Ванильная хуйня на двоих

      После совместного душа и уборки Чимин стал искать своё расписание в рюкзаке, чтобы посмотреть, какие уроки у него на завтра. Нашёл разряженный телефон, который не трогал с вечера пятницы, поставил его на зарядку. Чонгук включил Дэдпула и улегся поудобнее. — Ну, что, к какому нам завтра? — Не знаю, — ответил Чимин, подсаживаясь на край кровати, — я не нашёл расписания. Вообще с собой ничего не брал. В сумке только балетки. — Ну, ты уже как месяц ходишь, не помнишь, какие у тебя уроки по каким дням? — Я не хожу на первые. Чаще всего. — Понятно. — А ты уроки не собираешься делать? — Не-а. Мне в лом. Объяснюсь перед преподами и всё. Тем более, мне реально неоткуда взять домашку. — Есть школьный сайт. — Да-да, мне в пятницу обещали дать мой логин и пароль. Чимин прыснул. — Ясно, — сказал и приластился к Чонгуку, кладя голову ему на грудь и обнимая. Они молча стали смотреть фильм. Телефон Чонгука зазвонил. — Алло? — Да, привет, Карлос. — М? Сейчас спрошу, — он обратился к Чимину, — хочешь завтра на каток сходить? — Да, — ответил Чим и услышал ор из трубки: — Он там? Чимин, привет! Чим хихикнул и сказал громко: — Привет. Тот продолжал орать: — Как поживаешь, приятель? — Ну ты олень, Карлос. Я чуть не оглох, — заворчал Чонгук, — мог попросить поставить на громкую связь. Он переключил. Парень из трубки смеялся и говорил: — Ладно, не кипятись так. Вы, двое всегда вместе? — Да, — ответили оба в унисон. — Чимин, и как Чонгук в постели? Ой, нет, не говори, все и так знают, — заржал тот. — Твоя девушка в первую очередь, — съязвил Чим, что вызвало смех обоих парней. Зазвонил телефон Чимина, тот удивился и отошёл. Чонгук поставил обратно тихую связь. — Алло. — Где тебя носит который день? — услышал он раздраженный голос своего отца. — Я у себя в комнате, делаю уроки… — Эту лапшу будешь матери вешать, — перебили его строго, — Почему трубку не брал? — Телефон сел. — Понятно. Когда будешь? — Не знаю… — Что это значит?! Ты где?! — Ты можешь перестать орать? — Как ты разговариваешь?! — Мы это уже проходили. — Хочешь на улице остаться?! — Это предложение? — Это даже не вопрос! Можешь больше не приходить, мелкий ублюдок! Увижу тебя — так выпорю, что ходить неделю не сможешь! — Да уж, тебе пришлось бы постараться, — перебил его Чимин, вспоминая тяжёлую руку Чонгука. — И за школу твою я больше платить не буду, забудь о своём образовании! — Ты и так не платишь, — безразлично ответил парень, — я хожу в бесплатную школу, в которой система и в половину не дотягивает до того, что я и так знаю. Первое время я был уверен, что это школа для даунов. — Неблагодарный блядёныш… — Чимин не дослушал, кто-то подошёл со спины и забрал из его руки телефон. — Алло, здравствуйте… Ответов отца он больше не слышал. — Как грубо. Впрочем, если вам и правда интересно, это его парень. — Голубее голубых. — Ну что вы, я слышал всё, что вы орали. Чимин сел на край стола и поник. Чонгук взял его за подбородок, приподнял голову, и посмотрел успокаивающей улыбкой. — Нет, не стоит, я о нем позабочусь… — Мне не нужна его благодарность… — И вам приятного вечера. Чонгук повесил трубку и спросил: — Ты как? — Отлично, — равнодушно ответил Чимин. Чонгук взял его за кончики пальцев и сказал: — Ну, посмотри на это с хорошей стороны. Тебе больше не нужно домой… Чимин посмотрел на него с прищуром, чуть ли не с ненавистью и оттолкнул. — Отвали. Чонгук уже жалел о своих словах. Чимин направился в сторону двери, стал обуваться, и сказал: — Мне надо подышать. — Я с то… — бросился к обуви Чонгук, но Чимин его перебил. — Наедине. Чонгук жалобно выдохнул. — Чаги, я не могу тебя отпустить… — И что, тоже будешь удерживать меня в четырёх стенах? — оскалился Чимин. — Чим… Я не собирался, — растерялся Чонгук, — просто боюсь, чтобы ты глупостей не натворил. Не ушёл от меня… — И что, если я уйду? — заорал Чимин, отчего Чонгук каждой клеточкой тела возненавидел его родителей. Понятно, почему парень их избегает. Ему вспомнился их первый раз, когда у Чимина тоже началась истерика, и он обнимал его и говорил ласковые слова, пока тот не успокоился. — Что будет, Чонгук? — продолжал орать Чимин, — люди постоянно расстаются! Это нормально! И умирают они тоже постоянно! Уберись от меня, — начал драться он, когда Чонгук попытался его обнять. Заехал ему в челюсть без капли сожаления. Разбил губу. Больно было, не то слово, но только из-за того, что бил Чимин, — какого хрена ты творишь?! Ну, давай, поплачь ещё! — Чим… — только и нашёлся что ответить Чонгук, смахивая слёзы. — Иди к черту. Ничего не случится, если я немного погуляю, — сказал Чимин, начиная открывать дверь. Чонгук кинулся на него, прижал руки по швам и сильно прижал к груди: — Какого хрена, Чонгук! — пытался вырваться Чим, Чонгук чувствовал, как его сердце забилось чаще. Это паника. — Чим, ты не в себе… — Убери, блять, свои руки! — Да не сделаю я тебе ничего! — заорал Чонгук, — пойми, не на меня ты злишься! Чимин задышал часто, начиная задыхаться. Он не нашёл, что ответить, но продолжал изо всех сил вырываться. — Лисёнок, подумай о хорошем, — ласково заговорил Чонгук. — Как о том, что мне домой больше не надо, — ещё больше рассвирепел Чимин, — ты прав, охуеть, как помогает! — О том, что ты мой лисёнок, а я твой непослушный кролик… — Пусти! — извивался Чимин. — Мы с тобой много обнимались и целовались. Ты всегда обвиваешь ручками мне шею, а если обнимаешь за грудь, то говоришь, что я твой медвежонок… Чимин потихоньку переставал вырываться, сбавляя силу. — Пусти, — тихо сказал он, начиная плакать. — Мы друг друга с дуру пообещали будить поцелуем. Нам следовало бы хоть зубки перед этим чистить, но мне всё равно. И ты всегда так сладко смакуешь мои губы. Чимин перестал вырываться, стиснул зубы, по его щекам беззвучно текли слезы. Чонгук отпустил его на секунду, подхватил подмышки, и оторвал от пола, сильно прижимая к себе, обнимая. Чимин стал больно бить его по плечам и спине. — Да отпусти ты меня наконец, — тихо сказал он хриплым голосом. — Не могу. Ты сказал, что люди всё время расстаются и умирают, и что в этом нет ничего страшного. Я не хочу ни того, ни другого. Для меня это будет кошмаром… — Мы знакомы четыре дня, ты обо мне забудешь, как меня не станет… — Попался. Значит, всё же собрался что-то с собой сделать. А говоришь, чтобы я отпустил… — Какое твоё дело? — повысил голос Чимин, всхлипывая от истерики. — Очень большое. Ты успокоишься и сам всё поймёшь. — Я спокоен! Отпусти меня, я не буду с собой ничего делать, — сказал Чим, сквозь крокодильи слезы. Сил не осталось на то, чтобы драться. Головная боль от нервного срыва стала медленно распространяться. Чонгук стал гладить его по затылку, принося небольшое облегчение. — Я не пущу тебя, пока ты полностью не успокоишься. — Ненавижу тебя… — Не правда, — обиженно ответил Чонгук, — малыш, я знаю, что ты чувствуешь. И знаю, что если никого не окажется рядом, с проблемами можно просто и не справиться. Чимин громко плакал сквозь стиснутые зубы. Чонгук ласково шептал ему на ушко: — Мой маленький лисёнок, никогда тебя не брошу и не отпущу. Прости меня, я не должен был этого говорить. Был не прав. Чимин закрыл лицо ладонями и размяк, оперевшись на своего парня. — Ну, ну. Всё хорошо будет, — гладил его Чонгук, — пошли, попьём водички. Я дам тебе успокоительное, и ляжем спать.       Чимин слабо закивал, не убирая ладони. Он хотел обнять Чонгука за такую поддержку и понимание, очень хотел, но боялся, что его оттолкнут, предадут. Если даже родители могут такое сделать — люди, у которых задача защищать и оберегать на уровне инстинктов заложена, то кто угодно может. Что бы ни делал или говорил. Если женщина, которая рожала его в муках, разрешила своему брату избить его за «хамское поведение» до гематом и ссадин, а отец харкнул в лицо шутки ради, чего вообще он может ждать от окружающих? Чонгук отнес его на кухню и налил стакан воды из фильтра. Добавил туда льда, и помог парню, у которого руки тряслись, держать стакан, пока он пил, дав ему сначала одну большую таблетку успокоительного из пачки, которая, почему-то, стояла на кухне. Он помог ему умыться, нежно вытер лицо новым полотенцем и ласково спросил, взяв за плечи: — Пошли спать? Чимин помотал головой, шмыгая красным носиком. — А что тогда? Он пожал плечами, обиженно глядя на Чонгука. Тот попытался его обнять, но Чимин сделал шаг назад и обнял себя за плечи. У Чонгука сердце в пятки упало. — Лисёнок, — ласково позвал он, подняв бровки домиком. Чимин не реагировал. Тогда он коснулся тыльной стороной пальцев его лба, — температуры нет, — заключил он. — Сделать тебе ванну?       Чим опять помотал головой. Чонгуку было хорошо знакомо его состояние. Нет сил и полная апатия, в которую прямо чувствуешь как проваливаешься. Голова не соображает, и хочется просто испариться. Он всё же воспользовался тем, что Чимин сопротивляться не станет, и отнес его в кровать, взяв на руки. — Можешь не спать, просто отдохни, — сказал он, раздевая парня. Чимин удержал руки Чонгука, когда тот добрался до пуговицы на шортах, на что Чонгук чмокнул его в скулу и сказал: — Малыш, ты чего, это же я. Мы с тобой три дня только и делали, что занимались любовью, — промурлыкал он ему на ушко. От этого Чимин только поднял бровки домиком, что ужасно обрадовало Чонгука. Потому что до сих пор Чим вёл себя так, будто напрочь забыл об их отношениях, а тут хоть какая-то реакция. Он ласково его обнял и стянул шорты. Затем лег сверху, упираясь в кровать руками и расставив ноги. В голове промелькнула мысль, что если парень опять психанет, то ему ничего не будет стоит заехать Чонгуку по яйцам. Но всё же решил довериться. Стал целовать его в губы, слегка прижимая грудью к кровати. Затем, взял за запястья и медленно потянул руки вверх, смыкая над головой. — Малыш, я всегда буду тебя защищать, — сказал он, спустив руки на талию, и ласкал живот, водя большими пальцами, — помнишь, я не дал маме того ребёнка на тебя наехать? Чимин вдруг хихикнул и слабо заговорил: — Помню, как ты на контейнерах за меня заступился. У Чонгука сердце подпрыгнуло. Он чмокнул Чиму в лоб на радостях, сдерживая дикое желание его затискать. — Ну, наконец-то, — проговорил Чонгук, прижимая к себе за талию и закапываясь в шею носом, — лисёнок, я так тебя люблю. Ответа не последовало. Чонгук поднял голову и увидел холодные и пустые глаза Чимина. Эти перепады настроения сильно пугали. Но успокоительное подействовало через десять минут после того, как Чонгук слез с него, и лег рядом, крепко обнимая со спины, и Чимин уснул. Чонгук же заснуть не смог. Боялся, как бы он не выкинул чего, если проснется, пока Чонгук будет спать. Только настрочил СМС своему менеджеру, чтобы тот достал ему справку с пятницы по вторник, хотя вторая дата пока неизвестна, он сказал, что ещё напишет ему. В ответ пришло только короткое «ок».       Чимин проснулся, когда электронные часы на тумбочке показывали 10.42, от того, что Чонгук ласкал языком его нёбо в поцелуе, нагнувшись над кроватью. — Проснулся? — спросил он с улыбкой, выпрямившись, — вставай, у меня для тебя сюрприз. Чимин протер глаза и потянул на себя простынь. — Ты почему не в школе? — Остался за тобой присматривать. Чимка лежал, поджав коленки. — Слишком часто из-за меня прогуливаешь. — Я, конечно, не люблю так делать. Но это не проблема, я могу себе аттестат хоть сейчас купить. Так что не переживай за меня. Ты вставать будешь, нет? — Чаги, иди сюда, — тихо попросил Чимин. Чонгук встал на колени возле кровати и придвинулся к нему. Тот положил ему одну руку на лицо и сказал: — Прости за вчерашнее. Я тебя не ненавижу. Чонгук прильнул к его ладони и ответил: — Я знаю, лисёнок. Они просто сидели, глядя друг на друга. Пока Чонгук не протянул: — Вста-вай. Пойдём гулять сегодня. — Куда? — Увидишь, — ответил Чонгук, неся его в ванну, — сполоснись и иди завтракать побыстрее. Такси уже ждёт. — Люблю сюрпризы, — ответил Чимин, слегка улыбаясь. Чонгук шлепнул его по попе и вышел с мыслью о том, что никогда не уделяет ей должного внимания.       Когда Чимин вышел, на кровати его ждала свежая одежда, Чонгук собирал рюкзак, складывая в него кошелёк и полароид. Они поели, спустились, и сели в такси. Ехали долго, около двух часов, мимо полей и посёлков. Всё это время, Чимин лежал у Чонгука на груди, который, в свою очередь, опирался спиной на дверь. Они поменялись телефонами, слушали музыку друг друга, листали сохраненки, и просматривали библиотеку. У Чимина чаще всего встречалась классика и более спокойная музыка в духе ''top — cancer'', ''nothing like us'', ''nathareth — love hurts'' и песни каких-то малоизвестных групп. У Чонгука же были все песни таких групп, как: «My chemical romance», «Black veil brides», «Three days grace», «Linkin park», и подобных. Так же, все песни LP, которая грела душу приятными воспоминаниями вчерашнего дня. Чимину надоело листать эстетичные подборки эротичных фотографий, он залез в библиотеку и стал перебирать книги в разделе 'избранное', большинство из которых он читал. Открыл «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери и стал читать. Ему многие советовали, он и сам хотел, но всё руки не доходили. Чонгук же смотрел видео, где Чимин танцует или просто записывает видео с друзьям, чтобы не грустили. Ещё Чонгук нашёл пару онлайн-кошельков и понял, что, видимо, на танцах он неплохо зарабатывает. На видео для друзей всегда такой счастливый. Не похож на того депрессивного парня, с которым познакомился. Чонгук погасил экран телефона, прижал Чимина к себе, вытащив один наушник у него из уха, и стал читать и слушать музыку вместе с ним. — Приехали, — сказал водитель, заехав на парковку парка аттракционов. Они оба оторвались от чтения, и Чимин воскликнул: — Гардаленд! Мы же хотели съездить на следующих выходных? — Я подумал, сегодня это будет уместней, — ответил Чонгук, рассчитавшись с таксистом и сказав, чтобы он был здесь к вечеру. Тот посмотрел на крупную купюру и согласился. Отстояв длинную очередь, им выдали браслетики, по которым они могли бесплатно кататься на всех аттракционах. Платными были только тир, сувениры и кафешки, в последних двух цены занебесные. Первыми они посетили несколько американских горок и комнату страха. Очереди везде сумасшедшие, но быстро двигались. Чимин очень много орал, в то время, как Чонгук сидел рядом, поднимал руки, скатываясь с горок, крича «уи-и-и», и уссыкался с реакции Чимина. Тот хоть и орал, но веселился. А после каждого аттракциона он говорил Чонгуку: «вот видишь, совсем не страшно, а ты боялся». В комнате страха, Чимин шарахался от каждого шороха и говорил, что Чонгук его сюда не веселиться привёл, а продать душу сатане. Вдоль лабиринта ходили привидения и вампиры, ближе к выходу стали приставать клоуны, которые больше смешили, чем пугали. Чимин ни на секунду не переставал шутить, и сказал клоуну: «вот до чего работа с детьми доводит. Мужик, тебе к психиатру надо. Серьезно, нервишки у тебя совсем, того». Тот вышел, держа ладонь у рта, чтобы не заржать во всю. Чонгук услышал, как тот прошептал себе под нос перед выходом: «нормальные люди реагируют не так». Самому же было пофиг — все эти люди в правдоподобных костюмах, появляющиеся из неожиданных мест, его не пугали и не удивляли. Одна девочка даже удивилась, узнав его, выйдя из роли, что вызвало ржак обоих парней. Но на выходе начался самый треш. Мужик с бензопилой бегал за всеми желающим выйти, Чимин хоть и орал, что это только постановка, но очень реалистичная, и ему ни в какую не удавалось пройти мимо него. Он прятался за Чонгуком, которому и на это было плевать, он только смеялся, и не мог из-за этого пойти дальше. — А, я понял, — истерил Чимин, — это и есть сатана! А ты маньяк, которому по кайфу людей мучить! Минут через пять, Чонгук взял себя в руки, успокоился и вынес окаменевшего от страха парня. Тот весь трясся и жался к нему ещё минут двадцать. Чонгуку было невероятно тепло от этих объятий, тогда как вчера он его изо всех сил отталкивал. Он хотел дать Чимину столько любви и заботы, чтобы он стал самым счастливым лисенком на планете и больше никогда не грустил. Обедать они пошли в кафе, которое, несмотря на количество людей в парке, было на половину пустым из-за высоких цен. Большинство брало еду с собой. Чонгук просматривал сделанные в очереди фотографии. Чимин закладывал. Они доели и пошли кататься на лодке, которая делала спокойный круг по искусственной речке, чтобы отдохнуть. Купили вату и чипсы, и катались, лёжа на сиденьях. К вечеру, когда аттракционы уже осточертели, ребята пошли выигрывать игрушки. Задания там были смешные — всего раз попасть мячом в корзину, чтобы получить любую игрушку в полтора метра, на выбор. Первые три мяча шли за пять евро, тогда как в магазине такая игрушка стоила бы под сотню. Чимин выбил себе светло-голубого единорога. А Чонгук ещё панду с красным сердечком в руках, и розового единорога для плачущей девочки, которая сразу всё забыла и повеселела, убегая к родителям, которые не смогли для неё ничего выиграть. Они сели на красивой поляне и стали делать милые фотографии. За день Чонгук потратил двенадцать пачек фотобумаги, которые шли, как заряд для фотоаппарата — по десять листов в каждом. Фотографии были красиво сложены и закреплены резиночками накрест. Чимин доедал свою вату, глядя на заходящее солнце, пока Чонгук устроился между его ног, положив затылок ему на грудь. Какая-то женщина подошла и попросила их сесть «нормально», потому что она не хочет, чтобы её дети на такое смотрели и считали это «нормальным», на что Чонгук ответил, что, если она считает это ненормальным, пускай сообщит ему об этом через суд, если у неё получится, так как однополые браки в Италии разрешены, и что её дети ещё слишком маленькие, чтобы это определить, но они тоже могут оказаться нетрадиционной ориентации. На что она не нашла, что ответить и оскорбленно ушла. — А я бы растерялся, — сказал Чимин. — К черту таких, — фыркнул Чонгук. — У меня пара вопросов. — Задавай. — Почему ты не ходишь в престижную школу? — Там запара с учебой. — Что у тебя на кухне делают успокоительные? — А где им быть? — В аптечке. Чонгук замялся. — Давай не сегодня, хорошо? — сказал он, поглаживая Чимина за бедро. — Ладно, — согласился Чимин, засовывая кусочек ваты Чонгуку в рот. Тот удержал его за запястье и обсосал пальчики. — Чимин? — М? — Я хочу тебя, — с пошлой улыбкой сказал Чонгук. Чимин зарделся, улыбаясь. — Давай дома. — Я заплачу таксисту, он не будет обращать на нас внимания. — Что-о-о?! — воскликнул Чим, — я против! — Ладно, я просто предложил. Они вышли одними из последних на парковку, с шариками и игрушками, в поиске своего такси. Сложили в багажник всё, что выиграли, кроме единорога, и сели на заднее сиденье просторной машины. Несмотря на то, что Чонгук сказал в парке, он всё же стал приставать к Чимину, а таксист делал вид, что ничего не происходит. Он притянул парня к себе за талию и стал целовать в шею. — Чаги, ты обещал, — шепотом наехал на него Чим. — Мы просто целуемся. — Гуки, мы не просто целуемся, и этот человек всё слышит и видит. — Прекрати немедленно, иначе я тебя покусаю, — ответил Чонгук, начиная мять ему ребра. Тот еле сдерживал стоны, закатив глаза и пытаясь вырваться. — Это я прекрати? — спросил он, — Чонгук, я не могу так, пожалуйста, перестань. — Хорошо, — ответил он, начиная целовать Чимина в губы, — мы просто целуемся. Чимин что-то промычал, не в состоянии ни расслабиться, ни оттолкнуть Чонгука. Но тот отстранился, ложась спиной на дверцу, приглашая Чимина лечь ему на грудь. Тот послушно согласился, не ожидая подвоха. Чонгук положил мягкую игрушку сверху и просунул руку Чимину в трусы, что было бы незаметно, если бы тот не изогнулся, резко вдохнув. Чонгук шептал ему на ушко: — Расслабься и не подавай виду.       Чимин же сделал жалобное лицо, не представляя, как скрыть эмоции и повернул голову наверх, притянув лицо Чонгука и начав его целовать. Тот улыбнулся во все тридцать два, водя рукой по эрекции и массируя головку. Чимин часто задышал, стараясь не изгибаться. Он просто раскрыл рот, оставив Чонгука его целовать. Чонгук же засунул вторую руку и стал баловаться с яичками, получая моральное удовольствие от реакции своего парня, и лаская его милый ротик. Чимин забыл про таксиста, и стал елозить ногами по сиденьям и двери, изгибаясь и постанывая, жалобно прося ещё, как девочка. Он вцепился пальцами в предплечья Чонгука и просил ускориться, начиная страстно его целовать. Чонгук выполнил его просьбу, хоть и не сразу, не справившись с желанием немного его помучать, давая парню прокусить и так разбитую губу, кончая. Он и сам кончил от происходящего. По телу пробежались волнами мелкие заряды тока, уносящие куда-то в астрал, откуда этим двоим не выбраться самостоятельно. Чонгук вдыхал его запах, вспоминал каждый стон, который въелся ему под кожу и приятной болью разъедал мышечные волокна. Вспоминал, с какой жадностью он из Чимина эти стоны извлекал. И сам не понимал, что делает. Думал, просто вредничает, но сейчас понял, что в этом было больше необходимости, чем желания. Чимин чувствовал, что Чонгук только его. Пускай трахает, кого хочет на съемочной площадке, с ним у них что-то большее, чем просто секс. Капелька пота стекла со взмокшего лба Чимина, они просто целовались, Чонгук нежно заправил его член в штаны и держал обе ладони на паху, мягко обхватывая. Чимину было так тепло, он просто утопал в нежности и готов был отдать всё без остатка за человека, в чьих объятьях он нежился. Когда они познакомились? Дней пять назад? Разве можно так сблизиться за такое короткое время? Или им просто гормоны в голову ударили? Чимин обсасывал сочащуюся губу, жадно глотая кровь Чонгука. Обоим просто снесло крышу. Напрочь и безвозвратно. Второй же хотел напоить его этой кровью. Обоим было друг друга невероятно мало, а этот жест хоть немного утолял жажду. Машина остановилась у подъезда, Чимин вышел разгружать багажник без капли стеснения. Он знал, что мужик всё видел, слышал, и понимал, но почему-то не было совершенно никакого дела. Ему хотелось поскорее сделать из фотографий гирлянду и развесить на той же стене, где и висело первые четыре его селфи. Хотелось поскорее отмотать часы в школе, сделать уроки, чтобы и у Чонгука проблемы не начались из-за частых прогулов, и приступить уже к фотосессии, о которой они вчера говорили. Можно сделать и пару видео. А потом… Пойти гулять с новой компанией, которой Чонгук уже отправил СМС с извинениями, что забыли о них. Поднявшись в квартиру, они вспомнили, что толком не ужинали, и заказали лапшу и пиццу в китайском ресторане. Было уже давно темно, они поели и Чимин настоял на том, чтобы обработать губу Чонгука, которую сам же изуродовал. Помазав бальзамом для скорого заживления, он едва чмокнул его в рану, испачкав губы и извинился. — Сильно больно было? — Ни капли, — с улыбкой ответил Чонгук. Телефон Чимина зазвонил, на экране высветилось «мама», Чонгук сильно заволновался. — Может, не будешь брать? Чимин только посмотрел снизу вверх с пофигизмом, засунул два пальца в рот и ответил: — Ао. — Фто? — Ней, я не обдогбаный. — Гавай хавта поовоим, фловно азгаваивай с фйеном, но ыту… Он высунул два пальца и раздраженно повторил, повысив тон: — Блять, я говорю, поговорим завтра, мне сложно разговаривать с членом во рту. — Плевал я, во что ты веришь! Чонгук пытался не ржать и решил подыграть: — Не отвлекаю? — Пыасйи, — сказал Чимин, засунув пальцы обратно в рот. Чонгук простонал. И стал запихивать свои два пальца ему в рот так глубоко, что тот стал громко давиться и приговаривал: — Да, да, возьми его полностью. Давай, детка. Чимин не выдержал, бросил трубку и заржал. Оба покатились со смеху. Чимин перевёл телефон в режим полёта и сказал, по-детски прижавшись к Чонгуку: — До встречи с тобой, моя жизнь была полным дерьмом. — В спальне поблагодаришь, — чмокнул его в носик Чонгук. — Обязательно, но не сегодня. Пошли спать? — Если пообещаешь мне утренний секс. — Тогда придётся встать пораньше, — лениво заметил Чимин. — Э-эй, — обиженно ответил Чонгук. Тот рассмеялся, взял его лицо в ладони и сказал: — Обещаю, — и чмокнул, сжав его щеки так, что губки встали бантиком.