Blood & Chocolate

— Нет. — Ну разочек можно? — Не знаю. У тебя ещё есть деньги? Чонгук роется в карманах, затем поднимает на Чимина взгляд дрожащей лани. — Вы принимаете кредитки? Чимин вскидывает брови. — Кредитки? Серьёзно? Ты носишь в стрип-клубы кредитки? — Это странно? — Тогда зачем ты таскаешь столько налички? — Потому, что стрип-клубы не принимают кредитки. Чимин фыркает и сдаётся — нет смысла искать логику в словах Чонгука. — Ты странный. Кто знает, что там у тебя ещё. — Хочешь сам проверить? — спрашивает Чонгук и двигает бровями, намекая. — Что? Чонгук отклоняется назад, указывая на свою грудь, представая перед Чимином во всей красе. — Ты же хотел проверить — так вперёд. То, что я не могу прикоснуться к тебе, не значит, что ты не можешь касаться меня. Чимин смотрит на куртку Чонгука, затем ему в лицо. Улыбка наглая и вызывающая, что хочется размазать её по не менее наглому лицу. С этой мыслью, вместо того, чтобы положить руки, Чимин играет с линией пуговиц на рубашке Чонгука. Чонгук чувствует, как внизу живота стягивает от возбуждения от прикосновений Чимина, и понимает, что не дышит — слишком резко делает вдох, что не ускользает от Чимина. Он чувствует на себе взгляд Чонгука, но не смотрит в ответ. Вместо этого он приоткрывает губы, глаза закрыты, голова наклонена в сторону. Он знает, что выглядит привлекательно, давно выяснил в каких позах и с каким выражением, и даже сейчас он — грех в чистом виде. Чимин скользит под рубашку Чонгука, неуверенно касается его живота подушечками пальцев. Кожа горячая, обжигающая пальцы, что лишь раззадоривает Чимина. Он понимает, что хочет большего. Даже если обгорит до костей. Чимин надавливает подушечками на живот Чонгука, сразу ощущая пресс. Очерчивает линии мышц и облизывается, увлажняя приоткрытые губы. Только теперь он осознаёт, что не дышит, а тело бьёт мелкая дрожь. Отрывает руку, но оставляет под тканью рубашки, делает глубокий вдох и снова касается Чонгука. Не то, чтобы Чонгук был единственным обладателем накачанного тела, к которому ему доводилось прикасаться, но к такому рельефу — впервые. Очевидно, что Чонгук над ним много работает. Следом за поднимающейся к груди рукой Чимина задирается рубашка, позволяя разглядеть кожу Чонгука в тусклом освещении клуба. Чимин старается выглядеть невпечатлённым, что выходит с трудом. Он раскрывает глаза шире и наклоняет голову в сторону в невинном жесте, будто между ними сейчас нет никакого сексуального напряжения, хотя на обоих уже давит болезненное возбуждение. Чимин двигает рукой выше к груди, замечая прекрасно очерченные мышцы. Он наблюдает сквозь ткань рубашки, как его рука скользит по коже Чонгука, пытается представить, как гладкая кожа выглядит под его ладонями. У Чимина слюнки текут от одной мысли о том, чтобы облизать её и попробовать на вкус. Чимин всегда питал слабость к крепким мышцам и силе в целом, считая это возбуждающим — когда его партнёр достаточно силён, чтобы нести его или трахать возле стены, трахать в любых позах, в которых Чимину не нужно ничего делать, ибо он слишком ленив. У Чимина нет кубиков пресса; Чонхан говорит, что так он выглядит чересчур мускулистым, и клиенты мужчины, у которых априори отсутствует пресс, могут оскорбиться, но тем не менее, он мускулистый и худой. Просто не такой, как Чонгук. Рубашка задралась достаточно, чтобы живот Чонгука был полностью обнажён. Чимин двигает рукой вниз к животу, всё ещё думая о том, чтобы облизать его, каким будет на вкус Чонгук, когда его живот зашевелился под прикосновениями. Это не напряжение и не трепет. Это… волна? Чимин смотрит на Чонгука, чьи глаза больше не закрыты как до этого, когда Чимин следил за ним краем глаз. Улыбка на губах слишком натянута, чтобы выглядеть натурально. Чонгук — сама невинность. Не обращая больше внимания на выражение лица Чонгука, Чимин двигает рукой, чтобы снова почувствовать, как он делает волну. — Ты портишь весь настрой, — обвиняет его Чимин, продолжая удерживать руку на животе, но уже не двигая ею. Чонгук снова делает волну и пожимает плечами. — Не понимаю, о чём ты? — улыбается и повторяет, — Это выглядит круто. — Вау, впечатляет, — с насмешкой произносит Чимин, ненавидя Чонгука ещё и за привлекательность. Чонгук мог бы продолжать сексуальную часть, но он думал, что эта тупая волна достаточно впечатляющая, чтобы потянуть время с Чимином, которого он считает милым и красивым. — Если ты считаешь это впечатляющим, то что ты скажешь на это, — просиял Чонгук, расстёгивая рубашку, полностью обнажая грудь. Затем начинает играть грудными мышцами. Чимин резко убрал руку, будто поранился. — Гадость, — отвечает Чимин, пытаясь всем своим видом показать отвращение. — Прекрати это. Чонгук драматично вздыхает и садится прямо. — Что? Думаешь, это, — снова играет грудными мышцами для эффекта, — противно? Чимин вздыхает. — Да, ничто так сильно не портит настрой, как это. Чонгук хмурится, всё ещё играя грудными мышцами. — Ты говоришь так потому, что завидуешь. — Завидую? — Да. Завидуешь. Ты так не умеешь, вот и кривишься. Давай. Потрогай. — Что? Нет! — Ну же, тебе понравится. — Это самая ужасная и двусмысленная фраза из всех, что я когда-либо слышал. Прекратиииии, — смеётся Чимин, когда Чонгук продолжает. — Это вульгарно. — Что значит — вульгарно? Это — искусство, — говорит Чонгук, играя грудными мышцами быстрее. — Давай. Они хотят поиграть с тобой. — Иииу, — стонет Чимин, обхватывая один из сосков Чонгука указательным и большим пальцами, и резко прокручивает. Чонгук издаёт смущающие звуки, прижимает руку к пульсирующему соску и стонет от боли. На секунду Чимину показалось, что Чонгук зол, но тот посмотрел на него с усмешкой. — Извращенец. Мне нравится. Чимин фыркает, издает смешок смущения, от чего сразу напрягается. Чонгук смеётся и прикрывает улыбку ладонью. — Ну всё. Игры закончились. — Я не собираюсь дразнить тебя за этот маленький смешок, который, ты надеешься, я пропустил мимо ушей, потому что такой великодушный, — Чимин закатывает глаза. — Но да, шутки в сторону. Продолжаем наши поиски. Мы оба знаем, что ты этого хочешь, — говорит Чонгук, указывая на свою обнаженную грудь. Чимин смотрит на Чонгука скучающим взглядом, затем впивается ногтями ему в пресс. Чонгук смотрит на Чимина с широко раскрытыми глазами, улыбка медленно появляется на его лице. — Ты такой извращенец. Мне любопытно, какие услуги у тебя заказывали в дальних комнатах. Чимин фыркает: — Заткнись. — Нет, ну правда. Ты похож на любителя БДСМ. Любишь папочек? Чимин поднимает брови и шлёпает Чонгука по обнаженной груди. — Нет, это странно. — Эй, извращенные засранцы типо тебя не должны стыдиться кинков. — Я тебя убью, — предупреждает Чимин, обхватывая руками горло Чонгука. — Придуши меня, папочка, — имитирует удушье Чонгук. — Чувак, иииу. Какого чёрта? — Нет, ну серьёзно. Я думаю, твои милые ручки слишком маленькие, чтобы задушить кого-либо. — Ну всё, тебе конец. Чимин в процессе того, чтобы задушить Чонгука подушкой. Он слишком сильно смеётся, растрачивая всю энергию, чтобы дать отпор и убрать подушку с лица, когда слышит, как кто-то прочищает горло. Чимин резко останавливается, оборачиваясь, чтобы увидеть стоящего там Чонхана, в то время как Чонгук продолжает улыбаться, устраивая свои руки на бёдрах Чимина. — Простите, что прерываю, но Малыша Чи требуют к себе, — голос Чонхана вежливый, будто в комнате только он и богатый, влиятельный клиент. — Сейчас он со мной, — с улыбкой парирует Чонгук и поворачивается к Чимину, молча игнорируя Чонхана. — Если вы хотите посетить Малыша Чи снова — двери клуба всегда открыты. Но сейчас ему нужно идти. Чонхан проходит вперёд, пытаясь схватить Чимина за предплечье, но не успевает — Чонгук хватает его за кисть, выражение лица крайне сердитое. Глаза Чимина расширяются, из груди вырывается резкий вздох от беспокойства о том, что Чонгук оскорбил его босса. — Я заплатил за его время, — Чонгук головой указывает на деньги на столе, убирая кисть Чонхана. Глаза Чонхана расширяются, когда он видит деньги, но он сжимает челюсть и улыбается: — Вы можете заплатить Малышу Чи за проведённое время, а остальное забрать. Ему нужно идти. Кто-то, кто платит больше, чем Чонгук, просит его. Определённо не Намджун. Может Джин. Или Ким Тэхён, но он уже давно не появлялся. У Чимина нет других вариантов, кто бы мог заплатить за него так много денег. Чонгук делает глубокий вдох, заметно раздражаясь. Пока Чимин пытался придумать, как его успокоить, рука Чонгука исчезла во внутреннем кармане куртки, доставая ещё одну пачку наличных. Глаза Чимина раскрываются так же широко как и у Чонхана, когда Чонгук бросает деньги на стол. — Оставь. Нас. Одних. Чонхан уставился с широко раскрытыми глазами, кивнул, принося извинения за беспокойство, и удалился.Чимин во все глаза смотрит на Чонгука, замирая у него руках. — Что? — спрашивает Чонгук. — Ты, — начинает Чимин, но останавливается на секунду, чтобы подумать. — Ты сказал, что у тебя больше нет денег. — Это не мои. Они для кое-кого другого. Чимин роняет челюсть и резко поворачиваясь к тому месту, где только что исчез Чонхан, прикидывая, успеет ли он догнать того, пока он не отказал другому клиенту. — Ты серьёзно? — спрашивает и слезает с колен Чонгука. Чонгук встревожено смотрит на него, протягивая руки к талии Чимина, чтобы вернуть обратно. — Он меня убьёт. Чонгук фыркает и тянет Чимина обратно на колени. — Расслабься. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Ты можешь взять те деньги. — Ты сказал, они не твои. — Да, но вспомни про мои кредитки. Я просто сниму ещё денег. Чимин вздыхает и бьёт Чонгука в грудь, игнорируя слишком преувеличенное болезненное «ау». — Мудак, ты напугал меня. Чонгук улыбается, а Чимин позволяет его рукам оставаться на талии. — Теперь ты не хочешь касаться моего шикарного тела потому, что не знаешь как обращаться с искусством. Хочешь проверить, что у меня в карманах? Чимин фыркает: — Честно говоря, я боюсь того, что могу там найти, а твоё тело вполне обычное. У меня были и получше. Чонгук с вызовом вскидывает брови, но предпочитает пропустить последнюю фразу мимо ушей, и слегка толкает Чимина ногой. — Вперёд, попробуй. — Я найду там что-то запрещённое? Ты так реагируешь. Чонгук вздёргивает бровью и смотрит на кучу денег на столе позади Чимина. Чимин фыркает и сдаётся, вынужденный признать, что таки может наткнуться на подобное. — Ты странный, — говорит Чимин, но хватается за куртку Чонгука. Он исследует сначала внешние карманы, находит маленький флакон духов, которыми пахнет Чонгук, платок, и кладёт обратно. Затем начинает рыться во внутренних карманах куртки. Находит кредитки — не кредитку, а кредитки — в кармане. На секунду у Чимина возникает желание спросить, не карманник ли он теперь, но одёргивает себя. В другом внутреннем кармане Чимин находит маленькую упаковку шоколада.