Blood & Chocolate

Чимин усмехается. Прошло много времени с тех пор, как Чимин слышал подобное в последний раз. Это ещё один показатель того, что Чонгук не является постоянным клиентом клуба, иначе бы не посмел так обращаться с Чимином. Хотя, в этом он тоже уверен не был. — Чего ты стоишь? — смеётся Чонгук, проводя большими пальцами вокруг сосков Чимина. Чимин тут же отталкивает его руки. — Руки убрал с товара. Чонгук ухмыляется, кивает и убирает руки. Вытягивает одну купюру из пачки наличных, а остальное прячет в карман куртки. Чимин с опаской наблюдает, как тот скручивает купюру в трубочку и проводит ею его по груди. Чимин наблюдает, как трубочка скользит по груди, очерчивая ореолы сосков. Не слишком приятное ощущение, но терпимо. Поднимая взгляд, Чимин снова сталкивается с насмешкой на лице Чонгука. — Я слышал, у вас есть дальние комнаты, — говорит Чонгук, но всё, что слышит Чимин — это: «Я хочу выебать тебя». — Да, есть, — отвечает Чимин, полностью забывая о купюре. — Что я должен сделать, чтобы отвести тебя туда? — Ты должен меня заработать. Рука Чонгука снова исчезает в кармане куртки, и Чимин не может контролировать злое шипение: — Не так. — Тогда как? — вздернув бровь, спрашивает Чонгук, убирая руку. Чимину нужна секунда, чтобы проследить, что он контролирует свой голос: — Ты должен стать постоянным клиентом. Моим постоянным клиентом. — И что я должен сделать, чтобы стать твоим постоянным? — спрашивает Чонгук. — Ты должен приходить ко мне регулярно. Тогда, — Чимин указывает взглядом на карман Чонгука, — ты сможешь сделать это. — Что я должен сделать, чтобы прикоснуться к тебе? Чимина этот вопрос удивил. Намджун никогда не спрашивал, можно ли к нему прикоснуться, после того, как Чимин однажды рассказал про отмену запрета на прикосновения. В дальних комнатах прикосновения Намджуна проникали глубоко в сердце, но только там. За пределами Намджун соблюдал запрет, пока в один день Чимин сам не схватил его за руку и не приложил к своей груди. Чимин не ожидал чего-то подобного от Чонгука. Он думал, что тот сразу же начнет его лапать, поимев один раз. Чимин знает, что ему нельзя говорить, что думает, нельзя говорить о своих предпочтениях, ведь так у него не будет постоянных клиентов, а ему нужно больше, и Чонгук более, чем может позволить себе Чимина. Но он ненавидит его высокомерие, чрезмерную уверенность и то, что он убеждён в своей способности купить всё, даже Чимина. Чонгуку придётся постараться, чтобы стать кем-то таким же особенным, как Намджун. Чонгук считает, что может купить Чимина за пару бумажек — это Чимин ненавидит больше всего. Чонгук может дать ему весь мир, но Чимин будет продолжать считать его недостойным. Если Чимину нужен ещё один постоянный клиент, ему придётся лгать. — Если тебе достаточно быть как все, то я сниму запрет после первого похода в комнату. Но, если ты действительно хочешь меня заслужить, тогда постарайся. Посмотрим, как у тебя это выйдет. Чонгук улыбается. — Давай заключим сделку, — предлагает Чонгук, протягивая к Чимину свой мизинец, — я смогу соблазнить тебя так, что ты сам попросишь меня отвести тебя в дальнюю комнату, и, как бонус, скажешь своё настоящее имя. — Что я получу, когда выиграю? — не сомневаясь в поражении Чонгука, спрашивает Чимин. — Что пожелаешь. Чимин смотрит то на него, то на мизинец. Секунду назад они говорили о сексе, а теперь Чонгук тянет к нему мизинец и хочет узнать настоящее имя, хотя мог потребовать это за бесплатно. Чонгук ухмыляется. — Боишься, что я тебя сделаю? Чимин фыркает, протягивая свой палец к мизинцу Чонгука, тем самым скрепляя договор. — Покажи, что у тебя есть? Чонгук улыбается, без насмешки и смотрит как Чимин краснеет. — Такой маленький. Такой милый. Чимин задыхается от возмущения, пытается убрать руку, но Чонгук всё ещё крепко держит его мизинец. Он никогда бы не подумал, что в мизинце может быть столько силы. Он дергался, выкручивал руки, в попытках освободиться, но, в конечном итоге, просто отвернулся. Смех Чонгука на его попытки освободиться только больше заставил Чимина чувствовать себя нелепо, и одновременно смущаться ещё сильнее. Он упорно продолжал смотреть в сторону, благодаря тусклое освещение, скрывающее его покрасневшее лицо. — Ооооууу, — избавившись от хрипоты в голосе, проворковал Чонгук, — ты злишься? Чимин морщит нос, но на Чонгука не смотрит. Он всё ещё притворяется немым. — Так ты не только красивый, но ещё и милый? — спрашивает Чонгук. Чимин застыл. Его и раньше называли милым, но то, как невинно это звучит из уст Чонгука, не идёт ни в какое сравнение с другими постоянными клиентами. Из прострации его выводит тычок в живот. Чимин шлепает его по руке. — Руки прочь! Чонгук улыбается, поднимая обе руки, признавая поражение. — Знаешь, я думаю «Принцесса» тебе подходит больше, чем «Малыш Чи». Чимин негодующе уставился на него, роняя челюсть на пол. — Принцесса?! — Да, ты много требуешь, прям как они, — Чимин фыркает, — Если бы я был слишком требовательным, я бы не был здесь с тобой. Чонгук хватается за грудь, имитируя ранение. Он хотел было ответить, но его прервал телефонный звонок. Чонгук посмотрел на экран, улыбнулся Чимину и поднялся с дивана. — Сейчас вернусь. Чимин кивает и кричит ему вслед. — За ожидание тоже придётся заплатить. Обычную цену. Он матерится, когда видит, что Чонгук уже ушёл, и не знает, почему его это так злит. От Чонгука лихорадит. От всего, что он делает лихорадит. Его привычка нарушать правила, будто он выше всех, его высокомерие, его дерзость по отношению к Чимину, но больше всего — деньги. Если Чонгук так хочет порисоваться перед ним, то почему бы не отобрать у него всё, до последнего цента. Чимин всё ещё не верит в их дружбу с Намджуном. Чимин с нетерпением ждёт его возвращения. Когда уже прошли две полные песни, Чимин начал всерьёз задумываться, что тот просто ушёл. Дрожь пробегает по позвоночнику, внутри нарастает паника. Если Чонгук ушёл, не заплатив, то Чимину конец. Он потратил на него слишком много времени, после такого ему не откупиться, не причинив себе ещё больше вреда. Нет, Намджун бы никогда не поступил так с ним, но, кто знает, где он сейчас, и не дома ли он уже. Связаться с ним он никак не сможет. Поднявшись, Чимин выходит из кабинки, не имея ни малейшего понятия, где искать Чонгука. Он сомневается, что того вообще кто-то видел — остальные заняты по кабинкам, а охрана уже давно потеряла интерес как к проституткам, так и к клиентам. Чимин всё ещё решает, где искать Чонгука, когда его разворачивают и он встречается с крепкой грудью. Поднимая взгляд, Чимин натыкается на надутые губы Чонгука. — Ты собрался уйти просто так? — спрашивает Чонгук, — У меня всё ещё есть деньги. Иди сюда. Чимин позволяет ему ухватить себя за руку и потянуть обратно в кабинку, чувствуя, как расстаётся с этим грузом. Он затих, сердце всё ещё бешено колотится в груди, когда Чонгук снова усаживает Чимина к себе на колени. Вытирая вспотевшие ладошки о свои штаны, что у него выходит так себе, Чимин пытается сделать глубокий вдох и успокоиться. — Итак, где ты был? — спрашивает Чонгук, но Чимин не может посмотреть на него, не выдав свою панику. Будто почувствовав, что что-то не так, Чонгук наклоняется к нему и спрашивает, а голос мягкий, почти умоляющий: — Эй, что случилось? Чимин закрывает глаза и вертит головой. Возвращая нейтральное выражение лица, Чимин поворачивается к Чонгуку и обхватывает его шею руками. Чонгук убирает его руки, а Чимин не знает как реагировать, ещё больше удивляясь, когда тот берёт его руки в свои. — Ты хочешь уйти? — спрашивает Чонгук, успокаивающе совершая круговые движения пальцами по тыльной стороне ладоней Чимина. Чимин ненавидит то, как искренне это прозвучало. Это не то, что ему нужно. Чимину не нужен кто-то, кто будет милым с ним по каким-либо причинам. Что ему нужно, так это постоянные клиенты, по типу Джина и Намджуна, кто проводит чёткую грань между проституткой Малом Чи и Чимином, человеком, который держится только за счёт своих желаний и мечты. Даже если Джину и Намджуну что-то известно о нём, они никогда не заговорят именно с Чимином, в отличии от того, что делает сейчас Чонгук. Чимин не покидает чувство, что ему нужно поскорее от него избавиться. Чимин отрицательно качает головой, когда вспоминает, что ему задали вопрос. — Нет, я искал тебя. Думал, ты ушёл. Чонгук покачал головой, удивленно вскидывая брови. — Я же сказал, что вернусь, тем более, я тебе не заплатил, так почему я должен был уйти? Чимин пытается, но, когда Чонгук упоминает оплату, напрягается, и Чонгук это замечает. Чимин видит, что Чонгук заметил, кусает нижнюю губу, отчаянно пытаясь сменить тему. — Ты волновался о деньгах? — спрашивает Чонгук, но Чимин не слышит обвинения в голосе. Клиенты не любят упоминаний о том, что они платят деньги за услуги проституток. Это рушит то шаткое чувство обладания и портит весь настрой. Это сродни тому, чтобы проститутки влюблялись в каждого нового клиента, тем самым втаптывая в грязь такое светлое чувство как любовь. Хотя, даже четвертая часть не заслуживает, чтобы в них влюблялись. Чимин качает головой. — Это не имеет значения. Тебе всё равно не понять. — Имеет. А ты попробуй, — перебивает его Чонгук, когда Чимин пытается возразить. — Ты не сможешь, — настаивает Чимин, давая чувствам взять верх над собой. — Тебе никогда не понять, как это — когда клиент, попользовавшись тобой, уходит, не заплатив, и ты не можешь выполнить недельную норму, установленную твоим сутенёром. Тебе не понять страха от того, что он с тобой за это сделает, что приходится труситься за каждым клиентом, и… Чимин останавливает себя до того, как скажет больше. Слишком расстроен и напуган, что наговорил лишнего. Чонгук убирает руки с Чимина, впервые самостоятельно с тех пор, как тот сел к нему на колени. — Что он делает? Чимин смотрит на Чонгука, всё ещё опасаясь сделать вдох. Затем отворачивается. — Больше рабочих часов, — врет Чимин, не подумав. Он чувствует, что Чонгук ему не верит, и радуется, когда тот не расспрашивает дальше. Рука Чонгука скользит во внутренний карман куртки, доставая пачку налички, показывает её Чимину и бросает на стол. Чимин смотрит во все глаза, полностью забывая про бдительность. — Это поможет? Чимин кивает и замолкает на секунду. — Это слишком много. — Ты можешь дать сутенеру столько, сколько он требует, остальное оставь себе, — говорит очередную очевидную вещь Чонгук. Чимин скептически поднимает брови. — Ты уверен? Чонгук кивает. — Да. — Назад дороги нет, обратно ты их не получишь. — Я и не хочу. — Это также не даёт тебе никаких привилегий, — информирует его Чимин, надеясь заставить его забрать обратно хотя бы половину. Чонгук поддельно ноет. — Могу я избавиться от запрета на прикосновения?