Телепат

— Ладно, хватит. Сегодня вечеринка у Джеффри Бакстера. Мы обязаны там быть, — тон Родена из негодующего превратился в серьёзный, пара морщин на его лбу разгладилась. Это было типичным поведением для моего брата. Его настроение менялось со скоростью света, как у людей с биполярным расстройством. Только Род был нормальным… Настолько нормальным, насколько может человек со склонностью к ясновидению. — Но уже… — я мельком посмотрел на свои наручные часы с кожаным ремешком и скромно оформленным циферблатом. — Почти восемь. Почему не пропустить? — Мы придём как раз вовремя. Не ленись, я слышал, что туда придут все. — И они абсолютно все будут думать и сводить меня с ума. Издеваешься? — Выпьешь пару бутылок пива и забьёшь на всё хрен. Давай, Росс, — Роден умоляюще посмотрел на меня, подойдя ближе. Этот несносный король вечеринок всегда затаскивал меня на такие мероприятия, считая это одной из главных его обязанностей, как моего старшего брата. Помню, когда я только очутился в университете, он водил меня буквально повсюду, желая познакомить с большим количеством народа. Чем это кончилось? А тем, что теперь я был знаком со всеми посетителями «заброшки», поимённо знал каждого члена спортивных команд универа по баскетболу и футболу, а также участниц команды поддержки (заметьте, что именно участнИЦ). Такова была моя участь, как единственного брата одного из самых популярных студентов нашего универа. — Окей. Что мне надеть? — убрав с глаз чёлку, спросил я. Не пойти на эту злосчастную вечеринку было однозначно нельзя. А раз уж я иду, нужно нормально выглядеть. Ну, а в выборе одежды Родену не было равных. — Смени эту жуткую рубашку, и сойдёт. — Если это жуткая рубашка, то как назвать твои шорты? Род усмехнулся моему нелестному замечанию, а я покинул его комнату. В моём шкафу было не так много вещей, поэтому выбрать футболку не оказалось большой проблемой. Я надел чёрную майку с жирным крестом на груди, а сверху накинул кожаную куртку. Не хватало солнечных очков для идеального образа «опасного парня». Но логика пересилила желание выглядеть круто: на улице уже темнело, да и тупо было бы сидеть в таких очках в помещении. Хотя некоторых недалёких это не останавливало. Собравшись, я вернулся к брату, прикрыв дверь своей комнаты. И, конечно же, он только начинал одеваться. Роден Бриггс, зная, что скоро нужно куда-то идти, собирался напяливать штаны за минуту до выхода. И при этом умудряться выглядеть в этих дурацких штанах, как долбанная звезда телевидения. Если это так можно назвать. Я вздохнул, пройдя вглубь комнату и усевшись за письменный стол. Спальня Родена почти ничем не отличалась от моей: однотонные стены, деревянный пол, скрипучая кровать, старый шкаф, обклеенный по бокам старыми бумажками и картинками, и стол были в буквальном смысле одинаковыми. Скорее всего, закупались первыми владельцами комнат вместе. Однако в комнате моего брата было намного больше всякого хлама. Стопки бумаг, грязная и чистая одежда, средства для волос и гигиены валялись повсюду. Их было намного больше, чем у меня, так как я числился в разряде таких людей, которые любят пустые полки и стены. — Роден, что это? — разглядывая вещи на столе Рода, я нашёл рисунок на альбомном листке и взял его в руки. Это оказался портрет моего брата, нарисованный красками (точно не уверен, какими именно, но скорее всего, это была акварель). На нём было видно только лицо Родена, широко улыбающееся и как будто счастливое. В зелёных глазах сияли блики, наполненные чем-то… Тёплым. Таким, как здесь, я его никогда не видел. — Мой портрет. — Только не говори, что ты специально заказал его где-то. Это будет просто высшей степенью самолюбования. — Нет, его нарисовала моя знакомая, — надев джинсовую жилетку, сказал Роден и подошёл к двери. — Пошли. Я положил рисунок и встал со своего места. Мы покинули комнату, спустились и вышли на улицу, направившись к дому Джеффри. На протяжении всего пути я не мог перестать строить предположения о том, кто нарисовал портрет моего брата. Среди наших общих знакомых не было ни одного художника. Если только уличные. Но почему-то мне показалось, что я думаю совсем не о тех людях. Этот художник видел в Родене что-то отличное от того, что видел в нём я. На том листке он не был королём тусовок, ищущим новые приключения на пятую точку. В нём не было грязи или нахальства. Может, я не так хорошо знаю своего старшего брата, как считал? Или кто-то знал ту черту его характера, которую он не показывал другим? Но ведь вот он. Идёт рядом со мной. Такой же уверенный в себе и по-своему пафосный, довольный тем, что вытащил меня из дома. А если он сейчас думал о том человеке, который нарисовал портрет? Или о чём-то другом, чего я не знал? Опять хочется ударить себя за то, что не могу услышать мысли этого засранца. Вот она несправедливость жизни. Я слышу назойливые размышления тётки, идущей на другой стороне улицы, но не слышу своего родного брата, человека, который хоть что-то значит для меня. Роден и я подошли к нужному дому. Находясь в квартале от нас, такой же отделки, как и другие, этот домик не отличался ничем кроме громкой музыки и кучки студентов на газоне перед входом. Мы прошли мимо них внутрь. На входе нас ожидал Джеффри Бакстер. Он был кем-то вроде главного массовика-затейника университета, помогая в организации почти всех вечеринок в студенческом городке. Поздоровавшись с Роденом, он обратил внимание на меня, крепко сжав мою ладонь. Его улыбка была яркой и чересчур искренней. Этот человек без сомнений любил такие мероприятия намного больше меня. Однако я всё-таки пришёл и собирался по-настоящему оторваться. Роден пропал из моего поля зрения, как только мы оказались внутри. Вокруг были лишь незнакомые мне лица студентов, уже немного подвыпивших и повеселевших. Я решил последовать их примеру. Вернувшись в коридор, я свернул на кухню, где сидела пара ребят, часто зависающих в «заброшке». На круглом деревянном столе было несколько пустых бутылок и стопка пластмассовых стаканчиков. Обойдя всю комнату, я обнаружил закрытую банку пива, взял её и пошёл обратно в зал. Музыка, игравшая здесь, оглушала, ещё больше путая в голове мысли окружавших меня людей. Открывая бутылку, я мечтал поскорее выбросить всё это из головы. Как бы странно это не звучало, но сейчас пиво было моим лекарством от чужих мыслей. Алкоголь помогает очистить голову и хоть немного расслабиться в толпе, забыть хотя бы о половине вечных проблем. И вот он первый глоток. Неприятный вкус. Всё ещё слышу, как стоящий рядом парень думает о сексе с рыжей девчонкой в противоположном углу комнаты. Как же банально и тошнотворно. Ещё глоток. На меня засмотрелась какая-то блондинка в синем платье и длинными волосами, доходящими ей до пояса. Показал ей средний палец, улыбнувшись. Ауч, какой я грубый. Возмутительно! Третий глоток. Я плюхнулся на край одного из диванов и на автомате принял расслабленную позу. Чёрт, мне нравится эта песня, она часто играет на полицейском радио. Выпил три глотка залпом, закинув голову назад. Студенты рядом поглядывают на меня. Голова слегка закружилась. У-ух, кажется, свет в комнате как-то потускнел. Чёрт, а эта дешёвая жижа не такая уж и противная, как казалось в начале. Я допил остатки и отставил банку в сторону. Как же тут, чёрт возьми, душно. Мелодии непонятных ремиксов смешивались с шумом толпы, путая мои собственные мысли. Это было круто и ужасно одновременно. Я сидел на диване, отодвинутом в самую дальнюю от двери часть зала, поэтому мог наслаждаться атмосферой шумного веселья изнутри, но при этом находится в эпицентре студенческого апокалипсиса: похоть, крики, смех, алкоголь, наверняка принесённая кем-то дурь создавали суету, взбудораживающую сознание. Родена видно не было. Я сидел на одном месте около получаса, наблюдая, как Джеффри начал проводить какие-то конкурсы и игры для расслабившейся толпы. Мне захотелось поговорить с кем-нибудь, хотя бы ненадолго оказаться в компании знакомого. Такое желание часто появлялось в моей голове, когда я был пьян. Когда-нибудь чувствовали одиночество среди кучи людей? А вот для меня это типичное состояние. — Ну и чего ты сидишь? — словно услышав мои мысли, из ниоткуда взялась Кейт. Её неожиданное появление заставило меня отвлечься от наблюдения за дёргающимися под музыку студентами и посмотреть на неё. Кейтлин была одета в серое платье с длинными рукавами, а волосы она распустила, рассыпав лёгкими волнами на плечах и спине. — А я тебе мешаю? — спросил я, когда танцовщица села рядом со мной, поправив платье. — Вообще-то я хотела провести с тобой время. Ты же тут один? — Типа того. — Супер, пойдёшь танцевать со мной? — Что? — Что? — она заулыбалась. Напористость Кейт сегодня была непривычной. Чересчур непривычной. Конечно, от такой странной девчонки можно было ожидать всего, но я всё равно не переставал ей удивляться. — Я не танцую. — Это ещё почему? Наверное, она пьяна, как и я. В трезвом уме Кейтлин бы себя так не вела. Ну или я ещё очень плохо знаю её. В любом случае, она уже встала и мне как-то надо отказаться от танца. В мои сегодняшние планы не входило покорение танцпола. — Потому что я не хочу. Не заставляй меня танцевать с тобой. — Росс Бриггс, твой отказ не принимается. Мне нужно станцевать с тобой, — она наклонилась, положив свои руки мне на плечи. Глаза танцовщицы были устремлены на меня, а её волосы щекотали мою шею. Она оказалась слишком близко. — Это какая-то игра? Кейтлин, мне она не нравится. — Я уверена, ты хороший танцор. — Но я не хочу танцевать. — Тогда захоти. — Кейт, — я стал серьёзнее. Её поведение начинало раздражать. Кто она такая, чтобы так вести себя со мной? Подобного не позволяет себе даже Райли. А ведь она моя сестра. — Пожалуйста, потанцуй со мной, — продолжила упрашивать Кейт, выпрямившись и приложив указательный палец к своим губам. — Всего одну песню. Я о большем не прошу. Теперь мне захотелось согласиться. Большие просящие глаза были моей слабостью, и все девушки бессознательно использовали это, как главное оружие (так уж получилось, что все близкие мне представительницы женского пола обладали большими глазами). Но всё равно я старался отдёрнуть себя от этой мысли. За всю свою жизнь мне приходилось танцевать только с тремя девушками: с мамой, со Стеллой, что была моей первой девушкой, и с Клэр… Каждая из них стала частью моего мира. Стоит ли пускать в мою маленькую Вселенную Кейтлин? Смотря сейчас в эти зелёные глаза, я пытался ответить себе на этот вопрос, но не находил ответа. Его просто не было. Наверное, в этот момент мой мозг перестал выполнять свои основные функции. Я встал. Танцовщица взяла меня за руку, широко и довольно улыбаясь, как ребёнок, выпросивший у родителей какую-нибудь шоколадку или пачку леденцов. Алкоголь, пусть и в небольшом количестве, заиграл в моей голове, отдавшись лёгкой болью в висках и помутнением в глазах. Кейтлин обняла меня за шею обеими руками. Её тело оказалось ещё ближе. Мы начали танцевать. Лицом к лицу, глаза в глаза, каждый старался двигаться настолько хорошо, насколько позволяла концентрация алкоголя в наших организмах. Наверное, это было самым безрассудным из того, что я делал за последний год. Танец с Кейтлин казался чем-то нелогичным, глупым, но в то же время очень символичным. Как будто эта музыка, движения и вся обстановка вокруг были частью какого-то особого ритуала. Ужасный бред полупьяного меня. Думаете, что мы станцевали под одну песню и разошлись? Вы правы, мы так и сделали. Я убрал руку с её талии и мягко улыбнулся, поблагодарив за танец. В этот момент во мне заиграли черты псевдо манерности. Она же крепко обняла меня за шею. — Наверное, я не вспомню этого завтра… — тихо сказала она мне на ухо, прижимаясь стройным тельцем к моей груди. — Я ничего не забуду, — с такой же интонацией произнёс я, положив одну руку ей на спину между лопаток. — Тогда я сделаю вот так, — Кейтлин чмокнула меня в щёку и отошла, очень быстро растворившись в толпе. Этот поцелуй остался на моей коже до утра. Короткий и почти невесомый он глубоко отпечатался в пьяном сознании, подавляя способность к рассудительности и присущей мне грубости. Очевидно, что дружба с Кейт никогда не будет возможна. Но сегодня я лучше схожу за ещё одной банкой пива, чем позволю себе думать об этом…