Демон

Эйриг давно ушёл, а я всё продолжал сидеть неподвижно, глядя за окно. Всё, что со мной происходило дальше, происходило только в урагане собственных мыслей. Я чувствовал себя угодившим в смертельный шторм. Ещё не мёртвым, но уже не совсем живым. Там я старался сделать невозможное: упорядочить всё то, что свалилось мне на плечи, и не лишиться рассудка. Мне казалось, что стоит только пошевелиться, и меня унесёт шквальным ветром сумасшествия, которое — я чувствовал, подкрадывалось всё ближе, толкая меня к краю. К пожирающему ужасу. Кулаки сжались. Я закрыл глаза и выдохнул. «Тэг, — обратился я сам к себе. — На самом деле ты умер. Умер пять дней назад. И только благодаря господину всё ещё дышишь». Сердце немного отпустило. Я ещё раз медленно выдохнул, а затем вдохнул. «Тэг, — продолжил я. — Твоя жизнь и до встречи с господином была похожа на трепет одного-единственного листка на дереве. Ты всегда знал, что любой случайный порыв может закончить твоё жалкое существование в единый миг. Такова была… и осталась твоя жизнь». На душе стало тише. Разразившаяся буря схлынула, оставив за собой низкий рокочущий гул, который отдалялся всё дальше, оставляя меня в покое. «Тэг, — в последний раз обратился я к себе. — Ты ведь и сам знаешь, что никогда не сможешь от него уйти. И это случилось не потому, что в твоём сердце осколок его собственного. И не потому, что ты пообещал отдать себя всего, ещё не зная, какой ужасный конец поджидает впереди». Вот и всё. Всё закончилось, будто и не было. Я снова мог продолжать дышать. Чему я хорошо научился за шестнадцать лет существования? Пожалуй, одному. Я научился смирению, зная, где моё место, и никогда не виня в этом никого вокруг. Просто по-разному бывало в жизни. У каждого своя дорога и своя судьба. Я снова достал амулет и снова смотрел в его зелёный омут, не уставая поражаться, что вот так могу держать в своих руках чьё-то сердце. Сердце господина. Взяв себя в руки, я понял, что Эйриг наказал меня за то, что на секундочку я позабыл своё место, отважившись требовать. Он был действительно добр ко мне, скрывая правду. И, должно быть, по-своему хотел отплатить за тот ужасный день, который ждал меня впереди. Отплатить хорошей жизнью под крышей собственного дома. Поэтому он молчал. Поэтому ничего не рассказывал. Тайны демонов были здесь ни при чём. Я бы и так не выдал господина даже под страхом смертных пыток, ведь я… Интересно, как давно он заметил, что я не могу дышать ровно в его присутствии? Были ли его поцелуи ответом на моё собственное желание? На немую просьбу, в которой я не признался бы даже на смертном одре. Всё это было просто утешением? Эйриг знал, что я ничего не расскажу и даже не помыслю о том, чтобы причинить ему вред. И потому, когда я сам потребовал правды, он рассказал мне её без утайки. Рассказал больше, чем мог бы. Мне совсем не нужно было знать, что сердце возможно уничтожить. Ведь тогда я, наверное, мог бы попробовать это сделать, лишь бы избежать ужасной участи. Но… нет, не мог. Даже спасая собственную шкуру. Эйриг знал об этом. Уже давно. Возможно, понял раньше, чем я сам. Но не давил, позволяя блуждать в блаженных потёмках, к собственному удовольствию. Позволял считать себя свободным. Позволял считать, что у меня есть выбор. Это было милосердно. Я ведь просто прислужник, подобранный с улицы. Никто. Мне стало почти хорошо. Хорошо, значит спокойно. Моя жизнь на самом деле не изменилась. Просто теперь я видел некоторые из сторон, о которых не подозревал раньше. Жаль, что время нельзя было повернуть вспять. К собственному удивлению, я поймал себя на мысли, что хотел бы не знать о сердце, но не подумал о том, чтобы вовсе не встречаться с господином. Нет! Эта мысль мне совсем не понравилась. В моей жизни — простой и пустой — не было ничего ярче и ослепительнее, чем эти пара месяцев рядом с Эйригом. Пожалуй, унывать действительно не стоило.

***

В тот день мне ничего не хотелось делать. Я приходил в себя, и только к вечеру спустился к ужину. За столом был только господин. Он ничего не сказал, когда я пододвинул стул ближе, чтобы прислуживать ему во время трапезы, но настоял на том, чтобы поел и я. Голода не было, и я отказался, но Эйриг попросил сделать это. Вместо просьбы я услышал напоминание, что с этих пор господин решает, что и когда мне делать. Я немного поел через силу.

***

На следующий день я заметил, что наши гости снова отсутствовали. Аржен, должно быть, всё ещё хворал, но почему не было Эссиенте? Подозревая, что оборотню так плохо, что фея боится оставить его одного, после завтрака я отправился в половину, ведущую к гостевым. Я постучал, но мне никто не ответил. В комнате было тихо. Разволновавшись, я тихонько толкнул дверь, заглядывая внутрь. Кровать была занята. В ней лежал оборотень — его огромную фигуру я с лёгкостью узнал под простынёй. Рядом, сидя на стуле, спала фея. Она, должно быть, оставалась рядом с любимым до поздней ночи, а затем, склонившись к его груди, уснула. Петли скрипнули, и Эссиенте приоткрыла глаза. Я чуть махнул рукой в знак приветствия и нырнул в комнату. — Доброе утро, — прошептал я, стараясь не разбудить Аржена. Фея кивнула в ответ и, сонно продирая глаза, уставилась в сторону окна. — Я проспала. — Содар подождёт тебя к завтраку. — Спасибо. — Как он? — Лучше. Лихорадка почти спала. Этой ночью мы оба неплохо выспались, — вымученно улыбнулась Эссиенте. Отдохнувшей фея совсем не выглядела. Я перевел взгляд на Аржена. Его лицо блестело от пота, волосы спутались. Черты мужественного лица заострились и показались мне невероятно суровыми. Словно ощутив, что за ним наблюдают, оборотень скривился и захрипел. В тот же миг Эссиенте оказалась на ногах. Она подлетела к небольшому прикроватному столику, чтобы налить воды и поднести к губам любимого. Пока она поила Аржена, я смотрел с каким трудом ей удаётся удерживать стакан дрожащими пальцами. — Тебе лучше поесть. — Да, конечно. Я спущусь к обеду. — Не упрямься, Эссиенте. Кто о нём позаботится, если у тебя не будет сил? Морщинка прочертила высокий лоб. — Не волнуйся. Я присмотрю за ним пока тебя не будет. Девушка благодарно кивнула и оставила нас вдвоём, пообещав, что скоро вернётся. Я занял стул Эссиенте. — Спасибо тебе, — прошептал я, зная что сейчас Аржен меня не слышит, и когда он придёт в себя я непременно поблагодарю его снова. Тогда, в разговоре с Эссиенте, я не шутил, сказав, что вряд ли полез бы в прорубь ради незнакомца. Нырнуть самому в ледяную воду, чтобы вытащить утопающего было почти смертоубийством. Если бы не великая сила оборотня, он бы никогда не выволок меня из-подо льда и сгинул бы сам. Я был никем для него. Аржен понятия не имел, что его судьба, как и судьба его возлюбленной зависят от меня. В его глазах я должен был быть просто прислужником господина. Незнакомым мальчишкой. И всё же он не бросил в беде. Аржен действительно был отважным и смелым. Оборотень заворочался, словно потревоженный моими мыслями. Покрывало съехало набок, и я поспешил обойти кровать, чтобы вернуть его обратно. Оказавшись по другую сторону, я замер. Глаза мои расширились, вылезая из орбит. Я продолжал стоять и пялиться, совершенно позабыв о том, что собирался сделать. Ноги мои приросли к полу, слова вылетели вон из головы. Должно быть, я простоял так долго, и совсем не заметил, как вернулась Эссиенте. Она обошла меня стороной и накрыла Аржена покрывалом. Затем обернулась к тазу и, выкрутив плававшую там тряпку, положила её на лоб оборотня. — Что… что с его рукой? — прохрипел я. Эссиенте закусила губу, бросив на меня отрывистый взгляд. — Так получилось, Тэг. Господин Эйриг очень разозлился. Он не совладал с собой, когда нашёл тебя бездыханным. Аржен оказался рядом и… Я не мог поверить тому, что слышал! Я не мог поверить собственным глазам! — Это сделал господин? — всё ещё не в состоянии переварить услышанное, переспросил я, как болванчик. Эссиенте только тяжело вздохнула, сменив компресс. — И ты его оправдываешь?! — Ты не понимаешь, Тэг, — набросилась она, неожиданно резко развернувшись ко мне лицом. — Мы ещё живы только потому, что находимся в убежище этих стен! Стоит господину Эйригу только захотеть и мы вылетим отсюда в тот же миг! — глаза Эссиенте вдруг покраснели. — Мне тоже больно от того, что случилось. Но мы ничего не можем поделать. Ничего! — с надрывом проревела она. Я понимал о чём говорит Эссиенте, но то, что сделал господин, нельзя было описать никакими словами. Гнев зажёг душу словно высушенное засухой поле. Я ничего не ответил, до боли закусив щеку с обратной стороны. Развернулся и вылетел из комнаты, остановившись только на лестнице — мне требовалось время, чтобы прийти в себя. Собраться с мыслями. Когда я был готов, я отыскал господина. Эйриг был в прихожей, собираясь в Тартару. — Господин, — окликнул я. Эйриг как раз водружал шляпу на голову. Он повернулся ко мне и улыбнулся своей самой дружелюбной улыбкой. Так, словно не было событий последних дней. Словно это не он обещал разорвать мне грудь. Словно это не он оторвал оборотню руку, посчитав его виновным в моей смерти. — Я могу с вами поговорить, господин? — Это не может подождать до моего возвращения? — Нет. Я не знаю сколько у меня осталось времени, так что вынужден торопиться, — без страха и сомнения произнёс я, прямо намекая на наш разговор: «когда я решу» — сказал тогда Эйриг. — Что ж, — улыбка его стала шире. — Чего ты хотел? — Я придумал, как помочь Эссиенте и Аржену. — О, — без всякого интереса отозвался он, ожидая когда я продолжу. — Оборотни поджидают у двери. Что если они услышат о том, что их добыча ускользнула от них в другой мир? Я знаю, что вы не пропустите Аржена и Эссиенте, но ведь оборотням об этом знать не обязательно. — Предлагаешь обмануть? — Да. Господин Эйриг подёрнул плечами. — Я не против. Только они могут не поверить и продолжат караулить у двери. — Рано или поздно… — начал я и понял, что повторяю однажды подслушанные слова, — им надоест обивать порог и они вернутся домой. — Это может произойти очень нескоро, — задумчиво протянул Эйриг, должно быть, размышляя над возможностями. — Мы подождём, господин. Может у Аржена к тому времени вырастет новая рука. В скудном свете коридорных ламп мы уставились друг на друга так же, как и в моей спальне, когда я требовал правды, не собираясь уступать. Эйриг продолжал держать на лице свою отвратительно учтивую гримасу. Я просто стоял и смотрел в ответ, позволяя читать себя как открытую книгу. Я был возмущён — нет я был в ярости (!) от того, что господин поступил с Арженом так несправедливо. Аржен не был повинен в досадном происшествии, стоившим мне жизни! Уже не говоря о том, что он пытался меня спасти! Я, и только я был виноват в том, что теперь оборотень сам сражается за жизнь. И если выживет, навсегда останется увечным калекой. Господин Эйриг мог распоряжаться моей жизнью. Всё так. Я сам согласился и не собирался менять решение. Сердцу ведь — будь оно проклято — не прикажешь. Но это никак не значило, что я стану молчать и бездействовать, видя какая несправедливость творится прямо на моих глазах. Творится из-за меня! — Пусть будет по-твоему, — протянул он, сморгнув. — На этом у тебя всё, я надеюсь? — недовольно добавил, натягивая перчатки. — Вообще-то нет. Эйриг снова замер, переведя на меня любопытный взгляд. — Думаю, вы сами могли бы сообщить нашим друзьям у порога отрадное известие, что ни Аржена, ни Эссиенте больше нет в доме, потому что вы лично отправили их в путешествие в новый мир. Господин, — добавил я с ударением. — Твоя отчаянная храбрость забавна, Тэг, — глаза Эйрига хищно блеснули, но даже тогда неискренняя доброжелательность не покинула его лица. — Рад, что вам весело, господин. Я с немым укором смотрел в глаза Эйрига. Наверное, отравленное чувство справедливости лишило меня на время рассудка, но в этот момент я не боялся его. Всё, что я хотел, это поступить по совести. И будь, что будет. Удачное решение, заключавшееся в простом обмане оборотней пришло на ум, когда я увидел, как мужики водили за нос вредную жену. Обман — всё было просто! Я так обрадовался, что побежал по льду, разыскивая Аржена, позабыв об осторожности. — Хорошо, я сообщу псам не откладывая. Это порадует тебя, сердце моё? Обманчиво ласковое обращение, имевшее двойное дно, освежило роковое обещание. Я потупил глаза. — Да. — Замечательно, — бросил Эйриг, надев наконец свои треклятые перчатки. «Вот же, демон», — зло подумал я и развернулся спиной, чтобы поскорее вернуться в свою комнату и, может быть, разбить там что-нибудь. — Сердечный мой, — окликнул господин, заставив меня споткнуться. Поворачиваясь к Эйригу, я уже чувствовал, что это мне не сулит ничего хорошего. — Не могу не заметить, — с едва проскользнувшей язвительностью начал он, — что жизнь тебя ничему не учит. Между нами было несколько шагов, а мне казалось, что мы стоим вплотную и сейчас на шею мою рухнет топор. — Но ничего. Я тебя подучу уму-разуму, — приторно пропел господин. — Своё наказание ты получишь вечером. Приятного дня, — закончил он на высокой ноте, и скрылся за дверью.