Он вспомнил то, что предпочел бы забыть

      Одним из неоспоримых преимуществ города Тиртха можно было назвать то, что здесь, как и упоминалось раньше, впервые стали серьёзно задумываться над санитарными нормами (это что касается Юга, на Севере дела обстояли лучше в этом плане). И это логичный исход, ибо, когда большая часть населения пользуется реками, озёрами и источниками для того, чтобы постирать одежду или самим помыться, невольно начинаешь задаваться вопросом: а не повторят ли все эти прекрасные водные просторы судьбу реки Ганг в Индии? Воды в Кирате были вполне чистыми, но это не значило, что их стоит продолжать использовать, как кому вздумается.       Помимо того, существенным отличием в назначении рек Кирата от реки Ганг являлись обряды похорон мертвецов, которые, невзирая на очень похожие аспекты этих ритуалов, проводились по-разному: поскольку в Индии далеко не каждый мог позволить себе дрова на сожжение тела усопшего, обычно тело поджигали на куче хвороста, а после обгоревшее тело пускали вдоль реки. «Вид просто неподражаемый!» — наверняка думаете вы, ведь помимо всей грязи и мусора, что там плавает, теперь и птицы подключаются к общей антисанитарии, принимаясь за объедание тел.       В Кирате это было немного более симпатично: труп кладут на носилки, оборачивают в одеяло и цветы, обычно лица человека не должно быть видно к тому же. Здесь оба варианта обряда идентичны между собой, только в Кирате доступ к древесине есть повсеместно и их сожжение выглядит даже как-то романтично, если можно так выразиться.       Тем не менее, было ещё одно важное отличие между этими реками — индийцы, даже при таком ужасном состоянии вод реки Ганг, считают её священной. Это их «мать», как они выражаются.

«Ганг – наша мама. Вам, туристам, не понять. Вы смеетесь, что мы пьем эту воду. Но для нас она священна».

      Очень сложно было сказать подобное о настрое киратцев по отношению к водам Кирата. Но это не значило, что «безбожные обезьяны», как иногда клеймили киратцев, делали что-то неправильное, раз не топили мертвецов в воде.       В любом случае, вернёмся к основной теме: Тиртха, как первый город, заимевший общественные душевые, помимо самих душевых получил и полноценный водопровод. И даже после переоборудования душевых в больницу он здесь остался, что неплохо так играло на руку многим пациентам этой больницы. И Аджаю — в первую очередь.       Подвал в этом обветшалом здании в основном служил за операционную, так как больше нигде места для этого не было, если не брать в расчёт другие дома, но там ещё больше микробов, чем в этом самом подвале, да и не пользовались им так часто. Помимо операционного стола в этой не слишком просторной комнате умещалась чугунная ванна, холодная и не очень симпатичная. Тем не менее, из неё лилась нормальная вода, немного с ржавчиной, но это не было помехой в случае с тем же Аджаем. Важен был сам факт — вода, вполне чистая и тёплая. Этого было предостаточно.       Серые бетонные стены подвала освещали две лампы, одна из которых расположена над хирургическим столом, на данный момент покрытым белым покрывалом, а вторая освещала всю ванну, всё вокруг неё, её воду, по которой белыми островками плавала пена. Особенно пена скапливалась вокруг мужчины, принимавшего ванну, сидевшего в воде по плечи: пена капала с мокрых тёмных волос или сползала каплями и струйками по лицу прямо в воду, пока свет от лампы светил на этого мужчину, бликами отображаясь на всём, до чего мог достать. Особенно это было заметно на скулах и плечах. Несмотря на бледность, кожа мужчины выглядела нормально и даже в каких-то моментах красиво. Пена собиралась по краям ванны, у его плеч и у той части грудной клетки, что ещё не ушла под воду, своими полупрозрачными скоплениями окружала его тело, скручиваясь в невообразимые витиеватые узоры.       Принятие ванны было одним из важных аспектов так называемой «профилактики» заболевания Аджая, которое, к тому же, было одним из самых приятных его частей. – Ты такой симпатичный, когда купаешься, — Мэри, что стояла у его головы, двумя руками, покрытыми мылом и пресловутой пеной, обмывала его волосы, — такой мужественный и загадочный.       Аджай не ответил ей. Ему и не нужно было — в следующий момент Мэри набрала в ладонь воды и полила ею его волосы, и по его лицу пробежало ещё несколько струек тёплой воды. И пить её было совсем не нужно. Его уже обмывали таким образом, только тогда он ещё был без сознания. – Будем надеяться, что эта зараза не впиталась в твои волосы, — Мэри разгладила волосы одним движением, и они с новым видом засверкали при свете ламп, — иначе… Кое-кому придётся стричься налысо. – О боже… — с наигранной тревогой выдал Аджай. – Что, тебе совсем не страшно? — она хмыкнула. — Впрочем, ты уже оброс… Тебе не помешало бы подстричься, — она прошлась рукой по его подбородку, пробуя на ощупь его бороду, а после прошлась ею по его шее, — хотя тебе идёт такой внешний вид.       У Мэри были грубые руки, но управлялась она с ним нежно и осторожно. Он мог полноценно расслабиться во время этой процедуры, не волнуясь, что она как-то нечаянно потянет его волосы или сделает ему больно как-то иначе. Он умиротворённо лежал в воде и слушал, как она что-то щебетала ему на ухо, пока организм его прочищали семь таблеток активированного угля. Звучит несерьёзно, но медики делали, что могли. Даже лёгкая боль, которую он испытывал в желудке из-за голода — сегодня он смог съесть только завтрак, а обед прошёл просто кошмарно. Помимо поноса, который вообще никак не способствовал выздоровлению Аджая, он чуть не захлебнулся слюной, когда решил поспать днём и рядом никого не было несчастных пять минут. – Я вспомнила кое-что… — её взгляд оторвался от плеч Аджая и устремился в никуда, пока в голове мелькали образы из не столь далёкого прошлого, — …мы с Шэри приехали в Китай… Мы вообще часто путешествуем по Европе, знаешь… И в Китае можно неплохо заработать, если ты медик… Особенно в Гонконге.       Аджай никогда не был в Китае и посещать его не планировал. Плохое впечатление об этой стране, — точнее, о её жителях, — у него сложилось после того, как один проблемный китаец назвал его расистом, а после и рассказал об этом некоторым знакомым Гейла. Это случилось из-за той путаницы с происхождением Аджая, которого сам он не знал и мать его ему об этом не рассказывала. Он даже не считал себя китайцем, скорее шутил на эту тему, как делали и его друзья, так что, таким образом, Аджай был и казахом, и китайцем, и корейцем, и индийцем, и любой представитель этих национальностей мог по глупости обвинить его в присвоении чужой культуры, и сделал это именно этот «чёртов узкоглазый», как выразилась подруга Аджая после этого инцидента. Такие выражения она не поощряла, но и молчать не хотела. Аджай это старался никак не комментировать.       И это ещё было до того, как он встретил Пэйгана. – …И мы с Шэрил там встретили таких интересных женщин! — женщина стала по новой намыливать руки. — Они работали, кажется… Чёрт, не помню уже… В общем, работали кем-то и нам с жильем помогли. А мы им доставали барбитураты и транквилизаторы, — она мяла в руках его волосы, пропускала их между пальцев, оглаживала и любовалась их блеском при свете, пока пыталась припомнить, зачем китаянкам нужны были эти вещи, – Кажется, у одной муж был буйный, а у второй дочь… Это не так уж и важно, на самом деле. В общем, они были неплохими людьми. Одними из самых надёжных, которых мы встречали. И вот, они часто нас угощали выпечкой, и во время таких посиделок нам рассказывали какие-то истории из их фольклора. И там была такая история… Названия даже не помню, вот же. Но, ничего, я расскажу, что вспомню…       Не у одного Аджая были проблемы с памятью, судя по всему. – Это была история о женщине, в которую влюбился император. Император, Аджай, это тебе не клубный пацанчик, только и мечтающий, что присунуть, это чёртов Император, священный человек, полу, ебать его с присвистом, божество! Такой какую попало не выберет.       Аджай сейчас мог вспомнить только одного императора, который подходил под эпическое описание Мэри. Притом, даже приписка с божеством отчасти подходила: месяца два назад Аджай навещал ту старую женщину с фермы Канан, которой он когда-то помогал с изничтожением волчьего логова, которая заканчивала шить огромную, практически соразмерную одеялу тханка, где основное место занимало единственное, такое до боли знакомое лицо Пэйгана Мина, который в её интерпретации выглядел как демон или даже дьявол. И, хотя Пэйган и был королём, а не императором, Аджаю не мешало мешать эти понятия в одну кучу.       Как только пред ним в его мыслях предстал Пэйган с самым серьёзным видом, который он мог представить, Аджай не выдержал и легонько затрясся в приступе смеха. – Чего ты смейшься? — Мэри улыбнулась. — Это не смешная шутка. Хочешь смешную расскажу? – Давай… – Сидели как-то два заключённых в камере… А, нет, это из жизни, извиняюсь…       Аджай прыснул, открыл глаза и поднял их наверх, стараясь словить взглядом лицо Мэри. – Ты сидела? – Ну… Было дело, — она скривила губы, — это и происходит, когда переходишь дорогу какому-нибудь не очень дружелюбному мужику в Судане… Мы и высвободились-то только потому, что его с его соратниками грохнула другая группировка. Мы под суматоху сбежали. – Судан? И как там? – Как там, как там… Хуёво. Не видно по моим историям, что ли? Ладно, хватит про тюремные дела, я тут о истории любви веду речь, чёрт возьми… В общем, они встретились впервые, когда она купалась в дворцовой купальне и евнух привёл к ней императора. Хитрый был этот евнух, если честно. Сам император мог входить куда угодно, это не считалось за что-то неприличное, но это надо же так попасть... И, боже, как же там описывают их роман… – Роман? — Аджай задумчиво нахмурился. — Это было что-то несерьёзное? – Нет, просто я так говорю. Правда, он на ней не женился в итоге. – Почему? – Ах, — блаженно вздохнула Мэри, — как он её любил… До сих пор не могу забыть, как заслушивалась этой историей. Как он её любил… Но, не женился, да, потому что она уже была замужем в прошлом. Притом, — она хмыкнула, – на его же сыне. Семейка что надо.       Аджаю сложно было представить Мина в паре с кем-то, так что он отбросил его образ и попытался представить другого мужчину азиатской внешности в соответствующей императору одежде. Ему это давалось не очень легко. Тем не менее, послушать ещё хотелось. – Допустим. А с сыном что? – Убил.       Аджаю будто холодной водой в лицо плеснули. – У… Убил? – Ага. Ну, ладно, я точно не помню… Но долго его отпрыск не прожил в любом случае. – Почему все твои истории кончаются… — ему в рот попала вода, которой Мэри омыла его лицо от мыла, так что пришлось отплёвываться, — …кончаются несчастливо? Она тихо улыбнулась и ответила: – Солнышко, под тобой мужики так счастливо не кончаются, как мои истории.       Аджай издал странный гортанный звук, нечто среднее между сухим кашлем и непроизвольным смехом. Хотя, в большинстве своём он был в шоке, само собой. – Какие мы нежные! — Мэри положила обе руки на его голову. — И не скажешь, что солдат. – Это не твоё дело, — Аджай убрал её руки и выпрямился.       Мэри прижала обе руки к груди и недовольно посмотрела на него. – А чего это мы такие агрессивные?       Аджай не стал ей отвечать. Вместо того он молча набрал в руки воду и умылся, а после стал омывать свои волосы. Мэри смотрела на это и, немного погодя, вновь улыбнулась. – Если б ты не среагировал так, я, может, ничего бы и не подумала. – Мне плевать, что ты думаешь. – Да не так уж тебе и плевать, раз реагируешь… — она потянулась за полотенцем, лежавшим на стуле, — …мама уже говорила с тобой о контрацепции?       Аджай не так давно понял, что такой чёрный юмор смешной только до того, как сама твоя жизнь не начинает напоминать сборник чернушных шуток. Он не стал отвечать на её вопрос. Мэри молча протёрла руки от воды и, так и не дождавшись никакого ответа, кинула полотенцем в голову Аджая. Но тот всё также молчал. – Ты ещё научишься реагировать правильно.       Дверь в комнату заскрипела, и Мэри резко повернулась к ней. Дверь открылась, и в дверном проёме показалась Шэрил, держащая в руке несколько ампул и запечатанный шприц. Она даже не глянула на Аджая, всё внимание обратив на сестру. – Нужны вам стимуляторы? Он нормально чувствует себя? – Ну, дошёл сам. Пока не задыхается, вроде спокойно. А что? – Та девушка возвращается домой, — она перебирала ампулы в руке, так что они бились друг об друга и позвякивали. Звяк, звяк, — и она ещё немного слабая. За ней пришли из «зе-пе», но я не думаю, что она на одном дыхании дойдёт. – Давай, — отмахнулась Мэри, — только всё не отдавай. – Да я пару всего дам.       Звяк, звяк. Звяканье прекратилось, она лишь задумчиво посмотрела на Аджая, а после, помогая себе ногой, закрыла за собой дверь. Не полностью, но как могла. Мэри тем временем подошла к ванне и постучала костяшками пальцев по борту. Глухой металлический звук привлёк внимание Аджая, и тот повернулся к ней. – Вылезай.       В комнате было прохладно, да и светиться перед этой женщиной голым и мокрым не хотелось, но капризы можно оставить на потом. Аджай молча опёрся руками о бортики по обе стороны от себя и поднял себя достаточно, чтобы упереться в дно ногами. – О, хорошо, — она удивилась, — это уже хорошо. – Да? – Конечно.       Она осмотрелась вокруг, ища подходящее место. Присмотревшись к простыне, покрывавшей операционный стол и свисавшей с него, она одёрнула её немного и под столом оказался вполне симпатичный деревянный стул. Она вытащила его, тогда и Аджай успел вылезти из ванны. Вода ещё лилась с его волос, тела, было довольно прохладно, а на голые ступни прилипала пыль и грязь с пола. Её было не так много, но неприятные ощущения она приносила.       Внезапно в голову что-то ударило, и Аджаю стало дурно. Он пошатнулся и упёрся рукой о бортик ванной. Это была слабость, смешанная с тошнотой, хотя Аджай ел сегодня мало, и еда эта была безвкусной пустышкой. Просто каша, без приправ.       Мэри кинула полотенце на стул и махнула рукой: – Садись.       Аджай выпрямился, превозмогая слабость, прошёлся к стулу и сел, скрепив руки в замок. – Буду тебя бить! – угрожающе сказала она. – Да за что? – За то, что травмы получаешь. Если бы дело было в плохом воспитании…       Мэри зашла ему за спину, кинула ему на ноги ещё одно полотенце и, пока тот не оправился, схватилась руками за его голову. – Мне больно, — Аджай схватил её за руку. – Придётся потерпеть. Я тебе такую повязку тугую сделаю… — она уже тянулась к аптечке, стоявшей на тумбочке неподалёку. – Зачем? – Да я шучу, ну что ты…       Аджай и правда переживал из-за того, что итак явная головная боль усилится из-за «профессионализма» этой докторши. Та достала бинты и вату из аптечки. Надавив на его плечо, она сказала: – …Оботри себя лучше, кисуля. …И начала перевязывать его.       Это прошло быстрее, чем он думал. Сначала она прошлась ваткой со спиртом по его лбу, особенно по ране, также и по остальным ранам и царапинам, уже после принялась его перевязывать. Холод пробирал его, рассыпал мурашки по всему телу, пока ловкие женские руки бегали то туда, то сюда, колдуя над его обликом. Вскоре он даже привык к этому и происходящее уже не так сильно смущало.       Когда это закончилось, она отстранилась от него и стала любоваться своей работой. – Не хочешь прогуляться, высушить голову?       Аджай подумывал об этом, но слабость не проходила. Лёгкая прохлада в комнате бодрила, но лучше было немного полежать. – Нет. Я пойду прилягу, — он прошёлся рукой по волосам, пригладив их. Она вздохнула. – Хорошо. Иди. Аджай осмотрелся. – Эм… – Что? – А можно мне… Одежду? – А. Ну, погоди тогда.       Она положила бинты обратно на тумбу и быстрым шагом покинула комнату. Она делала это так быстро, словно на автомате, будто задумалась над чем-то. Аджай тем временем не покидал насиженного места. «С другой стороны», — подумал он, — «мне стоит связаться с Амитой. Здесь же должен быть дом, где есть хороший приёмник. Там же и магазин, я смогу достать оружие… Оставаться здесь с этими двумя точно не стоит».       Веса этим словам он пока что не знал. Пока он думал насчёт этого, в комнату вернулась Шэрил. Она выглядела хмурой, в руках сжимая рацию и смотря просто в глаза своему пациенту. Аджай выпрямился, и она сказала ему немного хриплым голосом: – К тебе сегодня зайдут гости.       Эта новость взбодрила его ещё сильнее. Он посмотрел на рацию в её руках, но она развернулась и ушла прежде, чем он успел что-либо спросить. Мэри вернулась через пару минут, разместив стопку вещей на столе. – Здесь не всё, — она похлопала по стопке, — но всё твоё. Белье, носки, штаны и майка. И кроссовки твои. – А где остальное? – Ещё не выстирали. Да и оно тебе не нужно, Аджай. Давай, — она направилась к выходу, — одевайся, выходи и иди к себе. Я к тебе зайду позже с чаем… «Ещё не выстирали».       За два… Три, за три дня они не выстирали курточку и жилет. Аджай взял майку в руки и рассмотрел её прежде, чем надеть. Особо в ней ничего не изменилось, только немного растянулась. Видимо, прачки в Тиртха работают как заведённые: для них что майка, что джинсы — стирать одинаково. Но Аджай вовсе не жаловался. «И на том спасибо», — подумал он и продолжил одеваться. — «Но вещи верну. Может, удасться с теми, кто меня навестит, уехать?»       Перебирая вещи, он вспомнил о том, что его смущало в простыне, которая покрывала хирургический стол. Она лежала неровно, под ней определённо что-то было. Как только он закончил переодеваться, он оттянул простыню, и очень скоро пред ним предстал приклад АК-47 и пистолет «1911», а также коробка патронов для дробовика. Судя по всему, именно дробовик виднелся дальше под покрывалом.       Как говорил Раби Рэй Рана: «Я не представляю, что буду делать без оружия в мирное время!»       Аджай поднял пистолет и рассмотрел его. Похож на его старый, но этот какой-то потёртый. Куда вообще делось его оружие? Должно быть, его забрал тот, кто сделал с ним это.       Он осмотрелся и спрятал пистолет под майкой, между телом и штанами. Сбоку он не вырисовывался.       При выходе из подвала нужно подниматься по деревянной лестнице вверх. Лестница была невысокой, скоро он добрался до открытого деревянного люка, из которого лился тусклый свет.       В кабинете, где люк и располагался, обе медсестры уже были заняты своими делами: Мэри крутилась вокруг коробки с медикаментами, а Шэри что-то печатала в ноутбуке. В комнате кипел чайник. Они лишь бросили на Аджая взгляд и вернулись к работе. Он не стал им мешать.       На улице было шумно. Шёл самый разгар дня — утро, и пускай солнце не грело, люди были одеты очень легко, как и обычно. Каждый уже успел согреться за работой, а некоторые — за играми с ровесниками.       Несколько людей заметили Аджая, но тот довольно быстро ретировался в свою палату, да и сами люди были слишком заняты своими делами, чтоб проявлять излишнее любопытство.       Лежать и ничего не делать оказалось намного легче, чем он думал. Обычный порыв к делу сдвинулся в сторону, тело хотело лежать, отдыхать и, видимо, страдать, потому что тошнота и припадки боли в области кишечника не прекращались. Чай не помогал, единственное его назначение было — выносить вместе с собой из организма те части болезни, которую организм уже победил. Но сложно справляться с отравлением одним лишь чаем.       Тем не менее, в сознании Гейла поддерживать удавалось. Отравление ещё не было особо выраженным.       Гости, о которых упоминала Шэрил, приехали к полудню. Аджай был между дрёмой и сном, когда дверь в его палату открылась, и в ней вырисовалась знакомая фигура. Сонным Аджай её поначалу не узнал, но быстро вспомнил и поднялся с койки. – Бхадра? – Аджай, — она выглядела обеспокоенно, в руках держа какую-то коробку, — мы все… – Я… – Мы все перепугались, — она подошла ближе к нему, — как ты? – Всё нормально. Ты сама как? — спросил он, будто Бхадра могла как-то пострадать в этой ситуации. — Как все? – Сядь, — попросила она.       Аджай сел обратно на койку, не отводя взгляда от Бхадры. Она ничуть не изменилась. Осмотревшись в комнате, она немного помялась, а потом всё же поставила коробку на тумбочку и продолжила: – Как ты? – Всё нормально, говорю же. – Если бы так было, ты бы здесь не лежал, — она мяла конец футболки в руке — Я… Принесла тебе подарок от дхами.       Аджай посмотрел на коробку. Немного помятая. – …Там травы, которые могут помочь тебе справиться с болью. Аджай хмыкнул. – Спасибо. Если понадобится — использую. – Хорошо. Я… — она немного нахмурилась, — …я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Люди… Мы все напуганы тем, что произошло у пещеры…       Гейл нахмурился и немного выпрямился. А что же произошло? – Что там было? – Это ты должен знать, — ответила она всё также обеспокоенно, — все… Будто испарились. Сабал не выходит на связь, мы сомневаемся, что его рация работает… До Банапура добралось всего трое человек, но они сбежали до этого, где остальные мы не знаем…       Аджай сильно напрягся от услышанного. Лёгкая слабость сейчас не играла вообще никакой роли для него. – А что с конвоем? – Конвой… — Бхадра задумалась на пару мгновений, а после ответила, — …мы захватили его ещё до того, как он доехал к вам. Когда оказалось, что никого на посту нет, Амита сама поехала туда. Конвой сделал остановку у склона, что-то случилось с водителем, и наши… Справились и без того, в общем. – Чёрт, а это они молодцы. – Да. Но Амита… Аджай, она очень волнуется! – Наших схватили? – Скорее всего да, — она потёрла свои мокрые ладони друг о друга, — в этом и вся проблема. Амита говорит, что в этом явно замешан Пэйган… – Да, блять…       Аджай ругнулся и резко ударил кулаком по тумбе, коробка на ней аж подскочила. Бхадра вздрогнула и напряглась сильнее, когда Аджай повернулся к ней и сказал: – Весь свет на этом Пэйгане сошёлся! Какого чёрта ему опять надо? Больше двух месяцев, как на Юг не суётся, кроме этих перевозок — тишь да гладь, теперь-то что? – Я не знаю… – А кто знает? — Аджай посмотрел на неё и внезапно осознал. — Ой, — он немного поубавил свой пыл, — прости, я не хотел. – Всё в порядке. – Я просто нервничаю из-за наших… – Мы тоже, Аджай… – Ещё и это… Отравление. Мне жаль, правда...       В палату заглянул какой-то солдат Золотого пути. Аджай не видел его раньше. – Всё нормально? — спросил он. – Да, Мунши, — ответила ему Бхадра, — всё нормально.       Тот покосился на Аджая и покинул комнату. Бхадра повернулась к Гейлу: – Он сопровождает меня. – …И правильно делает, — Аджаю не нравилось срываться, особенно перед Бхадрой. Видеть страх в её глазах — последнее, чего он хотел, — извини ещё раз. Она лишь кротко улыбнулась. – Неважно. Амита и похлеще реагирует. Ах, да… Бхадра резко убрала улыбку с лица. – Мы не знаем, что с отрядом, но… Из всех мы нашли тех троих, четвёртую здесь, тебя и… Тайгу. – И как они? – Тайга… Мертва.       Эта новость прошлась холодом по всему его телу. Аджай смотрел на девочку широко открытыми глазами. Бхадра лишь грустно смотрела на него. Мысль никак не лезла ему в голову: как? Тайга? Он хотел спросить, но слова никак не складывались чётко. Тайга? Она же прекрасный боец! Как? Откуда? – Мы нашли её, — Бхадра прервала тишину, — точнее её… Тело в машине, стоявшей недалеко от Королевского моста. Со стороны Севера. Север? Аджай ничего не понимал. – Какого..? – Она ехала через мост на Север, чтоб встретиться с кем-то… – Вы уверены? – Да, капитан Неру встречался с ней лично. – Неру? Уткарш? – Да. – Если так, то ладно, этот врать не будет… И что? – Машина стояла у озера с храмом Джаленду, на горе точнее. Нашли только вчера вечером. Вот и всё.       Аджай всё ещё смотрел на неё, будто ждал какой-то новой информации после фразы «Вот и всё». Вскоре он вздохнул и отвёл от неё взгляд. Рукой потёр переносицу. Голова стала будто ватная. Столько проблем, которые требуют решения. А он не мог ими заняться как следует. И решить их просто так… Не выйдет. – Но всё нормально, — сказала Бхадра. – Нормально, да? — недоверчиво ответил Аджай. – Да. Мы уже установили особый режим… Что бы с ними не случилось, мы их найдём. Кират не такой большой. Я уверена, — она скорчила что-то наподобие улыбки, — что мы их найдём. Особенно Сабала. – Я надеюсь на это, — он оторвался от своего занятия и выпрямился, — мне так жаль, что я не могу вам помочь сейчас… – Это не твоя вина! — Бхадра резко активизировалась. — Отдыхай, Аджай! У тебя есть время на это. – Ты уверена? – Да, конечно! Нас больше, чем когда бы то ни было! Не переживай, Аджай! Она положила ладонь на его плечо. Тот посмотрел на её руку, и та убрала её. – Я не должна говорить так… — она оглянулась на дверь и заговорила полушёпотом, — …но даже если кто-то начинает разводить панику, не слушай их. Всё под контролем. Операция прошла ужасно, но это вина Сабала. Когда его найдут, он будет нести свою часть ответственности…       Аджай удивлённо посмотрел на неё. Он прошёлся по ней взглядом и сказал: – Ты говоришь немного необычно. Она смущённо хмыкнула. – Мы с Амитой… Много общаемся сейчас.       Аджай забыл, когда в последний раз вёл с Амитой беседу. Он даже неточно помнил её внешность. Возможно, травма этому подсобила, но он будто бы и не помнил лица старой подруги. Но вот речь — речь Амиты нельзя было спутать ни с чем. Это то, что пробивалось в его голову через туманные воспоминания чётче всего. – Она считает, что это его вина? Бхадра снова стала немного хмурой. – Так считают те трое, что вернулись.       На пороге опять замаячила фигура того солдата. Он что-то сказал Бхадре на языке, которого Аджай не знал. Она что-то ответила ему и повернулась к Аджаю. – Иногда командир делает неправильные вещи. Такое случается. Она стала отходить к двери. – Мне пора, Аджай. Амита зайдёт к тебе завтра. Прощай.       Она вышла и направилась к машине, что стояла снаружи. Вместе с ней туда пошёл тот солдат, что стоял у двери. Аджай поднялся с койки и подошёл к двери, кулаком ударив по стене. Звука никакого не было, но с потрескавшейся плитки отпало пару небольших кусочков. – Если этим соплякам не нравится воевать за свою страну, пускай не просятся на операции! «Пошли вы на хер с таким отношением! Ленивые домоседы», — Аджай многого не помнил, но что он точно знал, так это то, что работа с подростками — дело не из лёгких, и, по-хорошему, Сабал не должен этим заниматься.       Аджай точно знал, что отныне зарекается работать с новичками. Ты пытаешься их чему-то научить, а они взамен тому обвиняют тебя во всех своих проблемах. Конечно, конечно. Почему бы и нет. – Да что случилось?! — Мэри заглянула в палату. — Чего психуем? – У них и спроси. – Не пугай людей, контуженный.       Он повернулся к ней, но та тут же исчезла с поля зрения. Настроение упало на самое дно. Он ходил по палате вперёд-назад, слабость в теле усилилась, голова начала кружиться, но он не мог сейчас ни сидеть, ни лежать. На нервах он громко закрыл дверь в палату, чтоб никто не наблюдал за ним снаружи. «Мне нужно выздороветь и идти искать Сабала. Его точно схватили, как и всех остальных. Пэйган, ну конечно же! Небось вышел из себя из-за того, что я рацию разъебал», — пронеслось у него в голове.       Вспомнив об этом эпизоде, он закатил глаза. Чтоб Хёрку эта рация снилась всю оставшуюся жизнь. Но, нет, звучало как-то по-детски. Пэйган Мин на это способен, но не стал бы только из-за отсутствия собеседника делать это всё — так подумал Аджай. Может, их просто раскусили те солдаты, которые пришли в деревню недавно.       Информация всплывала наружу комками, и скоро Аджай ощутил реальную головную боль от её избытка. В итоге ему стало так дурно, что он понял — если он сейчас что-то не сделает, то потеряет сознание или его вырвет. Он прилёг, но через пару минут встал и пошел в общественную уборную — уж легче было выпустить это из себя, чем терпеть это чувство, что «вот-вот», пару мгновений и тебя вырвет на пол.       День проходил совершенно нелегко. Облегчали его состояние только холодная вода, уколы болеутоляющими и сон. Аджай просто проваливался в сон на час или два, потом пробуждался, мучился, пил воду и снова засыпал. Пару раз он смог перекусить, даже не выблевав еду. Так было до вечера.       Когда вечер настал, источниками света остались только окна домов, свечи и редкие подвесные лампы снаружи. Аджай недавно проснулся, стало прохладней обычного. Он укрылся одеялом и лёг удобнее. Голова ещё кипела, а вот руки и ноги морозило. Он прислонил руки к миске с тёплыми углями. Предназначены угли были скорее из каких-то религиозных побуждений, нежели чтоб источать тепло в прохладной комнате.       Так он лежал ещё полчаса, пытаясь заснуть. Тем не менее, ни нормально проснуться, ни точно заснуть у него не выходило. Он ворочался на простынях, стараясь понять, как у него удавалось засыпать. Когда ты спишь, боль почти неощутима.       Казалось, что единственное, что могло поднять Аджая с кровати сейчас, было похищение инопланетянами. В то же время обе девушки, Мэри и Шэрил, ни сном, ни духом сидели в кабинете.       Это было обычной практикой — сидеть вечером и ничего не делать. Единственным разнообразием в этой рутине стало раз в пятнадцать минут навещать Аджая, мерить ему пульс. Следить, чтоб не умер. И ждать. Ждать ответа. – Он такой хороший, — сказала Мэри, подпирая голову рукой, — «Он такой хороший мальчик».       Шэрил выдохнула и улыбнулась. Мысль, которую она печатала в ноутбуке, оборвалась. Так что она и сама отвлеклась от неё: – Если бы мы видели с тобой, «каким он был в детстве». – Если бы мы только видели, «каким он был»… Это единственное, что я помню из того, что нам Мин говорил. – Хватит пародировать его речь, у тебя не выходит. – Не выходит? – Вообще, — она ещё шире улыбнулась, — этот тон, — она закатила глаза, — он неповторим. – Ну и пускай не выходит, типа, это не моя цель… – А в чём цель тогда?       Мэри смотрела на неё со спокойствием. Шерил не видела этого взгляда с того самого момента, когда они застряли на «этой чёртовой таможне» в этом «конченом Кирате». – Чего балдеешь? Мэри хмыкнула. – Да я просто думаю… Заставить какого-то психанутого китайца не то что вернуть, а сделать нам паспорта… Это что-то новенькое. Могли б мы такое провернуть в штатах… – Да хер с ним, — Шэрил отмахнулась, — всякое бывает. Вопрос только сделает ли… – Ma chérie, ты же слышала эти блудные речи! — она развела руками. — Он хочет вернуть его. Пускай хочет дальше. Помнишь, как мы отвозили тот ящик алкоголя в деревню? Уверена, это было специально для него…       Мэри всё поглядывала на часы в ноутбуке. Сейчас было «9:43». – Ну, тут да… Он ведь… – «Та-акой хороший мальчик»! — сказали они одновременно. – Сука, никогда не забуду этот его монолог, хоть на плёнку пиши… — Мэри поднялась с места, — …Пэйган умеет обращаться со словами. – Но вне контекста… – Вне контекста он как клоун, это да… – …вне контекста он просто ходячий цитатник из сборника «Правило 34». – Па-хах, ну да, ну да… — время стукнуло «9:44», и Мэри поправила помятую юбку и направилась к двери. Минуту ждать ни к чему, так что она пошла к ней. – И я плюну в лицо каждому…       Мэри открыла дверь, в комнату залетело немного прохладного воздуха. Она переступила через порог и осмотрелась немного. – …кто скажет…       Было уже довольно темно, лишь лампа над дверью освещала то, что было снаружи. Она уже была на улице, когда резко зашла внутрь и с размаху захлопнула дверь. – …что это не так… Эй, в чём дело?       Мэри захлопнула дверь так сильно, что подвесная лампа на потолке пошатнулась и теперь качалась потихоньку из стороны в сторону. – Что ты там про клоуна говорила? — Мэри повернулась к ней. Шэрил подскочила с места. – Что там? – Солдаты «А-Ка». Держи дверь.       Шэрил в шоке посмотрела на Мэри. Та уже была возле люка, открыла его и теперь спускается вниз. – Держи дверь, сука!       Шэрил кинулась к двери и навалилась на неё. Никакого движения снаружи не последовало. Она оторвала руку от двери и стала рыться в кармане в поисках ключей. Ключи нашлись, она вытащила их и попыталась вставить в замочную скважину. В этот же момент в дверь кто-то постучал.       Этот кто-то сказал ей что-то, но она не поняла, что именно. Какая-то тарабарщина. – Подождите? — это всё, что она могла ответить на это. Она провернула ключ в скважине пару раз и отпрянула от неё. В дверь постучали уже гораздо громче.       Единственное, чем её «брала» эта ситуация, так это неожиданностью. Она ненавидела сюрпризы. «Они всегда прячут какое-то дерьмо внутри подарочной коробки», — с другой стороны, ничего иного от Пэйгана Мина она не ждала. Просто не так внезапно. – Ты где там?! — крикнула она.       Тишина. Она поджала губы и кинулась к столу. Ящики, коробки — всё, что могло вмещать оружие. Но нигде нет. Они всё перетащили в подвал, подальше от гражданских… Она вспомнила это и остановилась. – Я паникую, так… — она закрыла лицо рукой, — …не надо паниковать… Всё нормально, всё нор… Бах. В дверь стукнули особенно сильно. Шэрил испуганно вздрогнула. Она разозлённо сжала руку в кулак и стукнула кулаком о стол. – Имейте терпение, люди!       Будто она действительно верила, что это могло что-то изменить.       За дверью кто-то переговаривался. Шаги, шум. Скоро местные начнут выходить из домов. Начнется шумиха. «И насрать», — думала она, — «свалим отсюда наконец-то».       Послышалось шевеление с лестницы у люка. Вскоре оттуда показалась рука, за ней и вся остальная Мэри. Она вылезла оттуда, встала на ноги и посмотрела на сестру, держа в руках револьвер. Она кивнула на дверь. – Закрыла? – Да. – Открой. – Дай мне «одиннадцатый», — так она называла пистолет «1911». – Его спиздили. – Что? – Открывай и отбегай, — она подняла револьвер повыше. — Прости, дорогая, делаем, что можем.       Шэрил смотрела на сестру так, как никогда ещё не смотрела. Этот тяжёлый взгляд. Свет от пошатывающейся лампы на её бледном лице. Мэри видеть это и нравилось, и не нравилось одновременно. Будто опять встречает мать с работы. – Открывай, — она кивнула на дверь ещё раз, — ты же знаешь, в тебя стрелять не буду.       Шэрил ещё посмотрела на неё, потом на дверь. Ещё раз на неё, потом всё-таки сдвинулась с места. За дверью всё ещё стоял шум. Но если надо, значит надо. Особенно, если так говорит Мэри.       Она достала ключи, прицелилась, вдохнула. Резко вставила ключи в скважину, повернула их в другую сторону пару раз и кинулась обратно к столу. Когда дверь открылась и солдат вошёл внутрь, а двое других топтались прямо за ним, она уже была под столом, а Мэри направляла револьвер в его сторону. – Вы по записи? — она сняла предохранитель.       Солдат широко раскрыл глаза, увидев это. Он направил оружие на неё, но она выстрелила первой. Выстрел — попала в плечо, он оступился и налетел спиной на стену. Она выстрелила ещё раз, на этот раз попала в голову, в глаз. На вылет не прошла, осталась внутри. Солдат съехал по стене вниз.       Двое оставшихся солдат Гвардии короля, — это было видно по одежде, — ворвались внутрь и направили дула своих АК-47 в её сторону. Мэри начала кричать: – Он стрелял в меня. Он направил на меня оружие. Он хотел застрелить меня. Harami! Harami! – Заткнесь! — это слово прозвучало от него с ужасным акцентом. «Северя-я-янин. Гвардия», — подумала она. — «Только с Севера так говорят на английском. По крайней мере, он не прислал за нами каких-то простачков». – Harami стрелял в меня, — добавила. – Убери оружие!       А это звучало гораздо понятнее предыдущего. Тем не менее, она и не думала слушаться. – Убери! – Ты не убьешь меня. Я здесь одна, видишь?       Шэрил можно было заметить под столом, но вряд ли они так быстро сориентировались — так думала она. – Ты не убьешь меня. Ты же не знаешь, где Аджай… – Король хочет твоей смерти. – …Да ты даже не знаешь, здесь ли он! Ты правда думаешь, что гоняться за воздухом это… – На пол! — он сделал шаг вперёд. – …блять, да ну, что ты…       Она опустила револьвер. Нельзя давать слабину, но что ещё делать? Дать шанс. Первой стреляла всё-таки она.       Мэри посмотрела на оружие. Револьвер переливался в свете лампы. Она вздохнула, подняла взгляд на солдат. Те всё ещё направляли на неё оружие. И ждали. Она ещё раз вздохнула и разжала руку. Револьвер упал на пол. – Всё. На колени становиться не буду. – И не надо, — ответил второй. — Khoj.       Хинди из уст солдата звучало как выстрел. Те переглянулись. Один из них, что помоложе, подошёл к ней поближе. Она не сводила с него пристального взгляда. – Ты такой грозный, полурослик, у-у-у.       Он её осматривал. Не трогал, но и без дела на неё не пялился. Она видела, что он нервничает. Может, он и не боялся её, но нервы она ему потрепала. Это радовало её. – Ты ворвался в мою больницу посреди ночи и учинил стрельбу, а теперь что-то высматриваешь. Ребята, к чему шум такой? – Ise praapt karen! — тот, что осматривал её, повернулся ко второму солдату и мотнул оружием в сторону тела бывшего товарища. – Gale pharst!       Молодой опять посмотрел на Мэри. Единственное, что она понимала из их диалога, это «Gale», вроде, именно так звучала фамилия Аджая, просто не была уверенна. По крайней мере, они здесь действительно за этим делом. – Как-то вы медленно шли сюда, ребята, — она пыталась понять, стоит ли хватать револьвер сейчас. Она вряд ли успеет, но так они просто арестуют её. Она не могла позволить этому произойти, что будет с Шэрил? А с ней самой что будет? Ладони начинали сильнее потеть. — Я думала, нас повяжут через минут пять после того, как офицер Дхар отключился… – Это придатильтсво. – Ну, во-первых, не «придатильтсво», а предательство… А во-вторых — что такое это твоё предательство, дружочек… — она сделала шаг вперёд, — …это когда ты пытаешься просто получить документы, а он посылает Гвардию за твоей головой. – Гейл жив? — внезапно спросил он.       Она удивилась, но быстро отошла и ответила: – Жив, да. Отравление, амнезия. Но жив. – Где? – А ты документики принёс, чтоб вопросики такие интересные задавать? — она улыбнулась ему ответ, но улыбку быстро убрала.       Никаких документов не было, само собой, она просто знала это. Нет ничего легче того, чтоб пользоваться властью, которая просто плывёт тебе в руки. Будто бы Пэйган действительно стал бы «запарываться» над этим. Но она собиралась выжить из ситуации как можно больше того, что вообще могла получить. Если они хотят устроить «драму», они её получат. – Ise praapt karen! — повторил тот, что помоложе, и наконец-то опустил оружие. Дышать стало как-то свободнее. «Нервный придурок», — Мэри незаметно выдохнула с облегчением. По крайней мере она надеялась, что это было незаметно.       Второй действительно также опустил оружие, присел и стал расстёгивать форму на теле мертвеца. Мэри с интересом наблюдала за этим. Она потёрла руки друг об друга, чтоб избавиться от влаги на ладонях. – Что он ищет? — спросила она.       Тем временем из-под стола вылезла Шэрил. Молодой солдат в шоке посмотрел на неё, и та помахала ему ручкой. – Всем привет, — она обратилась к Мэри, — он реально оттуда что-то достаёт. – М? — Мэри заинтересовалась. — Само собой, они же мародёры. Сейчас либо тамагочи достанет, либо противозачаточные… Солдат достал что-то и поднялся на ноги. – …Зачем вы их вообще с собой носите?       Предмет, который он вытащил, был похож на красную папку, ею он и являлся. Он кинул её молодому, тот поймал, повернулся к Мэри и ткнул ей в грудь этой папкой. Мэри с удивлением на него посмотрела. – Что это?       Она открыла её. Внутри лежали двое паспортов, виз и ещё нескольких бумаг. Она оторвала от них свой взгляд и посмотрела на солдата, что стоял перед ней. – Да ладно, чё, серьёзно? — она открыла один паспорт, пролистала его. — И без ошибок что ли?       Она закрыла папку и махнула ею Шэрил. Та обратила внимание. Мэри кинула ей папку и сказала: – Проверь.       Шэрил поймала её и принялась за дело. Прошло немного больше минуты, и та перекинула папку обратно. – А Пэйган не лыком шит, ты глянь, — Мэри хмыкнула, — поверить, блять, не могу. Сделал! — она помахала своим новеньким паспортом перед лицом у солдата. — Какой молодец…       Она пристально рассмотрела своё фото, имя и фамилию. Должно быть, он взял фото с её страницы на «Фейсбуке» или вроде того. Здесь она явно моложе. Не открывая взгляда от того, что она так жаждала увидеть уже почти как три месяца, она выдала: – Пятая палата. Это в конце. – Chalo chalate hain, — сказал молодой своему напарнику, и они оба вышли из помещения. – Я этого никогда в своей жизни не забуду, серьёзно, — Мэри подошла поближе к столу, — не такой он и душный, как мы с тобой думали. – Мы не слишком грубо с Гейлом?       Она подняла взгляд на сестру. После она кинула папку на стол и ответила: – У нас ничего нет. Там помогут. Не парься. Собирай вещи, я за остальным оружием. Шэрил осмотрелась. – Протез не видела? – Он дома лежит наверно. Я поищу, иди вещи собирай.       Шэрил направилась к выходу. Мэри же взяла документы подмышку и подняла с пола револьвер, когда с улицы послышались выстрелы и чей-то крик. Это был не ужас, а скорее испуг. В кабинет обратно ввалилась Шэрил. У неё был шок. – Божья мать, — сказала она. Мэри испугалась. – Убили? – Убил, — поправила она её. — Гейл убил их. – Что? — она ещё сильнее сжала папку. — Блядский цирк, вот кто спиздил «одиннадцатый»! – Мне не нравится этот цирк.       Он никому не нравился. В помещение вошёл и сам виновник торжества: Аджай, чья лишь недавно выстиранная одежда теперь вновь была в крови. Немного, правда, основное было на открытых руках и задело лицо, что лишь помогало ему выглядеть безумнее, чем оно было на самом деле. – В порядке? — спросил он. – Я слышал выстрелы. – Мы, блять, тоже, представляешь? — Мэри посмотрела на Шэрил. «Сука, что делать?!»       Шэрил кинулась к коробке, стоящей на столе. Там хранилось то, что могло помочь им сейчас лучше всего. Главное, чтоб гражданские не решили проверить, что случилось. Не то чтобы они не привыкли к стрельбе, но это всё равно такое себе развлечение для них. – Аджай, — начала Мэри, — помнишь Пэйгана Мина? – Конечно, — ответил тот, озадачено прищурившись. – Ну, вот. Тот немного осмотрелся. – Это мне подарок? — спросил он. – Ага. Всем нам. – Что ты ищешь? — спросил он, обращаясь уже к Шэрил. – Неважно, — ответила она, вытащив из коробки пузырёк с жидким транквилизатором и шприц. — Я в панике, мне нужно принять. – Аджай, — Мэри вновь отвлекла его на себя, — ты будто весь трясёшься. Всё хорошо?       Аджай не трясся. Но она хотела, чтоб он так думал. Он посмотрел на себя, руки, ноги и не понял, о чём она говорила. – О чём ты? – Ты, наверное, нормально выспаться не смог из-за боли, да? – Есть такое. Неважно. – Голодный ещё небось, да? – Немного. – Ох, дорогой, — она действительно сочувствовала ему в какой-то мере. Отравление никогда не могло быть чем-то приятным, особенно если оно протекало так медленно, как у Аджая, а не убивало за два-три дня. — Как же плохо, что эти сраные солдаты Армии короля так обошлись с тобой! – Это были они? – Да! Ну, не эти трое, там другие были… Но ты их уже убил наверное. Я только утром от Амиты слышала, что они трупы нашли около того озера. Амита к тебе в гости зайти хочет!       Тот пытался отдышаться. Слабость вновь вернулась, но она не была ему помехой сейчас. – Да, — он кивнул, — я знаю. Это замечательно. – А вот мне кажется, — продолжила она, — что Амита плохо на тебя влияет. Знаешь, кто ещё так думает?       Шэрил протёрла шприц на скорую руку, постучала по корпусу. Он был под завязку заполнен. Она повернулась к Аджаю. – Кто? — его немного удивил этот вопрос. – Пэйган Мин! – Да пускай он идёт…       Шэрил с размаху всадила шприц ему в руку. Тот ахнул, но ничего не успел сделать — она толкнула его на пол, и тот грохнулся, ударившись плечом о порог двери. Перед глазами всё мутнело и плыло. – Какого..? — он попытался поднять руку, но у него это не вышло. Всё тело по ощущениям было таким, будто бы это были тяжёлые подушки. – Не сопротивляйся, — сказала ему Мэри, и тот успешно отключился.       Обе медсестры дышали неровно, нервы были на пределе. Пэйган этого точно не простит. Нужно что-то делать с Гейлом. – Собирай вещи, — сказала она Шэрил. – Куда уже? – Собирай. Я перетащу его в машину. – Как объясним это? – Никак. Скажем, мудаки попались. Неважно. Такими темпами ни мы, ни Гейл долго не протянем, — она кивнула на дверь. — Быстрее, давай. Пока эти люди Золотого дождя не пришли с вопросами. – Куда нам ехать? Они повсюду, это же Юг. Мэри вздохнула. – Поедем в Ашрам. Там сейчас неделя Банашура. Всем будет плевать на поиски каких-то двух баб. А там уже… Свяжемся с Полом де Плёром.       Примерно в то же время, около десяти тридцати вечера, в Банапуре внутри одного дома Амита сидела за столом и разбирала записи, которые прибыли к ней недавно. Особенно её интересовал Север. Связь с ним всё ещё страдала, хотя они и очень хорошо продвинулись, а всё из-за Центра пропаганды с его вышками, плакатами и телевизионными выступлениями. Это всё мало того, что серьёзно забивало связь, но ещё и настроение населения по отношению к Золотому пути совершенно не улучшало. Амита с дрожью в руках ждала момента, когда очередная освобождённая ими деревня поднимет бунт, восстав против новой власти.       Оставалось только жертвовать людей в патрули. Ещё и Гейл заболел, и Сабал исчез. Всё было совсем не радужно. Зато вместе с захваченным конвоем к ним в руки пришли кое-какие полезные данные, что её очень сильно порадовало.       Через несколько месяцев пройдет вечеринка в Багхадуре (крепости Нур), куда сбежится весь сброд — возможно, даже сам Пэйган там появится, оставалось лишь надеяться. Они захватили эту крепость после смерти Нур и утратили после того, как Пол де Плёр официально вернулся на свой пост. Разброс в две недели отнял у них и Багхадур, и Варшакот (Крепость де Плёра), а также «воскресил» из мёртвых одну из главных заноз в задницах всех южан. Амита до сих пор не могла понять, как Аджай мог даже не перепроверить, жив ли де Плёр или нет?       Но сейчас она думала не столько об этом, сколько о Юге в целом. Это действительно был их шанс полностью подчинить Юг себе. Убить Пола, захватить Багхадур и после приняться за всё остальное. Это была замечательная новость.       Пока она разгребала записи, из её рации послышался неприятный шум. Такие помехи, должно быть, возникли из-за Центра пропаганды, забивающего канал, что значило, что связь идёт аж с Севера. В этой же комнате находилась специальная установка, от которой и исходил канал, по которому с ней связывались.       Вскоре помехи кое-как перешли в более-менее различимую речь. – …У нас есть проблемы, Амита, — и он отключился.       Скорее всего, это был мужчина. Она достала рацию и вышла на связь. – Говорит Амита, повторите. Несколько секунд тишины. И снова шум. – Здесь проблема. Докладывает сержант Даршит Бхат. Местные постоянно жалуются на диких собак. Они сби… — опять какие-то помехи, будто ветер дует прямо в рацию, — в группы и убивают людей. – Даршит, я здесь делом занята, а вы мне про собак бродячих рассказываете? – Извините, но они требуют выдать им больше оружия для самозащиты. Или они восстанут против нас? – Кто это говорит? Какие деревни? – Как минимум, Лумтс и Покхари Гхара поддержали это. Амита нахмурилась. – Лумтс — не наша территория. Они с вас ничего требовать не могут. А если сами не знаете, как со стаями дворняг бороться — обратитесь к дхами. Они знают о ядах. Пускай намажут мясо ядом и пораскидывают. Мне правда нужно это всё объяснять? – Нет, не нужно. Спасибо за помощь, Амита.       Он отключился. Амита посмотрела на рацию пару мгновений, потом вздохнула и подключилась. – Даршит, пускай используют борец. Это аконит, отличный яд. Он растёт везде. То, что я могу чисто с детства вспомнить… Можете проинструктировать, никакого оружия не выдавать. Удачи.       Ответа нет, она его и не ждала. Амита продолжила заниматься делом. Но вскоре рация вновь зашумела: – Да, да, спасибо вам! Мы разберёмся.       Всё-таки ответ последовал. Амита молча выслушала это, хмыкнула и захлопнула папку с отчётами. Её уже немного клонило в сон, она не спала уже больше нужного, так что решила всё-таки прилечь. Времени на сон хватало. Ну, так она думала.       Вы всё ещё помните то, что говорилось о реке Ганг? Помимо различий в похоронах и отношении к собственной природе, были и схожие аспекты между этими народами. Как писала Нур Наджар в своём отчёте ещё несколько лет ранее, в Кирате санитарные нормы стояли далеко не на высшем месте, и одним из того, что заставило Нур в этом убедиться, был праздник Банашура.       В основном он не отличался от таких же праздников ничем: молитвенные барабаны, свечи, цветы, благовония и шум. В этом празднестве, если он проводился в городе, участвовал весь город. То есть все взрослые, дети, больные, инвалиды, беременные и недавно родившие выходили на улицы, чтоб выпить, послушать музыку и потанцевать. Не говоря уже о том, что с меньших деревень порой съезжались ещё несколько десятков человек.       Микробы и вирусы ликовали как никогда, когда наступал этот праздник, особенно потому, что длился он от трёх до семи дней, и очень часто люди спали просто на улице.       Тем не менее, город, пускай он и был небольшим, в этот период становился по-настоящему живым, светлым и прекрасным. Огромный молитвенный барабан посреди города в эту пору казался ещё более могущественным. Несмотря на всё тех же больных людей, которые здесь сейчас не казались чем-то лишним, ведь «все мы равны перед Банашуром». Люди даже разрисовывали себе лица и тела красными, оранжевыми и синими красками, делая из своего тела настоящую картину. Сама по себе она не впечатляла, но вместе с другими — это нужно было видеть. К тому же, в праздники очень часто проводились венчания.       Людей в домах практически не было — все были на улицах. Только совсем старые люди или уставшие дети занимали там места, — дети порой ночевали друг у друга к тому же, — и иногда в дома люди уходили, чтоб приготовить еды и вернуться.       Гостям гражданские совершенно не удивлялись, да и внимания им особого не уделяли, ибо сами «гости» просто дали им деньги на аренду одного дома, что стоял у склона и попросили не задавать вопросов. «У нас там друг раненый, ему полежать бы», — так они сказали.       Когда пара местных дала им пару венков, — довольно симпатичных, подаренных из-за сочувствия тех к больному, — те сказали коротко «Спасибо» и ушли к дому. Может, киратцы — не самый приветливый народ, но вот что они уважают, так это оружейная мощь и медицина.       Таким образом Аджай Гейл попал в город Ашрам. И проснулся он ещё через четыре часа, когда шума на улице стало ещё больше, чем было. Это был пятый час ночи.       Музыка звучала снаружи, он слышал её. Барабаны, духовые. Люди переговариваются. Но всё это там, снаружи, за стеной, а он здесь — внутри прохладной комнаты, которую освещала лишь тускло светящая лампа. Аджай попробовать встать, но это было сложно сделать. Он попробовал снова, на сей раз напрягшись всем телом, но это тоже не вышло. И дело было не в сонности.       Аджай чувствовал себя некомфортно. Будто долго лежал на одном месте в одной позе. Он дёрнул рукой, и она всё также не двигалась. Он повернулся и увидел, что он был связан по рукам и ногам. Это было чем-то новеньким.       Он попытался вырваться, но ничего уже не помогало — верёвки были тугими. Они не сильно стягивали, кровь циркулировала вполне нормально, если не тянуть, но освободиться он не мог. Аджай дёрнулся последний раз, чтоб убедиться окончательно. Он откинулся на подушку под своей головой.       Красные и синие одеяла под ним сейчас казались какими-то чрезмерно бледными. Обычно освещение в домах наоборот, придавало помещению контраста. Но не здесь.       На руках ещё виднелись кровавые капли. Их происхождение Аджай помнил хорошо, но вот где он теперь? И что за шум снаружи? – Мэри! — крикнул он. На его крик никто не ответил. — Шэрил? — тишина. Он осмотрелся. Дом как дом. Кровать, тумба, стол да стулья, ткани, сложенные в кучу на полу. Банки с консервацией. Он решил позвать ещё раз. – Мэри!       На этот раз сработало. У двери закопошились, это было слышно по возне с ключами, которые пытались вставить в скважину. Когда она открылась, в комнату вошла Мэри. Где Шэрил — непонятно. Аджаю и того хватило. – Мэри… Какого хера?       Та остановилась и посмотрела на него. Свет от лампы не доходил до неё полностью, оставляя тень от скул на щеках. Она не улыбалась, её глаза не выражали ровным счётом ничего, а руки безвольно болтались сами по себе, будто не принадлежали такому обычно крайне активному телу. – Надо было тебе рот всё-таки закрыть чем-то, — сказала она. — Пожалела.       Она подошла поближе к Гейлу, который стал ещё напряжённее ёрзать по кровати. В полной мере ему это не удавалось по понятным причинам. Она опустила руку вниз, так, что Аджай не мог её видеть. Он смотрел то в лицо Мэри, то туда, где исчезла её ладонь. Вскоре Мэри поднесла руку к пятке Аджая и принялась её щекотать. – Тики-тики-тики, — произнесла она. От неожиданности Аджай вздрогнул. Но не засмеялся. – Не боишься щекотки? — она ехидно посмотрела на него. — А если я задеру носочки?       Она действительно потянулась, чтоб задрать носок на его ноге, но тот дёрнул ногой, и она убрала руку. Ситуация и без того была патовой, и они оба это понимали. – Мэри, — повторил Аджай, — развяжи меня.       Та смотрела в его глаза. Как таким отказать? Никак. Никак нельзя отказать словам, произнесённым человеком с такими глазами, имея хоть сколько-то чувственное сердце. К горю или к счастью, на Мэри это не работало. Но и хорошо она себя не ощущала. – Аджай, мой дорогой, мой умный мальчик, — сказала она, — и прочие твои прозвища… Ты мне скажи — боишься?       Тот нахмурился, стараясь понять, к чему это. – Немного. – Немного — это больше нет, чем да? – Да? – Раз так, то лежи дальше, — она хлопнула рукой по изножью кровати, развернулась и направилась к выходу. – Стой! — крикнул он, но она возвращаться не собиралась.       Свет лампы, неудобная кровать, верёвки. Аджай уже ничего не понимал. Единственное, что он понимал — интуиции надо было доверять. Он попытался докричаться до хоть кого-нибудь. Но, даже если кто-то и услышал, этот человек был слишком пьян, застенчив или просто не хотел вмешиваться в это. Тихие, молчаливые киратцы. Рано или поздно, но этих «обезьян» кто-то бы да захватил, — так думал Аджай. Он был слишком злой, чтобы всерьез задумываться над этим всем «дерьмом» с уважением своего народа. Сабала нет, Амиты нет, медсёстры строят из себя не пойми что. Отсюда нужно было выбираться. Ничем хорошим это кончиться не могло…       В комнату кто-то вошёл. Аджай поднял голову и рассмотрел в госте всю ту же Мэри. Он нервно дёрнулся. – Развяжи меня, — руки начинали дрожать от усталости, — мне больно. – Успокойся, непризнанный актёр… – Развяжи.       Возможно, он может сломать себе палец на руке и вывернуться из верёвки? Он посмотрел на руку. Вряд ли. Верёвка пускай не давила, но стягивала хорошо. На нервах Аджай всем телом стал извиваться. – Развяжи меня сейчас же! – Не тошнит? Он посмотрел на неё. – Тошнит. Меня сильно тошнит. Она улыбнулась. – Нет доверия к тебе, дорогой. – К тебе тоже, — процедил он сквозь зубы.       Мэри вздохнула. Только сейчас он рассмотрел, что было у неё в руках. Её руки были облачены в белые перчатки, в руках она держала шприц. Стояла она аж около тумбы, на неё и упиралась, деловито что-то со шприцем проворачивая. – Зачем это? — спросил он. — Опять колоть будешь?       Она не ответила. Прошло ещё немного мучительного ожидания, пока она сама не подошла к его кровати. Только в руках её шприца не было, он остался в миске с водой на тумбе. В руках её была рация. – Тот укол тебе на следующий раз, — она показала ему рацию. — С тобой тут кое-кто пообщаться хочет.       Гейл посмотрел на неё немного спокойнее. Она даст ему поговорить по рации? – …Я не могу позволить тебе ею пользоваться, но кнопочку нажать смогу. Хочешь поболтать со старыми товарищами? – Это с кем? Она стала вспоминать. – Э-э-это какой-то Йоги и ещё Ре… – Давай, — выдал он без раздумий. – …джи… Ах ты маленький оборзевший чёрт! Не перебивай меня! – Извини? — Аджай удивился не столько её реакции, сколько своей.       Он что, испугался? Испугался, что она ему не поможет? Вот эта Мэри? «До чего я себя довёл?» — спросил про себя. – Не перебивай меня! Я итак вся на нервах… — Мэри потрясла рацией перед его лицом. — А эти друзья твои, между прочим, вот в этом, — она выставила указательный палец и надавила им в самую середину повязки на его лбу. Боль прошлась по его телу, он зажмурился, — виноваты! Вот с них и спрашивай, сын Метана. – Какого метана? Что ты несёшь? – Я подключаюсь короче… – Ты угашеная? – Не настолько, как твой папочка, — она нажала на кнопку связи и внезапно хмыкнула, — ха, догадывайся теперь, о ком это я. Ало? Наркоши, вы там?       Рация неприятно зашумела. Как давно Аджай не слышал этот звук. – Ага, здесь! Аджай? — это определённо был Йоги.       У Аджая было ощущение, будто он слышал Йоги не так давно. Он озадаченно вслушивался, пока Мэри не переключилась и теперь говорить должен был он. – Без приколов, — сказала она. — Ты всё равно не знаешь, где находишься.       Гейл покосился на неё. Он уже подумывал о расплате с ней. Но сейчас… Держать себя в руках. – Какого чёрта вам нужно? — спросил он. – Вау, а ты вежливый, — она хмыкнула. – Переключи. Мэри переключила. – Аджай, чувак, без обид, мы твоим самочувствием интересуемся… Извиняй, что так вышло. Серьёзно, выхода не было. Когда к тебе приходят трое ребят наперевес с бандуриной, размером с твою башку, и грозятся подорвать тебя на ней… Ну, тут прикольно не выйдет! – Йоги? Ты о чём? – Вот у меня такая же реакция была, когда услышала эту историю, — вставила Мэри. – Ну, типа, твоя башка. Как она? Помнишь вообще что-то? – Не помню. Ты знаешь что-то об этом? Чувак, скажи мне!       Он впервые назвал Йоги «чуваком». Немного непривычно, но сойдёт. – Слышал? — он обратился к кому-то другому. — Короче, я тебя нашёл в лесу недалеко от деревни этой… Ты там стоял, расслаблялся, а я короче подошёл, и мы начали говорить… Аджай, моя цель была только затащить тебя в сам лес, я думал, ты справишься! Типа, ты этих из Армии Короля на завтрак ешь! Я думал, с тобой всё нормально будет? Как ты вообще не убежал от меня, я ж медленный! Сам как? – Какого ты несёшь? Ты с Армией Короля работал? Йоги, ты совсем, блять, обкурился? – Ну, а что я мог сделать? Я отхерачил тебя камнем… – Ты сделал что?! Но Йоги не мог его услышать, Мэри не переключалась. – …потому что мне сказали так, я не хотел тебе зла! Эти мудаки поиграться решили… Но, чувак, честно, я готов загладить свою вину! Буквально всё, что попросишь! Ты только не стреляй в нас, окей?       Прошла минута. Аджай лежал без ответа. Его рот был приоткрыт, а сам он смотрел куда-то в сторону. Мэри уже устала ждать. – Будешь отвечать, дорогой?       Он посмотрел на неё. Часто задышал. Кивнул. – Можно поближе?       Она преподнесла рацию поближе к его рту. Она подключилась. – Йоги, здесь? – Ага, я здесь. – Хорошо, — он вдохнул побольше воздуха и выдал, — можешь сдохнуть раньше, чем я за тобой приду!       Аджай подался вперёд и вцепился зубами в пальцы Мэри, что сжимали рацию. Она вскрикнула и попыталась вырвать руку, но это у неё плохо получалось. Аджай буквально не чувствовал своей челюсти, настолько сильно он сжимал в зубах её руку. – Отпусти меня! Я выбью тебе зубы, сукин сын! Отпусти меня!       Только когда кровь Мэри ощутимо смешалась со слюной в его рту, он отпустил её руку и рухнул обратно на кровать. Та быстро отошла от него подальше, держа раненную руку навесу. Она остановилась, когда наткнулась на стул позади, и чуть не упала на него, но удержала равновесие.       Мэри часто дышала, из её рта вылетело пару коротких болезненных стонов. Рука кровила, указательный и средний пальцы теперь «украшало» такое себе «кольцо», чётко отображавшее зубы Аджая Гейла. Крови было немного, но она шла. Этого было предостаточно.       Мэри подняла на него взгляд. Аджай уже смотрел на неё в тот момент. На его губах и бороде осталось пару смазанных капель её крови. Немного виднелось на передних зубах, но он тут же всё слизал.       Она выпрямилась, не изменяя положения руки, пульсирующей болью. – Больной сукин сын, — прошипела она. — Так не любишь Пэйгана? – Ты на него работаешь? — спросил Аджай, пройдясь языком по губам. – Можно и так сказать, — она сжала зубы, стараясь не выдать очередной стон, — как и ты. Общительная шлюха. Какая у тебя проблема? Я спасаю твою несчастную жизнь, и всё, что тебе нужно для этого сделать, это лежать и молчать по расписанию. Тебя там у него выходят, как святого. Так хули мельтешить? Хули кусаться?! Тварь неблагодарная! – Зачем я ему? — Аджай теперь осознал, почему Амита так относилась к иностранцам. Она была права. — Делать нечего? Решил казнить всё-таки? – Да кому твой труп сдался? — она попыталась пошевелить пальцами. Всё ещё ужасно больно, боже. — Труп минет тебе не сделает, я верно говорю? — она развела руки в разные стороны. — А? Верно? Ты же нужен ему. По делу и вообще. Кто тебя убьёт? Да никто. По крайней мере, пока ты не износишься. А дальше можно и на выброс.       Аджай резко и сильно дёрнул ногой. Доска, что служила изножьем кровати, пошатнулась от такого удара. Мэри заметила это. Она заулыбалась, обнажив зубы. Это больше было похоже на оскал. – Бесишься? А так и надо. Потому что ты шлюха, Аджай, грязная шлюха, как и твоя мать и весь ваш сраный шлюший род.       Гейл чувствовал, как руки и ноги начинали неметь. Он слишком сильно их напрягал, слишком много двигался. Верёвки натянуты, они стягивают всё возможное. Но нервы были просто на пределе. – Я убью тебя, – сказал он. Она кинула взгляд на свою кровоточащую руку. – Вставай в очередь, реднек несчастный, — она отвернулась от него и направилась к двери.       Аджай не пытался до неё докричаться. В этом не было никакого смысла теперь. – Когда он придёт за тобой, — добавила она, — когда придёт, а будет это очень скоро, у него и поинтересуешься, что ему надо. Ну, если заглотишь не полностью и сможешь говорить. «Говори дальше», — думал Аджай, — «Посмотрим, как ты заговоришь, когда я вернусь за тобой». – И да, — она указала на него израненным пальцем, — Пэйган Мин — не такой плохой мужик. Говорю тебе, как друг, которого ты только что потерял. Он реально неплох. Спасает твою никому не нужную жизнь. Думаешь, твоё отравление лечится травками и укольчиками? Да ты скоро в кому сляжешь с такими осложнениями. Хоть «спасибо» скажи ему. Может, он перестанет тебя похищать.       Она открыла дверь, вышла и захлопнула её за собой. Аджай дышал часто. Злоба пробирала его до костей, но она была не столько раздражающей, сколько приятной. Такое томное ощущение, что вот-вот что-то произойдёт, что-то плохое, а ты уже знаешь, как выбраться из этого. «Он хочет встретиться, да?» — Аджай ещё раз ударил ногой доску впереди. — «Что ж, давай… Я весь в нетерпении».