Он вспомнил то, что предпочел бы забыть

      Пожалуй, единственное, что занимало мысли Аджая, по совершенно неизведанной ему причине, были первые строчки из произведения Набокова «Лолита», которую он прочитал пару лет тому назад, и, по собственному желанию и из-за лёгкой врождённой беспорядочности, так и не вернул в библиотеку.       Написано произведение было истерически-восхищённо, притом восхищённо всем подряд. Оно было написано с такой страстью и доверием к читателю, что даже после его конца не могло оставить плохих эмоций. «Лолита» несла в себе всё самое позитивное (лучше выразиться «страстное до безумия», так как позитивно это в основном только для самого человека) и постыдное, что может скрываться в человеке — практически бесконтрольная страсть с желанием искупления, возможно, с сохранением собственного достоинства человеком, о котором в книге шла речь. Порой Аджай даже воспринимал себя как главного героя книги, вот только то, что он считал в себе разрушительным по отношению к другим, была вовсе не страсть к маленьким девочкам, а, скорее, вечные внутренние конфликты, которые не давали ему спокойствия ни на минуту и сильно отражались на окружающих его людях.

«…Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та».

      Аджай мог понять что угодно, с учётом также того, что сам являлся не самым безгрешным человеком, но вот чего он не мог понять, так это то, почему талантливый оратор, вечно держащийся в кругу свояков вдруг перестал быть авторитетом, и как минимум у Посуи всё уважение к нему вытекало из страха быть убитым. Посуи не был самым стабильным человеком, но он был тем, кого послушают ровно такие же неуравновешенные сверстники, которые скорее захотят свалить отсюда, нежели будут бороться за что-то. Аджай сам таким был, он знает эту дорожку.       Вернувшись обратно к пещере, он спросил себя, действительно ли он должен лезть в это, а после недолгих раздумий окликнул Сабала. Все солдаты ещё работали снаружи, только без Тайги в виде мамочки-курочки, готовой в любой момент ударить клювом по голове нерадивого цыплёнка.       Подумав об этом, он попытался выкинуть из головы образ Тайги в виде несушки. Это было не полезно, как минимум для здоровья ушных раковин. – Не видели этого вашего… — Аджай пощёлкал пальцами, — …командира? – Он внутри сидит, с Банапуром связывается, — ответила одна девушка, и тот не стал задерживаться.       Сабал действительно находился внутри, в самом тылу пещеры, где, около ряда спальных мешков по бокам, стоял небольшой стол, на который герой своего времени и опирался. Аджай окликнул его, и тот повернулся к нему лицом, держа у уха рацию.       Он отложил рацию, после чего вновь посмотрел на Аджая. – Что случилось? — он выглядел не особо хорошо. – Что у тебя за политика началась — настраивать детей против себя? — Аджай всё ещё прокручивал в голове первые строчки из «Лолиты», и даже намечавшийся скандал уже казался ему смешным донельзя, потому он даже улыбнулся. – Ах. Ты об истериках Посуи или что? – Что вообще случилось, раз он думает, что ты какое-то чудовище? – Я тебе скажу почему, — он резко оторвался от стола и подошёл ближе к Гейлу, — потому что он не умеет ни черта следить за своим языком. Вот почему. А сейчас есть другие дела… – Погоди… – Аджай, мы потом всё обсудим. У меня есть дело посерьёзней кого бы то ни было снаружи этой пещеры. Он выглядел так раздёргано. – Успокойся только. – Я не могу быть спокойным, пока под моим носом, рядом со мной разгуливают эти уроды из Армии нашего прекраснейшего короля! Буквально под моим носом, чёрт возьми!       Аджай немного удивился этому, но быстро пришёл в себя. – Нас обнаружили? — это не было особо сложным заданием. – Нет. Наверное. Не знаю, — он растерянно забегал глазами по столу, на котором располагались какие-то бумаги. — Всё, что известно, так это то, что они есть, и что они имеют какие-то свои счёты с храмом Андро. Андро. Аджай уже слышал это где-то. – Он, — Сабал подозвал Гейла к себе и тот послушно подошёл, поглощенный любопытством, — располагается прямо в самом холме. Его в принципе трудно обнаружить, но… – В холме? – Да. У него нет какой-то особенной парадной, к сожалению, потому он не особо заметен. Но дело в том, что он давно заброшен. Начерта им там лазить? – Как ты их там обнаружил?       Страсть киратцев строить храмы, выдалбливая их прямо в скалах, повергала Аджая в шок и восхищение одновременно. Раби Рей говорил о каких-то египетских пирамидах, которые нужно разместить в Кирате, а Аджай в это время постоянно спрашивал себя: начерта это нужно, если существуют такие величественные сооружения? – Я провожал пару парней к низу холма, нужно было отправить их обратно в Банапур. Один заметил вражеских солдат, копошащихся у входа. – Где вообще основной вход? – Ты был в самом низу? – Да. – Нужно спуститься и идти налево, пропустить невозможно. В общем, я не стал рисковать и просто указал парням путь безопасней. Как дойдут до Тиртха — отчитаются, — он выпрямился и посмотрел на собеседника. — Аджай, такое у меня не прокатывает.       Гейл посмотрел на него внимательней. Через наполненный усталостью и гневом взгляд он видел что-то, что описать мог только как самого беспомощно-отчаянного человека, которого он когда-либо видел. – Так вот, они нас вроде бы даже заметили, но огонь не открыли. Знаешь, как это называется? Аджай внимательно его слушал. – Провокация, — лицо Сабала исказила гримаса отвращения, — чтоб они там не делали, я не думаю, что сам храм им интересен. Им интересно лишь вычислить нас, если они этого ещё не сделали. – Просто убейте их. – В том-то и дело этой провокации. Откроем огонь — развяжем им руки в глазах народа. – Идёт война, какие, к чёрту, провокации? – Порой нужны веские причины, чтобы захватить какой-то объект, притом имея оправдание какой-либо жестокости. У Пэйгана не было бы этой армии, не имей он для них авторитета хорошего лидера. И «доброго». Ай, блять, как же это противно звучит!       Имя «Пэйган» и слово «добрый» в одном ряду в принципе стоять не должны. Для них это в принципе не природно. – Допустим. Как и что мне делать? — Аджай впервые, должно быть, сталкивается с таким. Он не помнил, когда вообще в последний раз шла речь о какой-либо провокации и потакания ей. – Попробуй поговорить. Узнать, что им там надо. Надави. Пошли ко всем чертям. Сделай предупреждение. Свяжись с Амитой — пускай записывает ваш диалог через рацию. Ах, да…       Сабал повернулся, взял с пола какую-то сумку и, немного порывшись в ней, вытащил небольшую рацию. Он отдал её Аджаю и первое же, что тот в ней отметил — отсутствие разбитого экрана, в отличии от предыдущей. Неплохо. – Постарайся не терять. Наши люди очень рискуют, изготавливая эти рации.       Аджай хотел сказать: «Ничем они не рискуют, король не стал бы убивать главных поставщиков», но вместо этого лишь кивнул в знак согласия. Ему было интересно — Сабал пытается манипулировать им через это или действительно не знает о всех деталях этих отношений? – А сейчас — иди. – Кхм, Сабал… – Всё потом. Иди.       Сабал отвернулся от него и вновь втупился в стол. Аджай осмотрелся и всё-таки сдвинулся с места. Но не успел он пройти и метра, как из-за угла выскочил сам Посуи. Гейла как током прошибло. Он уже приготовился к громкой ссоре и был абсолютно прав. Вот только ссора не предполагала его в виде её участника. – Где они?! — это было так громко, что даже у самого Посуи зазвенело в ушах. – Куда ты их отправил? Где они?! – Джати! — крикнул Сабал. — Ещё раз повысишь голос на меня и отправишься вслед за своими друзьями! – Куда ты их дел?! — это было так громко, что сам Посуи стал похрипывать. – Идут в Банапур с неудовлетворительной характеристикой! Собирай вещи, ибо ты покатишься туда вместе с… – Пиздёж!       Это значительно сильнее оживило беседу. Вместе с тем вызвало в Сабале самый яркий шок из возможных. – Посу… – …Они даже не отвечают по рации! — он кинул свою рацию об пол, и та звучно треснула, после выдав режущие ухо помехи. — Ты убил их! Ты убил их обоих! – Посуи, блять! — Аджай резко двинулся к нему, и тот резко отошёл, всё ещё не переставая легонько трястись. В Посуи было столько эмоций. Издалека было видно, насколько сильно его распирали эти чувства. Он был неадекватен. Абсолютно опьянён своей идеей. Возможно, даже был прав. – Д-даже… Даже троих! Троих! Что с тобой не так?! – Успокойся! — Сабал сказал это больше как твёрдо, нежели истерично, подобно парню. – Нормально скажи, — добавил Аджай. – О, святая Кира! — изрёк он и начал рыдать.       Он сорвался с места и выбежал из пещеры. Между внутренними метаниями Аджая «побежать за ним» и «остаться» выбирать пришлось Сабалу. Он подошёл к нему и положил руку ему на плечо. – Не бери в голову, — сказал он и Гейл глянул на него. — Или бери. Как хочешь. И прошу тебя — не верь ему. Он несёт лютую чушь. – А почему он её несёт, Сабал?       Тот отстранился и вздохнул. Он вновь подошёл к столу. Аджай видел это, словно его пытались надуть, но чувствовал, что дело не совсем в этом. И ему самому уже не хотелось обсуждать случившееся. Возможно, у этого парня действительно разыгралась фантазия. Хотя бы в этом случае. – Даже хорошо, что ты задержался, — мужчина резко повернулся, — есть кое-что ещё. Возьми противогаз с собой. Храм Андро заброшен уже больше двадцати лет.       Больше двадцати. Аджая на момент одолела мысль о том, что с того момента, как он исчез, всё здесь начало разваливаться. – Да-а-а… — протянул мужчина, — …однажды люди попросту стали умирать после похода туда. И запах отвратительный появился. – Боже. – Да. Знаешь вообще, кто такой Андро?       Аджай слышал что-то о нём, но это, скорее всего, было самим именем. – В подробности не вдавался, — он присел на спальный мешок, лежавший неподалёку. – Андро — бог равновесия. Или богиня. Или он и не бог вовсе. Сложно объяснить, — он нахмурился, — но, в общем-то, он из тех божеств, которые не являлись ни демонами, ни богами. Он был абсолютно… Нейтральным ко всему. Брал с человека равное количество и боли и счастья. Считается, что у него оба пола сразу, а убеждения его и завет его построены на нейтралитете. Он, по сути, среднее звено между демонами и богами. Это то, что я знаю, — Сабал присел на край стола. — Его храм был очень красивым. Да. Помню, я был там совсем маленьким… Кажется, я там видел твою мать. Возможно, с тобой, я не помню. Если мне было двенадцать, то… В общем, он очень непопулярен сейчас.       Андро. Из всего, что приходило на ум лично Аджаю, была андрогиния. Как интересно. У киратского божества имя происходит из латинского языка. – …Ему приносили дары, дабы он не перешёл на сторону зла. Но когда люди стали болеть и умирать… И этот запах… Храм было решено закрыть. Сабал пожал плечами. – Он всё-таки перешёл на другую сторону, я полагаю. Неудивительно.       Аджай слушал это с небывалым интересом. Неоднозначным, скорее. В нём даже загорелся лёгкий огонёк желания послушать о нём немного больше, но этот огонёк из раза в раз потухал под напором всех других проблем, что занимали голову. Словно кто-то издевательски щёлкал зажигалкой. – Все посчитали это за его гнев, но, по сути, дело тут в токсинах. Андро здесь не причём. Просто откуда-то взялись токсины, — он осмотрелся, — так что возьми с собой противогаз. И хороший. Не возись там больше получаса, иначе будешь харкать кровью. По возможности поговори с ними на улице, и, прошу тебя, огонь открывать нужно только в самом крайнем случае. – Токсины могут вызвать какие-то осложнения? — Аджай вспомнил о своём первом приступе эпилепсии на крыше дома, где де Плёр истязал захваченных им людей, который, откровенно говоря, первым не был. Самый первый он пережил ещё когда жил в штатах, в далёком детстве. Второй произошёл здесь. Аджаю не очень хотелось стать эпилептиком из-за спровоцированной возможной предрасположенности. – Да. Но если оказать помощь вовремя, эффект будет мизерным. Не подумай, мы тебя вытащим из этого, но постарайся разобраться с этим быстро. Аджай встал с кровати. – Что мне нужно им сказать? Какие-то особые пожелания будут? – Нет. Просто скажи, что эта территория принадлежит Золотому пути, и те не имеют права здесь находиться, чтобы им там не разрешали и во имя чего. Это предупреждение, не угроза. – Хорошо. – А я здесь разберусь. Давай, иди же.       Эта операция начинала разваливаться по частям, Аджай уже практически не вспоминал о грузе.       Стоило ему выйти из пещеры, как большинство взглядов было тут же обращено на него. Он постарался не придавать этому значения и попросил у одного из парней, занимавшегося расчётами, передать ему противогаз, к тому же исключить его из списка, так как, скорее всего, к использованию он больше не будет пригоден. Выдав Аджаю противогаз, парень довольно спокойно попросил того подойди к низу холма ночью, около полуночи. Аджай примерно понял, откуда были все эти взгляды, но ответа не дал и просто ушёл. «…Да вознеси меня над всем, о, святой, премудрейшая, моё божество… Вознеси мой разум выше падающего снега, выше опасных клыков и людского страшного невежества…»       Сегодня я встаю ещё раньше обычного. Мои часы оставляют желать лучшего, но, ориентируясь хотя бы на солнце, только-только начавшее выглядывать из-за гор, я могу сказать, что сейчас примерно шесть часов утра. Но это не так важно, просто больше времени для сборов.       Сегодня один из тех чудесных дней, когда я могу взглянуть на Андро, не опасаясь опоздать на работу. Называть его — или её — по имени ужасное кощунство, но я просто не могу придумать ни одну достойную приставку к нему — или ей. Остаётся только имя. «…Позволь мне пережить мою молодость в спокойствии или несчастье, а старость в счастье и здравии. Взвесь меня, прах моего тела, искорени соринки моими страданиями и, коль я грешна столь сильно, заставь меня поплатиться за это и отпусти меня, а коль я чиста пред тобою, подари мне будущее с тёплой едой и чистой водой, спокойствием и благом…»       Я всегда вопрошала себя — есть ли на моём алтаре, хотя бы на тханке с изображением Андро, то, что погубило его храм? Многие тогда говорили о теории массового отравления непонятными химикатами. Никто не смог найти нормальной причины. Одни говорили о каре, что Он — или Она — на нас наслал, другие — о том, что Андро просто встал — или встала — на другую, тёмную сторону. Но я не верю. Никогда не верила. Оставались лишь химикаты. Но откуда им взяться?       Моя матенька говорила, я точно это помню, что она самолично вырвала это тханка из рук солдат Армии Короля, которые на тот момент обносили храм, и унесла домой. Мог ли наш король сам постараться над изничтожением прихожан, просто, чтобы забрать эти прекрасные сокровища? Мог ли он знать, что это полотно осталось у меня?       Хотя я уже ничему не удивляюсь. Даже если они захотят его забрать, я не стану сопротивляться. Оно никогда не принадлежало мне, не мне его отбирать. Впрочем, как и им. Но меня Андро простит, а их — никогда.       Андро выглядит особенно красиво сегодня. Я редко замечаю, насколько Он — или Она — всё-таки прекрасен — или прекрасна — даже в относительно утрированном Его — или Её — изображении. И я понимаю, почему это удивительное существо никогда не могли считать ни мужчиной, ни женщиной. Не женщина, не мужчина: просто Красив — или Красива. И этому не нужны объяснения. Впрочем, по привычке Его — или Её — в основном ассоциируют именно со вторым. Как и я, собственно.       Тётушка Тайга говорила, что он, в общем-то, в самом деле был мужчиной, просто очень сильно болел в детстве и не смог сформироваться достаточно хорошо. Но это был он реальный, человечный, еще не Вознесённый. У Андро божественного есть оба пола или их нет вовсе, а есть лишь Его — или Её — изумительная внешность и величайшее благоразумие. И с тем же благоразумием пришла к нему жестокость.       Эти губы так просты, и вместе с тем налиты этой горячей кровью, прямо кипящей, на фоне бледной — как сам песок на береге пред кроваво-бордовым морем в Шангри-Ла — кожей. Его взгляд, Её глаза, словно залитые мёдом — лишь смотря на него — или неё — я вспоминала всё самое наилучшее в своей жизни. «…О, amor meus, да полюби же меня так же сильно, как колени мои изранены об этот пол в преклонении пред твоей мудростью. И прости меня за всё. Finis».       Я встаю с колен, затем задуваю свечи на алтаре, тушу благовония. Мне не хотелось бы, чтобы из-за столь скромного алтаря начался пожар в моё отсутствие, или же сама тханка пропиталась бы этим запахом. Там, где я работаю, есть благовония и получше, но я не осмелюсь их брать. А эти, простенькие, никто и не считает при осмотре.       Я беру наполовину засохший фломастер и поправляю, подрисовываю знак посредине моего лба, чтоб тот немного больше походил на его первоначальный вид. Многие говорят мне, что он выглядит как бабочка, и что с моей стороны носить его, будучи женщиной — вульгарность. Возможно, они правы. Но это лишь потому, что большинство знают, где я работаю. Их переживания меня не особо трогают, хотя должны, по идее.       Я перекидываю накидку через плечо, а концы её завязываю у себя на поясе — так больше похоже на что-то более-менее приличное. В роли шали она уже не годится, остается импровизировать. Я надеваю тяжёлые по виду, но лёгкие в деле браслеты на свои руки, притом стараясь сделать это так, чтобы они не мешали при готовке. Также я надеваю кольцо на безымянный палец. Пускай каждый из всех, кто там будет, считает меня немного более недоступной и не лезет по пустякам. Я беру с собой сумку, в которую не кладу ничего лишнего, помимо нескольких тряпок и мелких денег. Возможно, мне понадобится заглянуть в магазин, или кровь внезапно хлынет из меня. Необязательно, что кровь будет менструальной.       Как и описывал Сабал. Вход был оборудован так, что, стоя на пороге, невозможно было увидеть сам основной зал. Нужно было пройти внутрь и свернуть за угол направо, после чего можно было увидеть не самую простую дверь. Ее странность заключалась в наличии... Оскорбительных надписей на ней? Аджай прочитал большинство из них кое-как, по буквам, а те, что были более-менее разборчивы для цельного прочтения, оказались просто бессмысленными и даже не несли в себе оскорбления как такового: «малярия», «опиум», «хитрость», «артериальное» и «натрий». В какой-то момент блуждания взглядом по этой сексуальной фантазии вандалов он даже наткнулся на свою фамилию. Он мог предположить, что это провокация от солдат Армии Короля, ибо надпись не то чтобы давняя (от неё даже всё ещё несёт спиртом), но решил не настраиваться агрессивно, не успев перейти к делу.       Противогаз сильно давил на скулы, но так было даже спокойней. Аджай осмотрел состояние двери в целом и отметил, что, если она действительно простояла так все двадцать лет, её состояние было весьма и весьма хорошим для такого срока, не говоря уже о том, что её определённо кто-то смазал.       Дверь легко поддалась и вскоре Аджай оказался внутри. Теперь он понимал, почему холм казался ему чуть ли ни пустым всё это время. Почти не освещённое, но, по ощущениям, просто огромное помещение захватывало дух, и это не только от лёгкого кислородного голодания. Аджай достал фонарик.       Под ногами что-то хрустело, словно засохшие листья, также оно и выглядело, но разглядеть было трудно. Отсутствовавшие лавочки заменялись какими-то досками, что лежали просто на полу. Иногда на них встречались покрывала, видимо, на них сидели во время чтения молитв или чего-то подобного. По бокам от Аджая находились какие-то помещения: у некоторых дверь была, у некоторых — нет. У каких-то они и обвалились. Помещения, попросту комнаты, или даже самые небольшие альковы располагались на всех трёх уровнях над полом.       Волшебство — что при такой высоте этот храм до сих пор не рухнул.       По средине всего и вся, в конце комнаты располагался сам алтарь, как понял Аджай. Он был столь же высок, как и Спящие Святые, но, в отличии от них, он был по большей части выпуклой частью огромного белого, как песок, камня. Это был не рисунок, но и не полноценная статуя. Лишь голова немного сильнее выделялась. Но это и всё. – Хэй! — Аджай попытался крикнуть, не снимая противогаз, что вскоре показалось ему не самой лучшей идеей и он оттянул его. — Аджай Гейл. Каждый из вас находится на этой территории без разрешения. Эта территория принадлежит Золотому пути и никому больше.       Где-то что-то промелькнуло. Аджай осветил фонариком остальные места и вскоре заметил человека, медленной походкой выходящего из комнаты на втором этаже. Он также был в противогазе, но одежда его, кажется, была не красной. Скорее тёмно-зелёной.       Аджай нащупал оружие у себя под курткой и лишь краем глаза отметил, что человек тоже немного оттянул противогаз. – У-успокойся, — сказал он, — я просто рабочий из Тиртха. Меня наняли. – Рабочий. Вполне вероятно, но, в таком случае, дело даже усложняется. Гейл махнул ему и человек этот стал не слишком спешно спускаться вниз. Вскоре Аджай почувствовал хруст, ровно такой же, какой он слышал, пока шёл к середине этого зала. Он направил фонарик на другие комнаты, что оказалось не слишком полезным: из комнаты, что располагалась как раз справа от него, вышел ещё один человек, неся за собой керосиновую лампу, которая и без того отлично светила. Вскоре перед Аджаем было уже трое людей, двое из которых были женщинами, судя по всему. – На выход, — приказал он им.       Аджай включил рацию. На ней отображался всего один канал и тот, вот внезапность, выходил точно на Амиту. – Амита, — сказал он, подключившись к каналу и тут же отключившись. Она быстро среагировала. – Аджай, — Амита произнесла это так, словно ей стало легче. Она не отключалась, должно быть, Сабал её предупреждал о звонке Гейла. Надобность в противогазах теперь отпала. Хоть какое-то облегчение. – …Нас наняли для осмотра храма, не более, — сказала девушка. Она была очень молода, наверно, самой молодой из этой компании. — Да и выносить оттуда нечего. Всё давно вынесли, больше двадцати лет назад, какие могут быть претензии? – Вам ли не знать, кто вас нанял, — Аджай оставался относительно спокойным. Сегодня, значит, без смертей. – Они сказали, что храм подлежит сносу. Он итак стоит и отравляет всё вокруг себя. Какой вообще смысл тебе что-либо менять? – Те люди, что вас наняли — они где? Они переглянулись. – Да в Тиртхе, наверно. Сегодня утром точно были. – То есть вас не смущает, что по вашему городу разгуливают люди, которые служат деспотичной принцессе всего и вся, притом без разрешения на это у настоящих владельцев города? – Город принадлежит Кирату, и, так уж вышло, что «деспотичная принцесса всего и вся» является нашим королём. Абсолютная монархия тебе ни на что не намекает, парень? — эта девушка начинала немного раздражать. — Технически, эта территория всегда была под властью короля. Золотой путь освободил нас от гнёта, за это им спасибо, но мне и моим друзьям нужно работать, понимаешь? И я не вижу ничего страшного в том, чтобы брать работу даже у них. – Твоя мать также говорила, — Аджай сказал это, но тут же пожалел о своих словах. Хотя та всё равно ничего не поняла, но сама суть этой фразы… Ох, он не хотел опускаться до тех надписей на двери храма. — Раз так, сколько будет с меня передать сообщение твоим заказчикам? Девушка немного опешила, но быстро пришла в себя. – Это что-то оскорбительное? – Нет, просто предупреждение. – Сто рупий. – Ты неплохо ориентируешься по ситуации, — Аджай порылся в карманах куртки и протянул ей горсть момент, которые она сразу же приняла в собственные руки. – Так что передать? Гейл хмыкнул. Что ещё он мог сказать? – Передай, что, если они не покинут город в ближайшие двенадцать часов, Золотому пути придется с этим разобраться. Любыми методами. – Ты хочешь меня работы лишить? – Боже, а ты веришь, что они уйдут?       В Кирате это так не работало. Аджай пожал плечами и добавил: – Лично я на твоём месте покинул бы город на пару суток.       В глубине души он действительно надеялся, что солдаты никуда не уйдут. Сам не знал отчего. Просто казалось, этот инцидент привлечёт к себе неплохое внимание. И это вызывало в нем некий… Азарт.       Аджай попрощался с троицей, и, только он взял рацию в руки, Амита отключилась.