Непрощенный

      Желание язвить и огрызаться испарились в одночасье. Жестокая реальность грозилась укусить так сильно, как никогда прежде, и Влад ощутил, как каждая клеточка его тела наполняется паникой.       - Пусти! - завопил он, истерично задергавшись и уперевшись в оппонента что есть силы. Так сильно ему еще никого не хотелось оттолкнуть. Сердце от напряжения заколотилось как бешеное, стуча изнутри по ребрам, будто молотом. Кровь била в висках так, что закладывало уши. Ноги подкашивались от страха с примесью злости.       Слава совсем не слушал свою жертву, полностью поглощенный диким желанием совершить задуманное наказание. Он отпустил темные локоны, и, схватив хрупкое запястье, прижал руку фрика к стене над головой. Уткнувшись носом в его шею, гопник вдыхал такой возбуждающий аромат страха и паники, спускал рваные джинсы и грубо сжимал мягкие ягодицы. В спортивках становилось тесно и влажно, но и приступать так скоро не хотелось. Это должен быть хороший, запоминающийся урок, а не простой перепихон в подворотне. Быть учтивым и нежным он, конечно же, не планировал, поскольку тогда его наказание могло возыметь совсем противоположный от желаемого эффект.       - Сла... ва... - от накатившего кошмарного непонимания Влад потерял дар речи, с трудом выдавливая из себя слова. - Ос... Ос... та... новись, - тонкие пальцы свободной руки непроизвольно сжали ткань голубой олимпийки на плече. Хотелось закричать, позвать на помощь, но голосовые связки будто вырезали. Все, на что он был способен, - молить бога о том, чтобы все обошлось. Готов был клясться кому угодно и сколько угодно, что станет примерным студентом, начнет одеваться как все "нормальные" люди. Готов был даже налысо побриться, лишь бы остановить этот кошмар.       Послышалось тихое шуршание, а вместе с ним последовал болезненный укус в области шеи. Затем еще один чуть ниже, и ещё один - в правую скулу. Фрик заскулил, словно беспомощный, загнанный в угол щенок, в надежде достучаться до затуманенного разума дикого зверя, вернуть его в чувства. Но в ответ тот лишь резким рывком развернул жертву лицом к стене, заламывая руки за спину и связывая их ремнем, снятым с джинс неформала. Влад дергал руками, тщетно пытаясь освободить их, но чувствовал лишь жгучую боль в запястьях.       Теснота в штанах стала уже просто невыносимой и болезненной, поэтому Слава решил больше не оттягивать неизбежное. Приспустив спортивки, он достал из трусов красный от возбуждения член, с которого уже просто капала смазка. Немного раздвинув ягодицы Влада, гопник прижал головку к сжатому колечку мышц, слегка надавливая.       Фрик дернулся, за что мгновенно был наказан резким проникновением. Слава грубо сжал его талию и, буквально, натянул на свой член, войдя сразу до основания. С его уст сорвался тихий полувздох-полустон, в то время как у Влада комом в горле застрял крик, прорывавшийся наружу царапающим хрипением. По щекам уже безо всякого контроля потекли соленые слезы, капая на холодный асфальт.       Насладившись блаженной узостью девственной задницы, Слава начал двигаться, выходя практически полностью и вновь проникая до основания. Резко, грубо, не останавливаясь и на полминутки. И кто бы только мог подумать, что он будет так яростно трахать своего друга детства в каком-то рандомном переулке, используя предлогом какое-то нелепое недовольство внешностью. А ведь на самом деле ему это было не важно, он просто хотел отыметь парня, с которым так давно был знаком и на образ которого неустанно дрочил по вечерам, сгорая от стыда и неконтролируемого вожделения. И это была единственная причина, по которой не давал своим ребятам тронуть тайный объект своего обожания. В конечном счете все эти тайны задушили его, и он просто насиловал того, кого так неистово желал. Дрожащего от боли и усталости и заливающегося слезами ни в чем не повинного парня.       - Ничего не скажешь? - схватив за волосы и притянув к себе ближе, вынуждая выпрямиться, тяжело дыша, прохрипел гопник в аккуратное ушко, чуть касаясь его губами. Это горделивое молчание немного напрягало и в то же время жутко раздражало. Он ожидал криков, мольбы о пощаде, чего угодно, но только не молчания.       - Уб... лю... док, - с трудом выдавил из себя фрик, сильно прогибаясь в пояснице, в надежде хоть немного притупить боль, разносящуюся волнами по всему телу от каждого толчка. В него будто вбивали стальной столб, разрывая прямую кишку. И уж "спасибо" за это сказать - язык не поворачивался. А вот лишний раз оскорбить и огрызнуться, раз уж терять больше нечего, - это всегда пожалуйста.       - Я так и подумал, - усмехнулся Слава, отпустив темные волосы, и продолжил издеваться над добычей, вдалбливаясь в него как отбойный молоток. По вискам и спине стекали капельки пота, а короткие русые прядки и подавно все взмокли. Все тело свело в предоргазмической судороге и, совершив еще несколько порывистых толчков, Слава кончил, наполнив тело фрика горячей спермой. Тот, чувствуя как внутри все вспыхнуло и зажгло, сдавленно простонал, зажмурившись и до скрипа сжимая зубы, и сильно выгнулся, запрокинув голову назад, положив ее на плечо насильника. В глазах вдруг потемнело, и он тут же отключился. Слава едва успел поймать обмякшее тело, опускаясь вместе с ним на колени. Тяжело дыша, он повернул парня к себе, похлопывая по щеке, пытаясь привести в чувства. С одной стороны ему льстило, что он настолько хорош, раз его партнер даже сознание потерял, а с другой - пугало то, какое он все-таки животное.       - Ннн.. - простонал Влад сквозь накатившую бессознательность, чем подал сигнал Славику, что он в порядке. Пусть в относительном, но порядке. Было достаточно знать, что он жив и рано или поздно придет в себя. В конце концов, такие агрессивные действия не проходят без последствий. Пожалуй, можно было считать за весьма адекватные последствия - временную потерю сознания.       Облегченно выдохнув, гопник спрятал орудие изнасилования обратно в штаны и заботливо натянул на фрика джинсы, осторожно усадив его у стены. Ремень тоже отправился на свое место, освободив хрупкие запястья, натертые грубой кожей докрасна.       - Надеюсь, ты усвоишь этот урок, - прошептал Слава, поцеловав друга детства в лоб. Осторожно вытерев большим пальцем с бледного личика полоски крови, он провел им по искусанным манящим губам. С трудом удержавшись, чтобы не впиться в них страстным поцелуем, он поднялся с корточек на ноги и отправился по своим делам. Как и предполагалось, сожалеть ему было не о чем. И самым верным решением для него было - просто уйти, оставив Влада наедине с самим собой и своей болью.