Демон

Новость меня, прямо сказать, не обрадовала. Чего это удумал господин? Но только мои мысли хотели скользнуть дальше, предлагая возможные объяснения, как я тряс головой, боясь того, что может померещиться. Нет, должно быть простое объяснение. Эйриг мог надо мной подшутить. Он отлично знал, как не нравятся мне его намёки и плоские шуточки. Может, это и было наказание — напугать меня до дрожи в коленях, заставив навоображать невесть что? Я даже передумал идти спать в приёмную. Там был отличный диван, в тысячи раз удобнее, чем хорошо знакомая печь. Именно так я решил, когда услышал слова управляющего. Но подумав немного дольше, представил, что скажет господин, когда я снова отважусь ему перечить, попадая из огня да в полымя. Лучше было договариваться сейчас. Если всё это окажется не шутовство — на что, признаться, я очень надеялся, брошусь господину в ноги и стану молить о прощении. Да, лучше так. Тем более, на моей стороне сегодня должно быть зелье. Если раньше господин и мог замыслить недоброе, держу пари, он уже передумал. А если этого пока не случилось, буду жалостливо просить. Нервно одёрнув рубашку, я постучал. Приглушённое «войдите» не заставило себя долго ждать. В спальне господина я очутился впервые. Комната, более просторная, чем моя, утопала в уютном мраке. По углам и у изголовья кровати горели тройки свечей. Их тихого сияния было достаточно, чтобы разглядеть огромную кровать с бордовым бархатным балдахином, массивный шкаф по правую от меня руку в дальнем углу. Там же, у окна, притаился небольшой секретер, заваленный бумагами и свитками. Чернильница, перья, печати — тот же набор, что и в кабинете. У двери — я не сразу заметил — возвышался широкий резной книжный шкаф. Он был забит подчистую. Я и раньше знал, что господин любит читать, но думал, что все книги находятся в библиотеке. Три корешка лежали на узком прикроватном столике. Самого Эйрига в комнате не оказалось. — Господин? — тихонечко окликнул я, чувствуя тревожную дрожь. — Я сейчас буду, — отозвался он из глубины, и я заметил приоткрытую дверь, которая, должно быть, вела в смежную комнату. Она находилась прямо за кроватью и была почти не видна с того места, где стоял я. Однако продвинуться глубже в комнату у меня не было никакого намерения. Я пришёл только для того, чтобы извиниться и попросить господина не серчать. И как раз продумывал душещипательную речь, когда в комнате возник Эйриг. Он появился неслышно. На бёдрах его закручивалось длинное полотенце, другим он вытирал мокрые волосы. Они оказались невероятно длинными, когда не были собраны ни в хвост, ни в косу. Это я успел отметить за миг до того, как уставился на обнажённый торс господина. Сухой и поджарый, Эйриг напоминал высеченную из камня статую. Такую, как на Ратушной площади. Каждая мышца и жила была отчётливо отмечена границами. Раньше, видя кузнеца или силача в цирке, меня наполняла зависть — до того хотелось быть крепким здоровяком, чтоб все боялись и обходили стороной. Сейчас я об этом не подумал. Подумал о другом. Смутился и опустил глаза. — Добрый вечер, господин. — Добрый, Тэг, — отозвался Эйриг, как ни в чём не бывало продолжая вытирать волосы. — Я только на минуточку заскочил попросить прощения. Я вёл себя непозволительно. Всё осознал, и обещаю, что больше такого не повторится. Простите меня, господин. Эйриг молчал. Мне пришлось посмотреть на него — он, кажется, дожидался именно этого. — Я тебе не верю, Тэг. — Не верите? — Не верю, что твоё поведение станет отныне образцовым. Думаю, нам нужно закрепить урок, чем-нибудь запоминающимся. — Это чем же, господин? — Наказанием, конечно. В горле пересохло, я насторожился. Неужели зелье совсем не подействовало и господин всё ещё злится? — Господин, — заблеял барашком. — Я правда, правда всё понял. Мамой клянусь, буду тише воды ниже травы. — Хорошо, — кивнул Эйриг и отбросил полотенце, — но всё же придётся ответить за свой дерзкий язык, — и шагнул ближе ко мне. Я попятился. Развернулся, схватил ручку двери и дёрнул на себя. Бесполезно. Дверь не поддавалась! — Куда это ты собрался? — Содару надо помочь, — прошипел я, ногтями впиваясь в доску. — Не управится он один. — Он обойдётся без твоей помощи. К тому же, уже поздно и пора ложиться, — голос уже звучал за самой моей спиной… — Рано ещё, — проклятая дверь не шевелилась! На плечо мне легла рука, я замер. Прошло несколько бесконечных мгновений. Я повернулся. — Господин, пожалуйста, пощадите, — сдавлено выдавил, чувствуя, как от страха стою едва живой. — Не бойся, твоё сердце я не трону. — Хотелось бы и остальное поберечь, — произнёс я, не видя смысла таить, что догадываюсь, какая участь меня ожидает. — Боюсь, не удастся. Давно было пора это сделать. Зря я медлил. — Очень даже не зря. И я благодарен. Пустите, господин! — сделал я слабую попытку освободиться от его рук, опустившихся мне на плечи, но Эйриг не позволил. Он вдруг чуть толкнул меня назад, заставив упереться спиной в дверь, и прижал всем телом. Внутри вспыхнул пожар, от ощущения, что меня и господина разделяет ненадёжная ткань домашней сорочки. Я ощущал те самые бугры мышц, на которые пялился минуты назад. По мне разливалось тепло. Чужое и своё собственное. Оно смешивалось, и я уже плохо понимал где господин, а где я сам. Я не мог говорить. Не мог выдавить ни звука. Эйриг был так томительно близко. Он выдохнул в область моего лба, чуть отпрянул и нашёл мои губы. Поцелуй был настойчивый, но не терзающий. Господин завладел моим ртом, давая понять, что и здесь он остаётся моим господином. Он брал то, что пожелал, и я… никак не находил сил воспротивиться. Попросту перестал соображать, позволяя Эйригу то, чего он хотел. Его руки соскользнули с моих плеч и опустились на бёдра. У меня на миг перехватило дыхание. Он прижался ко мне сильнее, давая почувствовать своё желание. К собственному стыду, я мог ответить тем же. Всё было как в моих снах, только ещё острее, ещё ярче. Это было то, чего я и сам хотел. Рука Эйрига сомкнулась на моём запястье, он повёл к кровати, не отрывая глаз от моего смущённого лица. Мне было так стыдно и до жути страшно, но я больше не просил, чтобы он прекратил. Меня легонько подтолкнули, и я сел. Господин оказался рядом, и я вдруг понял, что его второе полотенце исчезло. Лицо вспыхнуло стыдом, когда я позволил уложить себя спиной на ложе. Эйриг накрыл меня своим телом, продолжая прерванный поцелуй, язык господина, влажный и требовательный, продолжал делать со мной постыдные вещи. Затем он целовал мне шею. Рубашка моя задралась, штаны, давно расстёгнутые, съехали. Чужое тело становилось всё тяжелее, вдавливая меня в перину. Как вдруг господин замер, разом придавив меня всем своим весом. Я застыл, сбитый с толку. Не решился сразу говорить и не знал, что делать. Но господин больше не шевелился. Вообще. — Господин? — позвал я шёпотом. — Господин Эйриг? Он не ответил. Мне стоило невероятных усилий перевернуть его на спину, чтобы освободиться самому. — Господин? Он спал?! Я легонько потряс его за плечо. Позвал громче. Ничего. Разволновавшись, я вскочил с кровати, быстро оправил на себе одежду и побежал за Содаром, поздно сообразив, что мог просто его позвать. — Вот смотри! — голосил я за его спиной, когда управляющий склонился над Эйригом. — Я и так звал, и эдак, а он не просыпается. Мертвец долго изучал лицо господина, прислушивался к дыханию. — Он что, помер? — опасаясь самого страшного, спросил я. — Он спит глубоким сном. — Но почему же он не просыпается? — Не знаю. Но это странно. — Почему? — Это похоже на заклятие. Но никто из посторонних сегодня не приходил. Да и хозяин очень сильный демон, чтобы его можно было вот так просто околдовать. — А может… может ему подмешали чего? — спросил я, вдруг смутно догадываясь, что могло стать причиной неестественного морока. — Исключено. В доме нет чужих. Всю еду и напитки, приносимые в дом, я проверяю лично. — Видишь ли, Содар, тут такое дело… — я на всякий случай отступил от мертвеца на пару шагов, прежде чем рассказать, откуда в вине господина могла появиться отрава… Когда Содар со мной закончил, задница пылала огнём. Оказывается, у мертвяка была лозина. Да такая, что по дому я прыгал горным козлом, пока он всё же не отловил меня и не выпорол. Он всё продолжал поучать меня, пока я тихо сидел, в углу спальни, проникнувшись чужим красноречием. Задница болела до слёз, но, похоже, я действительно чуть не наломал дров. Не знал, что мертвяк умеет орать. Но Содар орал. Ревел на меня страшным голосом-трубой о том, что я кретин, и мне могли подсунуть чего похлеще, чем сонное зелье. По словам Содара, я забрёл в лавку ведьмы. Та разглядела во мне простака и всучила первую попавшуюся микстуру. Я мог серьёзно навредить господину. На душе было погано за собственную глупость и доверчивость. Меньше всего я хотел нанести вред Эйригу. — Думаешь, он сильно разозлится, когда придёт в себя? — спросил я управляющего, когда фонтан его слов наконец иссяк. — Другого бы придушил собственными руками, но ты Омэ, — покачал он головой, глядя на спящего хозяина, — Ответить тебе придётся. Но душу не вытрясет. — А нет ли способа его задобрить? — малодушно поклянчил я совета, жалея собственную пятую точку. Неизвестно сколько она будет заживать после сегодняшней порки. Содар посмотрел на меня строго, с неодобрением. Но после паузы всё же ответил: — Когда очнётся, будь ласков. Демоны любят постельные утехи. И ещё, — Содар словно говорил о том, что сегодня будут подавать к ужину. — Успей снять штаны и показать, как я тебя наказал до того, как господин успеет подняться с кровати. После тебя уже ничто не спасёт. «А подавать, судя по всему, будут меня». Содар ушёл, приказав звать в случае чего. За ночь я несколько раз выходил на улицу, чтобы посидеть задницей на снегу. Это были лучшие моменты, приносившие невероятное облегчение. Что будет поутру, когда господин проснётся, оставалось только догадываться, но в общем я понимал — то, что не случилось накануне, произойдёт так или иначе. Только теперь господин действительно будет очень зол, да и мне ещё придётся чуть ли не самому напрашиваться. «Сам виноват, Тэг. Дурья твоя башка». Близился рассветный час. Мотаться туда-сюда надоело. Хотелось вздремнуть. Но где? И что, если господин проснётся раньше, поймёт что случилось, а я не успею всё как следует объяснить. И жопу выпоротую ещё показать надо. «Да, задача», — снова почесал я затылок. Затем, устав от страхов и сомнений, сбросил всю одежду и голый забрался на постель. Пристроился на живот рядом с господином и затих. В голову приходили мысли о том, чтобы пойти и выпить снотворного вина самому. Но Эйрига не проведёшь. Казнить спящего не будет. Подождёт, пока очухаюсь, и отгребу я господского гнева с лихвой. «Не. Хватит. А то это никогда не закончится. Нужно ответить, Тэг. Раньше накажут, раньше очухаешься…». Проснулся я от того, что меня немилосердно сжали за ягодицу. Я взвыл, сразу припоминая, чего так больно, а заодно и вспомнив, что случилось ночью. — Ну, доброго утречка, Тэг, — мрачно произнёс Эйриг, продолжая лежать рядом и сверлить меня хмурым, как грозовое небо, взглядом. — Сейчас я сделаю, что уже давно собирался, только тебе совсем не понравится, а затем…  Я раскрыл было рот, решив перебить господина и попытаться оправдаться. — …А затем ты мне расскажешь, что вчера учудил. И как тебе жаль. И что больше ты так никогда не поступишь. Хоть до вечера мамой клянись. После. Понял? — угрожающе переспросил Эйриг. Сглотнув, я кивнул. Досадно, что слушать не стали. И теперь страшно. Действительно страшно.