Демон

Очутившись в своей, как теперь, наверное, следовало полагать, комнате, я схватился за голову. Объяснить собственный поступок ничем, кроме как временным помешательством, мне не удавалось. На кой я вдруг вступился за парочку совершенно незнакомых мне навистральцев? Немедленно попрошу у господина прощения за выходку, смирненько посижу за ужином, а после сам захлопну за гостями дверь. А работа… что ж, поработать всё же придётся. Слово не воробей, вылетит — не воротишь. Что с ними случится после — не моя забота. У меня самого хлопот полон рот, куда мне ещё брать на себя стаю оборотней? Если уж этот Аржен не справился, а у него в плечах в пядях не меньше сажени, то мне и нос совать негоже. Жаль, конечно, по-человечески. Что ж, у меня сердца нет? Но что я могу сделать? Господин Эйриг наверняка бы помог, если бы это было возможно. На ум тут же пришёл подслушанный разговор. Значит, это никакой не дом, а Врата. И существуют они по особым правилам, где написано, что можно, а что нельзя, кто может ходить туда-сюда, а кто нет. И нашей паре гостей, по-видимому, такое путешествие не дозволялось. Попросить бы господина Эйрига, чтобы разрешил заглянуть в эти самые правила… вот уж совсем наглость, да и читаю я так себе. Однако же, господин попросил Эссиенте рассказать, что с ними приключилось, на случай, если всё-таки существует способ пересечь порог миров. Увы, это не помогло. Насколько я понял, господин Эйриг отказал по двум причинам: Аржен и Эссиенте были слишком опасны, и так недавно вместе. Нет, ну правильно. Разбегутся завтра — четыре года это тьфу, а господин ради них душой бы кривил, нарушая устав. Да и голод с мором впечатлили меня достаточно. Страшно это. Я и так всю жизнь плохо ел, куда нам ещё голод пережить? А не мне, так семье. Похоже, этим двоим ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно. Эссиенте, как и сказал господин, уйдёт к феям, а оборотень в стаю. Интересно, шутил ли этот Аржен, когда говорил, что шкуру станут спускать? Сказал, небось, для пущего словца. Ну дадут взбучку, на воде подержат, может ещё как накажут, да и забудут со временем. А кому в жизни легко? Устав мерять шагами комнату, я решил, что стоит попросить у господина прощения прямо сейчас. К чему откладывать? Раз уж я согласился здесь работать, следовало быть осмотрительным и не плевать в колодец. Господин отыскался там, где я и ожидал его увидеть — в собственном кабинете. — Кхе-кхе, — покашлял я в кулак, чувствуя ещё больше страха, чем намедни — правду люди говорят, когда советуют не зарекаться о том, что хуже быть не может. — Проходи. Я на цыпочках проскочил внутрь, нырнул в уже хорошо знакомое мне укрытие-кресло, и застыл, пытаясь выглядеть не краше побитой собаки. Глядишь, и сжалятся. — Вы простите меня, господин. Я не нарочно. Просто испугался, что те, снаружи, вдруг набросятся. Как бы нам свои шкуры тогда при себе было оставить? Их ведь целая куча там. Реши они, что мы скрываем беглецов, могли и напасть. Я бы точно не отбился, да и Содар вряд ли мечтает помереть ещё разок. Оставались только Вы с Арженом. Перевес не в нашу пользу, вот я и решил, того… — мой пламенный, но сбивчивый монолог наконец издох. — Простите меня, пожалуйста. Бросив на господина украдкой взгляд, я убедился, что он по-прежнему внимательно смотрит в моё бесстыжее лицо. Представляю о чём он сейчас думает. Ещё толком и не пригодился, а уже распоряжается в доме. Гостей к ужину приглашает. — Я не стану ничего говорить о случившемся, но с этих пор ты прислуживаешь мне за завтраком, обедом и ужином, — произнёс наконец господин Эйриг, и я выдохнул, видя что он недоволен, но, кажется, собирается помиловать. — Конечно же! Буду только рад! В некоторых господских домах было принято держать у стола прислугу, чтобы те, в случае необходимости, могли подать далеко стоявшее блюдо, разделать тушку или выполнить любое другое поручение. Конечно, мне не приходилось делать этого прежде, но уверен, с нужными наставлениями управляющего я справлюсь. — А что ты намерен делать с оборотнем и феей? — А? — неожиданный вопрос застал меня врасплох. — Ну, выпровожу их. Что ещё тут поделаешь? — То есть ты попросту отложил их казнь? — казалось, господин, искренне недоумевал. — Я… я… а я-то тут причём?! — только этого мне ещё не хватало! — И почему казнь? Ну дадут по шеЯм. Подумаешь. — Предположим, что Эссиенте действительно отделается малой кровью и её вернут своим. Если, конечно, оборотни не войдут в раж, разделываясь на моём пороге с Арженом. Тогда в порыве и придушить могут. Или она сама бросится защищать своего оборотня и попадёт под горячую руку. Но дни Аржена точно сочтены. Он оставил стаю. Предал. Его, конечно, не убьют, — продолжал вяло рассуждать господин, — но низведут до положения отверженного. Станет жить в унижении в стороне от племени. Учитывая его гордость, протянет он не долго. Сам себе брюхо вспорет, или спрыгнет со скалы, или утопится, хотя может и повеситься, конечно… Господин Эйриг продолжал говорить, а мне всё плохело. Это было совсем не моё дело, но я вмешался — именно на это мне сейчас намекали; и чтобы ни случилось теперь, я, так или иначе, окажусь виноватым. Или причастным, что для меня имело мало разницы. — Но, господин! — взмолился я, больше не в силах выносить все те ужасы, что так щедро расписывал Эйриг. — Что я могу, если даже вы умыли руки? Я с надеждой заглядывал в спокойные карие глаза. — Я в тебя верю, Тэг. Раз уж ты остался, давай определим тебе второе задание… В предчувствии неладного на затылке у меня зашевелились волосы. — Разберись с нашими гостями. Придумай, что им делать или выпроводи, как и собирался. Так я и думал, что вляпался. — Разберешься с их затруднением, получишь условленную награду. Нет, ничего. Просто забудем об этом. Сказать мне было нечего. На душе стало ещё тяжелее, и дело было совсем не в деньгах. Я был уверен, что не смогу помочь, и тогда… тогда одно из ужасных предсказаний господина сбудется. И я уж точно останусь виноват в чужом несчастье, ведь ответственность только что легла — нет, с грохотом рухнула — на мои плечи. Забудешь о таком. Как же. Тогда, разговаривая с нежданными гостями, господин Эйриг был суров и отказался помочь. Это всё, что я уловил, совсем не задумавшись о том, что и ношу за своё решение понесёт он один. Что ни выбери: отправить пару в знакомый мне мир и отравить существование безвинных людей или оставить в Навистрале и обречь на страдания — по сути, виноват оставался только господин. Ведь за помощью обратились к нему. Но теперь… Теперь всё иначе. Вот тебе, Тэг, за необдуманный порыв оплеуха. Да ещё какая звонкая. Я с обидой посмотрел на Эйрига, считая такое наказание слишком жестоким. Я, конечно, сам навлёк беду, но… Да что уж теперь пенять, дело-то решенное. От тяжёлых дум становилось тошно. Время до ужина летело с невероятной скоростью, а в голову не приходило ничего кроме мрачных картин. То растерзанные тела Аржена и Эссиенте на залитом кровью крыльце, то убитая горем фея, сидящая на краю скалы с воздетыми к небу руками, то я, сгорбленный осознанием собственного бессилия. Это было невыносимо! Лучше уж было помочь слугам накрыть на стол. Я спустился в обеденную как раз в тот момент, когда один из призраков, витавших под потолком, отрезал часть своего дымчатого одеяния, и та, слетев вниз паутиной, расстелилась узорчатой скатертью, побелела и застыла. Ещё пара прислужников просвистели над моей головой. В каждой руке они несли по тяжёлому подносу с угощениями. Ещё миг, и те остались стоять на столе. С лёгким скрипом распахнулись дверцы широкого буфета. Служанка поманила одну из застывших на ребре тарелок пальцем, и та, послушная хозяйке, покатилась с полки, утягивая за собой вереницу подружек. Не успели они скатиться на пол и разлететься вдребезги, как невидимая нитка дёрнула вверх. Вот первая тарелка колесом понеслась вдоль стола, ведя за собой остальные. Каждая остановилась аккурат напротив одного из четырёх стульев. Опомнился я только когда за спиной раздалось: — Кушать подано. — Сода-ар, — ворчливо протянул я, снова недовольный, что тому удалось подобраться незамеченным. Ужин проходил в полном молчании. С каменным лицом я сидел рядом с господином — как всегда, по левую руку. На Эйрига я не смотрел, кажется, сильно на него обидевшись за такое заданьице. Однако, когда ему что-то требовалось, выполнял свои обязанности, стараясь ничего не уронить и не расплескать. Порученное дело не слишком отвлекало меня от ужина — кусок едва лез в горло. То же самое я мог сказать и о гостях напротив. Эссиенте задумчиво резала варёную морковку вот уже несколько минут, Аржен забрасывал куриные ножки, затем бёдра, крылышки, косточки в рот без помощи столовых приборов, глухо молол зубами и глотал. Он казался глубоко погружённым в себя и не менее угрюмым, чем при нашей последней встрече. Только господин оставался таким же спокойным и безмятежным. Безукоризненные в любых обстоятельствах манеры и аппетит порядком раздражали. — Я бы хотел предложить вам погостить у меня, — произнёс вдруг Эйриг. — Если вы ничего не имеете против, оставайтесь. Вслед за Эйригом я устремил взгляд в сторону гостей в ожидании ответа. Кустистые тёмные брови туже сошлись на крутом лбу оборотня, колючий подозрительный взгляд устремился на господина. — Благодарим, — поспешно вступила Эссиенте. — Мы с благодарностью принимаем ваше приглашение. Аржен, кажется, хотел что-то возразить, но девушка не дала ему продолжить. — Мои комплименты повару. Всё очень вкусно. Обменявшись парой любезностей, Эйриг и Эссиенте снова погрузились в молчание, словно ничего и не было. Складывалось ощущение, что фея, не в пример мне и оборотню, поняла слова господина по-своему. Вон как оживлённо заработала ножом и вилкой. По лицу господина было ничего не понять. Да нет, Эйриг сказал только то, что сказал. А она просто обрадовалась, что после чая не предвидится никакой кровавой драмы. Вот только многое ли это меняло? Драму попросту отложили на некоторый срок. Когда я не справлюсь, и мне всё же придётся раскрыть перед ними дверь обратно в Навистрал… Ох, нет. Я знал, что этой ночью не смогу уснуть, поэтому настоял, чтобы Содар разрешил прибрать со стола, а затем вызвался отнести гостям чистые полотенца. Поднявшись на второй этаж, я замер, раздумывая над внезапно промелькнувшей мыслью, что мне, должно быть, стоило рассказать о назначенной мне роли в этом деле. Так, наверное, следовало поступить. По совести. Но то ли с совестью у меня были не лады, то ли смелости не отыскалось, но я решил отложить это сомнительное удовольствие до лучших времён. Прочистил горло, уже собираясь постучать, как изнутри комнаты до моих ушей донёсся приглушённый, но вполне разборчивый разговор. — …это удача, Аржен. Неужели ты не понимаешь? — Не вижу, чему здесь радоваться. Рано или поздно нам укажут на дверь Что ж, в этом я был полностью согласен с оборотнем — так оно и случится. — Вот именно! — воодушевлённо возгласила Эссиенте, и глухой едва различимый топот крошечных ножек раздался за дверью. — Рано или поздно. Поздно, понимаешь? Времени может пройти много, и мы, возможно, придумаем, что делать. Или сумеем уговорить Хозяина врат изменить решение и помочь нам. Да и оборотням может надоесть нас стеречь. Сколько они готовы околачиваться под дверью? — Уверен, что достаточно, — не разделял запала своей подруги Аржен. — Они настырные и упрямые. Станут ждать, пока мы не выйдем. Не можем же мы сидеть здесь годами? — Почему? — То есть? — не понял Аржен. — Не хочешь же ты сказать, что нас станут терпеть бесконечно долго? — Но почему нет? Господин Эйриг предложил погостить. Скажи, он упомянул что-нибудь о том, как долго для нас открыты двери дома? — Вроде нет, но… — Никаких но, — тоном не терпящим возражений оборвала Эссиенте с неожиданной для такой хрупкой девушки твёрдостью. — Давай верить в лучшее. Зачем ему предлагать остаться, если он уже вынес решение? К тому же, не сказал «до утра», или «на пару дней», и даже «ненадолго». Не думаю, что он настолько опрометчив, чтобы обнадёживать нас понапрасну. Он и сам прекрасно понимает тяжесть нашего положения. Хотел бы выставить — выставил. Но не сделал этого, пусть и отказал. Давай поверим, прошу! — Слова зазвучали тише. — Уверена, мы что-нибудь придумаем. Я верю, что судьба свела нас не для того, чтобы похоронить так рано. Я чувствую, что нам повезёт, что мы справимся. Аржен, любимый, пожалуйста, поверь мне. Верь в нас! — Я и не собирался сдаваться, — напряжённо протянул низкий голос. — Я знаю, — слова почти таяли и я, сам того не замечая, прильнул ближе к двери. — Но так же знаю и то, что ты не любишь просить или оставаться в долгу. Поэтому прошу потерпеть так долго, как будет нужно. Ты же сам видишь, что нам мало остаётся. Здесь мы хотя бы сможем не вздрагивать от каждого шороха и наконец выспаться. — Эссиенте, ты могла и не просить. Знаешь ведь, что ради тебя я сделаю, что угодно. — Любимый… Дальше я услышал то, что ещё меньше предназначалось для чужих ушей. Оставил полотенца под дверью и на цыпочках спустился вниз. Рассуждая над услышанным, я подумал, что в словах феи, пожалуй, есть доля истины. Господин Эйриг действительно не сказал, как долго они могут оставаться под этой крышей. Гошер прожил здесь не так уж и мало, и гнать его никто не собирался. Отчего-то слова феи, предназначенные для того, чтобы убедить Аржена, подействовали и на меня. А ведь и правда. Наверное, если постараться, можно было хорошенько поразмыслить и что-нибудь придумать.