#Reed900 ! sketches

Глаза ощутимо опухли. Гэвин спал слишком хуёво, чтобы чувствовать себя хорошо. Даже тогда, когда он болел, ему не было так паршиво. Настроение находилось где-то между «никто не выйдет из участка живым» и «я может быть оставлю в живых парочку заложников, но не факт». Даже кофе не помогал офицеру почувствовать себя лучше. Долгожданное возвращение на работу превратилось в сплошной ад. Если его позовёт к себе в кабинет Фаулер — это переведёт состояние Рида в «всем пиздец». Рука почти не болела, поэтому детектив даже пришёл в костюме. Перед своим уходом андроид всё-таки нагладил ему эти блядские рубашки. Сука, похоже он всё тщательно спланировал. Блядское ведро. Гэвин не сказать, что прямо злился на напарника. Скорее он злился на себя, но не мог это выплеснуть другим способом. И от этого становилось хуёвее. Пролистывая дела в базе, офицер продолжал пить мерзкий кофе, чуть морщась, но мирясь с его отвратностью. RK900 всё ещё не появился, отчего чувство вины давило в груди блядским камнем, от которого хотелось вцепиться в свои же волосы и взвыть. Сука! На душе заметно отлегло, стоило уже знакомому пиджачку замаячить вдали. Значит андроид всё-таки был здесь. Он явно выходил из архива, неспешно возвращаясь к своему рабочему месту. Рид невольно проводил его взглядом, не зная, стоит ли ему что-то сказать. Нужно, но, блять, в голове было пусто. Молчание же решил разорвать RK900. К счастью. — Доброе утро, офицер Рид. Как ваше самочувствие? — невозмутимо-холодно спросил напарник, отчего в груди у Гэвина слишком блядско защемило. Он хотел было съязвить, послать его, но не мог. Он, сука, виноват. Пора бы засунуть свою вредность к себе в задницу и вести себя нормальнее. Это его косяки. — Доброе утро, — ответил Рид, чуть прокашлявшись. Всё-таки он ещё не до конца справился с болезнью, отчего в горле неприятно собирался ком, который периодически стоило откашлять. Андроид же не отвёл взгляд от экрана компьютера. Всё-таки это была обычная любезность, а не какая-то заинтересованность. От этого было блядски гадко. — Что интересного у нас есть? — начал Гэвин, стараясь хоть как-то унять свою совесть, которая уже начинала грызть его так сильно, будто он утром проглотил целую банку термитов. А он ебаная деревяшка. — Тривиальные дела. Всего пара стоящих вашего внимания, — коротко ответил андроид, на что Рид не успел что-то и сказать. На экране его компьютера выскочили два файла, о которых говорил напарник. Одно из них — бытовое насилие. Хозяин надругался над своим андроидом, а тот сообщил о побоях. Не особо интересно, но, наверное, RK900 просто не встречался с таким в базах. Оставит на потом. А вот второе — несколько случаев, когда вор, помимо кражи вещей, сливал тириум из домашних работников. Вот это любопытно. — Второе. С тириумом, — кратко огласил своё решение детектив, на что RK900 лишь кивнул, не комментируя. — Думаю, что оно стоит того. И вновь молчание. Блять, вот самое мерзкое. Рид же сам не мог начать разговор на пустом месте, аля «хей, ведро с гвоздями, неплохо так потусили у меня, пока я помирал и проёбывался». Такое себе, да. — Мои алгоритмы оценивают это дело как опасное для вашего нынешнего положения. Преступник может быть вооружен. Я не могу гарантировать вашу безопасность, офицер Рид, — отчитался RK900, а Рида вновь захлестнуло блядскими эмоциями. Да всё он, блять, сможет. Не совсем же ебучий инвалид! — Берём его. Похуй. Я в норме, — кратко ответил Гэвин. И проебался. Очевидно было? Очевидно. Рид чуял жопой, что дело не из простых, но задетая гордость вновь поставила его в самое, блять, ужасное положение. Гэвин был бы даже не против сдохнуть при том задержании. Но андроид не дал ему это сделать. Что ж, теперь они оба подстреленные. Только вот факт второго ранения ложится блядско тяжёлым грузом на плечи детектива. Одно дело, когда за свои проёбы отвечаешь ты сам. Другое же — когда тебя предупредили об опасности, но ты ебнутый на всю голову и все равно попёрся. Теперь же он лицезрел то, как его напарник невозмутимо уходит с задержания, а рукав его пиджака постепенно пропитывался грёбанным тириумом, напоминая Гэвину о том, какой он мудак. А он мудак. Самый, блять, настоящий.