Второй

Коротко выдохнув сквозь зубы, Мирон провёл рукой по бледной коже парня, что оседлал его бёдра. Изученное до последнего миллиметра тело плавилось в руках, сдаваясь череде выверенных прикосновений. О, мужчина отлично знал, что делать. Например, если провести кончиками пальцев над выступающей тазовой косточкой, то мышцы пресса парня начинали непроизвольно сокращаться, заставляя того зажмуриться и замереть, прислушиваясь к этим ощущениям. Или же если мягко скользнуть ладонью за ухо, почёсывая коротко стриженный затылок, то тот замурчит, ластясь к руке. Но стоит попробовать проделать этот же фокус под подбородком, парень тут же отстранится, недовольно глянув на мага. Или если неловко надавить на поясницу, ровно между очаровательными ямочками, их обладатель громко зашипит, вздрагивая, словно его током прошибло. Сказывалась старая, неправильно зажившая травма. Всё это Мирон выяснил путём долгих проб и ошибок. Благо у них было множество вечеров, которые они могли посвятить изучению друг друга. Мужчина вскинул бёдра, глубже проникая в горячее расслабленное тело, наблюдая, как парень кусает губы, чтобы удержать громкие стоны. Какой же он всё-таки красивый. С покрасневших искусанных губ взгляд Мирона опустился ниже на шею, которую, словно ожерелье, опутывала вереница ярких засосов и следов от укусов. Парень каждое утро недовольно ворчал, рассматривая в зеркале экстравагантное украшение, но каждый вечер охотно подставлял шею под новые метки. Соскальзывал ниже. Взгляд в очередной раз зацепился за пару наручников, вытатуированную на тонких ключицах. Когда Фёдоров смотрел на них, ему каждый раз казалось, что он был как-то причастен к их появлению, и от этого внутри что-то тоскливо сжималось. Но долго размышлять на эту тему мужчине не позволили. Заметив, что маг утекает куда-то в свои мысли, парень нетерпеливо шевельнул бёдрами, сжимая член Мирона внутри себя, и даже как-то угрожающе рыкнул. Усмехнувшись на эту очевидную провокацию, мужчина отодвинул все лишние мысли подальше, обещая себе вернуться к ним позже, и опустил ладони на крепкие бёдра, удерживая несдержанного любовника на месте. — Куда ты так торопишься? — с отчётливой хрипотцой в голосе поинтересовался маг, оглаживая ладонями бархатную кожу, иногда задевая кончиками пальцев растянутое отверстие, что сейчас туго обхватывало его член. Парень от этого задрожал, что-то невнятно пророкотав и укоризненно посмотрев на Мирона сверкающими в полутьме глазами, что переливались от пронзительно синего до цвета расплавленного серебра. Но даже несмотря на это, мужчина не собирался ускоряться. Он хотел довести своего любовника до исступления, чтобы увитое татуировками тело извивалось в его руках, уже даже не пытаясь сдерживать громкие стоны, что порой переходили то в скулёж, то в полузадушенное шипение. И только когда сил уже совсем не оставалось, Мирон позволял себе ускориться. Ощущая, как горячая волна спускается вниз по позвоночнику, маг уже готовился кончить, но вместо этого внезапно… Проснулся. Сев на кровати, Мирон устало потёр лицо. Опять этот сон. Голова гудела от недосыпания, а в паху болезненно ныло, но, попробовав пару раз решить проблему старой доброй дрочкой, мужчина быстро отказался от этой затеи. Почему-то после этого в груди особенно болезненно что-то ныло, словно он кого-то предавал своими действиями. Так что, кинув быстрый взгляд на часы, что в очередной раз безразлично показывали пять утра, маг поднялся и пошёл в душ. Обязательно холодный. Уже стоя под обжигающе ледяными струями воды, мужчина хмуро размышлял над тем, что мучило его далеко не первую ночь. Эти сны начались внезапно, но, кажется, даже и не думали прекращаться, из раза в раз превращая желанный и столь необходимый отдых в хитроумную пытку, расшатывая и без того не очень устойчивую психику. И что самое обидное — просыпаясь, Мирон никогда не мог вспомнить лицо того нетерпеливого и пылкого любовника, что с такой охотой отдавался ему во снах. Смутно помнил только увитое татуировками тело и глаза, то голубые, то серые, что тоже сбивало с толку. Уж лучше бы его снова мучили старые привычные кошмары, которые, кстати, почему-то исчезли окончательно, и Мирон даже не мог вспомнить, когда это произошло. И лишь очень редкими ночами магу удавалось хоть немного выспаться, хотя и тогда странные сны не оставляли его. Снилось, будто его тело окутано непроглядной тьмой, сквозь которую невозможно ничего разглядеть, из которой было не выбраться, в какую бы сторону мужчина не пробовал двигаться. Но почему-то эта тьма не вызывала опасений. Наоборот, она мягко раскрывала перед ним свои объятия, обещая тепло и покой. У тьмы была мягкая шерсть и ощерившаяся неоновыми клыками пасть, жемчужные глаза с белоснежными зрачками и бархатистый, мурлычащий голос. А ещё у тьмы было имя… Но сколько бы Мирон не старался, он так и не смог его расслышать. Раздражающий белый шум перекрывал все звуки, стоило тьме попытаться раскрыть магу свои секреты. И хотя после таких снов внутри что-то отчётливо отдавало горечью, а сердце болезненно сжималось, но хрупкое и столь необходимое чувство безопасности и тепло также окутывали мужчину, словно кто-то накинул на плечи пуховое одеяло. И Мирон считал это равноценным обменом. Окончательно продрогнув и согнав с себя остатки сна, Фёдоров выбрался из душа, даже не позаботившись о том, чтобы вытереться, и побрёл обратно в комнату, где попытался выудить из недр шкафа чистую футболку. Искомая вещь вскоре нашлась, и маг уже ставшим привычным жестом стряхнул с неё очередной чёрный волос. Откуда они появлялись в его квартире — Мирон не мог даже предположить, но продолжал исправно находить их даже в тех местах, куда, казалось, не заглядывал годами. Волосы эти не были похожи на человеческие, больше напоминали шерсть животного, но их длина просто ужасала. Фёдорову страшно представить, какого размера должно быть животное, чтобы обладать такой длинной шерстью. Одно время Мирон даже думал, что у него в квартире тайком поселился какой-нибудь дух, но приглашённый знакомый ведун убедил его, что квартира у него самая обычная и никто, кроме самого мага, в ней не обитает. Так что со временем мужчина просто перестал обращать на это внимание. Быстро одевшись, Фёдоров вышел на балкон, так как более-менее проснувшийся организм начал требовать свою законную порцию никотина. — Всё сторожишь, да? — чуть насмешливо обратился он к птице, что укоризненно смотрела на него с соседнего балкона. Ворон появился примерно тогда же, когда и начались эти сумасшедшие сны, преследовал Мирона каждый раз, стоило тому выйти на улицу, и оглашал всё вокруг громким хриплым карканьем. Безумная птица просто не давала мужчине спуску, сверля его умным, пронзительным взглядом, в котором Фёдоров отчётливо читал осуждение и злость. Маг не понимал, за что ворон так взъелся на него, и как-то, прибывая не в самом лучшем расположении духа, запустил в пернатого фаэрболом, надеясь его отпугнуть. И, к своему ужасу, попал. Хвост птицы вспыхнул словно солома, стоило магическому огню только коснуться его. Пронзительно закричав, ворон сорвался с ветки, стремительно взмывая в небо, но маг видел, что пламя уже перекинулось дальше, неукротимо подбираясь к крыльям. Весь остаток дня Мирон не мог найти себе место, понимая, что фактически сжёг заживо живое существо. Совесть грызла мага, не давая ни шанса хоть как-то оправдать себя, потому что оправдываться-то было особо и нечем. Поэтому, когда, выйдя на следующее утро из дома, Фёдоров заметил уже знакомую птицу, живую и здоровую, разве что с чуть обгоревшим хвостом, он почувствовал, как от облегчения подкашиваются ноги. Мирон не знал, каким образом пернатому удалось потушить пламя, отдав ему на растерзание только свой хвост, но теперь отчётливо понимал, что эта птица не так проста, как могло показаться на первый взгляд. Поэтому он чувствовал себя обязанным подойти поближе и извиниться. Ворон его внимательно выслушал и крайне неохотно, но всё-таки кивнул, принимая извинения. Преследовать Мирона он после этого не перестал, однако близко теперь не подлетал, да и голосить на всю округу больше не пытался. Со временем Фёдоров к птице привык, воспринимая её как что-то вроде необходимого зла, и даже иногда оставлял на балконе какие-нибудь вкусняшки. Ворон сменять гнев на милость не спешил, но от угощения не отказывался и даже смотрел после этого не так угрюмо. Прикончив сигарету, Мирон вернулся в квартиру. Отлично зная, что поспать ему в ближайшее время больше не удастся, хотя организм всё более настойчиво требовал отдыха, мужчина начал неторопливо собираться на работу. Дома всё равно делать было нечего, а в офисе уже привыкли, что он появляется ни свет ни заря. Уже на пороге агентства, маг вспомнил, что Серёга на днях просил его зайти. Видимо, шаман наконец смог по всем правилам зачаровать амулет, который Мирон просил его сделать пару недель назад. Так что вместо того, чтобы подняться к себе на верхний этаж, мужчина спустился в подвал, где находилась каморка шамана. Он не сомневался, что парень на месте. Казалось, Серёга жил в своём кабинете, хотя Фёдоров был уверен, что своя квартира у шамана есть. И, кажется, он в ней даже бывал. Правда, когда и зачем, вспомнить не мог. — Заходи, — раздался негромкий голос из-за двери, едва Мирон занёс кулак, чтобы постучать. — Я же просил не делать так больше. Это жутко, — с лёгкими нотками возмущения произнёс маг, проходя в помещение. — Я не виноват, что дверь для меня слабое препятствие, чтобы кого-то рассмотреть, — безразлично пожал плечами шаман, перебирая какие-то травы на своём столе. — Вот же зараза, — фыркнул себе под нос мужчина. — Зараза в соседнем кабинете, — всё так же безэмоционально ответил Сега, и только те, кто хорошо его знал, могли заметить лёгкую улыбку, что притаилась в уголках губ. — Ты сделал ту штуку, о которой я тебя просил? — сменил тему Мирон, понимая, что, если он этого не сделает, словесными пикировками они будут заниматься ещё долго. Не то чтобы мужчина был против, но на пару этажей выше его ждала ещё пара десятков незаконченных отчётов. А вот потом уже можно бы спуститься обратно в гостеприимный подвал и под бутылочку пива посидеть со старым другом. Он и сам не понял, в какой момент начал близко общаться с шаманом. Просто зайдя к нему несколько раз по делу, сам не заметил, как обнаружил себя читающим книжку на притаившемся в углу кабинета крошечном диване, пока Сега возился со своими травами, корешками, камешками и прочей шаманской утварью. Чуть позже выяснилось, что Серёга ещё и неплохой собеседник, умный и начитанный, который, хоть и был немногословен, всегда умел поддержать разговор. А ещё в его кабинете всегда очень приятно пахло мятой, дымом и почему-то грозой, и этот запах по какой-то причине успокаивал Мирона. — Да, сейчас. Дай только здесь закончу, — задумчиво ответил шаман, внимательно рассматривая тонкий стебелёк в своих пальцах. Пожав плечами, маг принялся рассматривать стены, чтобы хоть как-то скрасить время ожидания. Ещё одна вещь, что отличала кабинет парня от всех остальных, — это то, что все стены комнаты от пола до потолка были покрыты различными рисунками, рунами и магическими символами. Все они искрились и переливались от той магии, которой наполнял их сам шаман, но сейчас один из них выбивался из общей картины, сверкая особенно ярко. Мирон помнил, что, когда он бывал здесь в прошлые разы, на месте этого рисунка висел какой-то веник из цветов, так что снедаемый любопытством он подошёл поближе, рассматривая рисунок. И с трудом удержался от того, чтобы отшатнуться, когда узнал в неаккуратных каракулях знакомый неоновый оскал. — Откуда это у тебя? — напряжённо спросил Мирон, отстранённо замечая, как дрогнул голос. Парень поднял голову, чтобы понять, о чём говорил маг, и, увидев причину его беспокойства, мягко улыбнулся: — Это подарок от хорошего друга. Оберег. Вот только несмотря на в целом довольно миролюбивое выражение лица, глаза шамана заметно погрустнели. — И как он работает? — осторожно спросил мужчина, ни на мгновение не сводя взгляда с друга. Он почему-то был уверен, что это как-то связано со всеми теми странностями, что происходили в его жизни, и сейчас он как никогда близок к ответу. — Если кто-то решит напасть на меня в пределах этой комнаты, магия, заключённая в рисунок, его остановит, — максимально непринуждённо ответил Сега, ёрзая под внимательным взглядом. — Проверять не советую. Он одноразовый. — И кто же такой твой друг, раз владеет такими мощными заклинаниями? — медленно приближаясь к парню, спросил Фёдоров, слыша, как его голос начал подрагивать от нетерпения. Шаман тяжело вздохнул, сжав пальцами переносицу, а после с каким-то отчаянным вызовом посмотрел на мужчину. — Я не могу рассказать, ты же знаешь, — твёрдо произнёс Серега, тут же взмахом руки прося мага помолчать, едва тот открыл рот, чтобы возразить. — Я хочу рассказать, честно, но не могу. Магия не даст. — Но… Но всё же связано! Переплетено! Рисунок этот, сны мои долбанутые, даже птица эта неугомонная! Ты должен мне рассказать! Намекни хотя бы! — мгновенно вспыхнул Мирон и так же быстро остыл, уже значительно тише добавляя. — Пожалуйста. А то мне кажется, что я с ума схожу. — Мир, это магия. В ней нет обходных путей. Ни намёков, ни секретных записочек. Поднявшись из-за своего стола, парень обошёл его и остановился прямо перед магом, положив ладони ему на плечи и уверенно заглянув в глаза. — Ты не сошёл с ума, — мягко произнёс шаман, словно успокаивая испуганное дикое животное. — И даже... знаешь, что? Я уверен, в скором времени что-то случится, и всё встанет на свои места. Ну или хотя бы станет в разы понятнее. Это я тебе могу гарантировать. И, словно тупая шутка судьбы, над их головой загорелась красная лампочка, а где-то в коридоре послышался мерзкий вой сирены. — А может быть, прямо сейчас, — с хитрой усмешкой произнёс шаман, подняв глаза к потолку. — Это какой-то прикол? — недоверчиво покосился на друга Мирон. — Нет, будь уверен, тревога самая настоящая, — всё так же ехидно ответил парень. — Думаю, тебе пора. Кажется, случилось что-то серьёзное. — А мой амулет? — уже направившись к выходу, спохватился Фёдоров. — Если всё сложится как надо, то он тебе не понадобится, — фыркнул Серёга, взмахом руки поторапливая мужчину. Выбежав в холл, маг тут же попал в водоворот людей. Все куда-то спешили с встревоженными лицами. Агентство было похоже на растревоженный улей. — Что произошло? — поспешил узнать Мирон, схватив за локоть первого попавшегося сотрудника. — Что-то взорвалось в хранилище, где держат демонов. Кажется, некоторым из них удалось вырваться на свободу. Всем свободным магам приказано направляться туда. Решив не терять больше времени, мужчина тут же направился туда и меньше чем через полчаса был уже на месте. Вокруг академии, под которой находилось хранилище, так же не протолкнуться, но Мирону всё-таки удалось проскользнуть внутрь. В самом здании народу было уже поменьше, и все они двигались в одном направлении, так что магу не пришлось тратить время на то, чтобы найти верный путь. Первое, что их встретило, — это разнесённые в щепки двери хранилища, на которых всё ещё клочьями висели обрывки некогда мощных заклинаний. А дальше была только лестница, ведущая глубоко под землю, но даже здесь отчётливо слышна какофония чудовищных звуков, доносившихся оттуда. Пока мужчина спускался вниз, его не покидало чувство дежавю, словно он здесь уже бывал. Но сейчас не время об этом задумываться, ибо нужно было внимательно оглядываться по сторонам, чтобы не попасть в пасть какому-нибудь притаившемуся демону. И всё-таки это ощущение было настолько навязчивым, что Мирон то и дело отвлекался, разглядывая ряды клеток в провалах стен. В какой-то момент он обнаружил, что остался совсем один на едва освещённом перекрёстке, и совершенно не представлял, куда ему двигаться. Покрутившись пару раз на месте и безуспешно пытаясь вспомнить, с какой же стороны он пришёл, мужчина резко замер. Ему показалось, что он услышал какой-то шорох в одном из тёмных коридоров. Напряжённо прислушиваясь, маг повернулся в ту сторону, стараясь хоть что-то разглядеть, но темнота была слишком непроглядной, да и звуков никаких Мирон больше не слышал. Решив, что ему показалось, мужчина слегка расслабился. И именно в этот момент из коридора послышалось отчётливое рычание, что медленно приближалось к Фёдорову. Маг тут же собрался, вставая в боевую стойку, готовый атаковать, как только противник покажется. Но раздавшийся следом за рычанием голос словно приморозил мужчину к полу. — Смотрите-ка, кто всё-таки решил наконец появиться, — ненависть в этом хриплом негромком голосе была настолько отчётлива, что её, казалось, можно было потрогать. — Всего-то полтора года прошло. С нарастающим ужасом Мирон наблюдал, как из темноты к нему выходит огромный чёрный кот с неоновым оскалом и жемчужными глазами.