Второй

Ваня вернулся, когда на улице уже стемнело. Косые струи дождя продолжали хлестать по окнам. Бесшумно пробравшись на балкон, он тихо поскрёбся в дверь, и только тогда Мирон, беспокойно нарезавший круги по квартире, его заметил. Быстро открыв дверь, он впустил демона внутрь и внимательно осмотрел. Охра был мокрый насквозь, губы посинели от холода. И весь он заметно дрожал. Его ладони с поломанными ногтями и ободранными пальцами были чёрными от грязи, словно тот рыл землю голыми руками. — Ох, чёрт… — с трудом выдавил из себя Мирон. — Тебя нужно срочно согреть. Ты вообще можешь заболеть? Монстр неопределённо покачал головой и, поддаваясь толчкам мужчины, чуть пошатываясь, пошёл в ванную. Он вышел оттуда спустя полчаса, не удосужившись даже толком вытереться и натянув на себя только домашние штаны. Мирон суетливо заваривал горячий чай, когда почувствовал, что его талию обхватывают холодные руки и кто-то крепко прижимается со спины. Мужчина вздрогнул от неожиданности и чуть не облил руки кипятком. — Мне всё равно холодно, — тихо прошептал Охра, уткнувшись лицом ему в шею. — Так, может, не стоило вылезать, пока ты не согреешься? — с мягким укором произнёс маг, чувствуя, как холодные капли с волос монстра стекают ему за шиворот. — Не хочу там находиться. Не хочу… Оставаться один. Тело демона словно окаменело. Несложно догадаться, каких ему усилий стоило произнести эти слова. Переступить через гордость и впервые признаться Фёдорову в своей беспомощности. Он весь напрягся, словно был готов броситься бежать в любой момент, словно ждал, что маг отнесётся к этому с насмешкой, не принимая слабости монстра. Мирон чувствовал это кожей и понимал, что ему надо действовать очень осторожно, чтобы не спугнуть парня. — Я всё понимаю, — мягко ответил он, поднимая руку и вплетая пальцы во влажные пряди. — Я побуду с тобой. — Всегда? — неожиданно горячо выдохнул демон, и мужчина почувствовал, как побежали мурашки по шее от его дыхания. — Не ты ли недавно говорил, что мечтаешь от меня избавиться? — негромко рассмеялся Мирон. — Мне всё равно не дадут быть свободным, так что лучше ты, чем другие, — серьёзно ответил Ваня, крепче прижимая хозяина к себе. — Так что пообещай мне, что не предашь и не бросишь. Пообещай, что не сделаешь больно. Фёдоров почувствовал, как перехватило дыхание, как что-то задрожало внутри, отзываясь на слова демона, такой горечью они были пропитаны. Он с трудом развернулся в тесных объятиях и обхватил лицо монстра ладонями, заглядывая ему в глаза, покрасневшие, блестящие, словно от сдерживаемых слёз, с неприкрытой тоской на дне радужки. А потом тихо прошептал: — Я обещаю тебе, что, пока я жив, я не предам тебя и не брошу. Не сделаю больно и всегда приду на помощь. От этих слов Охра задрожал и рвано выдохнул, пытаясь спрятать свои эмоции. Он снова спрятал лицо, уткнувшись в плечо Мирона и крепко вцепившись в его майку. — Глупый кот, — мягко рассмеялся Фёдоров, поглаживая парня по голове. — Я бы ни за что не предал друга, особенно того, который так много для меня сделал. — Все вы, люди, так говорите, — дрожащим голосом обиженно произнёс Ваня, но было слышно, что обида напускная. Это вызвало у мага новый смешок. — Глупый, глупый кот. Охра только что-то невнятно рыкнул, но, кажется, отлипать от мужчины в ближайшее время не собирался. И не то чтобы Мирону самому хотелось его отпускать. Потому что, хоть монстр и начал наконец согреваться (его ладони уже не походили на ледышки), маг чувствовал, что морально он всё ещё очень подавлен из-за произошедшего. Ему явно требовалась поддержка. — Пойдём хотя бы сядем, — осторожно произнёс Фёдоров, понимая, что это может занять очень много времени. Ваня едва заметно кивнул и, всё так же не расцепляя рук, позволил хозяину добраться до дивана и опуститься на него. Демон плавно перетёк на колени к мужчине, устроив ноги по бокам от его бёдер. Кажется, он не чувствовал ни капли смущения из-за такой двусмысленной позы, а может, и правда не считал её таковой. Мирон же просто не нашёл в себе сил согнать парня. Ваня продолжал прятать лицо, уткнувшись в шею мага, видимо, посчитав это укрытие достаточно надёжным. Фёдорову лишь оставалось поглаживать дрожащие плечи, пересчитывать кончиками пальцев торчащие позвонки. Про себя он размышлял обо всём, что произошло этим вечером, перебирая мысли в голове словно бусины. Мирон думал о замученном котёнке, о живой, искренней реакции Вани и о том, почему же для демона, для того, кто должен нести смерть и разрушения, гибель бедного животного значила больше, чем для тех, кто обрёк его на смерть. Почему монстр, чьё призвание — создавать хаос, голыми руками рыл землю, чтобы похоронить несчастное создание, а люди, мнящие себя высшими, благородными существами, не проявили и капли милосердия? Но больше всего он думал об обещании, которое дал Ване, и надеялся, что сможет его сдержать, даже когда постареет и окажется на пороге смерти. Фёдоров размышлял о том, что демоны живут гораздо дольше людей, и пытался представить, что будет с Охрой, когда его не станет. Он мог лишь надеяться, что монстра снова не посадят в клетку на долгие столетия, где тот продолжит гнить до скончания времён. Мирону стало интересно, сколько вообще живут демоны? И живут ли они вообще? — Вань? — негромко позвал он и, дождавшись невнятного мычания, всё-таки рискнул спросить. — А ты живой? Демон долго молчал, явно размышляя над ответом, но в конце концов произнёс: — Я не знаю, — задумчиво протянул. — Я никогда не умирал, но совершенно точно живым я был очень и очень давно. — Сколько тебе лет? — Не помню точно, — хмыкнул монстр. — Но я помню то время, когда ваш народ поклонялся Перуну и Велесу. — Это же было больше тысячи лет назад, — удивлённо прошептал Мирон. — Значит, я неплохо сохранился, раз люди всё равно старикашкой считают тебя, — фыркнул Охра, а после неожиданно мрачно добавил. — Я бы никому не пожелал так долго жить. — Почему? Монстр резко выпрямился, немного затравлено посмотрев в глаза мужчины. — Я видел голод, болезнь и смерть. Я видел, как люди воевали с духами и друг с другом. Я сам участвовал в этих войнах. Я видел поля, заваленные трупами тех, кого я мог бы назвать друзьями. Жертвоприношения и пытки, жестокие бойни и травля. И не забывай, что последние четыреста лет я провёл в клетке, и это, поверь мне, не было похоже на курорт, — чем больше Охра говорил, тем громче становился его голос, тем отчётливее он дрожал, словно снова переживал всё то, о чём рассказывал. — Люди — отвратительные существа, Мирон. Я видел все их тёмные стороны. И я не верю, что ваш вид когда-то сможет стать другим. Вы безжалостные, алчные, кровожадные монстры. Не я, Мирон, а вы. Я смог почувствовать это на собственной шкуре. И я боюсь людей. Ваня дрожал, прижимая руки к груди, взвинченный до предела. Словно всё, что он так долго копил в себе, теперь рвалось наружу, и парень просто не знал, как это остановить. Мирон с удивлением смотрел на своего демона, не ожидая от него такой тирады. Но, когда монстр замолчал, осторожно притянул того к себе, уткнувшись лбом в его лоб и погладив кончиками пальцев по щекам. — Мне страшно. Мне так страшно, Мирон. И я никуда не могу деться от этого страха. Потому что так будет всегда, — голос парня срывался на тихие всхлипы, и мужчина заметил первые проблески слёз в синих глазах. — Я всегда буду рядом с тобой и не позволю ничему плохому случиться, — негромко, но уверенно прошептал Фёдоров. — Пока мы вместе, никто не сможет причинить нам вреда. Ты веришь мне? — Ты тоже человек, — всхлипнул Ваня. — А ещё я твой друг, и это значит для меня гораздо больше, чем какое-то там деление на биологические виды. Так ты веришь мне? — Верю, — едва слышно, на выдохе произнёс монстр, и, кажется, это окончательно что-то в нём переломило. Слёзы градом потекли из его глаз. Маг крепко прижал демона к себе, чувствуя, как промокает ткань футболки, и даже не думая отпускать его. Он чувствовал, что то, что долго не давало Охре покоя, наконец нашло выход, и собирался сидеть с демоном столько, сколько потребуется. И, может, даже немного больше.