I've been waiting for you since my first breath

Дамия не любит шумные сборища, глупые вечеринки и иногда свою семью. Хэллоуин. Праздник, который объединил все нелюбимое в одном месте. Дамия (я почти взрослая, Альфред!) рассматривает свой костюм. И это нечто, почти убожеское тряпье, в данный момент является самым ненавистным в мире. А еще Дик, потому что Грейсон всегда и во всем виноват. (Заметка на будущее — Не играть с этим шулером в карты на желание.) Костюм розового кролика ждет своего часа, а пушистый хвост ей хочется затолкать Ричарду — туда, где не светит солнце — в глотку. Розовые пушистые перчатки-лапки, ушки на отвратительно розовом ободке, розовые шорты с блядским хвостом, розовый топ. В этом тряпье слишком много розового. Кажется, что это все выблевал пьяный единорог. До точки кипения малышку Уэйн доводят розовые сапоги с блестками. И вот за это любимого старшего брата хочется убивать медленно и мучительно. Дамия почти скучает по своей катане и урокам от мамочки. Но спор есть спор, и ей приходиться натягивать этот выкидыш дизайнерской фантазии. Перед тем как идти вниз Робин планирует запастись парочкой криптонитовых пуль, чтобы было что высадить в друга, когда тот начнет над ней смеяться. И его она тоже теперь ненавидит.

***

Вечер проходит ужасно, её всё замечают. Стефани фотографирует её каждый раз, как видит. Тим пытается выбить с Дамии обещание никому не отрывать за это руки (Замена всегда был проницательным). Зато Дик был в восторге. Он в костюме Алисы вертелся поблизости и приставал с дурацкими вопросами. Затолкать хвост хотелось с удвоенной силой. Дамия благодарила всех известных ей богов, что Тодд на этом празднике жизни отсутствовала. Выслушивать оскорбления от Джесс не было ни сил, ни желания. Боги, правда, ей не благоволили, Уэйн-младшая им, наверное, даже не нравиться. Возможно она родословной не удалась, или мамой с дедом. Пытаясь спрятаться от Дика, Робин забредает на балкон рядом с кухней и врезается в кого-то. В кого-то с оружием, экипировкой и красным бэт-знаком на груди. Плохо дело. Джесс давится тыквенным пирогом, когда замечает её костюм. — Какой милый кролик, — скалится Тодд. Этой блядской ухмылкой, кажется, можно осветить весь Готэм, — только сапоги не в тему. — Заткнись, — выдавливает из себя Уэйн, смотря на свою зеленую робиновскую обувку, а от досады и смущения пылают уши. Джессика откидывает волосы на спину, и снова смеётся, хлопая рукой по каменной периле. Она смеётся так сильно, что умудряется сбросить тарелку с нее, и Тодд за это хочется оттаскать прямо за её красные волосы. Дамия хмурится и уже прикидывает: чем и как нанести побольше увечий, когда Красный Колпак прекращает веселиться. — Дай угадаю, ты играла с Диком в карты? — Да. — Отрицать не имеет никакого смысла. — Он же рос в цирке, — Тодд собирает осколки разбитой тарелки и выбрасывает их в мусорку. — Его даже Б. переиграть не может. Робин молчит, потому что обещала Альфреду не устраивать драк, а если она ответит, то они точно подерутся. Джесс подходит и хочет что-то сказать, но осекается, посмотрев на верх. — Кто вешает омелу на Хэллоуин?! — искренне возмущение в голосе сменяется раздражением. — Нет, серьезно омела и поцелуи под ней — это фишка Рождества! — Говорит она, смотря на свой шлем. — Я не буду с тобой целоваться! — А я тебе и не предлагаю, нас тут трое вообще-то, — Тодд поднимает шлем повыше и целует, оставляя на красной поверхности след от своей помады. — Видишь проблема с поцелуем решена. Девушка уходит, под конец умудрившись дернуть ее за хвост. А когда Дамия поворачивается, чтобы поскандалить, то получает уже свой поцелуй, недолгий и быстрый. Единственное, что ей запоминается: красные волосы и вкус тыквенного пирога на губах. Джессика умудряется сбежать до того, как она приходит в себя. Праздник продолжается, но теперь кажется немного лучше. Но костюм она спалит, вместе с Диком и дурацкой омелой.