Машинное обучение

6 марта, 2039 год Почти три дня нет никаких новостей. В недолгой жизни Коннора эти три дня — самые длинные. Ему нечем заняться. Нет миссии. Нет текущих заданий. Он прочитывает все книги в доме уже на второй день. Он пытается как-то развлечь себя компьютером Хэнка, но модель устаревшая, от неё почти нет толка. Он сидит на диване и ждёт. Теперь, когда у него больше нет ни доступа к общей Сети, ни возможности отправлять свои воспоминания на облачное хранилище, Коннор остаётся один на один со своими мыслями. Это сущая пытка. Хэнк старается не оставлять его одного. Он отвечает на телефонные звонки, заказывает еду на дом. Он выпускает Коннора из поля зрения только тогда, когда отправляется спать. Он очень много пьёт. Его постоянное присутствие давит. Коннор дожидается момента, когда Хэнк уходит в душ. Он медленно подходит к плите на кухне. Никто в доме не пользовался ею целый месяц. Он включает правую нижнюю конфорку на максимум. Он кладёт руку на варочную панель. Жар окутывает синтетическую кожу плотно, как перчатка. Коннор медленно прижимает палец к самому центру раскалённого круга. Он ждёт. Боли нет. С отстраненным восхищением он смотрит на руку. Пластик чернеет, обугливается. Ничего. Ничего. Ему интересно, какие же стимулы вызывали такую волну ощущений там, на допросе. — Эй, ты не видел мои… Коннор оборачивается. На пороге кухни стоит Хэнк, придерживая неряшливо обёрнутое вокруг бёдер полотенце. — Коннор! Хэнк бросается к нему. Он отдёргивает руку Коннора от конфорки, обхватывает её обеим ладонями. — Какого дьявола ты творишь?! — Я проверял гипотезу, — говорит Коннор. Хэнк силой тащит его к кухонной раковине, сует его руку под струю воды. Коннор отмечает разницу температур — вода холодная. Провальная попытка залечить рану, которой даже не существует. — Я не чувствую боли, Хэнк, — говорит он. — Это лишнее. В доме пахнет горелым пластиком. Хэнк закрывает кран. Коннор вытирает руку. Его палец выглядит повреждённым, но по-прежнему полностью функционирует. Хэнк тяжело прислоняется к столешнице. Он опускает голову так, что за волосами не видно лица. Коннор выключает конфорку. Он подходит ближе. Коннор видит, как напряжены под кожей мышцы Хэнка. Он почти никогда не забывает надеть халат после душа — неудивительно, что теперь ему может быть неловко из-за собственной наготы. Хэнк — человек. Несколько килограмм лишнего веса обнимают его поперек живота. Кое-где из-за возраста уже начинает слегка провисать кожа, грудь и живот припорошены жёсткими волосами. Коннор жадно шарит взглядом всюду. Хэнк распрямляется, убирая волосы с лица. Он выглядит очень уставшим. Коннор понимает. — Я не пытался навредить себе. Я просто хотел проверить, — говорит он. — Прости, если напугал. Он раздумывает о том, что на его месте сделал бы человек, чтобы как-то подкрепить свои извинения. Без Интернета, предлагающего самые разные примеры, сложно сориентироваться. Возможно, ему стоило бы оставить Хэнка в покое. Возможно, ему стоило бы загладить вину подарком или каким-то особым действием. Всё это кажется нерелевантным их ситуации. Коннор обнимает Хэнка. Должно быть, это не тот ответ, которого от него ожидали, но ему всё равно. Его собственный эмоциональный фон всегда изменяется в лучшую сторону, когда Хэнк прикасается к нему, и Коннор надеется, что это работает в обе стороны. (Возможно, это немного эгоистично с его стороны. Ему просто хочется коснуться Хэнка и его обнажённой кожи.) Сначала Хэнк деревенеет всем телом, но затем напряжение стекает с него, как вода. Он упирается лбом Коннору в плечо. — Ты чёртов придурок, — говорит Хэнк. Слова теряются, путаясь в ткани его рубашки. Коннор проводит кончиками пальцев по чужим плечам. Вслед за его прикосновениями по коже Хэнка бегут мурашки. Стоя так близко, можно почувствовать запах его тела — пот, несвежее дыхание, что-то ещё, живое и настоящее. Коннору хотелось бы распробовать это на вкус, но Хэнк всегда ругал его за подобное, вряд ли это понравится ему сейчас. Его огорчение и расстройство всегда выбивают из колеи. Коннор готов сделать всё, чтобы уберечь его от стресса и разочарований. Ему хотелось бы сделать Хэнка счастливым. Наверное, это может стать его новой миссией. Он где-то читал, что счастливые люди живут дольше. Ему страшно думать о том, что Хэнк когда-нибудь умрёт. Хэнк подаётся назад, разрывая объятия. Коннор его отпускает. Он мешкает. Ему хотелось бы больше подобной физической близости. Это приятно. — Мне теперь что, глаз с тебя не спускать? Какова вероятность, что ты решишь испытать мой пистолет, пока я в душе? — Нулевая. Я всё равно оффлайн, я не смогу… — Отлично. Просто не делай глупостей, — говорит Хэнк. Он разворачивается и уходит. Коннор возвращается на диван. Здесь безопасно. Сумо наблюдает за ним с пола, лениво виляя хвостом каждый раз, когда Коннор проходит мимо. Ему скучно. Он вглядывается в темноту коридора. Хэнк в ванной. Он полностью обнажён. Коннору любопытно увидеть его целиком. Он помнит дорожку волос, уходящую вниз, под край полотенца. Он с силой смыкает пальцы в замок. Ему хочется встать с дивана. Он не позволяет себе этого. В гостиной слышно, как в ванной льётся вода — лёгкий, шелестящий звук, похожий на ветер. Коннору надо чем-то отвлечь себя, но без доступа к Сети это теперь не так просто сделать. Он смотрит на стол, на телефон Хэнка. Он берет его, но не может разблокировать экран. Вверху мигает оповещение о трёх пропущенных звонках. Коннор поднимается и идёт в ванную. Он стучит в дверь. — Хэнк? Тот не отвечает. Наверное, ничего не слышит из-за шума воды. Коннор открывает дверь, заглядывает внутрь. — Хэнк. Комната окутана густым паром. Сквозь душевую занавеску размытыми линями проступает силуэт Хэнка. Коннор смотрит. Он старается растянуть мгновение, запомнить и записать всё. Хэнк выглядывает из-за занавески, неловко прикрываясь рукой. — Господи, да что… Что такого могло стрястись, что ты не мог подождать долбаные пять минут, пока я не… — Норт звонила. Хэнк кривится. — Блять, ладно. Я быстро. Коннор не торопится возвращаться в гостиную. Он слушает плеск воды, смотрит на очертания предметов сквозь облако пара. Тянущее, странное чувство глубоко внутри. Затем он всё-таки одёргивает себя и выходит, мягко прикрывая за собой дверь.

*

— Это вирус. Коннор упирается взглядом в стол. Как и всё остальное в «Киберлайф», он кипенно-белый. Новый и целый, за исключением длинной царапины, тянущейся вдоль одного из его краёв. Коннор проводит пальцем вдоль неё, запоминая форму. — Вирус, — говорит Хэнк. — Как такое возможно? — У нас есть предположение. Когда андроиды вырывались из рамок первоначальных программ, в коде могли остаться дыры, увеличивающие вероятность проникновения чужеродных, потенциально опасных данных. — Дыры для проникновения, да? — усмехается Хэнк. Больше никто не смеётся. Тот вздыхает. — Ладно, проехали. — В последнее время стали появляться новые экстремистские группировки, настроенные против андроидов, — говорит Джош. — Может, это дело рук кого-то из них. Коннор не видел Джоша со времён революции. Тот всеми силами помогал Маркусу наладить отношения между людьми и андроидами по всему миру. Сейчас Джош и Норт сидят по разные стороны стола. Пустое пространство между ними говорит о многом. — В последнее время? — с сомнением переспрашивает Норт. — Разумеется, они пытаются помешать нам. В большинстве своём, люди по-прежнему нас ненавидят, просто не высовываются с заявлениями. Пока что. — Постепенно всё становится лучше, — возражает Джош. Норт явно с ним не согласна. Она поворачивается к Коннору. — Мы не сможем снова подключить тебя к Сети, пока не устраним вирус. Коннор кивает. — Понимаю. — Вы не должны никому об этом рассказывать, — говорит Норт. Она переводит взгляд на Хэнка. — Даже другим полицейским. Мы не хотим лишней паники. Мы сообщим вашему капитану, что Коннор вновь в порядке и дело было лишь в небольших системных сбоях. Вы снова вернётесь к работе и сделаете вид, будто ничего не происходит. Хэнк медленно вскидывает брови. — Не знаю, с чего это ты решила, будто можешь приказывать мне. Это не совсем в твоей юрисдикции, м? Норт резко встаёт. Она опирается обеими руками о крышку стола и подаётся вперёд, к Хэнку. Это угроза. — Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься, я… — Норт, — обрывает её Джош. Он жестом просит её сесть. Она его игнорирует. — Мы просим вас пойти нам навстречу, — говорит Джош. — Люди наконец-то начали принимать андроидов как равных. Если новость про вирус придадут огласке, это сильно ухудшит наше положение. Люди решат, что мы представляем для них опасность. — Не переживай, я буду молчать, — говорит Хэнк, кивая в сторону Норт. — И вовсе не потому, что ты мне приказала, а потому что я ведь не полная сволочь. — Выдать тебе медальку за это? — огрызается Норт. — Как думаете, кто-то ещё мог заразиться вирусом? — спрашивает Джош. — Соня… — говорит Коннор. Он лезет в карман за монеткой — это помогает ему думать. — Она работала в кофейне, общалась с посетителями. Кто знает, сколько андроидов могли контактировать с ней. Может, и сотни. — Чёрт, — сквозь зубы цедит Норт. Она наконец-то садится. Коннор наблюдает за тем, как монетка скользит между пальцев. — У вас были какие-то зацепки по делу, над которым вы работали? — спрашивает Джош. — Хоть какие-то догадки о том, кто может быть к этому причастен? — Дрю Хэндерсон… Он сетевой инженер в «СекьюрКор», — говорит Хэнк. — Мы нашли его ДНК на месте преступления. — Сетевой инженер… он мог бы провернуть такое. Если бы у нас был образец его кода, мы могли бы поискать совпадения, — говорит Джош. — Да, но он со всех сторон обложился адвокатами. Хрен к нему подберёшься, — вздыхает Хэнк. Он задумчиво постукивает пальцем по столу. — По крайней мере, легальным путём. — Нас это никогда не останавливало, — тихо замечает Норт. Джош недовольно поджимает губы. Коннор перекидывает монетку из руки в руку. Он поднимает взгляд. — У меня есть идея, — говорит он.

*

7 марта, 2039 год Дрю Хэндерсон входит в центральный офис «Киберлайф» ровно в два часа пятнадцать минут. Он пришёл один. Он очень хорошо одет и невероятно спокоен. Он проводит шесть минут тридцать секунд в комнате ожидания, терпеливо сидя в тишине, пока секретарь не провожает его в зал для переговоров. На Норт сегодня красивое платье и высокие каблуки. Макияж — лёгкий и женственный, в вырезе платья выставлена напоказ соблазнительная ложбинка между грудей, волосы распущены. Норт поднимается на ноги, когда Дрю Хэндерсон входит в комнату, и тянется поверх стола, чтобы обменяться с ним рукопожатием. На ней надеты чёрные плотные перчатки до локтя. Улыбка — предельно вежливая. — Меня зовут Норт, — говорит она. — Я Дрю, но, думаю, это вы уже знаете. В кабинете неподалёку Хэнк и Коннор наблюдают за происходящим через камеры. Позади них Джош взволнованно ходит туда-сюда. — Признаться, я думал, что сегодня буду разговаривать с Маркусом, — говорит Дрю Хэндресон, присаживаясь в кресло. — Но вас я рад видеть не меньше. Хэнк откидывается на спинку стула, не отрывая глаз от экрана. Коннор тоже внимательно следит за записью, но то и дело он смотрит на Хэнка. — Взаимно. Рада познакомиться с вами, — говорит Норт. Она тянется к планшету, выводя на ЖК-панель файл с резюме. — Мы весьма впечатлены вашей работой. Особенно я. — Звонок от вас стал для меня неожиданностью, — говорит Дрю Хэндерсон. — Думал, что вы избавились от всех людей в компании, как только был принят Акт о правах. Это совсем не тот нервный, жалкий, рыдающий мужчина, которого запомнил Коннор. Он придвигается ближе к экрану. С их гостем что-то не так — трудно уловить. — Мы решили двигаться в другом направлении, это верно, — говорит Норт. Она улыбается. — Но игнорировать таланты, подобные вашему, было бы глупостью с нашей стороны. — Я польщён, — говорит он. Они разговаривают ещё немного. Со стороны это выглядит как обычное собеседование. Норт спрашивает Дрю Хэндерсона про его опыт работы, тот долго и витиевато описывает свои достижения. Он не упоминает ни семью, ни друзей, ни что-либо ещё, выходящее за рамки службы. По просьбе Норт, он отдаёт ей жёсткий диск с образцами своих программ. Собеседование длится сорок шесть минут и тридцать три секунды. В какой-то момент Джош перестаёт маячить позади и садится рядом, чтобы следить за происходящим. Коннор придвигает свой стул ближе к Хэнку. Их колени соприкасаются. Хэнк, кажется, даже не замечает этого. Коннор замечает. Собеседование подходит к концу. Норт вежливо улыбается. Коннор готов поспорить, что в этот момент она мечтает кому-нибудь врезать. — Должен сказать кое-что, — признается Дрю Хэндерсон. — Мне кажется, это прекрасно, что вы снова готовы сотрудничать с людьми. Это развеет любые сомнения у всех, кто пока ещё скептически настроен по отношению к вам. — Доверие для нас очень ценно, — говорит Норт. — Всё, что мы хотим — это жить в безопасности. Мы приложим все усилия, чтобы построить новый мир, в основе которого будет лежать взаимное уважение. Мы хотим достичь гармонии вместе с людьми. — Значит, мы хотим одного и того же, — с едва заметной улыбкой говорит Дрю Хэндерсон. Наконец, он встаёт. Норт выходит вместе с ним, чтобы проводить его. Через четыре минуты двадцать восемь секунд открывается дверь в кабинет. Коннор оглядывается через плечо, смотрит на Норт. Она выглядит донельзя злой. На стол с грохотом приземляется принесённый Хэндерсоном жёсткий диск. — Вот, — говорит она, снова заплетая волосы и сбрасывая туфли. — Думала, это никогда не закончится. Хэнк смотрит на диск. — И что, теперь вы будете сравнивать эти данные с вирусом? Джош даже не прикасается к диску, хотя его руки защищены непроницаемыми перчатками. — Посмотрим, есть ли там хоть что-то полезное. Вдруг появятся какие-нибудь ответы. — Скорее всего, это ловушка, — говорит Норт. — Хреновый код. — Мы должны хотя бы попробовать, — возражает Джош. — Даже не буду пытаться вникнуть в это, — вздыхает Хэнк. Он встаёт, рукой опираясь о спинку стула. — Мы слишком легко всё заполучили. Люди редко расстаются со своей интеллектуальной собственностью просто так, особенно когда не уверены в том, что смогут поиметь с этого хоть что-нибудь, — продолжает Норт. — Они слишком жадные. — Что если он не человек? — вдруг спрашивает Коннор. — Он не проявил никаких особенностей поведения, типичных для человека его социального статуса. Не было никаких признаков того, что он переживает недавнюю потерю. Манера говорить — очень выхолощенная, нет физических реакций, нормальных для стрессовой ситуации. Он не был заинтересован в эстетически приятной внешности Норт, типичной для её модели. Мы знаем, что он готов рассмотреть андроидов как потенциальных сексуальных партнёров, а люди, как правило, плохо умеют скрывать признаки собственного влечения. Особенно мужчины. — И что, это твой лакмусовый тест на человечность? — ядовито интересуется Хэнк. — Сиськи? — Ну, ты-то его прошёл, — бормочет Норт. Хэнк припечатывает её взглядом. — Дело не только в этом, — продолжает Коннор. — С ним было что-то не так. Было ощущение, будто он не совсем человек. И даже не андроид. — Он точно не андроид «Киберлайф», — замечает Джош. — Компания никогда не проектировала свои модели на базе ранее существовавших или уже существующих людей. Ни раньше, ни теперь — мы пользуемся всё теми же алгоритмами. — Если он не человек, каким, блять, образом на месте преступления оказалась его ДНК? — спрашивает Хэнк. Норт и Джош смотрят на него. — Может, нам стоит рассказать им, — неуверенно начинает Джош. — Джош, заткнись, — обрывает его Норт. — Не при нём же, — она кивает на Хэнка. — Всё, что вы скажете мне, будет передано и лейтенанту Андерсону, — холодно говорит Коннор. — Лучше сэкономьте время и сразу проинформируйте нас обоих. Норт, кажется, не слишком-то нравится его ответ. Джош вздыхает. — Норт. Хватит уже. Она резко разворачивается и уходит из комнаты, с силой хлопая дверью. Джош выглядит расстроенным. Он озадаченно потирает шею. — Господи. Ну и что теперь?

*

— Нелегальное производство андроидов в России, — задумчиво говорит Хэнк. — Теперь можно заказать идеальную копию себя. Господи боже. И как давно они об этом знают? Почему никому не сказали? Они едут обратно в участок. Они притворяются, будто всё в полном порядке, как и приказано. Где-то в «Киберлайф» подчинённые Норт уже приступили к изучению жёсткого диска. Они не могут рассказать о происходящем капитану. Они не могут рассказать про вирус никому из людей. Это вызовет панику по всей стране. Пока что вся важная информация будет передаваться лишь между андроидами, через общую Сеть, в полной тишине. Будьте осторожны, когда синхронизируетесь с другими. Сообщайте обо всех операционных сбоях в «Киберлайф». Избегайте любого физического контакта с RK800 SN 313 248 317 -51. Вас будут держать в курсе. Не то чтобы Коннор знает обо всем этом наверняка. Он по-прежнему изолирован ото всех. На улице льёт дождь. Он смотрит в окно. — Российские андроиды пока не добились равноправия, их жизнедеятельность строго регулируется законом. Мы и не предполагали, что там могут производить модели, так сильно похожие на людей, — говорит Коннор. — Нас ввели в заблуждение. — Хочешь сказать, у нас тут теперь бегают андроиды-шпионы, пытающиеся разжечь глобальный конфликт? Это, блять, просто безумие какое-то. — Пока что у нас мало информации, — замечает он, глядя на стекающие по стеклу дождевые капли. Это факт. Многое ещё нужно выяснить. — Но Дрю Хэндерсон — богатый человек. У него есть связи и средства, чтобы заказать нечто подобное. — Хм. Выходит, не всё в мире меняется. Коннор хмурится. — Но иметь идеальную копию самого себя… — Представь, что ты можешь быть в двух местах одновременно. — Я могу, — говорит Коннор. — В смысле, другая версия моей модели может. Хэнк усмехается. — Да, для тебя нет ничего невозможного, значит. — Ему не было никакого смысла посылать андроида в «Киберлайф», если он сам хотел скрыться. Андроиды с большей вероятностью могут распознать других андроидов. — Может, он и не посылал андроида, — говорит Хэнк. — Может, андроид сам решил прийти. Коннор хмурится. — Не понимаю. К чему ты ведёшь? Хэнк отвлечённо хмыкает. Он барабанит пальцами по рулю. — Может, это тупая идея, но… Ты ведь помнишь, как мы смотрели «Бегущего по лезвию», да? — Какую из версий? — спрашивает Коннор. На самом-то деле, ему всё равно: они обе были в равной степени нереалистичными и неинтересными. Хэнк очень смеялся, когда Коннор как-то сказал ему об этом. (Впрочем, ему понравилась любовная линия). — Да неважно. Коннор думает. — Андроид, который сам не знает, что он андроид… Но это реальная жизнь, а не фильм. Как такое возможно? Хэнк пожимает плечами. — Понятия не имею. Ты мне скажи. Коннор снова смотрит на улицу. Неоновый свет отражается в лужах, жидкой краской растекается по воде. Мимо проезжают машины. Коннор поворачивается и проходится взглядом по профилю Хэнка, тонко очерченном полутенями. Это всё равно что смотреть на заходящее солнце. — Дело становится всё более запутанным, — констатирует он.