***
Алоис томился в трепетном ожидании, когда же к нему приедут гости. Не зная чем себя занять, парень написал доклад королеве, в котором сообщил, что по решению суда Криса осудили на бессрочные каторжные работы, на те же работы отправили и Джона, но ему дали 10 лет, как соучастнику преступления. Светловолосый услышав новость о приезде «родственника» был настолько ошарашен, что нечаянно уронил чашку с чаем, Клод, конечно, успел ее поймать, фарфор так и не пострадал, но костюм юноши был залит прекрасным напитком, который Транси, между прочим, был бы не прочь и допить. Однако повторного чаепития он не удосужился, но беглого взгляда золотых глаз сквозь очки, он таки заслужил. После этого он поспешно сбежал себе в комнату переодеваться, приказав Клоду подготовить дом и сделать все важные дела «что там обычно дворецкие делают», он сам от себя не ожидал, что будет так встревожен. Что он выйдет на балкон и будет пристально всматриваться в дорогу, ходить кругами по каменным плиткам и то и дело потирать друг об друга ладони. Что могла принести ему эта встреча с Арнольдом? Что если он как-то догадается, что он не тот за кого себя выдает? В голове всплыли руководства Клода, о его официальной истории «возвращения блудного сына в отчий дом». Демон без всяких подробностей, сухо выдал тогда: — «Вы» были похищены вскоре после рождения. Бывший глава Транси искал сына. В один прекрасный день вы возвращаетесь вместе со мной. Через некоторое время Транси умирает, от «инфекции», а вы соответственно, становитесь новым главой семьи. Светловолосый хотел расспросить демона лучше, узнать больше подробностей, однако дворецкий выглядел так, словно скажи подросток тогда хоть еще одно слово, и он ему шею свернет. «Ладно-ладно, видимо сейчас не лучшее время», — юноша сам по себе был достаточно отходчивым, поэтому он усмирил свое разыгравшееся любопытство и перестал донимать Фаустуса. Алоис облокотился на перила и прищурился, хотя это и не требовалось, зрение у него, что в этом теле, что в прошлом прекрасное, что не могло не радовать. Вдалеке он заприметил экипаж, который неторопливо приближается к поместью. «Есть еще с десяток минут», — подросток глубоко вдохнул уже вечерний воздух и поднял на небо взгляд голубых глаз. Две бойкие синички резво кружили в воздухе, то и дело, издавая негромкие звуки, облака массивными кораблями плыли по небу, время от времени, закрывая собой солнце. Окружающая обстановка радовала Алоиса, он с наслаждением потянулся, словно кот и развернулся, собираясь покинуть балкон. «Даже если вскроется правда, какая разница? С демонами сила на моей стороне, но все-таки разыграю маленький спектакль, ради дорогих гостей, да и рисковать как-то не разумно», — решил для себя парень. Как по расписанию экипаж приехал ровно, как и посчитал Алоис, через десять минут. Юный граф вышел вместе с дворецким в парадную дверь. «Первое впечатление — всегда самое важное» — пронеслось в голове у парня, на лице застыла неуверенная улыбка, но её можно было списать на обескураженную и даже предвкушающую. Всё-таки неожиданный приезд дяди после долгой разлуки приносит радость, конечно, если этот самый дядя не желает с помощью священника удостовериться в вашем родстве. Из экипажа первым вылез взрослый мужчина, со светлыми волосами и темными глазами. На нем был официальный наряд, состоящий из костюма и цилиндра. Он грузно ступил на дорожную плитку, оттряхивая со своих рук легкую дорожную пыль. Вслед за ним вылез молодой человек, возрастом 23-х или 25-ти лет. У парня была такая же светлая шевелюра, которая отличалась особой ухоженностью и длиной и блестящие, как у непоседливого ребенка фиалковые глаза, излучающие непосредственную радость от приезда. Он выскочил из экипажа и с удовольствием потянулся, затем начал вертеться и осматривать окрестности, причитая «как долго я тут не был!». Из-за белого костюма, Транси на секунду опешил. Он привык, что в этом времени ему придется встретиться с разнообразием костюмов, но будучи приверженцем стиля «удобно и неброско» он уже и забыл об этом. Блондина словно окружала аура шика и лоска, Алоис даже на мгновение засмотрелся на диковинку, стоит отметить, что не он один пробежался оценивающим взглядом по новым лицам. Молодой мужчина, заприметив Алоиса, он смешно округлил глаза и театрально вознес руки к небу, произнося что-то вроде: « Боже! Как ты мог наделить такой красотой этого мальчика?!». Резкие движения неопознанного им гостя немного сбили графа с толку и даже заставили, закашляется в неумелых попытках скрыть смущение, однако не помешали разглядеть третьего человека. Им был священник в черной рясе, он ничем не выделялся, Алоис отметил, что вероятнее всего этот мужчина мягок и учтив, наблюдая за его немного сметенным состоянием, когда до него донеслись выкрики его попутчика. Однако он не сделал никакого замечания, да и вообще вел себя тихо и скромно, подросток с удовлетворением мысленно потирал руки. — Дядя Арнольд! Я так рад вас видеть, столько всего произошло, я обязан поделиться с вами всеми-всеми новостями! — быстро перепрыгивая по одной ступеньки, Алоис выбежал с гостеприимной улыбкой. Он остановился на секунду перед мужчиной и сделал вид, будто бы засомневался на мгновение, — Право дело, вам следует навещать вашего племянника чаще! — светловолосый подросток крепко обнял мужчину и тут же отстранился. Прикосновение едва длилось мгновение. — Кхм… Виконт, Святой отец, это Алоис… Алоис я решил познакомить тебя с этими людьми. Алистер Чембер мой племянник, — в мыслях же он подумал «в отличие от тебя», но старший мужчина лишь холодно и беспристрастно продолжил — он известен в светских кругах, как Виконт Друитт. — Я рад гостям и нашему знакомству, одному в поместье невероятно скучно, хоть дела и учебу никто не отменял…эх… — Алоис грустно вздохнул, надувшись, вспоминая последнюю нервотрепку от учителя по фехтованию, он сложил руки на груди, продолжая, — Возможно для начала дорогие гости хотят отдохнуть и отобедать? — Ох, прекрасная идея, юноша! Мой разум завлекает сиреневая пелена, стоит вспомнить, какие превосходные блюда готовили на кухне бывшего графа Транси! — для пущего эффекта приложив руку ко лбу, вмешался Виконт. «Честно слово, этот милорд должно быть своеобразная личность», — подросток, скрывая свои истинные чувства, поспешил отдать приказ Клоду, позаботится о том, чтобы все было организованно в кратчайшие сроки. — Следуйте за мной, хоть я и уверен, что вы бывали и раньше в доме, виконт и вы дядя, однако Святому отцу, пока есть время до трапезы, я был бы не прочь провести маленькую экскурсию.***
Компания людей неспешным, прогулочным шагом сначала прошли через сад, который своим изобилием радовал глаза прохожих господ. Хоть сады, выполненные в викторианском стиле, располагались почти у любого хоть малоуважаемого помещика, Алоис не моргнув глазом мог сказать, что его владения в сто крат красивее любых других мест. Во-первых, потому что это были его сады. А во-вторых, потому что, привыкнув к садам монастырского типажа из своего прошлого, со всеми этими крытыми дорожками и фонтанчикам с темной водой он испытал восхищение и трепет перед открывшейся взору картиной. Дух его буквально вознесся к небесам, когда он в первые дни своего пребывания убежал из дома чтобы насладиться тишиной и одиночеством, в пахнущий уходящим летом дикий и сказочный мир. Сад на территории поместья был не так уж и велик, однако он собой представлял причудливую смесь «диких» зарослей и ухоженных цветников, что выглядело потрясающе. Светловолосый в тот день, казалось бы, за все прошлую жизнь надышался ароматом цветов. Тогда он сам не заметил, как дорожки сада привели его прямиком в беседку возле голубого-голубого озера. Подросток малодушно позволил одинокой слезинки скатится вниз по нежной коже светлых щек, а затем свободно улыбнуться в небо, падая в зеленую траву на бережку, заходясь впервые в жизни свободным смехом, что мягким перезвоном эха прокатился по натянутой поверхности воды. Алоис очнулся от воспоминаний, встряхнувшись, словно от озноба, когда Виконт подошел к маленькому и неприметному кусту роз, что своими кремовыми лепестками должны были по идеи затмить всех остальных жительниц сада, но на удивление они стояли скромно, как будто потупив взор. — Миледи так любила розы, отчего же этим красавицам так мало места в этих садах? — присев на колени тише, чем до этого проронил Алистер. Кончиками пальцев он погладил мягкие бутоны, словно стирая с них незаметную пыль прошедших лет. Арнольд фыркнул себе под нос, и словно застукав Алоиса за предательством, осуждающе покачал головой: — Неужели тебе не дорога память о матери, которая узнав о твоей пропаже, не смогла смириться с печалью и скорбью по тебе, покончила с собой? — Алоис в удивлении уставился на стоящего рядом с ним мужчину. Он был так поражен бестактностью этого человека, своего «дяди» который по идее его единственный родственник и семья, что в первые секунды даже не смог вымолвить и слова. Священник, как видимо, истолковал его молчание по своему, он тихо проговорил молитву за упокой души «его» матери и отца, и выжидающе посмотрел на парня, словно требуя оправданий. Транси безмолвно застыл, он впервые не знал, что ему сказать, чтобы не прослыть бессердечным и неблагодарным человеком. Раньше его не беспокоила его репутация, просто потому что её как таковой и не было, он был всего лишь детдомовцем, от него изначально не требовали чего-то невыполнимого, поэтому столкнувшись с открытым неодобрением или разочарованием в глазах других людей, он всеми силами стремился вернуть чужое расположение к себе. — Прошу покорно извинить меня, что вмешиваюсь в беседу господ, но граф Транси велел высадить на участке позади роз, моховидные камнеломки, вам стоит взглянуть, — из-за дерева выглянул Томпсон, держащий в руках, сам он был немного перепачкан землей, но грязь не мешала ему сохранять неизменный превосходный, но немного фривольный видок. «Как вовремя он пришел мне на подмогу» — выдохнул Алоис, однако он так и не понял при чем тут цветы, которые он даже в глаза видеть не видел. Однако новый знакомый, Друитт, пройдя чуть дальше в сад, сам обнаружил эти цветы, он то невольно и прояснил собравшимся: — Камнеломки, ах! Как их ту много, сотни, а то и тысячи! Эти растения символизируют материнскую любовь, их компактные куртинки так напоминают узором подушечки, которые подкладывают под головы детям, такой трогательный жест памяти, граф! — сообразив, что к чему подросток прикрыл глаза рукой и немного отвернулся от гостей. Он побоялся, что его глаза не выдадут достаточной печали и грусти, которую следовало бы показать одинокому подростку, чьи родители умерли, и чьи раны сейчас так беспощадно бередят взрослые мужчины, которые подозревают его во лжи. Он давно свыкся с тем, что его же родители бросили его, в приюте не было времени думать о них, он просто пытался думать о себе и о том, как бы ему дожить до следующего дня, не лишившись чего-то важного. — Как я мог… не отплатить хоть такой малостью? — на самом деле Алоис не знал, что ему говорить в этой ситуации, поэтому он импровизировал и просто пытался разжалобить людей, чтобы они наконец-то поменяли тему разговора. В прошлом он едва помнил очертания своих родителей, не помнил их имена, прикосновения. Все что осталось ему с раннего детства от них — это его имя, которое, хах, он уже никогда не сможет использовать, и коротенькое посмертное письмо от бабушки, у которой Джимми забрали в приют. Мол, так и так внучок, родители у тебя никудышные, отец бросил после рождения, а мать, провозившись с тобой да пяти лет, тоже исчезла куда-то, после этого ни одной новости от неё, а так как я старая, дай бог год проживу, лучше тебе будет в приюте, глядишь, добрые люди помогут. Разве о такой помощи она говорила? Разве этого она хотела своему внуку?! Жгучая обида, как хлыст обожгла внутренности Алоиса. Тонкие брови надломлено приподнялись, словно юноша испытывает муки, но он лишь судорожно вздохнул. «Возьми себя в руки, идиот, все в порядке, все в порядке» — скандировал он сам себе, когда почувствовал теплую ладонь на своем плече. — Не держите в себе печаль, граф.…Иногда людям нужно отпустить себя, — проникновенная речь, пропитанная поддержкой и участием от Святого отца, взбодрила Транси. Он ловко, но аккуратно избежал прикосновений и натянул что-то наподобие слабой улыбки. Хорошо, что священники всегда говорят за тебя, наученные опытом, они словно чувствуют, когда человек закрывается и ему нужно поддержка или одобрение. Когда троица людей уже зашли в само здание, Томпсон как груда безжизненных камней рухнул под то самое дерево, за которым он прятался, пока сам же и не вмешался. Грудная клетка ходила ходуном, словно он человек, пробежавший марш-бросок на одном дыхании. Руки покалывало, Томпсон с удивлением обнаружил, что ладони плотно сжаты в кулаки, а ногти с силой впились в кожу, оставляя царапины в которых слабыми каплями виднелась темная кровь. — Вот черт, не хватало и мне… Нужно сообщить госпоже… — тяжело дыша, вслух сам себе сказал демон, в нос упорно лезли запахи, от которых молодой человек пытался абстрагироваться, они кружили голову, заставляя усомниться в собственном вестибулярном аппарате. Томпсон нетвердой походкой направился в особняк, такие «выкрутасы» его организма были для него однозначно нежеланными. Он уже начал жалеть, что подсмеивался над Кентербери, эмоции Алоиса ранее попросту игнорируемые им, словно лавиной поглотили демона, немного подпитывая его, но по большей части лишь разжигая его аппетит. Меж тем пока Алоис проводит гостей до обеденного зала, его «дядя» рассказывает одну историю. Транси ведает, как его старший брат и его покойная невестка потеряли своего единственного ребенка. В один день он просто исчез, после этого его долгое время никто не мог найти. Однако когда бывшая графиня Транси была уже давно погребена, в поместье вернулся Алоис, живой и здоровый, в сопровождении дворецкого «темного как ночь». Подросток то и дело ловил на себе взгляд Арнольда, он был вызывающим, словно мужчина едва сдерживает себя, чтобы не поднять табличку, на которой огромными буквами написано «лжец». Недоверие и некая брезгливость даже не скрывалась им, но все же юный граф даже и не переживал по этому поводу. Священник явно был на его стороне после маленького представления с цветами, а после слов Виконта о том, что «интерьер так и остался нетронутым, словно этот дом бережно хранит воспоминания об его предыдущем владельце!», пареньку оставалось только сказать, мол, он так скучает по отцу, что хочет сохранить тепло, которое буквально пропитано каждой частичкой интерьера, что не может изменить старым традициям. — Жизнь — это всегда вызов, граф, не бойтесь смотреть вперед, прошлое будет вашим бесценным опытом, который будет направлять вас, — на слова священника Арнольд лишь небрежно фыркнул. Светловолосый юноша благодарно улыбнулся, считая, что его победа уже в кармане, он все больше убеждался, что с его внешностью, вроде бы невинного «ангелочка» манипулировать людьми с помощью слов не такое уж и сложное дело. На самом деле в его прошлой жизни никто бы не купился на «драматичные» истории и скорбные вздохи и ахи. Никому дела не было бы до ваших проблем, вы не одни в мире и уделять время каждому страдальцу, пх, уж извините, но не хватит времени и не будет никакой выгоды. Трапеза прошла превосходно, Тимбер постарался на славу, впрочем, как обычно, любое даже самое простое в приготовление блюдо, становилось настоящим кулинарным искусством в руках умелого демона-повара. Алоис недолго обижался на «пьяный розыгрыш», как его назвала Ханна, Транси вообще не видел смысла обижаться на такие мелочи, будто ему хуже не доставалось, в самом деле. Зато каждый день был наполнен маленькими приятными сюрпризами в виде все новых и новых блюд, юноша ел до отвала и буквально готов был на руках носить мастера поварешки и венчика. — «Чревоугодие — один из самых тяжелых грехов человечества, господин» — занудствовал Клод, когда Алоис с восторгом и, наверное, толикой жадной искорки смотрел на красивый, как весенний закат, десерт. Будучи лишенным в прошлом таких графских привилегий паренек реагировал остро и всегда с искренней улыбкой до ушей. «Дурак?» — думал Тимбер, время от времени выходящий за пределы кухни и помогающий по дому своим братьям, иногда он следил за реакцией господина на его работу, но едва ли с интересом, ему просто хотелось добиться идеального вкуса еды. Будучи демоном, человеческая пища потеряла все свои краски и вкус, однообразная безвкусная каша, только и всего. Но так как Тимбер неплохой повар, он время от времени экспериментировал и все пытался подбросить на стол господина что-то специфическое, однако всевидящая Ханна всегда успевала надавать ему подзатыльников до того как граф почует запах еды. После трапезы Виконт и священник удалились на пару, в сопровождении Клода, дабы привести себя в порядок в уборной. Алоис остался наедине с Арнольдом. Дядя грузно поднялся из-за стола, преодолевая не такую уж и длинную дистанцию между ними в пару шагов. Мгновенье, он приподнимает парня за ворот плаща, приближая собственное лицо с гневом прикрикивая: — Дрянной мальчишка! Долго ты будешь разыгрывать весь этот фарс? Я не намерен долго терпеть! — Алоис дернулся, вырываясь из захвата, мужчина не хотел так просто его отпускать, поэтому Транси толкнул того в живот, потому что потемневшие глаза «дяди» уже не на шутку его испугали. — Ничтожество, как ты смеешь, — взрослый чертыхнулся и зашипел, выплевывая полные яда слова с безграничным упрямством: — Подстилка брата! Ты думал, я не узнаю, как ты добился расположения графа? Кем ты себя возомнил, маленький безродный паршивец, а? ОТВЕЧАЙ! — светловолосый подросток успел лишь немного отодвинуться от взбешенного человека, когда ему под ноги полетели блюда. «Хватит…х-хватит…терпеть» — в голове кричал голос Алоиса, хотя сам парень лишь стоял, обхватив плечи руками и уставившись исподлобья на Арнольда. Ну же… ответь ему… Чувства обострились, словно кто-то подкинул дров в слабый костерок, заставляя его разгореться сильнее прежнего, своими теплыми волнами окутывая парня, заставляя чувствовать себя защищенным и словно непобедимым. Словно огонь его души вдруг обрел физическое воплощение и, поддерживая его со спины, деликатно подталкивал его вперед. Давай же…ты можешь постоять за себя сам… ведь так? Молодой человек вскинул голову и двинулся на мужчину, словно позабыв о том, что Арнольд превосходит его и в росте и в весе, да во всем. «Могу», — набатом билось в голове подростка. Однако ему не суждено было воплотить в реальность свои мысли. Виконт и священник подоспели как раз вовремя, когда Арнольд уже замахнулся на подростка, а Алоис схватил ближайший предмет, который оказался позолоченным ножиком из столового сервиза. Священник подлетел к Арнольду и резво оттащил его подальше, что- то причитая о самообладании и о том, что им нужно выйти подышать. Под громкие яростные крики Арнольда парочка удалилась из зала. Меж тем Алистер, как дрессировщик диких зверей медленно приблизился к нахмуренному светловолосому подростку и протянул руку, чтобы Транси смог отдать нож. Но Алоис только крепче обхватил металл, голову пронзила колющая боль, которая заставила его опустить взгляд на свои ботинки и свободной рукой взметнуться к бровям, с силой потирая лоб, словно в попытке стереть неприятные ощущения. — Все в порядке? — полувопросительным тоном спросил Друитт, длинные пальцы мягко обхватили ладонь подростка, очень неторопливо забирая потенциально опасный предмет из рук неустойчиво стоящего паренька, который, кажется вот-вот готов рухнуть. Отдавая нож, светловолосый юноша громко чертыхнулся, словно позабыл, что рядом с ним находится другой человек. Чембер впрочем, как видимо, был не против таких проявлений эмоций, хотя стоит отметить, что виконт Друитт всегда находился только в высших слоях общества, созерцая произведения искусства этого времени в компании ангельских спутниц и спутников. Стоило бы посчитать, что он не приемлет все эти простонародные изречения, но он был не совсем простым мужчиной, поэтому нецензурная лексика Алоиса была словно пропущена мимо ушей. Подросток уперся сжатыми кулаками в стол, успокаивая дыхание, которое сбилось, хотя он даже и не совершал ничего радикального. «Вот черт, что-то я разошелся, казалось, я заколю этого мудака» — подумал он, сквозь зубы выдыхая. Хоть он и понимал, что не имеет права сравнивать то унижение, через которое прошел Алоис, с тем, которое было знакомо ему самому. В раздражении подросток потянул за ткань скатерти, срывая ее со стола и создавая грохот из-за падения сервиза, который еще не успел пострадать от рук Арнольда. Он все равно находил нечто общее и трясущиеся лицо «дядюшки», который своими мерзкими свиными глазами смотрел на Транси, как на конченую грязь, вывел его из себя и самое ужасное, заставил вспоминать.***
Жизнь Джимми поменялась очень круто в один день. Нам кажется, что за пару часов не может произойти ничего такого ужасного, но как показывает практика, катастрофа может случиться и за несколько мгновений. Тот день, как раз был тем самым днем, который можно назвать неудачным. Ему было лет семь, а может быть уже и десять, он возвращался с вечерней службы, шел в общую комнату, однако его перехватил «секретарь» Вайднесса. В приюте его недолюбливали, потому что он не блистал мягким характером, как та же самая Долли, да и внешностью был скорее отталкивающей. Стоит кстати уточнить, что внешность взрослого всегда может принести ребенку те или иные эмоции, так сказать расположить к себе или же наоборот оттолкнуть. Так вот этот секретарь, чем то напоминал грызуна, его извечный деловой костюм был изрядно испачкан то землей то какой-то пылью, а бегающие черные глазки только большее сопоставляли его с крысой или кротом. В общем, дети не сильно его жаловали, но это было не главной его отталкивающей чертой. Он прослыл дурной славой «Вестника беды», потому что он бывал в приюте не так уж часто как его непосредственный начальник, но когда он все-таки посещал детей, то каждый раз уводил с собой кого-нибудь. Делал он это незаметно, выбирал самых тихих детей, которые еще не успели найти себе друзей, которые едва-едва зачислились в детский дом. В тот день Джимми как раз удостоился такой «чести». Его и еще нескольких детей, девочку Мари и мальчика Патрика, заставили поторапливаться и идти за ним, Джимми был старше Патрика на жалкие три месяца, в то время как Мари лишь недавно отпраздновала свое шестое день рождение. Так как Джимми уже успел наслушаться приютских историй, он заупрямился, секретарю пришлось вести его за шиворот, а на встревоженных Патрика и Мари хватило и грозного взгляда и угрозы, что если они начнут истерить их ждет наказание. Джимми за свою выходку отделался пощечиной, но красный след унизительно не сходил с его щек еще пару дней. Троицу вывели за территорию приюта. Селен-хаус имел довольно специфическое расположение как для приюта, логичнее его было расположите где-нибудь в центре города, чтобы увеличить популярность и возможность усыновления/удочерения детей. Однако владелец захотел, чтобы они заняли уже готовую постройку в лесу, которая в прошлом была монастырем, мотивируя тем, что детям будет лучше вдали от городских выхлопов, что почувствовав единение с природой, они лучше проникнутся религией и смогут излечиться. Стоит отметить, что название Селен-хауса оправдывало себя, помимо простых ребят у которых были абьюзивные отношения в семьях, которые в дальнейшем все же нанесли отпечаток на их психику, в приюте так же были дети, болеющие неизлечимыми недугами, из-за которых их родные и отказались от них. В приюте оказывалась активная медицинская помощь, а излишняя «религиозность» владельца никак не влияла на сам приют. Проводились слушанья и тайные внезапные проверки, но даже малого намека на сектантство не было замечено проверяющими работниками. Нужно было смотреть внимательнее. Джимми, которого, как и Патрика и Мари буквально волокли из приюта, секретарь Вайднесса уводил все дальше в лес, он то и дело сворачивал, несколько раз ходил кругами, словно хотел запутать детей и не дать им и малой крохи возможности запомнить пути которым они шили. В какой-то момент он остановился и приказным тоном велел им стоять и не дергаться. Он наклонился к земле и немного покопался в земле, вдруг он поднялся, а вместе с ним откинулась крышка, с которой посыпалась земля и листья, вниз шла каменная лестница, это оказался потайной ход. Внизу стоял Вайднесс, горящим взглядом пожирая испуганных детей. Его секретарь подтолкнул Мари и Патрика, те неохотно начали спускаться вниз, сердце Джимми забилось чаще, он развернулся и побежал, предчувствие кричало ему, что нужно немедленно спасаться. Далеко уйти ему не удалось, мужчина быстро его догнал и повалил на землю, прижимая его лицом в опавшую, с частицами черной, немного мокрой земли, листву. Повернув через силу голову в бок, преодолевая сильное давление, с которым секретарь сжимал тонкую детскую шею, Джимми в панике увидел свое перепуганное отражение в налившихся кровью глазах мужчины, что с непонятно откуда взявшейся ненавистью смотрел на него, лишь сильнее сжимая пальцы. Еще немного и он бы сломал ему шею, но тут подоспел директор, немного растягивая гласные, он попросил своего работника поднять Джимми. Мальчишка закашлялся, Вайднесс заботливо похлопал его по спине, когда ребенок успокоился, директор, все еще не убирая руки с его спины, ласковым жестом погладил его по плечу, Джимми поднял на него в надежде глаза, ведь Вайднесс хороший? Раз он с ним так аккуратен он будет его защищать? Накажет сошедшего с ума секретаря, да? Ха-ха, ты еще такой наивный, дитя… Джимми встряхнул головой, голос в последнее время слишком громкий. Директор улыбнулся словно модель, а затем, взяв Джимми за руку, присел перед ним на корточки, автоматический становясь с мальчиком одного роста. — Все? Ты успокоился, мой хороший? — русая макушка осторожно кивнула, директор напоследок щелкнул его по носу и стремительно поднявшись, поручил секретарю позаботится о нем, Джимми недоверчиво отшатнулся от мужчины, который лишь раздраженно закатил свои черные глаза, Вайднесс тяжело вздохнул, но быстро исправил ситуацию, он сам аккуратно повел за собой мальчишку. — Мы вернемся в главный корпус? Где Мари и Патрик, вы ведете меня к ним? Не надо… — тихо спрашивал Джимми, но словно зачарованная змейка в руках заклинателя покорно следовал за директором, который вел его обратно к потайному входу. Джимми замер лишь только когда сделал несколько первых шагов по каменной лестнице, которая уходила все дальше и дальше, куда-то вглубь земли, голосов Мари и Патрика, почему то не было слышно. Вайднесс двигался вперед, словно не сомневался в том, что Джимми пойдет за ним, возможно, его уверенность была столь непоколебимой из-за секретаря, что беззвучной тенью следовал за ними. Джимми хотел было развернуться и снова предпринять попытку побега, но «Вестник» грубо цыкнул и, не сдерживая силы, толкнул ребенка вниз, буквально спуская его по лестнице. На несколько секунд Джимми потерялся в пространстве, кубарем скатившись под ноги директору, он словно издалека почувствовал, как сильно ломит в боку и что по лицу стекает, что-то теплое. Глаза заволокла пелена, а в голове словно наступило затишье, уже на краю потери сознания мальчик увидел лишь презрительный, но в тоже время самодовольный взгляд черных, как беспроглядная мгла глаз секретаря. Едва ли они могут навредить тебе… Алоис встрепенулся и завошкался в кольце чьих-то рук, белые рукава указали, что этим кем-то был виконт Друитт. Граф бегло оценил ситуацию, в которую он попал. Он впал в истерику, раскидал по залу осколки наверняка невероятно дорогой посуды и как видимо в порыве ностальгии разнылся, как девчонка, рухнув на колени посреди всего этого хауса. Хах, довольно жалкое поведение, как для графа, так и для владельца демонов. Но один человек, Чембер, терпеливо переждал вспышку агрессии, новообретенного дальнего родственника. Мужчина присел рядом с юношей и вовремя подставил плечо. В некоторых местах его костюм помялся, потому что Алоис время от времени судорожно сжимал пальцы на ткани, собирая ее в «гармошку» и прерывался на хриплый кашель, от внезапной нехватки воздуха. — Отпустите, — Алоис двинул правой рукой, словно пытаясь толкнуть, хотя на самом деле всего лишь попытался отстраниться, — …я серьезно, хватит меня держать… — Друитт фыркнул: — Иначе что? Опять попытаешься меня укусить, птичка? — Алоис показательно выругался и сильнее прежнего, начал вырываться, он смутно помнил, что и впрямь пытался тяпнуть зубами за аристократичные пальцы, однако признаваться в этом он, конечно же, не собирается. — Дружеский совет: если начал лгать, то лги до конца, Алоис, и не срывай свою маску ни перед кем, — Алистер хитро улыбнулся, и как-то ободряюще похлопал младшего «родственника» по плечу, выпуская его из импровизированных «объятий», — и довольно ругаться, иначе я на правах старшего, заставлю тебя вымыть рот с мылом. — Полно виконт, это была единичная акция, исключительно для вас, которая, я надеюсь, больше не повторится… в любом случае я буду стараться, — парень приподнял уголки губ, показывая усмешку и как бы принимая правила игры. Неожиданная помощь от нового знакомого была, во-первых, непривычной, а во-вторых, на удивление действенной. Фиалковые глаза, лицо, что почти все время украшает плутовская ухмылочка, из-за которой иногда хочется съездить тряпкой по напудренным щекам, все в этом человеке располагало к себе, а достаточно компанейский характер делал его непосредственным и легким в общении молодым мужчиной. Алоис и вправду остался доволен сегодняшним вечером и знакомством, как бы его не омрачил Арнольд.