***
Незнамо что ударило в голову слугам Фантомхайва, но они, сговорившись, решили устроить фирменный хаос, конечно же, не нарочно. Казалось бы, будучи гостями на празднике, они могли развлекаться и пить в своё удовольствие, но нет, без их помощи никогда никто не справится. Если бы Себастьян это видел, он наверняка бы очень тяжело вздохнул, даже его, демона повидавшего немало на своем веку, удивляли невероятные способности этих людей к разрушению имущества. В то время когда управляющий Транси нашел подходящего человека, которым неплохо бы подкрепился после бала, началась вся эта канитель с чужой прислугой.Кентербери хотел приложить головой об разрушенный столик, того мужчину, который, оПредки, саблей решил, как он выразился «красиво нарезать еду» и собственно сломал многострадальный стол. Со скоростью света не иначе, ему пришлось маленькой метелочкой (хах, потому что, большую метлу забрал старший брат) и совком убирать в дребезги разлетевшийся сервиз, который, между прочим, стоил немало, а затем, сдерживая в себе желание, хорошенько поругаться с виновником, тащить новый стол, заново его накрывать. В это же время Томпсон усевшись на одно колено, словно предлагая кому-то невидимому руку и сердце, в двух руках держал тарелки, в общем счете которые превышали число 50 так точно. Мейлин, прижав руки ко рту испуганно и одновременно смущенно замерла, вновь из-за её зрения она чуть было всё не испортила. Молодой человек непринужденно поднялся и аккуратно поставил уцелевшую посуду на неприметный для гостей стол возле стены. — Надеюсь, вы не ушиблись? — склонив голову, обольстительно спросил демон, мягко взяв руки несопротивляющейся горничной в свои собственные и бегло их повертев. — Н-н-не…т, — заикаясь, выглядя при этом как спелая помидорка проблеяла девушка, ощущая вокруг себя странную атмосферу, словно вот-вот вокруг нее появятся цветы, и заиграет какая-то нежная мелодия. Садовник отпустил руку девушки, про себя самодовольно фыркая, незаметно подкрепившись эмоциями неуклюжей прислуги через такие нехитрые прикосновения, он неглубоко поклонился и пошел дальше выполнять свою работу, уже не обращая внимания на то, как Мейлин кланяется в ответ и неловко повторяет извинения. Финни же решил «помочь» по крупному, взяв несколько ящиков с вином он хотел порадовать всех, однако складка, которая словно из ниоткуда взялась на месте, где ранее ровной дорожкой расстилался красный ковер, помешала его планам. Бум, треск, вжух! И вот уже осколки стекла врезались в ворс ковра, благо, не задев при этом садовника Фантомхайва, тот упав на колени, сидел посреди бордовой лужи и расстроенно хныкал, не зная как ему теперь исправить всё это. Обычно в такие моменты рядом всегда есть Себастьян, но сейчас же.… В чужом поместье, разбить наверняка дорогущие напитки и при этом заляпать ковер, стоимость которого паренек не сможет оплатить, даже если будет работать всю жизнь, всё произошедшее повисло грозовой тучей над зеленоглазым силачом. Тимбер урвав у Кентербери метлу побольше без лишних эмоций расправился с осколками. Пока он подметал, он так же оглядел на наличие ран, притихшего в удивлении парня, который без утайки смотрел с такой надеждой на демона, что тот аж на секунду растерялся, отвыкши от других людей, кроме младшего господина, а точнее от их эмоций. Но быстро взяв себя в руки, он притащил из склада еще один ковер и, приложив чуть больше усилий, расстелил его, а старый запихал в прачечную. Позже госпожа Ханна будет неприятно удивлена привалившей на её голову новой заботе. Покончив с разборками, Тимбер молча выслушал благодарность зеленоглазого и, указав ему на других слуг Фантомхайва спокойно попросил: — Впредь не доставляйте нам хлопот, — демон подумал, что сказал это своим обыкновенным тоном, но судя потому как взволнованно, хотя даже испуганно расширились глаза паренька, он видимо сделал это неправильно? Чего он так вылупился? Впрочем, это уже не его проблемы., однако поддерживаясь своей роли слуги он чуть заторможено добавил: -…Пожалуйста. Алоис прикрыл рот «паутинкой», как если бы он был девушкой и прикрывался палантином, чтобы прикрыть лицо. С губ сорвалось несколько смешков, от чего группа людей, стоящая рядом обратила на него внимание. Среди них граф заметил и маркизу Милдфорд и ту странную парочку иностранцев. Решив завести с ними беседу, а по сути дела, обзавестись новыми знакомствами и немного разведать о болонке Её Величества, Алоис ненавязчиво спросил их: — Слуги графа Фантомхайва сегодня малость растерянные, надеюсь, они достаточно отдыхают… — На самом деле они хорошие, просто временами… — отозвался молодой мужчина с приклеенными темными усами, которые очевидно не были настоящими, так как сами волосы человека были светлые, почти что серебряные, хотя оттенком чем-то напоминали волосы Ханны. Так и не договорив, он замер подбирая подходящие слова для того чтобы корректно описать своих товарищей и ненароком не обидеть за их же спинами. — Встают не с той ноги? Как знакомо, — учтиво подсказал Алоис, подходя к компании людей ближе, пришлось немного соврать, парень мысленно понадеялся, что его демоны этого не услышат, потому что иногда демоны бывают до смешного обидчивые, хотя более корректное слово будет — злопамятные: — Надеюсь вам комфортно на празднике, я хотел порадовать своих гостей… — Ты Алоис Транси? — удивленно воскликнул другой иностранный парень с собранными в хвост приятными на вид коричневыми волосами, которые имели достаточно специфический оттенок, чем то отдаленно напоминая бордовый. Слезы что он проливал над своим потерявшим память другом, уже давно высохли, но кожа возле глаз всё еще была немного красной, хоть это и было малозаметно, так как иностранцы имели смуглую кожу.«Везет, если бы я ныл в два ручья как этот парень, то всё лицо превратилось бы в одну сплошную ж…» — Ох, я впервые на подобном мероприятии! У всех такие интересные костюмы, хорошая задумка, — дружелюбно улыбаясь, молодой человек, прервал мысль Транси, он протянул руку для рукопожатия, а его спутник тот час представил его, словно только этого и ждал: — Мой господин, двадцать шестой наследный принц Бенгалии — Сома Асман Кадар, — услышав свой титул Сома, недовольно надул щеки, словно его слуга, а именно им и был этот мужчина, сказал что-то лишнее или же испортил большой сюрприз. Алоис пожал руку, она оказалась теплой, даже горячей, что очень контрастировало с его прохладной ладонью. Со стороны выглядели они, наверное, эстетично, как темное и светлое, как бы по-расистски для некоторых это бы не звучало, хотя Транси, быть до конца честным, сейчас было плевать на чужое мнение. В конце концов, он, что не может говорить с теми с кем захочет? Сома сам немного удивился самому себе, когда задержал рукопожатие, разглядывая видные сеточки вен, на обыкновенных, казалось бы, мальчишеских руках. — Рад знакомству, принц, — наклонив голову в боку, как сова, Алоис приветливо улыбнулся, смотря прямо в золотистые глаза напротив. Сома наконец-то очнулся, он согласно угукнул, и представил Агни, как своего верного дворецкого. Вскоре к беседе присоединилась и Элизабет, так что компания достаточно быстро нашла общий язык, разговаривая ни о чем и обо всем одновременно. Транси даже успел попробовать булочку с карри, что приготовил заранее Агни, она была восхитительно вкусной, но граф уловил намек, что больше ему не дадут, так как последняя осталась специально для Сиэля. Тц.***
Спустя какое-то время дворецкие все же объявились перед своими господами. И вот два графа все-таки встретились в саду, куда их собственно и отвели прибывшие демоны. Ведь когда большая часть гостей уже уехала, а на небе уже появилась луна, самое время пойти в сад, а точнее даже в лес, примыкающий к владениям Транси, о да. Судя по состоянию костюма Сиэля, в ров он не попал, это радовало светловолосого и печалило одновременно. Ожидая очередной непонятный разговор, Алоис мысленно сжал свою волю в кулак. По правде говоря, ему вот совсем не хотелось сейчас выяснять отношения с этим пареньком. Он отлично провел время с новыми знакомыми, поплясал с Лиззи, как она просила его называть, и даже успел отхватить словесных люлей от Ханны, потому что забыл, что ему еще нужно успеть поговорить с некоторыми людьми, а бал вот-вот готов был уже закончиться. Так что желания лицезреть вечно недовольную мордочку Фантомхайва и обсуждать прошлое, о котором он знает только из слов демонов, да других людей у него, как можно легко догадаться не было. — А теперь, наконец, расскажи мне о том, что ты так усердно пытаешься скрыть Алоис! — твердо, почти уперев руки в бока, как бы показывая свою уверенность, нетерпеливо завел старую шарманку Сиэль. Будь выдержка Алоиса на прежнем уровне, он бы показал пареньку один жест, который ему бы не пришлось заменять словами, но, к сожалению, теперь он — граф, воспитанный джентльмен и прочее по списку, и так сегодня немало нагрубил Фантомхайву: — С чего бы? Разве я чем-то вам обязан, граф? — решив немного потянуть решающий момент, Алоис прикинулся непонимающим «дурачком», мол, он вообще не причем, хотя на деле так и есть. Всё то, о чем хочет узнать Цепной Пёс, совершал либо предыдущий граф Транси, либо Маккен вместе с Клодом. Фаустус и Михаэлис безучастными столбами застыли позади своих людей, ожидая, когда полетят первые приказы, они были эдакими зрителями в театре. — Какой же ты… надоедливый, — тихо выдохнув, потеряв терпение, тихо начал Сиэль, под конец своей фразы неожиданно громко, словно печатая большими буквами каждое слово приказал: — Себастьян, приведи ко мне Алоиса Транси, — паренек тесно сжал ладони в кулак, отчего кожа его черных перчаток отчётливо скрипнула. Алоис недоуменно моргнул, он вроде бы тут в паре метрах от него стоит, что этот графеныш вообще пристал? Однако Себастьян посчитал приказ корректным и тут же принялся к исполнению своего «долга» не забыв конечно сказать свою фирменную фразу. В единое мгновение его фигура резко испарилась, черной размытой молнией приближаясь к Транси, но Фаустус вовремя отразил удар нападавшего. Демоны делали всё это играючи и не спеша, словно два старых кота, которые вдруг вспомнили молодость и решили «побороться». Столкнувшись друг с другом, в конечном счете, демоны просто отлетели в разные стороны, Михаэлис обратно к Сиэлю, а Клод за спину Алоиса. — Ваау, этот дворецкий удивителен, даже может быть он лучше, чем ты, а Клод? — со скучающей интонацией, Алоис развернулся и легко дернул своего демона за край пиджака, словно призывая к активным действиям. Клод молчаливо скривил губы, показывая, небывалую разнообразность своей мимики, а также какого он мнения на этот счет. Меж тем голубоглазый юноша продолжил, словно на него только что не летел могущественный, а именно таким и был Себастьян, демон, с неопределенной целью «привести» его: — Или стой-стой, может быть, дать тебе отдохнуть и позвать Ханну? — приложив указательный палец к губам и задумчиво постучав по ним, паясничал Алоис, повернув голову в пол оборота, оглядываясь через плечо на замершего Сиэля и непосредственно говоря: — Хотя нет, я же милосердный хозяин! Я не могу заставить одну лишь женщину работать, пускай еще и тройняшки придут! Они ведь способные ребята, верно? От глумящегося тона, с коим Транси за сегодня не раз выводил Фантомхайва из себя, Сиэль лишь сильнее сам хотел избавиться от этого человека. Легкомысленность и несерьезность — его самые нелюбимые черты характера в людях. Такие люди бесполезны. Он хвастается тем, что у него много демонических слуг, однако его душу из-за этого разорвут на множество кусочков, он должно быть и вправду глупец, кто бы стал так расслабленно о них говорить, словно все эти существа твои давние приятели, вот же несуразица. В конце он будет истреблен до остатка, впрочем, история не нова, та же судьба ждет и самого Сиэля. Прогуливаясь по особняку, в ожидании прибытия Себастьяна, граф с тревогой на сердце убеждался, что именно сюда три года назад вместе со своим братом он был привезен. Он помнил, хоть уже и не так ярко, что их клетку перевозили по дальним плохо освещённым и холодным коридорам этого дома, но вот дальше алая пелена, дальше вспоминать слишком больно и как бы, не хотелось это признавать, страшно. Что сложного в том чтобы просто рассказать ему как всё было? Он наверняка уже сам догадался, о чем речь и сейчас просто увиливает от ответа и ответственности. Если догадки Сиэля окажутся правдой, он не побоится отдать приказ Михаэлису, чтобы тот со вкусом уничтожил любого причастного к его падению и Транси не станет исключением.***
Клод разузнал подробнее от своего «сородича», как именно потерял свои воспоминания Фантомхайв и зачем ему так необходим его хозяин. В некотором роде Фаустус понимал Себастьяна, вырастив душу, а затем, оказавшись ни с чем, он не мог просто так смириться со своей потерей. Оттого и держал скопившуюся злость на дворецкого Транси и Маккена из-за их вмешательств, однако его ярость не была столь велика, чтобы сам Клод не смог бы с ним договориться и найти слабость, на которой можно сыграть. Михаэлису хотелось вернуть те графские воспоминания, которые наполнены болью и страданиями. Клод не мог понять, как тот мог позволить продлить собственное «порабощение», для того чтобы позволить человеческому ребенку отомстить вновь… В конце концов люди не настолько ценны. -Пусть это и будет второй раз, я во что бы то ни стало, помогу господину вернуть себе «честь»… Но для этого мне кое-чего не хватает… Громкие слова, даже для высшего демона, подумал тогда Фаустус, но их разговор направился в другое русло, в глубоком голосе дворецкого Фантомхайва слышались намеки и зазывающие предложения, которые просто еще не успели озвучить. Стоя по рёбра в озере, ощущая, как с них обоих капает холодная вода, Клод, сведя брови, замер, приостанавливая их смертельный танец, позволяя оппоненту вырваться из своего захвата-полуобъятий и приставить серебряный нож к своей шее, почти, что возле самого подбородка. — Ты сказал, что твой господин, желает причинить мне страдания, куда более сильные, чем сама смерть… — тень усмешки промелькнула в уголках его расслабленных губ, демонстрируя, что данная угроза никои образом его не задела. Фаустус сильно не напрягаясь, так как Себастьян уже опустил ножик, достал из нагрудного кармана сложенные до этого очки. Привычным движением, нацепив их на себя, он понятливо подхватил мысль другого демона: — Я должен украсть у тебя душу Фантомхайва, который свершит свою месть, иначе это бессмысленно, — лицо Себастьяна нехорошо потемнело на словах, о краже, однако рассудительность взяла вверх, демоны переместились в уединенную комнату, чтобы закрепить свои слова контрактом, о котором их хозяева, конечно же, даже не догадываются. Каждый из них снял перчатки, оголяя свои метки, сидя параллельно друг другу за столом, они пристально глядели в глаза, которые у них полностью совпадали. Черные вытянутые зрачки, алые глаза, на свету больше отливающие малиновым цветом. Но так как в комнате стоял приятный для них полумрак, эту разницу едва ли можно было заметить, если не всматриваться в их глаза пристально. Однако никого из посторонних для этого не было, лишь они вдвоем. Словно один ладный механизм они пустили себе из оголенных кистей кровь. Себастьян прокусил без видимых усилий тонкую кожу запястья, капая темно-бордовой, но более густой кровью на белую розу, которая лежала на тарелке прямо перед ним. Идентичная роза была и у Клода, однако он не кусал себя, а аккуратно взял столовый ножик, заранее приготовленный возле тарелки, надрезал себе кожный покров, не чувствуя при этом дискомфорта. Михаэлис, дождавшись, когда его роза полностью перекраситься в алый цвет, заговорил первым, так и не убирая впрочем, своей раненной руки от цветка: — Теперь вы станете объектом мести моего господина. — Я получу Сиэля Фантомхайва только после того как он отомстит. Контракт заключен, — в свойственной спокойной манере вторил Фаустус, одним точным броском отправляя свою розу в сторону Себастьяна, попутно ловя его розу в ответ, после короткого «заключен» от Себастьяна. Окропляя чужую розу, демоны дождались, когда та потемнеет, практически до черного оттенка и лишь затем, регенерировали свои раны. Михаэлис показательно зализав, в отличие от так и не поменявшегося в лице Клода, у которого рана просто зажила. Между демонами повисла пауза, Себастьян развернулся, чтобы по быстрому написать «досье» на семью Фантомхайв, которое якобы собирал Транси, чтобы передать позже бумаги своему господину, чтобы подкрепить его подозрения. Только он успел всё закончить, как искренне раздосадованный голос Фаустуса вещающий: — Возмутительно, как ты мог испачкать скатерть? — заставил рот демона на определенное время расплыться в широкой ухмылке, испытавшего после слов другого дворецкого несоответствующее сложившейся ситуации предвкушение и веселость. Его сородич такой педант или же это последствия длительной работы в качестве дворецкого, хах. В конечном итоге, всегда приятнее играть по своим правилам, верно, мой лорд?***
Сиэль намека не понял, а жаль. Стоило Себастьяну еще раз попытаться напасть на Алоиса, тот перестал веселиться, он правда хотел разойтись по-хорошему, но, как видимо сама судьба ему противоречит. И раз Фантомхайв не проявил благоразумия, с чего бы он сам должен его проявлять? К сожалению, от нескольких шахматных партий друзьями не становятся. — Бал окончен, Клод, проводи гостей и извинись за то, что я лично с ними не прощаюсь, тройняшки тебе в помощь, — с каждой попыткой Себастьяна прорваться сквозь защиту Клода лицо блондина темнело и искажалось, показывая его раздражение. К дворецкому самым первым присоединился Кентербери, неудержимым шквалом обрушиваясь на соперника, за ним подтянулись и его братья. Слуги прихватили с собой «оружие», если так можно назвать садовые ножницы и вилы. Со стороны это возможно и могло показаться нелепым, но будучи практически в эпицентре всех событий Алоис неплохо так нервничал, беспокоясь, как бы его голову не проткнуло насквозь внезапной атакой серебряных ножей Себастьяна или теми же пресловутыми вилами, которые дворецкий Сиэля ловко откидывал от себя. Пока все были заняты битвой, Транси призвал Ханну и приказал ей увести его в безопасное место, пока весь этот балаган не прекратится. Волноваться за своих слуг он не собирался, в конце концов, они демоны или ручные котята? Так что присутствовать во время этого «веселья» он не видел смысла. Это даже не тактическое отступление, просто захотел и ушел. Сам себе хозяин, почему бы и нет? От него в битве всё равно пользы целый ноль. На кой черт ему нужно ждать, чтобы его схватили, если он может просто уйти? Тем более с Ханной, у которой задача защитить его — возведена на первое место, если не в абсолют. Он сам не понял как, но Анафелоуз, словно телепортировала его в непонятное место, он просто почувствовал как мягкие руки, обняв его со спины, уволокли его в какое-то дымчатое облако.Комната кстати была парню не знакома. Перед тем как попасть в это место, Алоис успел с удовольствием отметить в удивление расширившиеся зрачки глаз Фантомхайва, который от неожиданности даже приказать что-либо не успел. Так и хотелось крикнуть ему злорадно: «Отсоси», в память о своем прошлом мире, однако, присутствие строгой наставницы и вообще просто превосходной женщины, чего уж таить, при которой данный «сленг» неуместен, неплохо так отрезвляло, поэтому голубоглазый ограничился насмешливой отдачей чести, спиной падая в субстанцию. Хах, а тебе это точно не нравиться? Столько внимания, ты прям в ударе… «Вкрадчивые голоса неопознанных объектов, просьба — не мешать» — привычно отмахнулся светловолосый, с интересом разглядывая комнату. Изумрудный камень, коим были выложены стены, своим узором напоминал чем-то мраморную плитку, хотя юноша никогда раньше не видел, чтобы такая диковинка существовала. Белые скульптуры, словно из Древней Греции или Рима торчали из разных уголков этих стен, словно окутывая все помещение. Ни окон, ни дверей Алоис не увидел. Каждый шаг по полу сопровождается характерным звуком, похожим на тихое буханье, из-за странной акустики. Посреди комнаты стоит стол, очень странной формы, фигура многоугольник, как видимо, была взята за его основу, впрочем, если смотреть на него под определенным градусом можно подумать, что стол круглый. Паренек правда не понял как такое возможно, но он просто списал все на обман зрения. Было только два стула, стоящих друг напротив друга. Белая скатерть и сервиз на двоих. Посреди стола ваза, с белыми розами на длинных стеблях, на которых видны маленькие шипы. Исследуя комнату, Алоис не нашел больше ничего интересного, поэтому он приблизился к цветам, Ханна же молчаливо села на один их стульев, не начиная беседу, позволяя господину, погрузится в свои мысли, она лишь не моргая следила за каждым его движением. Опущенные уголки её губ подрагивали, делая её внешний вид обеспокоенным и встревоженным, юноша отметил про себя не забыть спросить, все ли с ней хорошо, кто знает этих демонесс. Граф вдохнул возле цветков, однако не почувствовал ровно никакого запаха, пресловутый цветочный пленяющий аромат белых роз отсутствовал. Безжизненно. Алоис тоже сел за стол, оглядел сервиз, свой и тот, что был у Ханны. Одинаковый. Вилки с тремя зубиками, ножи, тарелка да салфетка, скудный набор, честно говоря. — Хххаа… — протянул Алоис, прикрывая рот ладонью, зевнув, день и вправду выдался насыщенный, а в этой комнате так тихо, однако побуждая себя еще немного побыть бодрым, Алоис задал логичный вопрос: — А мы, собственно, где? Ханна наконец-то отмирает, моргает, от чего ее длинные ресницы трепещут, её зрачки забавно то расширяются, то сужаются, словно не могут определить свой конечный вид, женщина бегло облизывает пересохшие губы, при этом, не стирая помаду и только затем отвечает: — Это особенное место, господин. Люди редко бывают тут, хотя их сюда просто никто не приглашает, я подразумеваю в роли гостей, — парень недоуменно приподнял светлую бровь. Голова клонилась к столу, поэтому решив немного нарушить этикет, он сложил руки, а затем положил на них и голову, снизу вверх поглядывая на говорившую приятным голосом Анафелоуз. Скатерть приятной прохладной тканью служила почти как подушка, такие странные ощущения испытывал парень, он понимал, что он лежит на твердой поверхности, но все равно чувствовал, как комфорт распространяется понемногу в его теле. Меж тем Ханна продолжила, ее голос то и дело замирал удивленно, Алоис слышал его словно из-под гущи воды, все тише и тише: — Я поражена, … что вы так долго пробыли в сознании, господин…***
Если бы Джимми знал, сколько прошло времени с того момента как он упал на каменный пол потайного хода, то наверняка бы завыл, как волк. Мари и Патрика увели от него еще в самом начале, когда Джимми очнулся он лежал в клетке, оперевшись подбородком в деревянный поддон, движение было ограничено из-за металлической цепи, которая крепко сковывала его руки за спиной. Из-за дня в день приходил Вайднесс и нес непонятную чушь, его слова перестали иметь хоть какой-то смысл. «Вестник» избивал и мучил, а директор лечил и говорил-говорил… своим невозможно ненавистным для паренька ласковым голосом, так не соответствующему его маниакальным взглядам, которые тот бросал украдкой, наблюдая, когда Джимми будет на пороге смерти от кровопотери или же от боли, которую ребенок просто не смог бы перенести. «После страданий для тебя откроется дверь в новый мир, ты проведешь нас по пути величия, ты перетерпишь это милый, твои страдания окупятся, не вини нас, так нужно» Какой же немыслимый бред. Отплевываясь от желчи, что подкатила к горлу после того как тяжелый пинок прилетел ему прямо в желудок, Джимми загнанно исподлобья уставился на своих мучителей. Рука Вайднесса потянулась к его лицу, чтобы стереть разводы и поправить волосы, но ребенок отшатнулся, мужчина недовольно зыркнул на своего секретаря и велел привести Мари, он рывком потянул Алоиса наверх, заставляя его встать. Совсем скоро… «Заткнисьзаткнисьзаткнись» — про себя шипел Джимми на назойливый голос, с детства преследующий его, вырывая свои скользкие перепачканные и грязью и всем чем только можно, пальцы из крепкой хватки директора приюта, но этими действиями он лишь сильнее раздражал его. Хруст. Омерзительно громкий и резкий, Джимми, которого штормило из-за непрекращающейся рези в ногах, выгнуло дугой, от очередной, прошившей, словно электрическим разрядом, порции боли. Несколько пальцев на его руке опухли и выгнулись неестественным образом. Сорванное от воплей горло, казалось бы, уже не способно было воспроизводить хоть какие-нибудь звуки, … но нет, от каменных стен вновь отразилось эхо его сводящего с ума голоса, кричащего проклятья вперемешку с надрывными просьбами его отпустить. Вайднесс подушечками пальцев в тревожном жесте стер слезы со щек Джимми, его глаза блестели, словно он сам вот-вот начнет реветь, но то лишь видимость. Чувствуя дрожь, исходящую от истерзанного тела, страх и мольбы которые срываются с языка его «подопечного» мужчина удовлетворенно кивнул. — Помоги мне! Помоги! — директор грубо сплюнул, только что его «радостный» настрой нарушила эта малявка, если бы он сам не приказ её привести, то « Вестнику» досталось бы по первое число, из-за того что он так бесцеремонно разрушил ту связь, что возникла между Джимми и Вайднессом. Девочка выглядела чуть лучше Джимми, она была чуть более худой, но никаких глубоких ран не имела. Паренек с апатией повис на директоре, позволяя ему волочить его в клетку, туда же закинули и Мари. Джимми с обреченной злостью хотел крикнуть девочке, что он бессилен, он не сможет ей помочь. Вайднесс обронил «заканчивай» своему помощнику и удалился из комнаты, звонко отстукивая своими ботинками на средней высоты подошве по коридору. Секретарь зажал нос рукой и достал внушительный баллон, Джимми успел только попытаться не дышать, но напрасно, сонный газ уже был распылен, мир вновь померк, принося за собой тишину и покой, долгожданный отдых от боли. В следующий раз пробуждение было совершенно другим. Джимми рывком подорвался с мягкой кровати, которая по сравнению с полом в клетке, была просто неземной по комфорту. Кровать находилась в просторном зале, чем-то похожим на колизей своим построением. Стены высокие, несколько трибун вокруг, а главное место — сцена, специально расположена посередине. Помимо кровати на этой сцене стояла каменная высокая тумба. — Подойди к Мари, она очень сильно ждала тебя, Джимми, — вкрадчивый голос взбудоражил паренька, он вскочил с кровати, уязвленно ухая, от того что не все раны зажили, а ноги все еще плохо слушались. Как оказалось, рядом с ним на кровати лежал директор Селен-хауса. Плавно перекатившись на бок, а затем, поднявшись, мужчина, показывая слабую, располагающую в повседневной жизни, улыбку, развёл руки, демонстрируя, что у него ничего с собой нет. Джимми поджал губы и покачал головой, отказываясь выполнять что-либо. Директор нахмурился и грубым голосом рявкнул: — Тебе что так сложно выполнить то чем я тебя прошу? Неужели ты настолько бестолковый идиот, раз не понимаешь по-хорошему? Подойди к девчонке, сейчас же. Джимми вздрогнул от громкого, непривычного крика, вечно «доброго» и «спокойного» директора, и неуверенно затылком двинулся к тумбе, не решаясь повернуться к неуравновешенному мужчине спиной. Вайднесс придерживая дистанцию, двинулся вслед, медленно огибая кровать, уверенно чеканя шаг, надвигаясь на паренька. Наконец Джимми стукнулся поясницей об тумбу, и чуть было не споткнулся из-за незамеченной ступеньки.За два шага директор приюта нагнал парня и занес руку над его лицом, светловолосому не осталось ничего кроме зажмуриться, ожидая, что в следующую секунду его ударят. — Обернись, милый Джимми, тебя ждет сюрприз… — придвинувшись почти в плотную к сжавшемуся юноше, тихо на ухо сказал Вайднесс. Его рука невесомо стукнула мальчишку по лбу, словно он родитель, что шутливо дал щелбана своему ребенку. Джимми открыл глаза и развернулся, его тело окаменело от представшей перед ним картины. Сердце пронзил страх, как если бы за ним гналась свора диких псов, с оскаленными челюстями, одичалый крик готовый вырваться из глотки прозвучал тише из-за заткнувшей рот тяжелой руки Вайднесса. Мари лежала обнаженная на этой самой тумбе. У нее на животе вырезаны символы, Джимми не мог их прочитать, он не знал такого языка, но вязь странных значков формой напоминала круг, внизу он мог только прочесть «Balberit» которое было написано английскими буквами.Правая рука отрублена, как если бы она надела перчатки, примерно настолько укоротилась конечность. Труп девочки был бледным, словно она всю жизнь не выходила на солнце, недавно Джимми видел ее, в относительном порядке, её щеки краснели из-за слез, нос шмыгал, а под глазами собрались темные круги из-за недостатка сна… Сейчас же Мари была просто… мертва. Даже ее голова плотно не прилегала к телу, казалось ее долго и небрежно пилили металлической леской, из-за чего помимо основной раны, было немало и других, более тонких полосок. Ее грудная клетка была аккуратно вскрыта, Джимми вцепился в свои волосы и закачался из стороны в сторону, когда понял, что через это отверстие вынули сердце и другие внутренние органы, ведь все внутри Мари зияло пустотой. Бледно розовый оттенок внутри нее, чем-то напоминал светловолосому ее румянец, который он случайно увидел, когда у девочки было день рождение и Долли подарила ей какой-то подарок… Джимми почувствовал, как он задыхается, горло сдавило тисками, словно кто-то невидимый мечтает его прикончить.…Это страх стоял позади него. Не веря своим глазам Джимми, тронул Мари за плечо, в надежде, что это не она и его просто очень плохо, просто ужасно разыграли. Сверху раздался писк какого-то устройства, а затем на паренька опрокинулись литры охлаждённой крови, которые перекрасили его светлые волосы в грязно-алый. — А.ааа, — истерично закричал он, отшатываясь, впечатываясь в грудь Вайднесса, тумба оказалась вся заляпана, тело Мари окрасилось, так же как и Джимми, их, почти нельзя было отличить, вся та скудная одежда, что была при пареньке, промокла насквозь. Удушливый запах забился в нос, а металлический привкус отчетливо проступил во рту. Джимми рванул в сторону, поскальзываясь на успевшей образоваться скользкой лужице, что натекла с тумбы. Его крепко обхватил руками директор, Джимми с ужасом обернулся на него, широкая ухмылка расцвела на лице маньяка, его также окатило кровью, отчего его костюм пришел в негодность. — Джим-ми, — растягивая на певчий манер слова протянул Вайднесс, — это только начало, дорогой… — парень побледнел лицом, с животной паникой осознавая, что да, это только начало, потому что директор приюта смотрел предельно честными светлыми глазами, в которых не виднелось и грамма жалости к убитой Мари.***
Сидя за своим столом, в кабинете своего поместья Сиэль с серьезным лицом зачитывал письмо, которое получил только что от своего дворецкого. Отправителем был Алоис Транси, однако подпись внизу, принадлежала его дворецкому, что, этот дерзкий нахал даже не соизволил сам написать ему? В тот день пришлось уйти из поместья Транси ни с чем, удивительно, что спустя несколько дней он вновь хочет с ним поговорить. Неужели Транси одумался и решил разобраться во всем, как адекватные люди? -Хах, за кого он меня принимает? — с холодом в голосе проронил Сиэль отпивая чай из своей чашки, которую Себастьян подавал безукоризненно вкусно, всегда в срок. Он примет приглашение, но в этот раз их демоны спляшут смертельный танец, потому что терпеть все эти причуды Паука её Высочества, Фантомхайв больше намерен не был. За эти несколько дней он провел быстрое расследование вместе со своим демоном и лишь потвердел в себе уверенность, что Алоис Транси — прямо связан со смертью его родителей. В прошлом, граф Транси был недоволен, что две дворянские семьи, по сути, имея схожие обязанности, стоят в одинаковом почете у Её Величества, хотя его работу можно было назвать более «грязной». Вожделея о единоличном внимание королевы, Транси пустил слух, мол, Цепной Пес одержим демонами, тогда отец Сиэля, бывший глава Фантомхайв, расследовал дело о таинственных возгораниях людей, которое в будем его сын успешно раскрыл. Граф Транси сплетничал, что эти происшествия — дело рук проклятого дворянского рода Фантомхайв. Тогда он вызвался самолично заняться этим делом и лично занялся зачисткой. Под предлогом изгнания демонов. Позже Сиэль не мог отыскать доказательств, так как они были бесповоротно уничтожены, но кое-что осталось в сохранности. Согласно записям, как только он стер прошлое, он тут же заново создал новое. Паук… Как он смел, скрывать это преступление! Сиэль нашел человека, который признался, что Алоис Транси нанимал его в прошлом для того чтобы он поджег поместье и выкрал детей. Этот мужчина скрывался в какой-то полуразвалившейся халупе и колол дрова, жил обычной крестьянской жизнью и даже не подозревал, что возмездие его настигнет. Рука Сиэля не дрогнула: — Ты запятнал мою честь, искупи же свою вину жизнью. Алоис… Тот, кого должен убить Сиэль Фантомхайв, чтобы совершить свою месть. Разрывая письмо на мелкие кусочки у брюнета было хорошее предчувствия, ожидая собственную скорую победу, он с предвкушением обратился к Михаэлису: — Это вызов, Себастьян. И я не проиграю, — демон довольно кивнул, наконец-то узнавая в своем господине ту непокорную никаким невзгодам душу, что когда то он возрастил. Как послушному дворецкому ему оставалось только поклониться и привычно произнести три главных слова: — Да, мой лорд.