Our destiny

      Они находились друг от друга всего в нескольких метрах и смотрели друг другу в глаза.       Слишком много мыслей.       Слишком много боли было у обоих.       Они смотрели друг на друга и не знали, что делать, как себя вести. Перси "очнулся" первым. За пару секунд он преодолел разделявшее их расстояние. Но как преодолеть разделявшие их годы?       — Здравствуй, Аннабет, — хриплым голосом сказал он.       Она смотрела на него снизу вверх, ничего не говоря. В голове смертельным потоком проносились воспоминания... Вот она идёт по утреннему Нью-Йорку, неся на конкурс проект по архитектуре, и впервые видит свой знак на ком-то другом, вот она первая вышла из раздевалки для девочек и увидела Перси, вот её жизнь навсегда изменилась, вот куча пустых баночек из под таблеток, вот она лежит на кровати и кричит в подушку — так легче переносить боль, а вот она ложится животом на операционный стол... а её жизнь медленно становится просто невыносимой. Аннабет резко поднялась со скамейки и со всей силы ударила парня в грудь.       — После всего, что произошло, ты просто появляешься передо мной и говоришь "Здравствуй"?! — громко и со злостью закричала Аннабет, — Ты просто жалок, Перси Джексон!       Парень стоял в полнейшем недоумении. Семь лет он мучился из-за глупого и необдуманного поступка этой девчонки, которая просто сломала ему жизнь!       — А чего ты ждала? — так же воодушевлённо начал кричать он, — Что я тебе в вечной любви признаюсь? Или на колени перед тобой упаду? То, что ты сделала достойно тупоголовой блондинки, какой впрочем ты и являешься!       — Что? Да кого ты вообще из себя строишь?       — Я, в отличие от тебя, никого из себя не строю! А ты просто слишком много думаешь о себе!       — О! Выходит это я — эгоистка?       — Заметь, ты сама это сказала!       — Самовлюблённый идиот!       — Воображала!       — Рыбьи Мозги!       Это стало последней каплей для парня.       — Да как ты вообще можешь говорить что-то подобное?! Семь лет. Семь, да провалятся они в Тартар, лет я каждое утро просыпался с мыслью о тебе, я мог думать о тебе целыми днями, и если бы ни друзья и родные, я бы этим и занимался!       Он отошёл от неё и запустил руки в волосы. А Аннабет словно стукнули чем-то тяжёлым по голове. Семь лет.       — Ты не делал операцию? — шёпотом спросила она.       Он повернулся к ней, на его лице отражалась боль.       — Нет, Чейз.       Она смотрела на него своими широко распахнутыми серыми, как грозовое небо, глазами.       — Но почему? Почему ты выбрал страдание?       — Лучше я буду всю жизнь страдать, чем потеряю самого себя. Лучше я до конца жизни буду сгибаться пополам от боли и глотать таблетки, чем забуду тебя. Всё это лучше, чем жизнь, в которой, встретив тебя на улице, я ничего не почувствую. Лучше пусть болит, чем умрёт. И... Я просто хочу, что бы ты знала: мне без тебя плохо, без тебя моя жизнь никчёмна.       — Почему? — вновь дрожащим голосом спросила она.       — Потому что я люблю тебя. — честно ответил Перси, ведь, если каждый день думаешь о человеке, беспокоишься о нём, то невольно рано или поздно ты его полюбишь.       В этот момент в Аннабет что-то сломалось. Это было похоже на то, как ломается кость — такой же треск, такая же боль. Боль... Боль заполнила всё тело. Я люблю тебя Ноги подкосились, и она упала на колени на парковую дорожку. Без тебя моя жизнь никчёмна Она обхватила себя руками, так сильно, что побелели пальцы. Лучше я до конца жизни буду сгибаться пополам от боли и глотать таблетки, чем забуду тебя По щекам полились горячие слёзы, впервые за семь лет.       — Аннабет, — в ту же секунду Перси оказался рядом, — Что такое?       Но она его не слышала. Её было слишком много. Слишком много боли, от которой Аннабет начала задыхаться. Казалось, эта боль решила отыграться за все семь лет и просто напросто убить девушку.       — Что такое? — повторил Перси, беря её лицо в свои ладони.       Как только Аннабет почувствовала, что он рядом, всё прошло. Она посмотрела на него затуманенными глазами. И еле слышно прошептала:       — Мне больно...       Кто бы мог подумать, что такое может произойти? Наверное, следовало бы задаться вопросом, почему так произошло, но Перси не стал этого делать. Он просто крепко прижал девушку к себе, а Аннабет не стала сопротивляться, она просто расслабилась в его объятиях, вдыхая его запах, такой родной запах...       Сколько минут они вот так просидели на парковой дорожке? Две? Три? А может пятнадцать? Они не знают.       — Почему мне больно? — тихо спросила девушка, — Мне не должно быть больно.       — Я не знаю, Аннабет, — так же тихо ответил парень, — И сейчас больно?       — Нет. Рядом с тобой нет.       Она подняла голову и, оказавшись в кольце сильных рук, посмотрела в его глаза.       — А ты? Тебе больно?       — Уже нет, — мягко улыбнулся он.       Она неуверенно подняла руку и провела тыльной стороной ладони по его щеке. Глаза вновь наполнились слезами.       — Прости меня, Перси Джексон. Прости, за то, что поступила так с тобой.       — Ты просто была в отчаянии. Но скажи мне, Аннабет, почему ты не сказала? Неужели ты думала, что я тебя отвергну?       — Нет, — слегка усмехнулась она, вспоминая прошлое, — Как раз наоборот. Я знала, что ты меня примешь, но я хотела, что бы ты был со мной, потому что сам этого захотел, а не потому что так решила Судьба.       — Я хочу быть с тобой. Сейчас, в эту минуту и всю свою жизнь. Я хочу, потому что я хотел этого ещё до того, как узнал, что мы пара.       — Но Рэйчел..?       — Это долгая история, когда-нибудь расскажу, но не сейчас.       — Перси, что теперь будет? Я, та я, которая была до операции, вернулась, я чувствую это, и я в полной растерянности...       Парень усмехнулся, он смотрел на Аннабет и улыбался своей хулиганской улыбкой, улыбкой, которую она так любила.       — А чего хочется тебе, Чейз? Забыть нашу встречу, как страшный сон и вновь погрузиться в эту жизненную рутину или попробовать начать всё сначала? Чего хочешь ты?       — Я хочу понять, что со мной случилось, а потом принимать решения.       — Ты сказала, что прежняя ты вернулась. Рада ли ты этому или нет?       — Да. Я рада.       — Тогда поехали. Я знаю человека, способного нам помочь.       Они поднялись с земли и Аннабет, осмотрев свой внешний вид, засмеялась: чёрная юбка-карандаш и такой же кардиган, белая блузка и замшевые туфли на каблуке.       — В чём дело? — недоумевая спросил Перси, когда Аннабет, истерически смеясь, взялась за живот и села на скамейку.       — Я н-не-н-навижу, — заикаясь и всё ещё смеясь, начала она, — Я ненавижу каблуки и блузки! Но я носила их каждый день. О, боги! Во что превратилась моя жизнь? — она с надеждой посмотрела на него, словно он знал ответы на всё её вопросы.       — Мы со всем разберёмся, Аннабет. Я обещаю. А сейчас пойдём.       — Куда?       — К моему врачу. Он посвятил изучению контрафатумии всю жизнь. Доверься мне, — добавил он, видя сомнение в её глазах, и протянул ей руку, которую она через секунду взяла.       — Ты не против, если мы поедем на моей машине?       — Нет. Я сегодня без машины.       — Тогда поехали.       Перси, так и не отпустив руку Аннабет, чему девушка не противилась, повёл её к своей машине, находящейся на подземной парковке Эмпайр-стейт-билдинга, по дороге звоня своему врачу.       — Мистер Солас, это Перси Джексон. Я могу сейчас приехать? ... Я буду не один, нужно кое-что вам рассказать. ... Хорошо. Я в своём офисе, скоро буду.       Они подошли к машине и Перси открыл перед Аннабет пассажирскую дверь, и, когда сел за руль, спросил:       — Ты есть хочешь? А то я просто умираю от голода. Тут будет Макдональдс по пути, заедем туда.       — Глава одной из самых успешных компаний Нью-Йорка любит есть в Макдональдсе? — усмехнулась она и увидела как загорелись глаза парня.       — У всех свои слабости.       Внезапно в её голове возникло воспоминание.       — Ты всё ещё покупаешь синее мороженое? — спросила она.       Он удивлённо посмотрел на неё:       — Откуда ты знаешь про мороженое?       Она закрыла глаза и шумно вдохнула.       — Те полгода я каждый день наблюдала за тобой, шпионила, если говорить проще.       Он улыбнулся довольной улыбкой, оказывается, он не один такой.       — Нет, я больше не покупаю себе синее мороженое, но, когда прихожу к маме, она всегда печёт мне что-нибудь синее: печенье, оладьи, блины, и на день рождения обязательно синий торт.       — Это что, какая-то секта синей еды? — засмеялась Аннабет.       — Неет, — так же смеясь, протянул он, — Просто, когда мне было лет семь, мы с отцом о чём-то разговаривали, я уже не помню о чём именно, и он сказал, что синей еды не бывает, но мама ему возразила, на что он лишь пожал плечами, а на следующий день весь стол был завален синей едой: синие блины, синий омлет, синий сок, и ещё куча всего синего. И я никогда не забуду слова отца, которые он сказал моей маме: "Именно за это я и полюбил тебя, за то, что ты умеешь мечтать и верить в чудо". С тех пор в нашем доме завелась синяя еда.       — Здорово. А когда мне было семь, мой папа встретил Сьюзен, а в девять — родились мальчишки. Но, к сожалению, я не всегда относилась к ним так, как они того заслуживают, особенно последние семь лет...       — Эй, хватит. Всё будет хорошо. Просто верь в это, — в этот момент они подъехали к Макдональдсу, — Что ты будешь?       — Без разницы.       Перси покачал головой и вышел из машины. Он вернулся через пятнадцать минут, неся в руках два коричневых пакета и два стаканчика кофе. Он протянул Аннабет её ранний ужин. Когда она открыла пакет, поставив стаканчик с кофе на специальную подставку, её глаза округлились.       — Ты с ума сошёл? — сказала она, — Я же не съем столько!       — Съешь столько, сколько съешь, — ответил он, жуя гамбургер и заводя машину.       Она закатила глаза и достала шоколадный маффин, как-то странно смотря на него.       — Ты имеешь что-то против шоколадных маффинов? — спросил Перси.       — Нет. Просто вспоминаю, когда последний раз ела что-то сладкое, и... не могу вспомнить.       Перси хотел что-то сказать, но его прервал доносящийся из кармана джинс звук. Он достал свой смартфон: Джейсон звонил по скайпу.       — Извини, Аннабет, — сказал он, — Но я должен ответить, иначе они от меня не отвяжутся.       Он поставил телефон на держатель и нажал "Принять", включив громкую связь.       — Привет, бро, — услышала Аннабет голос Джейсона Грейса.       — Привет, бро. — точно так же ответил Перси.       — Смотрю у тебя всё хорошо. Нико рассказал нам, что случилось сегодня в офисе.       — Я в порядке. Не беспокойтесь.       — Отлично...       — Эси! — послышался радостный детский голос.       — О! Кто это у нас здесь? — улыбаясь, сказал Перси, когда Джейсон посадил на колени малютку Изабель, а Аннабет подалась в бок, стараясь увидеть экран телефона и при этом самой остаться незамеченной.       — Изабель, — услышала девушка такой до боли знакомый голос когда-то лучшей подруги, — Немедленно иди доедать кашу!       Пайпер прервал ещё один такой же знакомый и родной голос:       — Пайпс, отстань от ребёнка. Зачем пихать в неё еду, если она не хочет?       — О, Талс, ты всё поймёшь, когда родишь, — ответила она ей.       Аннабет убрала маффин обратно в пакет.       — Привет, Перси, — Пайпер подошла к мужу и взяла сопротивляющуюся дочь на руки, — Ты как-то изменился...       Не успел Джексон и рта раскрыть, как Талия сказала:       — Дайте-ка мне посмотреть. Что там в нём изменилось? — она подошла к ноутбуку, отодвигая брата в сторону, — По-моему с ним всё, как всегда.       — Зато ты оочень изменилась с нашей последней встречи, Грейс, — саркастически сказал Перси.       — Моя фамилия ди Анджело, придурок! — крикнула Талия, вызывая дружный смех.       Аннабет улыбнулась — вот она старая добрая Талия Грейс с её чёрным юмором и вечным сарказмом.       — Ладно, ребята, мне пора, — всё ещё смеясь, сказал Перси, останавливая машину возле какого-то дома, а Аннабет даже не заметила, когда они приехали.       — Ты же придёшь завтра?       — Конечно, Пайпер, не обещаю, что надолго, но приду. Пока.       — Пока, старик, — сказал Джейсон и отключился.       Перси повернул голову и посмотрел на Аннабет. Она сидела, обхватив себя руками, глядя в никуда стеклянными глазами, и глупо улыбалась, по щекам катились крупные слёзы, падая на белую блузку. Тогда Джексон взял её за подбородок, а другой рукой вытер бежавшие слёзы.       — Ей, — нежно сказал он, — Всё хорошо.       Но девушка лишь покачала головой.       — Нет, — прошептала она, — Всё не хорошо. Мне их не хватало всё это время... Какая же я дура!       — Перестань, Аннабет. Помнишь: все проблемы решаемы? И эта решиться. Всё будет хорошо, — Перси не удержался и поцеловал её в лоб, — Пойдём. Попробуем вместе со всем разобраться.       Они подошли к двери, и Перси нажал на звонок, через пару минут на пороге появился человек в очках лет пятидесяти пяти, его голова была почти полностью седой, лишь позже Аннабет смогла разглядеть кое-где светлые волосы.       — Мистер Джексон, что же привело вас ко мне в такое время? Да ещё и не одного? — спросил он, когда молодые люди прошли в гостиную.       — Доктор Солас, это Аннабет Чейз, — сказал Перси, когда они с Аннабет сели в предложенные кресла напротив хозяина дома.       Мужчина удивлённо посмотрел сначала на него, потом на неё. В комнату, неся поднос с чашками и корзинкой печенья, вошла миссис Солас, чьё лицо показалось Аннабет смутно знакомым.       — Аннабет... — сказал задумчиво мистер Солас, — Что же привело вас сюда?       — Сегодня, — начала девушка, а миссис Солас закончила наливать чай и села к мужу на диван, — Мы с Перси впервые за семь лет встретились. Мы поговорили...       — Накричали друг на друга, — вставил парень.       — Да и обозвали друг друга не очень лестными словами... Но не в этом суть. Вы же в курсе, что я семь лет назад сделала операцию, так вот... Я же, по идее больше не должна беспокоиться о контрафатумии, верно? — получив утвердительный кивок от супругов, она продолжила, — Но сегодня... во время нашего разговора, мне стало очень больно...       Миссис Солас выронила чашку, которая, звонко ударившись о пол, разбилась, а мистер Солас тяжело вздохнул и снял свои очки.       — Вы можете объяснить, что со мной произошло?       — Альберт, это значит, твоя теория верна! — со слезами на глазах сказала женщина.       — Какая теория? — нервно спросил Перси, — Объясните уже, Зевс вас дери, наконец, что здесь происходит!       — Видите ли, — начал врач, — Процесс операции заключается в введении в мозг человека специальной жидкости, усыпляющей ту его часть, которая отвечает за эмоции, что способствует исчезновению боли. Однако вместе с ней пропадают сострадание, сожаление и другие качества, делающие человека человеком, но к счастью, через год эти качества в какой-то степени просыпаются. Иными словами, эта сыворотка настроена на то, что бы усыпить душу человека.       — Усыпить... — пробормотала девушка, — Кажется, ваша жена что-то говорила про какую-то теорию?       — Да... мои и её выводы, сделанные на основе исследований сыворотки и общения с людьми.       — Что за выводы? — нетерпеливо спросил Перси.       — Я и мой муж считаем, — начала миссис Солас, — Что из-за сильного эмоционального потрясения душа человека может проснуться. У вас, Аннабет, было сильное эмоциональное потрясение?       — Да, — без раздумий ответила девушка.       — Значит, теория моего отца верна и наши исследования не прошли даром, — послышался голос со стороны лестницы.       Всё сидящие обернулись, а Аннабет испуганно подпрыгнула, ведь этот голос она помнила слишком хорошо.       — Уильям, — сказал отец семьи, — Нельзя вот так появляться и пугать гостей.       — Прошу прощения, — сказал Уилл, обращаясь к молодым людям, а потом, обращаясь к девушке, добавил, — Неожиданная встреча, верно, мисс Чейз? Вы же помните меня?       — Такие встречи, как наша с вами, мистер Солас, не забываются, — слегка усмехнулась она.       — Просто Уилл, — сказал парень.       — И откуда вы друг друга знаете? — раздраженно спросил Перси.       Аннабет взглянула на него и поняла, что он... ревнует. Девушка улыбнулась своим мыслям, оказывается это очень приятно, когда кто-то тебя ревнует.       — Мистер... Уилл, — поправилась она, — делал мне операцию семь лет назад.       — Первую и последнюю.       — Зря я вас тогда не послушала...       — Доктор Джекил умеет настоять на своём...       — О, не произносят этого имени в нашем доме, сын! — ворчливо проговорил мистер Солас, — Этот человек самый настоящий мерзавец и лицемер!       — Я одного никак не пойму, — прервала его Аннабет, — Все всегда говорят, что операция избавляет от боли, даёт человеку возможность жить по-своему, в сущности это так... Но не на деле... Моя жизнь после операции потеряла все краски, и я не могла ничего с собой поделать. Я была...       — Разбитой, — подсказала миссис Солас.       — Да. И я хочу сказать... Разве люди, которые разрабатывали эту сыворотку не должны были сначала наблюдать за испытуемыми в течение нескольких лет?       — О, они наблюдали. — сказал Уилл, — Долго наблюдали. Но вы знаете, кто разрабатывал эту сыворотку?       Перси и Аннабет покачали головами.       — Ответ предельно прост, — ответил вместо сына отец, — Солидумы. Они долго наблюдали и пришли к выводу, что после операции человек становится более податлив, им становится легче управлять.       В комнате воцарилась тишина.       — Плевать на солидумов и всех остальных, — произнёс Перси, — Что теперь будет с Аннабет?       — Трудно сказать, — ответил доктор, — Быть может её душа проснулась навсегда, а может на какое-то время...       — Ладно, — вставая с кресла, сказала Аннабет, — Слишком много всего для одного дня. Спасибо вам большое за информацию. И, Уилл, ответь мне на вопрос: ты бы хотел встретить свою пару?       — Конечно, — не раздумывая, но удивлённо, ответил тот.       — Тогда, если завтра я останусь мной, я позвоню, когда кое-что проверю. Всего хорошего.       Девушка быстро взяла Перси за руку и вышла из дома, оставив семью Соласов осмысливать услышанное.       Они сели в машину, и Джексон завёл мотор.       — И что это было? — спросил он.       — Потом, — отмахнулась она, — Отвезёшь меня домой? Здесь недалеко.       — Я знаю где ты живёшь, Аннабет.       — Откуда? — они посмотрели друг на друга, и девушке всё стало ясно, — Понятно.       Несколько минут они ехали молча, потом она попросила:       — Расскажи мне о Талии и Пайпер. Что произошло за эти семь лет?       Перси усмехнулся, когда-то он сам просил Талию рассказать ему об Аннабет.       — Нуу... — начал он, — На выпускном Джейсон сделал Пайпер предложение, она согласилась, они уехали в Гарвард, через пять лет поженились, а год назад у них родилась дочка, как две капли воды похожая на свою тётушку Талию, только с мамиными глазами. Я, кстати, её крёстный, и, если завтра не приду поздравить её с днём рождения, мне будет очень и очень плохо...       Аннабет заливисто засмеялась. Да, в этом вся Маклин.       — Помню, Пайпс всегда об этом и мечтала: любящий муж и красавица дочка. А что Талия?       — Про неё знаю только то, что после школы она поступила в Стэнфорд, и то только потому что видел её там несколько раз. Уж не знаю, как она познакомилась с Нико ди Анджело, и как он уговорил её выйти за него замуж. Но... два года назад они поженились.       — А ты, я так понимаю, знаком с Нико?       — Да. Он моя правая рука. Ведь моя компания начала своё дело в Сан-Франциско, поэтому он периодически прилетает в Нью-Йорк в командировки на один-два дня. Я, признаюсь, очень удивился, когда узнал, что Талия его девушка. Но знаешь, что самое смешное? Нико учился в нашей школе.       — Серьёзно?       — Да, но и это не всё. Помнишь Хейзел Левеск?       — Ммм... Кудрявая девочка с золотыми глазами из вашей компашки?       — Угу. Она его сестра.       — Как тесен мир... — задумчиво сказала Аннабет.       — И не говори... А Талия, кстати, через месяц станет счастливой мамочкой.       — Что? Грейс станет мамой? — она откинулась на сидение, — Мимо меня прошла вся жизнь! Хотя... Я сама её пропустила... А ты? Ты достиг таких высот...       — Открыть тебе секрет? Я никогда не любил работу в офисе. С пяти лет я мечтал стать олимпийским чемпионом. Но... после того, как узнал о нас с тобой, больше не смог плавать. Не знаю почему, просто стоило мне нырнуть в воду, как перед глазами возникала ты, а воздух буквально вышибало из лёгких. В общем, с мечтой детства пришлось расстаться.       — С мечтой всей жизни, — прошептала Аннабет, в её голосе было понимание.       Спустя несколько минут, они наконец подъехали к её дому.        — Может зайдёшь? (Пожалуйста не оставляй меня одну. Мне страшно.) — спросила она.       — Можно. (Клянусь, я никогда не оставлю тебя. Даже если ты попросишь меня уйти, я всё равно, не видимо для тебя, буду рядом.) — ответил он.       Первое, что сделала девушка, когда зашла в дом и включила свет, это скинула ненавистные туфли на каблуке и распустила свои белые волосы.       — Какое блаженство! — довольно протянула она, — Заходи. Чай или кофе?       — Кофе, — ответил парень, сглатывая ком в горле.       Ему захотелось запустить в эти белые волосы руки, почувствовать вкус этих бледно-розовых губ... Он мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли, но так и остался стоять в прихожей, смотря в спину идущей в другую комнату и попутно включающей везде свет девушке. А потом... потом он почувствовал как на джинсах натянулась ткань. Стараясь не обращать на это внимание, он пошёл за Аннабет в глубь дома.       На кухне Чейз делала им кофе, пока он варился, молодые люди перекинулись парой слов, однако мысли их были не с ними.       — О чём ты думаешь? — спросил он, когда кофе был разлит по кружкам, но девушка всё ещё была где-то далеко.       — Да так... — уклончиво ответила она, а затем поставила кружку с нетронутым горячим напитком на стол, — Пойдём, мне нужно кое-что показать тебе.       Они поднялись на второй этаж в её комнату, и, пока Аннабет что-то искала на полках, Перси осмотрелся: самая простая комната в голубовато-зелёных тонах, только вот слегка не уютная.       — Нашла, — радостно сказала девушка, доставая большую папку, из которой извлекла ещё одну папку и несколько альбомов, — Вот. Это то, о чём мечтала я.       Перси подошёл поближе и стал рассматривать её зарисовки и чертежи, а потом перевёл взгляд на самый большой её чертёж.       — Это очень красиво. Но что это?       Девушка засмеялась.       — У тебя и вправду рыбьи мозги!       — Хватит называть меня Рыбьими Мозгами, Воображала! — наигранно-обиженно сказал он, чем вызвал ещё больший смех у девушки. "Святая Афродита! Пусть сколько угодно называет меня так, лишь бы звучал её смех", — подумал он.       — Это Парфенон* — всё ещё смеясь ответила она.       — Парфенон? Это, если я не ошибаюсь, храм Афины в Афинах?       — Да. Я готовила этот проект полгода для поступления в школу архитектуры здесь в Нью-Йорке. Я несла его на конкурс в тот день когда впервые тебя увидела, вернее я увидела знак на пояснице какого-то тренирующегося парня. И всё началось... — она упала на свою кровать, — Ты мечтал стать олимпийским чемпионом, а я — архитектором, построившим что-то настоящее, то, что простить не одну сотню лет... Но из-за моей глупости ни один из нас не получил того к чему стремился. Вместо этого...       — Мы занимались тем, от чего всю жизнь бежали, — закончил за неё Перси.       — В общем... да. — она немного помолчала, а потом, смотря ему в глаза, сказала, — Перси, я больше не хочу так жить. Но я боюсь. Я очень боюсь.       — Чего?       — Вновь потеряться, — честно ответила она, — Я боюсь проснуться завтра утром и вновь окунуться в ту никчёмную, бессмысленную жизненную рутину, в которой нет тебя.       Он смотрел на неё, в этот момент Аннабет казалась ему такой маленькой, такой беззащитной. Он подошёл к ней и сел рядом.       — Тогда помни, что, если это случится, я переверну весь мир, я сделаю всё, возможное и не возможное, но верну тебя. Я клянусь тебе, Аннабет Чейз, что никогда не оставлю тебя, даже если ты будешь меня ненавидеть.       По её щекам скатились две слезы. Не отдавая себе отчёта в том, что она делает, Аннабет подалась вперёд и накрыла его губы своими. От поцелуя ему снесло голову. Он крепко прижал девушку к себе, углубляя поцелуй.       Никто не помнит, как его футболка и её блузка оказались на полу, а Перси навис над Аннабет, вжимая её в покрывало. В какой-то момент в голове парня что-то щёлкнуло, он отстранился и хриплым голосом произнёс:       — Аннабет, скажи чего ты хочешь...       — Тебя, — её голос, как и всё тело, дрожал, а глаза были широко распахнуты, — Здесь и сейчас...       Она потянулась к нему губами, а её руки пытались справиться с пуговицей и молнией на его джинсах.       — Аннабет... У меня нет...       Ей не нужно было говорить чего именно у него нет. Она подняла руки к его лицу, проведя ими по его торсу, очертила линию губ, слегка улыбнулась и произнесла:       — И пусть. Я слишком долго была одна. Я хочу жить, хочу семью.       — Я люблю тебя, Воображала.       — И я люблю тебя, Рыбьи Мозги.       Их тела слились воедино, как и их души. На небе ярко светила растущая луна, тёмное небо было усыпано звёздами. И лишь негромкие стоны боли и наслаждения нарушали тишину той волшебной ночи... Семь лет ничего уже не значили _____ *(Информация взята из Википедии) Парфено́н (др.-греч.Παρθενών — дева; чистый) — памятник античной архитектуры, древнегреческий храм, расположенный на афинском Акрополе, главный храм в древних Афинах, посвящённый покровительнице этого города и всей Аттики, богине Афине-Девственнице. Построен в 447—438 годах до н. э. архитектором Калликратом по проекту Иктина и украшен в 438—431 годах до н. э. под руководством Фидия при правлении Перикла. В настоящее время находится в полуразрушенном состоянии, ведутся восстановительные работы. + от автора: Именно в этом храме пробудилась Гея, и именно здесь Перси признался Аннабет в любви. И простите, не могу вам не напомнить этот момент, т.к. он мой самый любимый :) Цитата: "Кровь Олимпа" Глава 42 «— Это то самое место, — произнесла она. — Перси, эти отметины были оставлены трезубцем, символом власти Посейдона. Перси нерешительно коснулся рубцов. — Должно быть, он использовал трезубец размера XXL. — Это то место, где он ударил им о землю, — продолжала Аннабет. — Посейдон создал здесь источник соленой воды, когда они с моей мамой боролись за главенство в Афинах. — Так вот где все это соперничество началось, — проговорил Перси. — Надо же. С этими словами он притянул Аннабет к себе и поцеловал... Шли секунды, и Пайпер ощутила неловкость, пусть и промолчала. Она вспомнила о старом правиле домика Афродиты: чтобы быть признанной дочерью богини любви, нужно было разбить чье-то сердце. Она давно решила изменить его в лучшую сторону, и Перси с Аннабет послужили прекрасным примером: вместо того, чтобы причинять кому-либо сердечную боль, вы должны были стать его второй половинкой. После того, как Перси отстранился, Аннабет была похожа на задыхающуюся рыбу. — Соперничество на этом и закончится, — сказал он. — Я люблю тебя, Воображала. Аннабет поверхностно вздохнула, словно что-то в ее груди оттаяло. » P.S. Согласитьесь, это немного напоминает нашу историю... <3