нас целых трое, Илья, – наконец тихо отозвался Соло. – И Уэверли. Это много… Ты хочешь спать?       Курякин помотал головой.       – Спи.       Через несколько минут дыхание Наполеона стало ровнее, и Илья ощутил его вес на своей спине.       Он вздохнул. Утром Уэверли сожрет их живьем, но они достали ключ, и их по-прежнему трое. Этого достаточно.