Он вспомнил то, что предпочел бы забыть

      Банапур, Юг       Это началось в полдень. Солнце светило довольно ярко, но его свет плохо проходил в дом, ему был открыт лишь один дверной проём, когда все остальные входы, выходы и окна были плотно закрыты. Изнутри дом освещался только свечами.       В двери стояла Амита. Её руки были скрещены на груди, она рассматривала поля, на которых работало несколько людей. Она ни на ком не задерживала взгляд, её волновали совсем другие вещи. Внутри дома, сидя на стуле за столом, за ней наблюдал Уткарш Неру. Они оба выглядели угрюмо.       С момента, когда Аджая видели последний раз, прошло две недели. Для Сабала эта цифра была побольше. Исчезновение их обоих вызвало в Золотом пути огромную волну недовольства, чего и следовало ожидать — кто-то даже рвался штурмовать дворец уже сейчас, хотя для этого было ещё очень, очень рано. Результата бы это тоже, скорее всего, не принесло — все знают, Пэйган не гадит там, где ест.       Но теории всё также продолжали появляться. Именно поэтому Амита сейчас была такой невесёлой. Её собеседник оказался здесь также не случайно — Уткарш, как-никак, арестовал тех двоих медсестёр и допросил, он видел тот пролетающий вертолёт, где предположительно был Аджай, да и был одним из последних, кто интересовался Гейлом до его пропажи.       Само собой, это были не единственные причины, почему он был здесь. – Что мне сказать людям? — выдаёт Амита, не поворачиваясь. — Послушники Сабала нервничают. Они давят на Бхадру, она не может сказать ничего вразумительного, а я не могу ничего с этим сделать. Ей только-только исполнилось пятнадцать, а они уже считают, что она может отвечать за что-то в этой ситуации. Дикари. – Я могу их понять. Когда твой… Идеологический, помоги мне Банашур, лидер бесследно пропадает вместе с целым отрядом — появляется повод занервничать. – Мне плевать на идеологию, — она резко повернулась к нему, — Я — их лидер. Мы оба ими были. Какая разница, к кому обращаться? Или лучше идти за ребёнком? — она вскинула руки вверх. — Я не понимаю, что в голове у этих людей. – Она станет Тарун Матарой.       Амита бросила на него злой взгляд и после закатила глаза и отвернулась. Он продолжил: – …Пускай привыкает к своим будущим обязанностям. – Ей пятнадцать, Уткарш! — Амита резко повернулась к нему. — Она совершенно не готова к такому и вряд ли когда-нибудь будет. У тебя ведь есть дочь! Как ты можешь говорить такое?! – Кира ещё ребёнок, а Бхадра уже подросток. И совсем не глупый, она довольно смышлёная, у неё уже есть какой-то опыт в военном деле. В конце концов, она же постоянно возле вас крутится, вы ей как родня! Мы все работаем на износ. Не развалится она от пары вопросов.       Амита прищурилась, потом хмыкнула. – Она-то может и не развалится, а если скажет что-нибудь не то? М? Впрочем, уже сказала. – А… А что случилось? — он нахмурился.       Она отступила и закрыла дверь. Повернулась всем телом, прошла к столу и села за него, напротив Уткарша. Она смотрела на стол, на котором лежали бумаги, стояла тара с объедками и пепельница, от которой шла тонкая линия дыма. Она задумчиво смотрела на собравшуюся композицию. – Бхадра была последним человеком из наших, кто видел Аджая. Это было две недели назад, она навещала его, пока он был в больнице… Тогда, из-за исчезновения отряда, многие начали паниковать. Убитые горем родители, солдаты, не знающие, что делать… Это разрушительно для детской психики. Бхадра поддалась панике. Кто-то сказал, что Сабал либо сбежал с отрядом, либо просто перебил их и исчез, и всё — у Бхадры появляются странные вопросы, на которые я не хочу отвечать! — она развела руками и вновь посмотрела на Уткарша. — Она очень внушаема. И скорее всего, она рассказала об этом Аджаю.       Тот смотрел на неё уже более напряжённо. Да уж, это была не лучшая новость. В последнее время хороших новостей очень не хватает. Амита заметила его реакцию и продолжила: – Ты лучше меня знаешь, что Аджай — простак. Он прозрачный, как стекло. Его можно убедить в чём угодно, если подоспеть первым, как это сделал Сабал когда-то. Я не знаю, где он, скорее всего его забрали в Дургеш, но что будет, когда он сбежит? А если он наткнётся на Сабала раньше нас? – Ну… Да. Я понимаю. – Страх предательства это не что-то новое для Кирата и его народа. Мы должны быть вместе, иначе не выстоим. И мы уж точно не должны идти друг против друга… Без особых доказательств.       Она встала с места. Разговор смог немного ободрить её, подлить адреналина в кровь. Амита стала медленно ходить взад-вперёд, параллельно обсуждая происходящее со своим собеседником. – Ты сказала «наткнётся»… Думаешь, Сабал таки сбежал?.. – Сабал? Очень вряд ли, — она сказала это после небольшой паузы. Она думала об этом задолго до этого разговора. Обдумывала мотивы, версии, пыталась смотреть на ситуацию под другим углом, но ничего нового ей не открылось. И сейчас она просто не знала, как бы это сформулировать. – А отряд? – Про отряд ничего не известно. Вернулось двое человек, шесть пропавших. Несколько мёртвых. Скорее всего, живыми остальных мы уже не увидим. – Ну… Ну как теория, а тогда что — патрули смотрим? Можно перевернуть какой-нибудь док королевский, или взять лейтенанта Гвардии, заставить этих прошмандовок говорить в конце концов… – Идеи хорошие, Уткарш, но мы это итак делаем, а результатов никаких. Время идёт — методы одни и те же. – Но мы можем усилить эти меры. – Ты не понял, к чему я веду — ты не сможешь заставить людей вспомнить то, чего они не знают. – Ну, даже если Мин и его псины об этом ничего не знают, хотя я это в жизнь не поверю, то, что мне делать?       Амита посмотрела на него как-то странно. Будто не обдумывала ответ, а высчитывала у себя в голове уровень его ай-кью, и во всех случаях результат был не обнадёживающим. – Если бы его похитила Армия, мы бы об этом уже знали. Исходя из того, что сказали эти двое из меда, похитили только Аджая. Про остальных вообще ничего неизвестно! — она повысила голос, негодуя. – Я бы не начинал разводить панику… – Я не спокойна, Ута, — она отмахнулась от его слов, — но зато я наготове. Твоё спокойствие ничем не помогает. У нас проблемы — наш лучший боец в руках у Мина, а Сабал и отряд чёрт знает где! Да и не факт, что Аджай действительно у Пэйгана. А ты здесь сидишь и задаёшь глупые вопросы! – Нет, Гейл точно у него, — Уткарш был неконфликтным, так что проигнорировал её последние слова. — У Аджая были проблемы со здоровьем, я сам говорил с этими медсестрами, он не смог бы уйти далеко сам, — он скрестил руки на груди. — Ему бы понадобились медики и так далее. Если он у этого урода, то сам он не выберется. – Он и не выживет сам. Кому-то нужно постоянно поддерживать его самочувствие… Я как раз думала, что Аджая могут держать в каком-нибудь медпункте. У нас есть аванпосты на Севере, нужно послать людей проверить окрестности… Но ладно Аджай, по нему есть хоть какие-то заметки. Так что насчёт Сабала? Что думаешь? – Ну, если ты отбрасываешь вообще вариант того, что он сам ушёл, то… Я думаю… — он потёр рукой висок, — ну, скорее всего он всё-таки… Мёртв. Пэйгану нужен Гейл, а Сабала он не переваривает.       Бровь Амиты поднялась вверх. Было видно, что она не удивлена такому ответу. Она часто слышала и такой вариант за эти две недели. – Я так и думала, что ты это скажешь.       Уткарш уставился на неё в недоумении. – А есть какие-то особые «альтернативные теории»? – Да. Представь себе, — она передразнила его, а после, опёршись на стул, продолжила. — Я правда сомневаюсь, что Армия Короля работала здесь. – И по какой причине? — он посмотрел на неё с недоверием. – Ну… Если Пэйган и хочет подорвать нам зад, он делает это помпезно. Он не работает тихо, это просто… Не его стиль. Да и новички редко попадают ему под руку… – Всегда есть вероятность. – Я просто… Не вижу с ним связи. В плане, это возможно, — она отстранилась от спинки стула, — солдат Армии Короля видели… – Возле Тиртха, возле аэропорта… – И на мосту, да, но никто не слышал выстрелов. Никто не слышал их машин, не видел… Ну я имею ввиду, не видел машин, кроме как возле аэропорта, но мы сейчас про Юго-Восток говорим… – Да. – Мне кажется, что одновременность исчезновений Гейла и Сабала — просто совпадение.       Как только Уткарш услышал это, он, не выдержав, засмеялся. Не громко, но очень даже заметно. Амита разозлилась. – Совпадение? Я тебя умоляю… – Я не собираюсь с тобой спорить насчёт этого, не пытайся. – Амита, совпадений не бывает. Это всё херня собачья. – Оу, ну здравствуйте! — она вскинула руки вверх и отошла от стула. – Херня. Совпадений не существует. Всё взаимосвязано. Так говорили все святые, Сабал в это тоже верит! – Да ладно? – Да. – Значит то, что у тебя день рождения в один день с де Плёром, означает, что ты он и есть, или что? – Не-е-ет, подруга, ты путаешься! – В чём это? – Я понимаю, о чём ты, но это неправильное сравнение. Совпадений не бывает, но наша цель в том, чтобы правильно их трактовать. – О боже… — Амита закатила глаза. – Сабал это умел делать. Тебе ещё не поздно научиться.       После этих слов Амита обернулась и посмотрела на него вновь. Потом она подошла и чуть ли не прошипела ему прямо в лицо: – Если бы Сабал умел трактовать что-либо, он бы в первый же день забрал бы тех людей и привёл их обратно. Но знаешь, что? Он этого не сделал.       Уткарш заткнулся. Амита отошла от него, стараясь собраться с мыслями. Она не звала его сюда для ссоры, он может верить во что угодно — главное, чтоб слушал, что она ему говорила. И не выдавал… Вот такой чертовщины. Немного переварив это, она повернулась обратно и подняла указательный палец вверх. – Мы работаем так: Нирав мобилизует все доставки и будет начеку на Юге, мы усилим патрули на Севере, и, главное, нужно будет узнать, где Армия и Гвардия зализывает раны. Я хочу знать, где их лечат, в приоритете — где лечат Юму или Пола. – Хорошо. – …Но это всё затяжное дело. У меня не хватает рук и ног, чтобы работать над всем сразу. – Назначь кого-нибудь. – Именно поэтому я позвала тебя, — она ткнула в него. Уткарш был крайне удивлён. – Проще говоря… Делом Гейла будешь заниматься ты.       Снаружи дома зазвучал колокол. Кто-то взобрался на башню. Скорее всего, скоро будет молитва. Поднялся ветер.       Уткарш даже не заметил этого. Он был удивлён новостью Амиты. Это не была плохая новость, просто он не думал, что всё выйдет так. Он ведь не сыщик или вроде того. Он знал, что пришёл не чай попить, но такое… Было внезапностью. – Ты отдаёшь приоритет Сабалу?       Амита положили руки на бока и отвела взгляд, вскоре вернув его к собеседнику. – Мы с Сабалом довольно близки, — она посмотрела ему в глаза. — Я не могу знать, кто его забрал и куда увёл. Сейчас я думаю, что у Сабала не было причин сбегать, и верю в это… Но, если они и были, я хочу узнать об этом первой. Я хочу узнать всё, что смогу. Если я не найду Сабала живым, то, по крайней мере, найду место, что стало ему могилой. Я не стану оставлять это дело нераскрытым — я узнаю, где он. Тем более, недавно оказалось, что дело не настолько уж и безнадёжное. – Не тяни. Что случилось? – Уткарш, сколько у нас убитых с той операции? – Двое погибших. – Нет. У нас трое погибших. – А кого нашли?       Она посмотрела на него исподлобья и вскоре опустила глаза. – Тайгу, — она отошла в сторону. – О-о-ох… — он сощурился и прикрыл лицо руками. Он сел обратно. — Ты про ту… – Да, я про «ту». – Святая Кира. Да, помню такую. О Банашур, я же с ней охотников Мина гонял! Я так хотел её навестить… Ёбаный пиздец. На отряд есть хоть какая-то надежда, а на неё… – Надежды нет. – Она есть, Амита! – Они не вернутся живыми, это все уже понимают, Ута! — она повысила голос и развела руки в стороны. — Дело времени, когда их найдут. – Ну, следуя твоей теории, «здесь вряд ли работала Армия Короля»! Кто тогда их убил? Чего ты уверена, что отряд не вернётся? – Во-первых, не смей повышать на меня голос, — крикнула она.       Показалось, будто в этот момент в её глазах проскочила молния. После того, как Уткарш опустил взгляд, она немного успокоилась и продолжила: – Во-вторых… Звери. Звери могли растащить останки. А в-третьих… Сабал очень известен. Его знают даже больше, чем меня, и влияния у него не занимать. И этим… Эх, можно воспользоваться… А этими детьми… Кому они нужны? Кроме нас.       Амита присела, смотря в пол. Уткарш вздохнул. – Почему Тайга вообще попёрлась за салагами присматривать? – Я не помню. Это знал Сабал. Он вообще, как оказалось, много чего знал.       Она кладёт перед ним папку, раскрывает и указывает на фотографию молодой девушки. – Это Жюстина. Племянница Тайги. Она сообщила нам о её смерти. – У неё есть племянница? Чёрт, это тяжело должно быть. А где нашли труп? – Ты дослушай сначала. Знаем, где племянница живёт? – Откуда мне знать? – У чёрта на рогах. Живёт почти под носом у Королевской Крепости. А где работает, знаешь? – …Мне не нравится, к чему ты клонишь.       Амита откидывается на стул. – Она работает у Пэйгана при дворе.       Колокол перестал звонить. Голова будто стала яснее работать, но всё, что в ней было, не было никак рассортировано. Всё навалившееся лишь оставляло мужчину в недоумении. – Сегодня прямо какой-то день открытий… – Мне это ещё скажи. – Сабал знал об этом? – Он знал. Не говорил, но точно знал, — она отмахнулась. — И скрывал. Я обнаружила это неделю назад, когда перерывала записи, чтоб составить некролог… А там меня ждал сюрприз. Эта Жюстина… Тот ещё фрукт. Её мать была замужем за лейтенантом Армии Короля. Потом мать убили при дворе, а отец устроил резню в крепости и сбежал. Объявлен дезертиром. Вся семейка Пэйгану ботинки лизала, а в итоге чокнулись и разбежались. – Поверить в это не могу… — Уткарш никак не мог переварить всю ту информацию, что на него посыпалась.       Амита, глядя на его состояние, сказала: – Именно поэтому мне и надо работать самой.       Уткарш, чей внешний вид, — смуглая кожа, чёрные волосы длиной ниже ушей, хорошая физическая форма, — создавал о нём представление сильного и вместе и тем мягкого мужчины, действительно был… Слегка впечатлительным. И на эмоции скуп не был. Они молчали с минуту прежде, чем он всё-таки убрал руки от лица и подал голос: – Думаешь, Тайга могла что-то передавать ей? – Теперь… — Амита вздохнула, — это уже не имеет значения. Важно то, что у нас есть по крайней мере один свидетель, который может что-то рассказать, — обходит стол. — Мы ещё не ездили к ней, она сообщила о смерти Тайги через посредника. Непонятно, какого чёрта тело вообще оказалось в какой-то заднице Севера. Но сейчас ясно только одно: чтобы продвинутся в этом деле, нужно найти Жюстину. А там уже… Разберёмся. – …Может ты хочешь, чтобы я съездил к ней? – Нет. Дело Жюстины для меня личное. Я хочу заняться этим сама. И в случае, если исчезновения Гейла и Сабала не связаны, я ничего не смогу сделать для Аджая. Я передаю это тебе. У меня просто нет времени на то, чтобы искать что-то на Аджая. Я знаю, ты хотел провести время с семьёй, но ситуация сейчас слишком нестабильная. – Я понял. – Отвези Киру к бабушке или тёте, она поймёт. – Да, конечно. – Ты знаешь Аджая. Ты справишься. А я займусь Сабалом. Интересно, что ещё я смогу откопать.       Уткарш ушёл, оставляя её одну.       «Подруга». Он так уверенно это сказал, что меня это даже не смутило. На первых порах.       Он общается со мной, как со своей дочерью. С другой стороны, ему за сорок, а мне ещё нет тридцати. Могу понять.       Недавно заходил Нилам Беш. Тело его дочери обнаружили недавно, и я была той, кто скажет ему это. Нилам — очень хороший воин, один из ближайших к Сабалу, но вместе с тем он воспринимает и меня серьёзно. Это был тот самый раз, когда мне действительно было больно осведомлять родственников о смерти их близких.       На войне всегда полно погибших, иногда не отличаешь одного от другого, но его дочь я узнала бы из тысячи. Они с женой с такой тяжестью отпустили её на это задание, первое для неё. На них было больно смотреть. Её звали Тара.       Он держался достойно. Правда длилось это пока не пришла Бхадра и не подала ему воды в глиняной чашке — тогда его прорвало. Он выбил чашку из её рук и вышел из дома вместе с повисшей на нём в истерике женой. Он никогда таким не был. Чашка упала и разбилась.       Я читала о теории в физике, гласящей, что мы можем видеть, как чашка падает со стола и разбивается на осколки, но мы никогда не увидим, как чашка складывается обратно. Увеличение беспорядка — то, что отличает прошлое от будущего. И это хорошо подходит под описание того, что сейчас происходит в Золотом пути. Без Сабала я не могу восстановить отношения с этими людьми, я этого просто не умею. Приделав его умения к себе, сделав их частью моих талантов, я смогла добиться того, что мы стали функционировать эффективнее, а сейчас всё погрязло в хаосе. Но даже так… Я ищу его не только потому, что хочу восстановить порядок, у меня на это есть и другие причины.       Я никогда так сильно не хотела, чтобы он вернулся назад.       Мои поиски начинаются с того места, где стоит смотреть прежде всего.       Я захожу в его дом и закрываю за собой дверь: не люблю сквозняков. Я здесь уже была и знаю, куда идти. Не так давно он показал мне, как спуститься в подвал в его доме: на случай массивной атаки или просто, чтобы скрыться. После его исчезновения я была здесь ровно один раз и вышла, смотря на этот мир иначе. Но вот, я снова здесь, перерываю его вещи в надежде найти что-то, что может дать мне больше информации о нём. Жюстина подождёт. Я задаюсь одним вопросом: «Почему?»       Это так всегда и происходит: ты думаешь, что держишь их под контролем, а они творят что-то невообразимое у тебя за спиной.       Я молода, но опыт научил меня многому. Я совершенно не вижу опоры в большинстве мужчин. Я также особо не вижу её в большинстве женщин — я не вижу её почти ни в ком. Большинство людей иррациональны, им нельзя верить и давать контроль над собой. Ты должна быть полностью независимой, самостоятельной и сильной, чтобы твёрдо стоять на ногах, иначе этот мир тебя сожрёт.       Женщины, которые идут за мной — они сильные, смелые и независимые, но вместе с тем они хрупкие. Женственные. Они любят детей, любят свои семьи, и эта любовь даёт им сил. Я вижу это, когда они целуют фотографии своих мужей, детей, родителей, а после смотрят на меня и их глаза горят. В этом пламени они несутся в бой и побеждают, сгорая на глазах. И чем больше я на это смотрю, тем яснее мне становится, что либо это они такие чувствительные, либо это я какая-то не такая. Я не способна понять это. Есть те, кому любовь придаёт сил, и я это уважаю, но мне самой это не нужно. Я всё-таки отличаюсь от них, порой я просто не могу уловить, о чём эти люди думают… Не только женщины, но и мужчины. Кому-то из них и вовсе достаточно просто дать оружие в руки и всё, им не нужна никакая поддержка — и я как раз из таких. Но во мне намного больше лидерских качеств, чем в ком-либо из них, и только поэтому они все идут за мной. Как и Гейл, к примеру.       Аджай — очень простой, у него ясные чувства и мотивы, его легко понять даже не общаясь с ним — таким всегда можно доверять, и, что важно, не подводить их уверенность в тебе самом. Тогда он будет идти за тобой до самого конца. Хотелось бы, чтоб только за мной.       Моё мнение о партнёрстве с кем-либо только сильнее устаканилось в своём негативе после того, как я встретила Сабала. Он точно такой же, как и большинство — иррациональный, странный, суеверный, но настолько упрямый, что даже вызывает восхищение. Не у меня, у его послушников. Я не стану идти за шутом, даже если он кричит громче всех. С тем же успехом люди поклоняются Мину, а я таких действительно встречала. На это очень печально смотреть.       Идиоты, верящие в божественные промыслы, приравнивают мои идеи к идеям Мина. Но разве Пэйган работал на благо Кирата? Разве он хоть раз, ошиваясь вокруг Мохана, подумал о нашей стране? Да, конечно же, он усиленно думал о том, как бы обмануть всех, и особенно сильно он переживал за неё, когда убивал наследника престола, а распрекрасный Мохан Гейл ничего не сделал.       Мохан провалился, защищая королевскую семью, и повторно подвёл их, не сумев уберечь наследника престола. Как можно идти за таким идеалом? И ведь у Сабала это… Каким-то образом получается. И сколько раз я не напоминаю ему об этом, он только сердится на меня и ничего не говорит, или обвиняет всех вокруг, кроме самого Мохана.       С другой стороны, это не удивительно. Сабал… Я не знаю ничего о том, был ли он женат или нет. Скорее всего, рядом с ним не было человека, который мог бы поставить его убеждения под вопрос, в особенности такой близкий, как супруга. Но я не могу говорить точно, ведь никогда не спрашивала его об этом. Зачем мне знать это? Зато я знаю, как и почему Сабал пришёл в Золотой путь.       Сабал лично знал Мохана Гейла, ему было тогда лет десять или около того. Личная встреча с таким человеком производит сильное впечатление, я понимаю. Мохан Гейл был оратором, каких поискать. Кто знает, может он даже верил в то, что сам говорил.       Я была ещё совсем мала, когда Мохан был убит и его жена с сыном пропали. Это было лучшим вариантом, потому, что моя голова не была промыта его речами. И теперь, повзрослев, предпочитаю не поддаваться обманчивому влиянию человека лично, а узнавать его по его трудам. Именно так я и пришла в Золотой путь — не из-за славы Мохана, а из-за деяний Ишвари Гейл. Она была сильной, смелой, вдохновляющей. Я полагаю, что она сбежала, чтобы защитить своего сына, и я это уважаю, но что она могла бы создать, если бы только осталась здесь… Моё мнение непопулярно, но оно хорошо функционирует и без чьего-либо одобрения — если бы Ишвари не могла иметь детей, она бы могла перевернуть весь мир.

Это видно по её глазам.

      Но бесполезно винить Аджая в том, что он родился, так? Такое просто происходит. Женщина занимается сексом, беременеет, рожает и потом материнский инстинкт сводит её с ума. Я не люблю детей — они ещё опаснее, чем взрослые. Есть поговорка, гласящая, что дети это «наше будущее», но, если она правдива, значит наше будущее — это худший кошмар. Дети — идиоты, а те из них, кто втянуты в политику, являются настоящей бомбой с таймером. Многие скажут, что мы все когда-то были детьми — да, мы были, но больше мы ими не являемся. Нужны огромные усилия, чтобы вырастить нормального человека, и на это, что тяжелее всего, нужно очень много времени, а у Кирата его просто нет. Поэтому не дети наше будущее — наше будущее это мы сами прямо сейчас.       А ведь есть те же взрослые, у которых детство в жопе играет, а они опасны ещё больше. Один из таких как раз-таки Сабал. Но он как гиперактивный ребёнок — переизбыток его энергии просто надо направить в полезное русло. И это работало, пока он не исчез.       Мне так печально смотреть на то, как все вцепились в эту несчастную Бхадру. Что в ней такого? Она просто подросток. Эмоциональная. Впечатлительная. По крайней мере у неё нет родителей, которые выдали б её замуж за какого-нибудь старого сумасшедшего урода, в Кирате это любят. Но и Тарун Матарой ей не быть.       Тарун Матара приравнивается к статусу члена королевской семьи, это если не королева, то хотя бы принцесса или советчица, но к основным обязанностям ещё и привязываются обязанности перед этими религиозными фанатиками. А Бхадра… Она такая… Простая. Как Аджай. Ты можешь понять, о чём она думает, ещё до того, как спросишь её. Бхадре нельзя в политику: она её раздавит. А Сабал всё продолжает гнуть эту линию.       Сабал такой же, как и все, и это делает его таким близким со всеми этими людьми, какой мне никогда не стать. А что? Да, я умею признавать чужие таланты. Талант Сабала в ораторстве трудно переоценить, более того, у него был чудесный учитель. Я больше склоняюсь к чему-то посерьёзнее задушевных бесед с селянами, но нельзя отрицать то, что отчасти Сабал был прав, когда говорил о важности религии для киратцев — в том плане, что религия очень хороший способ манипулирования. Он бесится, когда я говорю это. Это гениальный способ, он объясняет всё, что тебе нужно. Лео Таксиль осознанно писал религиозную бредятину, но её покупали, ей верили и на неё опирались, а когда вскрылось, что он писал это всё смехотворное чтиво специально, чтобы верующие сами себя выставили идиотами, покупая это, его чуть не разорвали на месте.       Противореча различным заблуждениям обо мне, я не против религии как явления, но она должна идти в ногу со временем и наукой.       Жаль, что Сабал не того склада ума, что и я. Вдвоём с таким багажом планов мы действительно могли бы восстановить и улучшить Кират, но мы всё ещё не сходимся во многих наших мыслях. Да, мы вместе сейчас, но это далеко не значит, что между нами перестали возникать ссоры — просто теперь мы вынуждены как-то их решать. Я не знаю, люблю ли я его, потому, что я правда не знаю, является ли то, что я испытываю, любовью, и если да, то она очень скудна. Я полагаю, что испытываю её настолько, насколько могу.       Но вот… Я уже долго распинаюсь насчёт того, какие все вокруг доверчивые идиоты и какой Сабал нестабильный, а его верования и вовсе отсталое чтиво, и он пороху ещё не нюхал, но если посмотреть на меня сейчас… А чем я лучше?       Он исчез. Он оставил меня. Без объяснений, без прощаний. На этот раз это… Вызывает во мне лишь гнев. Да, я не думаю, что он ушёл по своей воле, но это не мешает мне постоянно сомневаться в этом и злиться. Злиться на себя.       «Страх предательства это не что-то новое для Кирата и его народа. Мы должны быть вместе, иначе не выстоим», — я поняла это только после объединения с Сабалом, и что было намного более важным, так это то, что он не внезапный. Он может хитрить, но он никогда не станет врать. Он склонен к фанатизму. И всё, что нужно, чтоб он стал тебя слушаться — это сделать себя предметом его фетиша. Стать предметом фанатизма. Нужно стать для него всем, убедить, что ты — это всё, что ему нужно, и тогда он сделает всё, что угодно, только для тебя.       И я думала, что у меня это вышло. Отобрать икону и встать на её место. Но… В свете недавних событий мне пришлось отхлестать себя по лицу и понять, что, видимо, не совсем. И дело не только в его пропаже, но и во вранье.       Все эти дни я долго думала, что я испытываю по этому поводу, и недавно я таки поняла, что это было за чувство. Его так называют французы — дежавю.       Мракобесие Сабала понятно, опять-таки, у Сабала не было того, кто подвергал бы его идеи сомнению, а у меня был. Их было много, очень много, но был тот один-единственный, кто был ближе всего и бил по самому больному. «Семейная жизнь — не для меня», — я это выучила вполне чётко после того, как меня в возрасте шести лет познакомили с моим будущим мужем. Я не надеялась на что-то особенное, но не ожидала того, насколько мои родители ошибутся в своём выборе.       Мы с ним не жили вместе пока мне не исполнилось пятнадцать, но и до этого у нас ничего не складывалось — мы постоянно дрались. В общем доме было не лучше: мы ссорились, ломали мебель, жгли в огне вещи друг друга… Мы творили что-то невообразимое. Это был ад, состоящий из постоянных ссор и истерик; я говорила, что он тупой идиот, неспособный довести хоть одно дело до конца, а он называл меня бездушной тварью, неспособной на сострадание к нему или к кому-либо в принципе. А я просто всегда ставила прогресс выше традиций.       Мы ненавидели друг друга. В один день случилась одна особая… Размолвка. Я вела себя по-особенному грубо в тот день и постоянно торопилась выехать (у нас уже была машина на тот момент), а он не хотел давать мне ключи, так как я обычно в такие моменты уезжала к чёрту на куличики и сидела там одна, пока не успокоюсь. В итоге я таки получила их и уехала.       Я всегда ставила прогресс выше традиций. И я сделала свой выбор. Всё, что я помню сейчас, это боль. Но и она когда-нибудь пройдёт.       Мы мучали друг друга столько лет, но вот однажды после этого дня он взял лук, стрелы, вышел из дома, ушёл и не вернулся. Я и не искала. Я устала от него. От этих… Эмоций.       Единственная вещь, за которую я могу сказать ему спасибо — он освободил меня. Он освободил нас обоих. В Кирате, живя в религиозно заключённом браке, невозможно его после разрушить, в плане, никак. Это брак, заключённый «на небесах», он раз и на всю жизнь, плевать на то, что по документам мы с ним абсолютно чужие люди. Это было лучшим, что могло произойти с женщиной. Это было самым лучшим подарком, который он мне сделал.       Сама я всегда думала, что уйти не могу — куда мне идти? Друзей у меня не было, а фауна Кирата слишком опасна, чтобы просто прогуливаться по нему. Так что его поступок был мне только на пользу, ведь я смогла занять позицию жертвы, брошенной мужем, и ко мне не было никаких претензий. Не сказать, что я не была жертвой: он с завидной регулярностью меня поколачивал. Пытался сделать… Послушной. Ему это не удалось.       Я не люблю детей. Они не стоят тех усилий, которые в них вкладываешь. Потратить свою жизнь, взращивая чужую… Я не готова себя этому посвятить, и это никогда не произойдёт со мной, я в этом убедилась. Я не говорю об этой части своей жизни не из-за стыда, а из-за того, что действительно боюсь, что из-за моей репутации я брошу тень на других женщин, которые также сознательно не хотят иметь детей или борются за свою независимость, ведь это меня называют бездушным чудовищем. Кират не готов к праву выбора, но я свой уже сделала и не пошла искать это чудовище, которое все называют моей второй половиной.

И я выбрала правильно.

Потому, что я всегда ставила прогресс выше традиций.       Дежавю. Оно преследует меня даже слишком часто в последнее время.       Я уже испытывала это раньше, теперь оно повторяется с другой стороны, с другими людьми, но оно уже было, и я это просто ненавижу. Может ли разбитая чашка собраться обратно из осколков? Казалось бы, вопрос крайне тупой, из разряда фантастики, но, когда я рассказала об этой теории Сабалу, он задался именно этим вопросом. Я не верю в это. Я никогда в это не верила. Но сейчас это преследует меня вновь и вновь — моя разбитая семейная чаша. И я убеждена — она преследует не только меня. Что с этим делать? Это какая-то фантастичная чертовщина.       Единственное то, что своим бывшим я не хотела управлять: мне было всё равно на него. Я хочу найти Сабала и задать ему вопросы. Я хочу просто найти его и понять, почему он сделал это. Почему ты сбежал от меня? Что я сделала не так? В чём я ошиблась? Где я не додавила? Мне нужно это знать. Я хочу знать, когда я утратила контроль над ситуацией и по какой причине.       Он ушёл, ничего не сказав. Это его вина. А я злюсь на себя.       Прошло уже две недели с момента, как он исчез. ГДЕ ОН, МАТЬ БЛЯТЬ?       КУДА он мог исчезнуть? ПОЧЕМУ он ушёл? Он ведь не такой, разве нет? Разве я ошибалась?!       Я даже не знаю, на самом деле не знаю, был ли Сабал осведомлён о том, что Тайга была в родстве с этой девчонкой, но быть того не может, чтобы ему это не было известно! Она его приближённая — он не мог не проверять её. Но я уже ни в чём не уверена! Видимо, я не так уж и хорошо справляюсь со своими делами, раз от меня бегут!       Я останавливаюсь, понимая, что рву уже важные документы, а не простые бумажки. Сметая всё со стола, слышу, будто что-то разбилось, и понимаю, что уронила вазу. Оттуда что-то высыпалось, лишь бы это был не чей-то прах. Всё нормально. Всё придёт в норму. Мне нужно успокоиться.       Что-то происходит. Что-то происходит прямо под моим носом, но я не могу ни услышать, ни учуять это, и мне кажется, что никто не может. Я хочу контролировать то, что происходит, но Кират ведь не игрушечная машинка, им нельзя управлять. Я даже не могу контролировать чашку, которая падает со стола и бьётся, меняется. Даже если я подниму её, это будет лишь груда осколков. Всё меняется, и не просто меняется: оно меняется по спирали. Всё повторяется. Единственное, чем я могу это логически объяснить, не прибегая к ломанию законов физики — это то, что история сама по себе циклична, так что… Может, это не так уж и удивительно. Никакой мистики-хуистики здесь нет.       И всё же… В тот раз я уехала, чтобы избавиться от худшей проблемы в своей жизни, которая только набирала обороты, а сейчас я чувствую себя так, будто всё вновь началось, а я не могу с этим ничего сделать. Это делает меня злой, но не делает меня хоть сколько-то слабой, поэтому я полезу прямо в пасть тигра — я вытрясу из этой Жюстины всё, что она знает. Она расскажет мне всё.       Мне плевать, где ты, с кем ты, хорошо тебе или плохо, мёртв ты или жив — я хочу знать, почему ты ушёл от меня.       Я найду тебя, я доберусь до тебя, я всё узнаю. Мы с тобой ещё увидимся, Сабал.       Больница, Север       На часах около часа дня. Серые стены. Белые простыни. Солнце кое-как пробивается через окно. Всё было… Таким спокойным.       Аджай лежал на кровати и думал о всяком. О чём угодно, что приходило в голову. Боль ушла, раны зажили, он мог ходить, говорить, не падать в обморок — он вполне неплохо восстановился. А сейчас делать было, в общем-то, нечего, разве что дожидаться Пола.       Эта встреча его не столько пугала, сколько настораживала, и, в попытке унять это напряжение, он лишь сильнее в него погрузился. Стараясь избежать страха, он обнаружил себя в самом ядре этого чувства, где нет самого чувства — есть сама опасность. Но адреналин не подскакивал, Аджай чувствовал себя на удивление умиротворённо. Эта почва дала неожиданные ростки.       Аджай откровенно говоря совсем забыл о своих друзьях. Нет, он, конечно, вспоминал о них порой, но так-то они больше не играли никакой роли в его жизни. Однажды, через, может, год, когда кончится война, он вернётся и продолжит общение с ними, но сейчас ни они, ни дом, ни сама Америка не имели значения. Это настораживало.       Всегда нужно иметь пути отступления — это Аджай выучил очень чётко. Всегда.       Нужно быть независимым от обстоятельств, потому что они массивнее и попросту раздавят тебя в какой-то момент, но вот вопрос: что теперь? Вот не будет куда уехать, что теперь? Бросить это всё? Всё, что он сделал? Оставить урну с прахом пылиться где-то в кладовке, вместо того места, где ей положено быть?       Бросить Амиту, Сабала, того же чёртового Хёрка… Бхадру, в конце концов. Кират. И дело ведь не только в ходе войны, которая непонятно когда кончится, но и, опять же, в матери Аджая, Ишвари. Что с ней? Это ведь… И была цель приезда, не так ли?       Дни ничего-не-делания позволили Аджаю подумать над этим сильнее обычного. Дело не двигается. Золотой путь уже на Севере, а урна всё ещё в его семейном доме.       Затишье. Ничего не происходит. Почему? Ему не нравится, когда тихо. Не бывает всё тихо и хорошо. Что-то грядёт. И при этом воля его матери всё ещё не исполнена, появилось лишь больше неприятных вопросов. Ему принесли книги, но он не может на них сосредоточиться. Ему нужны были ответы.       Ладно, допустим… Окунёмся в прошлое.       Живём с мамой. Ничего не известно ни о Кирате, ни об отце, ни о Золотом пути. Почему? Сначала возникает возмущение: «Он ведь герой войны! Я всю жизнь думал, что он просто бросил тебя!» — но вскоре на его место приходит обратное.       Приезжаем в Кират и узнаём, что и мать, и отец натворили делов, каких — неясно, и есть только два человека, которые хоть немного знают о том, что произошло: это Аджай Гейл и Пэйган Мин. У первого очень смутные воспоминания, а второй хитрит. Хотя так-то воспоминаний достаточно, чтобы впасть в шок.       Правда ли… Что он сделал это? Мохан и правда убил чьего-то ребёнка? Его отец? Но за что? Как? Что произошло?       Если это правда — будь этому причины или нет, значения по сути не имело — подобное не может быть оправдано вообще ничем. Но Аджаю нужен был контекст. У всего есть контекст, ничего не существует в вакууме и здесь также.       Аджай видел записки его отца. Они источали такую любовь, такую заботу… Как? Что произошло? Или он просто не нашёл все части этого пазла?       Это та причина, по которой Ишвари сбежала? Если да, то он мог это понять… Но ведь это лишь предположения. И при этом хоть какая-то информация есть только у Пэйгана Мина. Но водиться с ним себе дороже. Весь этот «анал-карнавал» по сути произошёл только из-за его инициативы, при этом сам Мин… Аджай не видел в нём того, кто пойдёт на контакт так легко. Потому, что он странный. «Наверно, мы бы могли найти общий язык… Но я и правда не знаю, как. Я не настолько умный, чтобы с ним играться, а он не настолько благосклонен ко мне, чтобы купиться на мои игрища. Как иначе построить с ним отношения — я не знаю, он даже сестру свою серьезно не воспринимает. С другой стороны, может, мне оно и не надо? Может, он и так всё расскажет… Он уже начал. Но у него нет конкретики и доказательств. Если потребую, получу разве что молчание в ответ. Интересно, разозлится ли он на меня, если я спрошу? Может быть. Хотя я очевидно для него как хомяк или комнатное растение, меня терпеть вполне легко… Его терпение откровенно говоря напрягает: кто знает, что у него творится на душе. А эта Юма… Она будто не видит во мне угрозы, она просто меня не переваривает», — так Гейл думал.       Пэйган Мин странный. Аджай ничего больше не мог про него сказать. Пэйган что-то знает. Непонятно, где он врёт, где говорит правду, но он единственный, кто знал его мать и отца лично, и при этом всё ещё жив. Сабал знал Мохана, но он его фанат, ему удобнее возвышать его. Амита и вовсе младше Аджая, она ничем тут помочь не сможет…       А Пэйган Мин. Он… Странный. Он нечто среднее между эпатажностью и фриковостью. Он ведёт себя непредсказуемо, но попросту непонятно, это для эффекта или он сам такой?       Но даже с Юмой было легче общаться, потому что она более открыта в эмоциях, чем Мин. Да, сюськи-масюськи это, конечно, интересно, но это по меньшей степени некомфортно слышать от того, кому почти полтинник и кто воспринимает тебя чуть ли не как пасынка. Это даже немного прикалывает, в каком-то смысле, но большую часть времени задаёшься вопросом: «Что он себе воображает в своём логове?» «Уж лучше бы ты на меня уже наорал как следует, я б не был удивлён вообще ни разу, и было бы общаться нам намного легче, а не как… Всегда», — у него там какие-то свои приколы, мысли, планы, о которых видимо не только Аджай, а вообще никто не знает. Непонятно, что с этим всем делать. «И даже так, оглядываясь на весь твой эпатаж, на все твои действия, на всё, что ты творишь… Ты все ещё неинтересный. Я не заинтересован в тебе. Ты скучный. Ты скучный, потому, что единственное, что в тебе есть, это вечная прямая из жестокости и истеричности. Ты будто не настоящий. Что может в тебе быть такого, чтобы я попросту увидел в тебе человека? — чтобы он мог его понять. Зачем, почему, отчего он такой. Вместе с пониманием приходит прощение. — Пэйгану Мину не нужно ничье прощение, как и мне. Мне незачем прощать тебя. Но мне нужно понимать тебя. Интересует ли это тебя? Или я уже опоздал?»       Это как прибыть на мёртвую землю, где всё иссушено и не осталось больше ничего, кроме зыбучего песка, и он затягивает тебя, глубже, ещё глубже… Но Гейл твёрдо стоит на ногах среди этой исчезающей из-под ног земли. Возможно, отдых так подействовал на него. «Эта земля в руинах…» — вспоминает Аджай. — «Прям как ты, что ли?»       И в итоге… Остаётся лишь одно — работать. Продолжать двигаться дальше. «Плыть по течению реки» уже не выйдет: она ведёт в никуда.       Нужно что-то менять. Но… Такое ощущение, будто что-то уже меняется, что-то должно произойти. Оно крутится на языке, маячит перед прямо перед носом… Оно пахнет как… Чем-то… Оно пахнет чем-то горелым.       Машину Амита выбрала самую непримечательную, ведь, как-никак, дом Жюстины располагался почти вплотную к дворцу короля. Она взяла ключи от машины, немного денег, оружие, накинула на себя куртку (Север был ещё холоднее Юга) и поехала от Банапура мимо Чайной фабрики Киры через мост и по извилистым дорогам прямо к цели.       Дом находился недалеко от Алтаря Дхумпарана, и в ста метрах от него можно было увидеть Королевскую крепость. Это был небольшой дом с двориком, сзади только невысокий забор, лес, склон и река. Дальше только горы.       Амита заглушила машину, вышла и захлопнула дверцу за собой. Она подошла ко входу в дом, осмотрела дверь. Немного притормозила, ещё раз прогнала в голове всё, что хотела спросить. «Мало ли что можно ожидать от неё. У Пэйгана адекватные не служат», — подумала она.       Вскоре она вздохнула и постучала. Услышав еле-еле слышный шум за дверью, она отошла.       Амита постучала снова. На этот раз шум начал становиться отчётливее, послышались шаги и после прозвучал тихий голос: – Кто?       Амита закатила глаза. Лучше бы девчонка сразу вышла, так ведь и испугаться может. Явно не дура, раз остерегается. Есть чего. – Это по делу. Открывай, тебе же лучше будет. Молчание. Обдумывает? Вскоре послышался скрежет — отпирает-таки. Дверь открылась и за ней показалась Жюстина. Амита посмотрела на неё и удивилась — на фотографии Жюстина явно была моложе. Это явно не девчонка, это уже полноценная девушка. Выглядела потрёпанно, но для Амиты — абсолютно нормально, ведь вживую видела она её в первый раз. Футболка, накидка и тёплые штаны. – Амита? — та была немного удивлена такой гостье. – Да, — Амита поддалась вперед.       Та немного постояла, смотря на неё, а после чуть поклонилась и освободила проход. Амита прошла, не оглядываясь на неё. Жюстина провела её взглядом и закрыла дверь.       Внутри дом был вполне обычным. Слева была кухня, справа — гостиная, ничем друг от друга не отделённые. Впереди было ещё две комнаты: ванная по левую сторону и спальня по правую. Прямо по коридору напротив двери находилось большое окно, выходящее на двор. Амита прошла в гостиную. Обычная гостиная, валяются какие-то тряпки, стоит диван и пару стульев. Наружу выходило два небольших окна. На стене висела тханка. «Религиозная», — проскочило у неё в голове. – Почему ты пришла? — спросила Жюстина, на ходу поправляя повязку на штанах. – У тебя сегодня выходной? — спросила Амита прямо.       Она не могла удержаться. Жюстина подняла голову и посмотрела на неё так, словно та только что обматерила её с головы до ног. Тем не менее, она вскоре пришла в себя, опустила голову и ответила: – Да. Я не очень хорошо себя чувствую в последнее время. Возможно, у меня какая-то инфекция.       Жюстина села на диван, который стоял по середине комнаты. Перед диваном был стол, там стояла коробка с лекарствами, какими-то травами. Амита не стала садиться, встала напротив, рассматривая содержимое стола. Застыла неловкая тишина. – Что это? — спросила Амита и взяла одну банку, поднесла её поближе. – Э-это лекарства. Они ещё работают как успокоительное и типа… Помогают уснуть. – Конечно они помогают, они подавляют нервную систему. Где ты их берёшь? С доставок из Дели? – Да, оттуда. – Ладно, — ставит на место. — А травы?       Жюстина подняла на неё немного обескураженный взгляд, снова посмотрела на травы, снова на Амиту. – Т-так это же… То, что вы давали. Для собак. – Кто «мы»? Для собак… Мы не поощряем их размножение. – Нет, это с Лумтс… – А! Боже, ты про это… Тебе разве можно такое хранить? – Хм, ну… Нет.       Амита покосилась на неё. Служанке из дворца хранить опасные яды, способные убить за несколько минут? «Это что-то между смелостью и дуростью», — она поставила таблетки на стол, обошла его и села в кресло рядом. Жюстина на неё не смотрела. – Жюсти, я приехала… – …мг… — закрытая, нервничает. – …чтоб задать тебе пару вопросов. Относительно твоей тёти. – …Я знаю. – Мг… — Амита сглотнула.       Она не хотела показывать свои собственные переживания, так что по-свойски закинула ногу на ногу и наклонилась к собеседнице. – Мы не могли с тобой связаться, поэтому я приехала сюда лично. Я не буду задерживать тебя долго, если ты будешь сотрудничать.       Жюстина повернулась к ней. Она нахмурилась в непонятках. – Только поэтому? – Да.       Жюстина снова отвернулась, потупила в пол, собираясь с мыслями. Амита тем временем внимательно следила за тем, что происходило на её лице. Она ожидала, что будет сложнее, но, видимо, у Пэйгана при дворе могут работать и такие, простые люди. «Может он взял её потому, что она ему прислуживала с детства? Мать же была служанкой. Ну или она гениальная швея. Ничего больше в этой неуверенной девке я не вижу», — она сидела ровно, ожидая ответа. И он прозвучал, причём неожиданно быстро.       Жюстина резко придвинулась к ней и прошептала, порой проглатывая буквы: – Мне кажется, это Пэйган убил её, — её руки вцепились в обивку подлокотника. — Он искал Аджая, хотел договориться с ней, а она оскорбила его. Амита немного опешила. – Ты уверена в этом? – Да. Кто ещё мог это сделать? Для чего? Кому она сделала что-то плохое? Только ему. После того, как она его послала… Он был В ЯРОСТИ. Он… Он достал бурбон… И разбил бутылку о стол! А затем отдал его мне… «Чего?» — Амита нахмурилась. — «Звучит как сплетни под забором». – П-постой… — Амита немного отстранилась. — А зачем ему был Гейл? – Вы разве не понимаете?! – Я не понимаю, — «Да и что здесь понимать?» — Аджай, конечно, солдат отличный, но Мин им прямо дико заинтересован судя по твоим рассказам. – Он одержим им. У него какие-то дела, какие-то планы… – Так, постой, ты меня сбиваешь… — Амита помотала головой. — Какие планы? – Мне не понять! Но я знаю, что он что-то затевает! – Так Аджай у него? – Я не знаю! Он просил меня подготовить комнату для гостя, но меня не было там уже два дня, я не знаю, там ли он… Или где-либо ещё. – Зачем? – Что «зачем»? – Зачем ему Гейл? – Мне ли знать! «А что ты вообще знаешь?!» — Амита начинала немного нервничать. — «Может, из-за родства с Моханом? Пэйган хочет доминировать над всем, может, он хочет подавить волю Аджая? Неужели он отправил его в «Озарение»… Выдержит ли Аджай это? Это же натуральный концлагерь…» – Ох, ладно… — она вздохнула. — Это дело не для меня, — «Пускай этим занимается Уткарш!» — Жюсти, даже если это дело рук Мина… Ты давала описание того мужчины… Как он выглядел? – Какого мужчины? — Жюстина нахмурилась. – Того, кто привёз тело Тайги и махал тебе.       Жюстина застыла на несколько секунд. После она помрачнела и отстранилась. – Ох… Ты о нём. На лице Амиты проскочило напряжение. «Попалась», — подумала она в тот момент. – Да. Расскажи мне о нём. – Он… — она напряглась, вспоминая этот момент, — был… Высоким. Весь в чёрном. Мясистый… Мускулистый, в плане. Хотя может это был жир. – Мг… – Я не рассмотрела лица, но он явно был немолод и, опять-таки, довольно большой. Я таких вижу редко… – Ясно, — Амита хмыкнула, — и разве это описание подходит под Пэйгана Мина?       Жюстина повернулась и зло на неё посмотрела. – Ну что за глупости! Король не стал бы сам делать это! Он послал убийцу! Чтобы отомстить! – Мг, да… «Я и без тебя понимаю это», — Амита просто хотела посмотреть, как она отреагирует на это.       Версия Жюстины насчёт Мина не была лишена смысла, но Амита всё ещё не была в ней уверена. Хотелось бы услышать, какие ещё детали можно вытащить из этой «простушки». – Он хотел убить её, потому, что она его оскорбила! – Я это уже поняла. Ты ещё что-то рассмотрела в мужчине? – Нет, он стоял там и после уехал. – А зачем он приезжал? Для чего вообще тащить труп с Юга на Север, — Жюстину ощутимо передёрнуло на слове «труп», — через мост, где работает охрана, прямо сюда? – Д-для чего? Для чего?! — она возмущённо посмотрела на собеседницу. — Он хотел напугать меня! – Кто «он»? – Король! – Точнее? – Пэйган Мин… Что за вопросы?! «Она посмелела, молодец, давай», — Амита выпрямила спину. – То есть он хотел отомстить ей и запугать тебя, потому убил её, притащил сюда и показал тебе? – Да. Он сделал это так… – А для чего ему было запугивать тебя?       Жюстина скривилась. Это не было отвращение, скорее неприязнь, и Амита не могла понять, была ли она направлена на неё или на что-либо другое. Вскоре она получила ответ на это — Жюстина покосилась на стол, как-то странно смотря на всё, что там находилось. – …Потому, что я нестабильная.       Амита также посмотрела на стол. Теперь вся эта ядовитая трава в руках такой на первый взгляд хрупкой девушки заиграла новыми красками. Амита вновь посмотрела на Жюстину. – Жюстина. Это твоя личная версия, так? – Т-так, — та не повернулась к ней. – Понимаю. Так, а машина, на которой он приехал, была…? – Обычная. – Такую везде можно найти, так? – Обычная, да. – Я поняла. Приехал, если не ошибаюсь, со стороны Юга? – Ага. – Ясно… «Она правда верит в то, что способна подсыпать Мину что-нибудь в еду?» — подумала та.       Глядя на то, как эту девушку трясёт, Амита все больше сомневалась, что она ещё может сказать что-то внятное. И ещё больше сомневалась, что она могла что-то передавать Пэйгану. «Если Сабал и знал о её родстве с Тайгой, то, видимо, не зря прикрывал её. Эта Жюстина, что за имя вообще… Она скорее сама убьётся, чем станет посредницей у Пэйгана», — Амита думала об этом, пока они сидели молча. — «Она ничего больше не знает. Нету смысла здесь сидеть, время тратить.» – …Ладно, — Амита поставила обе ноги на пол и встала с кресла. — Видимо, у тебя свои дела есть. Не буду тебя задерживать.       Жюстина резко подняла на неё взгляд, сразу встала и начала тараторить. Это застало Амиту врасплох. – Я не хотела связываться, потому что… Ты думаешь, что я что-то передавала ему, но на самом деле… Она наоборот, всегда хотела вывезти меня отсюда… Просто не было возможности, — немного несвязно, но вполне вразумительно говорила она. — Мин… Больной. Я никак не могу подтвердить то, что говорю, но я считаю, что она заслуживает быть похороненной как следует. «А… А, вот к чему она», — её собеседница вздохнула и после небольшой паузы, опустив руки, ответила, направляясь к выходу: – Её прах давно развеян. Мы пытались связаться с тобой, но ты не отвечала посреднику по рации. – Ох…       Девушка смотрела куда-то в сторону, думая о чём-то своём. – Ну… Главное, что есть, — она наконец-то сдвинулась с места и пошла за Амитой. — Но… Я не предательница, Амита. Я просто… Работаю. Я пытаюсь выжить.       Та, уже будучи у выхода, обернулась, косясь на неё. Она осмотрела её с головы до ног. – Я понимаю. «Уткарш ещё с ней поговорит, но так-то… Вполне ясно, что ничего она никому не передавала. Почти что божий одуванчик. Просто немного странная. И мухи не обидит, господи, а я уже нафантазировала себе…» — она вздохнула. — «Сейчас-то я взрослая тётка, а когда-то тоже была такой, загнанной в угол девкой. Пускай живёт. Уткарш вытащит из неё оставшееся по Гейлу, и закончим на этом. Моя работа здесь завершена». – Это всё, что мне нужно от тебя, — Амита открыла дверь на улицу. — К тебе, это… Заглянет мой знакомый Уткарш Неру. Он на мосту служит. Не пугайся, у него тоже вопросы есть. – Я мало что знаю… – Да, но нам что угодно пригодится. Не бойся, проблем с нами у тебя не будет. Ах, и да… — Амита постучала пальцами по рации в своем нагрудном кармане, — Если ты найдёшь что-то, хоть сколько-то важное по делу, свяжись с нами, ясно? Подойди к патрульным Золотого пути и можешь хоть орать, но расскажи, что знаешь. Нам сейчас нужна любая помощь. Ты понимаешь? Та лишь кивнула в ответ. Амита опустила руку. – Женщины в Кирате всегда славились своей силой. Но также они славились… — Амита постучала пальцем по виску, — своим умом. Ни один Пэйган Мин или его драный прихвостень не должны пугать тебя.       Жюстина подняла на неё взгляд. Не было похоже, что она ей особо доверяет, но огонёк понимания промелькнул в её глазах. – Береги себя. Не делай глупостей, оставь их нам. И сама… Прекращай пить эти таблетки. Потом не слезешь. Та улыбнулась. – Хорошо. Прощай, Амита. – Прощай… Ну, надеюсь, нам не придётся тревожить друг друга ещё раз.       Амита перешагнула порог дома, закрыла за собой дверь. Она выдохнула. – Что ж… Теперь опросим тех людей, с которыми он общался намного больше, чем с кем-либо из Золотого пути, — Амита садится в машину и направляется к статуям Киры.       Больница       Аджай ощутил что-то мокрое на своей щеке, после на лбу и дальше по лицу. Ощущения такие, будто кот запрыгнул на кровать и лижет твоё лицо, но очень медленно и долго. Аджай поморщился, открыл глаза и увидел копошащихся над ним медиков. Один из них как раз и водил мокрой тряпкой ему лицу. – Ч… Что? — Аджай не сразу сориентировался. — Что вы делаете? – Вставай. Пора работать, — сказал он. – Зачем? — задал тот вопрос.       Медик отошёл и резко над Аджаем навис мужчина, закрывая собою свет из окна. – Давно не виделись, солдат, — Пол де Плёр отстранился от него в момент, когда увидел, что Аджай содрогнулся. Это была… Внезапная встреча.       Тем не менее, никто не собирался ждать, пока Аджай очухается — нужно было делать дела. Его подняли, дали время одеться и поесть, а после отвели в комнату, по виду напоминавшей комнату допросов. По факту это была просто неиспользованная палата, в которой стояли стол и пара стульев, не больше.       Перед тем, как запустить его туда, на руки Аджаю надели наручники. Тот сделал вид, что не обратил на это особого внимания. Сев за стол, он подозрительно покосился на де Плёра, переговаривавшего с солдатом на хинди. Аджай всё ещё не понимал киратского как следует, а хинди, так похожего на него, и вовсе совершенно не знал. Вскоре Пол закончил и отпустил солдата, а сам придвинул стул и сел справа от Гейла. – Я и не знал, что ты служил. Аджай ничего на это не ответил. Пол хмыкнул. – Ну, ладно. Так что, как твои дела здесь? – Какая разница? — Аджай резко повернулся на него. — Ты здесь не за этим.       Аджай явно нервничал. Пол хмыкнул, положил руку ему на плечо, немного склонившись к нему спросил: – Чего нервничаешь? Всё ж хорошо. «Мне так не кажется», — подумал его собеседник.       Не получив ответа, Пол убрал руку с плеча Аджая и отстранился. – Ты нервный. Хотя я слышал от Юмы, что вы тут вдвоем устроили. Чего ты кидаешься на него? Тут еда, вода. Сухая постель. Многие сейчас этого не имеют. Он по крайней мере озаботился этим. Аджай приподнял бровь, глядя на него. – Я знаю, что звучу так, будто активно подсасываю ему, но я знаю его гораздо дольше, чем ты, и, уж поверь мне, ты не захочешь видеть злого Мина.       Гейл и без него это знал. Ему не хотелось лишний раз думать об этом. Пол ещё немного посидел, пробубнил что-то себе под нос и наконец-то расстегнул нагрудный карман, вытащив оттуда что-то небольшое и плоское. Он передал это Аджаю. – Узнаёшь, что это? — спросил де Плёр у него. – Ты же вроде должен был пораньше прийти? — внезапно вставил Аджай. Пола это немного притормозило. Он ответил: – Если б твои друзья из Пути не мешали, я б приехал намного раньше. Держи, — он положил эту штуку ему в руку.       Аджай отвернулся от него и рассмотрел её. Как оказалось, это была простая сим-карта. Из его телефона. – Пэйган сказал, что передал тебе его. Он при тебе? – Ага, — Аджай залез в карман и достал оттуда телефон.       Он быстро сориентировался, вставив её в телефон и включив его. Тот стал загружаться. Стояло неловкое молчание, Хармон решил его прервать. – Ты так не рад меня видеть, хотя я тебе ничего особо не сделал, — Аджай никак не среагировал на это, — ты даже Юму приветливее встретил. У нас есть пара нерешённых конфликтов, не так ли? Ну… Чего ты молчишь? Ты похож на мою дочку. Она также помалкивает, когда я не привожу ей что-нибудь из моих… «командировок».       Аджай прекрасно помнил о дочери Пола, Эшли. Её лицо уже выветрилось из его памяти, но он помнил её письма, которые лежали в особняке Пола. – Это твоё молчание из-за того, что я не дал тебе тот обещанный билет? — он говорит об этом так, будто это было так мелочно со стороны Аджая. — За тот раз, как ты меня отпустил?       В комнате напряжение было настолько густым, что его можно было нарезать тупым ножом и подавать к столу как горячее. Телефон загрузился, и Аджай впервые за долгое время увидел знакомую заставку — какой-то снимок природы. Неважно. Посмотрев на это, Гейл впервые так ясно понял, насколько сильно дела поменялись с того времени, как он это установил. Де Плёр кивнул в сторону телефона и продолжил: – Без обид, но согласись, только человек небольшого ума согласится на то, о чём я говорил. Но я не отдал тебе билет не потому, что ты мне не нравишься, или что я считаю тебя тупым, или ещё чего-то… Нет. Ты не глупый, ты просто… Не создан для Америки. Здесь — твоё место, — Аджай вздыхает, это начинает раздражать де Плёра, — …и вот ты сидишь, злишься на меня, но где мы теперь? Парень, ты здесь только потому, что не захотел уезжать. Я трачу на тебя своё время только потому, что ты предпочитаешь спокойной жизни и работе в супермаркете кровавое месиво и езду без правил и прав. Так чего ты задрал нос? Разве я не был прав, не дав тебе улететь? – …Чем плоха помощь другим людям? — выдал Аджай, повернувшись к нему.       Хармон помолчал пару секунд, потом лишь недоумённо помотал головой. – Да ничем. Я разве говорил, что это плохо? В том-то и дело, что для таких, как мы, ничего не плохо. – У меня своё мнение на этот счёт.       Снова молчание. Аджай разблокировал телефон. Ничего нового, всё старое и забытое. Он зашел в приложение «Контакты». Здесь были номера всех его друзей. Хармон встал со стула, резким движением задвинул его. Стол содрогнулся, и Аджай ощутил это, подняв взгляд с телефона. Пол похлопал его по плечу. – Ты всё равно останешься, Аджай. Твои действия говорят сами за себя. Ну, а если даже каким-то чудом ты и захочешь уехать… То уезжай. Найди работу, заведи семью. Работай где-нибудь на рынке или грузчиком, копи детям на колледж и жене на мультиварку. Это ведь тоже неплохой исход, — он убирает руку с его плеча, медленно направляясь к двери. — Правда, не в моём вкусе.       Аджай напряжённо проводил его взглядом. Пол опирается спиной о дверь, скрещивает руки на груди и договаривает, смотря на Гейла расслабленно, как он всегда смотрит. Он договаривает: – Считай моей отплатой за спасение — мою дружбу. Ты нормальный парень, с тобой можно иметь дело. Я уверен, тебе это сотрудничество очень пригодится. Но и меру знай, ладно? Ты ведь не идиот. Уверен, мы с тобой хорошо поладим.       Аджай сглотнул набравшуюся во рту слюну, смотря на Хармона. Это как заключать сделку с Дьяволом, кто в здравом уме решится на это? – Ну! Звони, – Пол кивнул на телефон, и Аджай также обратил внимание на мобильное устройство. – Почему ФБР вообще занимается расследованием пропажи человека? — Аджай сам не знал отчего спросил это. С другой стороны, этот вопрос крутился у него в голове последние две недели. — Они ведь не занимаются этим. – А? — Пол немного удивился. — Мы сами не до конца понимаем. Думаем, они просто хотят нас прищучить. Надавить на что-то. Я знаю, как это работает — они просто роют под нас. Так что… Так или иначе, реши этот вопрос. Скажи им, что ты «сбежал из-за смерти матери и теперь ищешь счастье в другой стране». Ну, ты понимаешь. Это вторая по популярности версия, которая возникает в любом деле по исчезновению людей твоего возраста. Используй это, — он отстранился о двери. — Звони, Аджай. И помни — что бы ты ни выбрал, обратной дороги уже не будет.       Пол отодвинулся от двери, открыл её, вышел из комнаты и закрыл дверь за собой. Аджай внутри тяжело вздыхает. Он не рад такому стечению обстоятельств, но это было чем то, на что он рассчитывал. Он набрал номер своей подруги по имени Эйша и нажал на кнопку «Вызов».       Пошли гудки. На том конце провода прозвучал женский голос: – Алло?.. — она звучала то ли напуганно, то ли озадаченно.       Аджай не думал, что это будет так… Странно. После почти что года слышать голос старой подруги. – Аджай, это ты? — спросила она, и голос её стал звучать неровно, будто она готовилась расчувствоваться. Аджай смазал слюной обсохшие губы и ответил: – Ага. Это я, — на том конце провода послышался какой-то громкий резкий звук, будто кто-то уронил трубку.       Тем временем Пол сидел в соседней комнате, прекрасно справляясь с прослушкой разговора Гейла. – Говорит нормально, даже почти не нервничает, — прокомментировал он. – Почему вы не остались там с ним? — спросил один солдат. – А? Почему не остался? А… Мы не хотели, чтоб он звучал напряжённо. Это не сильно напоминало бы откровение о побеге, согласись. – Вдруг спецслужбы прослушивают её телефон? — предположил один. – Вот пускай и слушают. Он же им не говорит, что он уехал куда-то из Кирата. Даже если отследят звонок — что они предъявят? Подай мне рацию, — Пол кивнул на одного солдата и тот передал ему, — поработаю, пока он там изъясняется…       Прошло ещё полчаса. Аджай наконец-то закончил. Пол прошёлся к комнате, где тот сидел, и подождал, пока он сам выйдет. Гейл вышел. Он был нахмуренным, и в глазах его было что-то странное, что нельзя было никак прочесть. – Ну… Ты молодец. Справился, — Пол вытащил из кармана ключ и снял с него наручники. — Ты даже ни разу не кинулся на меня, я расстроен. Зачем мне было тащить эти железяки с собой? Я понадеялся, что ты хоть попытаешься меня придушить ими…       Аджай покосился на него, но ничего не ответил. Тогда Хармон похлопал его по плечу и надавил на него, сдвинувшись с места, ведя Аджая за собой обратно в палату. – Так… Ты решил остаться, — он хмыкнул. — И какие теперь у тебя планы?       Как будто у Аджая был хоть какой-то план, кроме, в общем-то… Освободить Кират.       Банапур, Юг       Это был вечер.       Амита весь день разъезжала по храмам, монастырям, любым около-религиозным установкам и общинам, которые она могла вспомнить. Она чувствовала себя так, будто совершила поход на Эверест, но больше эмоционально, нежели физически. Не стоит и говорить, что ничего из этого не вышло, но попробовать стоило.       Наконец-то, она приехала обратно в Банапур, зашла в дом и кинула ключи от машины на стол. Стала стаскивать с себя куртку, выдохнула с облегчением: она немного давила. Отодвинула стул и села на него, откинувшись на спинку. Закрыла глаза. Хоть какой-то отдых. «Так тихо… Куда все подевались?» — промелькнуло у неё в голове. — «Должно быть, отдыхают после жатвы. Ну и славно».       Прошло, может быть, минут десять. Может, полчаса. Она потеряла счёт времени, полулёжа вот так на стуле, расслабляясь.       А потом началось движение.       Затхлые двери распахнулись, и в дом вбежала пара солдат: женщина и мужчина. Это немного расшевелило Амиту, она открыла глаза и лениво подняла голову. Женщина позвала других, а мужчина просто открыл вторую дверь на другом конце дома и выбежал. Женщина последовала за ним. – Закройте двери, будет сквозняк! — крикнула Амита.       Услышали её или нет уже не имело значения, так как дом внезапно наполнился людьми: зашли ещё трое солдат, стали шерудить, таскать какие-то вещи. Амита встрепенулась, выпрямилась и присмотрелась к тому, что они делают. «Они же забирают личные дела солдат!» — она возмущённо ахнула и встала со стула. – Эй! Они мне нужны! Верните на место, это же…       Женщина, кажется, имя Радди, подбежала к Амите в этот момент. Она выглядела очень взволнованно. – Амита, мы заметили твою машину… Ты вернулась. – Что происходит? Эти дела мне нужны, эй вы там, верните сейчас же! Что происходит? – Нет, ты не понимаешь… – Что я не понимаю? Что за кипиш, Радди?! – А… Меня зовут Мира. – Да боже… «Мира. Что за имя — Мира? Только идиоты его носят! Мира! Тоже мне!» — Амита кипела от возмущения. – Неважно, — теперь уже Мира отмахнулась и повернулась в сторону двери. — Эй! Радже, принеси коробку! – Куда все делись? Я никого не видела, когда приехала. – Все в доме Радже. – И какого они все там? – Сейчас, сейчас всё увидишь… — она стала отходить, оглядываясь. — Я принесу, Амита! Я всё принесу! Радже! «Что происходит?!» — Амита не на шутку взволновалась.       Движение продолжалось. Солдаты шарились по дому, что-то брали, что-то приносили… Этот дом давно не был в таком ажиотаже. Амита присела обратно, наблюдая за всем этим, съедаемая любопытством, но вскоре вновь подорвалась, так как в дом пулей влетел Радже, а за ним Мира. Радже нёс перед собой коробку немалых габаритов.       Он поставил её на стол перед взволнованной Амитой, а Мира подошла к ней и, очень активно жестикулируя, сказала: – Амита, послушай… Мы их нашли. – Кого именно? – Всех. Мы нашли всех детей. – Выжившие? Мира отмахнулась. – По нулям, никто не выжил.       Амита затаила дыхание и закрыла глаза. Плохо. Очень плохо. – Сука, ну конечно… — процедила она сквозь зубы. – Мы нашли их возле дома Фахмиды, — выкрикнул Радже, — и ещё монастыря Чал Джама! – Да, — вторила ему Мира, — и даже на лагере Шерпы… – Ещё около Варшакота! — выкрикнула пробегавшая мимо женщина. — Нас чуть не убили, пока мы его забирали! – Лагерь Багмати и около руин Джу-те… – С-стоп! Стоп! — Амита замахала руками, а после закрыла обеими лицо, не понимая, как такое вообще возможно. — Куда? Откуда такие расстояния?! Звери растащили… Но это невозможно, они же почти на разных концах Юга… Откуда?! – Ты не понимаешь, Амита, — Мира сжала руки Амиты в свои и отвела их от её лица, посмотрев ей прямо в глаза. — Звери здесь ни при чём. – Тогда что… Я ни черта не понимаю.       Мира отпустила её руки и указала на коробку. Амита поворачивается всем телом к коробке. Она тяжело дышит, ошалело смотря на неё. Подходит к ней. – Посмотри, Амита, — говорит Мира. — Посмотри на это.       Амита склоняется над коробкой, берётся за края её верха и раскрывает сначала верхние, потом нижние. Амита застывает. – Мы… Нашли их на всех телах. Абсолютно на всех.       Амита посмотрела внутрь. В голове её происходило нечто невообразимое. – Ты видишь? — Мира придвинулась к ней. — Ты понимаешь, что ты видишь?       Амита отпускает края, опускает трясущиеся руки внутрь и медленно вытягивает оттуда содержимое. Вблизи эта херня ещё страшнее. Не по внешнему виду — по её значению.       Выпуклая поверхность, сделано из дерева, разукрашена красным и золотым. Отчётливо виднелась пародия на человеческое лицо, и, если бы не широкая жуткая улыбка с двумя клыками, выпирающими наружу, и такими же рогами по обе стороны этой штуки, оно бы даже его напоминало. Но в этом не осталось ничего человеческого.       Оно было украшено узорами, изуродовано царапинами, оставленными временем, потёртая краска пестрила проплешинами, это улыбалось, а Амита — нет. Покрашенными в золотой цвет смотрели на Амиту глаза этой жуткой, потрескавшейся маски Ялунга. Таких в коробке ещё штук пять.       Убийца, поклоняющийся демону Ялунгу, оставляющий маски в форме его лица и религиозные записки на своих жертвах. Она вспомнила о нём. Осознание, словно горячая смола, облепило её разум, будто её облили. Эта вязкая тёплая жидкость кидала её то в жар, то в холод, а тело покрылось мурашками. – О боги, — она роняет маску, точнее, она выскальзывает из её околевших пальцев. — Он забрал его. – Он забрал их всех, — с печалью поддакивает ей Мира. – Нет… — Амита мотает головой. – М-мне жаль, но это так, он… – Ты не поняла, — Амита резко отстраняется от неё, — их он убил, а его… Его он забрал. И Тайгу убил он… — её глаза забегали, она схватилась за волосы, — Тайга… Жюстина! Я же только сегодня её видела!       Что-то в ней щёлкает, она поворачивается к коробке и сметает её со стола: та была громоздкой, мешала. Мира ошалело отступает. Амита хватает со стола ключи, но куртка, лежащая с той стороны стола, падает, и она просто перемахивает через него, хватает куртку и пулей облетает стол. – Что ты делаешь?! — Мира немного пришла в себя. – Есть свободные?! — чуть не кричит она, накидывая куртку. – Ещё нет, подожди минут деся… – Нет времени! — она срывается с места и вылетает из дома. – Амита! — Мира также спешит за ней, но останавливается у двери: её кто-то позвал из дома.       Амита бежала что есть мочи, потом вытащила ключи из кармана куртки и посмотрела на время. «Минимум час, чтоб доехать, боже, только бы жива осталась», — ещё было не совсем темно, а этот ублюдок, как она надеялась, нападает только ночью. — «Это же удобнее, патрули Пэйгана не заметят особой суматохи, все спят… Лишь бы это было так».       Как будто она многое знала об этом убийце, о нём вообще никто ничего не знает. О нём никто и не вспомнил, когда обсуждали причины пропажи Сабала, а стоило бы. Несколько недель – ничего, и вот тут, в один день находят всех. Он явно постарался, чтоб это было зрелищно и томительно… Но Сабал… Он не… Он не сбегал.       Амита останавливается на пару мгновений, думая об этом. «Он не сбегал… Его похитили. Да. Да, это так», — она чувствует облегчение, разливающееся по телу, когда к ней подскакивает Бхадра. – Амита, куда ты? — она немного запыхалась, видимо, также бежала за ней. В руках Бхадра держала лук и стрелы. – Не иди за мной, — ответила та и устремилась к машине. Но Бхадра вновь догнала её. – Ты куда? – Отойди! — она оттолкнула её, уже садясь в машину. — Тебя там не хватало! Иди, помоги с мертвецами! — она захлопнула дверь машины и повернула ключ зажигания. – Я могу помочь… — её голос заглушил рёв машины, срывающейся с места и уезжающей вдоль дороги. – …тебе?       Дом Жюстины, Север       Вечер выдался особенно холодным. Жюстина накинула тёплую куртку и взяла особо утеплённые штаны. Стоя в гостиной, она разгребала старые вещи, пытаясь найти подходящую тару для яда. Нужно что-то небольшое, иначе пронести будет просто невозможно.       Холод пробегал по спине. Она правда решится на это? А если он догадается? Этот яд горький сам по себе, может, лучше выдать его за мазь или какое-нибудь целебное масло? Но тогда он вряд ли произведёт нужный эффект… Лучше уж было просто в еду добавить. Он итак не проверяет. Не станет же этот пижон всерьёз подозревать её в чём-либо. Можно будет принять что-нибудь, чтоб успокоится и будет нормально.       Мурашки шли по всему телу. Это было такое странное чувство… Она не могла найти ему аналогов. Страх, смешанный с чем-то ещё… И это «что-то ещё» и давало сил продолжать действовать. Плюс, эти таблетки хорошо успокаивали, они, кажется, против акклиматизации или ещё чего-то такого… Не важно. Мурашки шли ещё и потому, что казалось, будто за ней кто-то постоянно наблюдает.       Но это могла быть просто паранойя, как побочный эффект от таблеток. Могла быть. День был странным. Послышался стук в дверь. «Кто так поздно? Неужто патрульные?» — она отпустила вещи и стала аккуратно подходить к двери.       С той стороны ничего не было слышно. Она подошла поближе и уже собиралась спросить: «Кто там?» — когда внезапно с той стороны послышались особенно громкое, резкое, пугающее стуканье. Она застыла на месте. «Точно патрульные. Пугают, как обычно, уроды. Нужно открыть», — она сняла ключи с вешалки и подошла поближе к двери. Но уже почти вставив ключ в щель, она оступилась и подумала ещё раз. «А что, если они знают?» — ключи неровно заиграли в её ладони. — «Если не открою, получу за непослушание, если открою — может произойти всё, что угодно. А может, это вообще не они. Но как проверить?» — она мучилась в непонимании.       В двери постучали с такой силой, что Жюстина в испуге упала на пол, чуть не вскрикнув. После этих ударов следовала серия несильных постукиваний, которые прошлись по всей поверхности двери в хаотичном порядке. «Какого?!» — промелькнуло в её голове.       Жюстина не двигалась. Она онемела и сидела на месте, словно статуя. Даже не дышала. В дверь стали натурально ломиться. Она поднялась на ноги, позволила себе немного отдышаться, попятилась.       Она повернулась спиной к выходу. То самое окно, что было в конце коридора и выходило на двор дома, было довольно большим, причём настолько, что порой Жюстина лазила во двор через него. «Может, вылезти и посмотреть?» — подумала она. — «Нет… Это бред, ни на кого я смотреть не буду. Там забор, за забором кусты и деревья, за ними — склон, и внизу река. Можно спрятаться где-то там. К чёрту эти игрища!»       Она дёргается в сторону окна, но в тот же момент в окне мелькает силуэт. У неё будто отбирают воздух на пару секунд. Она отходит к стене.       В гостиной было два небольших окна. Стук сначала послышался в одном, через секунду — во втором. Жюстина заметалась. «Что происходит?» — она схватилась за лицо. — «Это я поехала или что?!» Не хотелось предполагать самое страшное.       Громкий стук раздался прямо за спиной, со стороны кухни. Жюстина кое-как удержалась, чтоб не крикнуть, отскочила от кухни. Было бы хорошо выключить свет, но для этого не было времени — этот кто-то явно не пришёл сюда по делу. Оглядываясь на окна, она рванула в спальню. Проскользнув мимо большого окна, она заметила очередной силуэт. «Нет, нет…» — она сильно ударилась плечом о приоткрытую дверь, влетая в спальню.       Жюстина кинулась к комоду, упала возле него на колени и очень быстро, дрожащими от адреналина руками достала револьвер и подскочила на ноги, когда окно в спальне разбилось вдребезги и силуэт оказался внутри комнаты. – Не-е-е-ет! — Жюстина завизжала.       Адреналин подскочил, она попятилась и выскочила из спальни, отбежав по коридору, а он вывалился следом, почти сорвав мешавшую ему дверь с петель. Жюстина повернулась и направила на него револьвер, не думая, нажала на курок, но он отскочил. Она продолжила палить, замечая его лишь на периферии глаза. Он был среднего роста, крупного телосложения, держал что-то в руках. Его одежда была полностью чёрной, будто её вымазали в угле.       Когда патроны закончились, она встряхнула барабан револьвера, и пустые патроны посыпались из него, словно тяжёлый дождь по её руке. – Не подходи ко мне! — крикнула она, потянувшись за патронами в кармане штанов, но тот продел руку вперёд и накрыл большой ладонью её лицо, ударяя её затылком о стену напротив.       Жюстина завизжала так, как не визжала никогда. - Свинья, — сказал он, пока по его руке ручьем текла кровь из пулевого ранения.       Машина останавливается на небольшом расстоянии от дома. Амита специально съехала с обочины, чтоб оставаться не видимой патрулями как можно дольше. Она не заглушает машину, выскакивает из неё, смотрит на свет, виднеющийся из дома. Свет, исходящий из окна кухни, беспорядочно мигает, словно что-то закрывает лампу или шатает её. Амита напряжённо вздыхает. «Я справлюсь с этим», — она достаёт револьвер, проверяет заряд. Пары патронов не хватает. На ходу перезаряжает недостающие и быстрым шагом, пригнувшись, направляется к дому.       Амита подходит к двери. За ней раздаются крики, громкие и обрывистые. Она аккуратно дёргает за ручку двери — дверь закрыта. Она проходит вдоль стены, заходит за угол — два окна. «Это гостиная», — думает она.       Амита заглядывает в них, и ей открывается вид сквозь грязное стекло: нечто большое и чёрное, словно медведь, стоит, держа перед собой за горло Жюстину. «Он и правда здесь!» — думает она, часть её ликует, видя девушку живой. — «Как войти внутрь?»       Она на корточках проходит под окнами, пока не натыкается на разбитое. Без раздумий, она перелезает через него. Внутри стоял тяжёлый воздух. Из коридора доносились какие-то невнятные речи и вопли, обрамлённые хрипом.       Амита перепроверяет барабан револьвера и после проходит к двери, ведущей из комнаты. Она медленно покидает её, переходя в коридор. Её глазам открывается вид: мужчина стоял на одном колене, склонившись над Жюстиной, которую он держал за горло одной рукой, а второй прислонял нож к её щеке. По полу раскиданы остатки бус, выпавших из разорванного ожерелья на шее Жюстины. Та уже не кричала и не хрипела — она открывала рот, шевелила им, но оттуда не выходило ни единого звука, словно она была рыбой. По её щекам стекали слёзы: то ли от стресса, то ли от боли. Из-за напряжения в одной руке, держащей её, нож дрожал в другой, оставляя мелкие царапины. Убийца был громоздким. Он что-то нашёптывал Жюстине на санскрите — языке, который Амита не знала, он использовался только в письменах. «Помолись перед своей смертью, ублюдок», — она подняла револьвер.       Амита подошла поближе, и только её тень упала на задыхающуюся Жюстину, как убийца взмахнул ножом в сторону гостьи и подорвался с места. Он не попал, Амита отступила, схватилась за оружие обеими руками и прицелилась. Она смогла рассмотреть нападавшего, когда тот встал в полный рост и посмотрел на неё.       Лицом — самый обычный киратец. Таких как он тысячи. Что сделало его таким?       Тот посмотрел на Амиту, и лицо его искривилось в некоем извращённом подобии улыбки. Тем временем Жюстина, все ещё лежащая на полу, прокашлялась, и её схватила сильная отдышка. Мужчина посмотрел на неё, а после с силой лягнул по рёбрам. Она вскрикнула и отвернулась лицом к стене. – Дышишь как сука, — сказал он и после вновь посмотрел на Амиту. — Как собачья сука.       Амита напряжённо смотрела на него всё это время, не моргая. – Ты не входила в мои планы, но так даже лучше.       Он сдвинулся с места и в два шага оказался перед ней, когда она выстрелила в него и попала ему в плечо. Он схватился за раненое плечо и отступил, издав нечто, напоминающее рёв раненого животного. Это заставило Амиту отступить. Она зашла в комнату напротив спальни. Это оказалась ванная. Она захлопнула дверь. Где здесь свет было непонятно, так что она оставалась в темноте, пока быстро перезаряжала барабан недостающим патроном. «А он держится нормально», — подумала она. — «Мне нужно стрелять в голову».       По её телу пробежались мурашки, когда она вновь услышала тот рёв, теперь уже напротив двери. Она настроилась, подняла оружие и выстрелила ещё три раза по закрытой двери. Это ни на что не повлияло, так как следующим, что она увидела, был свет из гостиной, пробивающийся через щель двери, постепенно увеличивающейся пока саму дверь сдирали с петель. Она даже не была закрыта. Убийца был в ярости. «Ёбаный пиздец!» — Амита была настолько шокирована, что даже растерялась на пару секунд. Это был первый вид, который она впоследствии никогда не забудет.       Вторым видом будет то, как это громадина ломает верхнюю петель двери, и та отвисает, позволяя ему почти что оторвать её. Когда дверь уже не была преградой, он потянул руку к Амите. Та среагировала — направила пистолет на него, но тот накрыл дуло ладонью в это время и выстрел прошёл сквозь неё. После он схватил руку, в которой та держала оружие, и вывернул её. Амита крикнула и с силой ударила его в челюсть свободной рукой. Он вытащил её из ванной, в это время ещё раз получил ногой по животу, но это совсем никак на него не повлияло. Амита всё ещё находилась в небольшом шоке от того, что выстрел его не остановил. Всё ещё держа Амиту, он стал отходить вглубь гостиной комнаты. – Тварь, мразь… — повторял он.       Амита ещё раз нажала на курок, выстрелом разбив окно. Вскоре прогремел второй выстрел, он уже попал в стену. Мужчина вывернул её руку ещё сильнее, и та выронила оружие. – Я тебя напополам разорву, — от него несло, как от огромной мусорной свалки. — Я сожгу твоё лицо и сдеру с тебя всю кожу, которая останется!       Амита посмотрела ему в глаза. Это подобие человека, как она считала, не стоило и клетки кожи на нём. Как природа могла создать нечто настолько уродливое, тупое и в то же время сильное?       Любезности кончились. Свободной рукой она выставила вперед указательный и средний палец резко вонзила их ему в левый глаз. Кровь мгновенно брызнула ей на лицо, а убийца впервые закричал. Он с силой отпустил её руку, схватил Амиту за туловище и кинул на стол. Ножка стола отпала, и Амита, проехавшись по нему, влетела в кресло, которое перевернула, и ударилась о стену спиной и головой. Пару секунд потемнения в глазах, после — она смогла разглядеть убийцу, падающего на колени и рыщущего в поисках чего-то на полу. «Револьвер!» — мелькает у неё в голове, и она подрывается. Ещё одно потемнение, дезориентация.       Не успевает она ничего сделать, как сзади на него падает Жюстина. Её горло всё ещё неистово болит, ей сложно дышать, но она смогла достать с кухонного ящика нож и кинуться с ним на него. Мужчина лишь гневно хрипит от боли. Серия ударов прошлась по черепу убийцы, пока тот пытался сбросить её с себя.       Амита кидается через кресло, через диван и приземляется на пол. Убийца тем временем со всей силы бьётся спиной о стену, на которой всё ещё висит обезумевшая от страха Жюстина. На четвёртый раз она не выдерживает, её рука ослабевает, и она отпускает его шею, сползая по стене вместе с оторвавшимся тханка. Во время схватки из её кармана вылетели пустые патроны и её собственный револьвер. «Теперь их, мать вашу, ДВОЕ, вы что, издеваетесь?!» — Амита чуть не выкрикивает это, когда её ударяют ногой в челюсть. Кровь брызнула из дёсен, она упала и ударилась головой об пол.       Мужчина берёт Жюстину за волосы и оттаскивает под истошные крики, бросая в коридоре и ещё раз ударяя по рёбрам. Это затыкает её. Он сжимает в руках нож.       Амита видит это, подрывается на колени и хватает с пола револьвер. – Ублюдок, тварь, — приговаривает она так громко, как может, — может, возьмёшь что-то своего размера?!       Тот поворачивается и видит её. Она направляет револьвер прямо в его голову. Через пустые отсеки барабана она могла увидеть его улыбающееся лицо. – Это было просто.       Она выронила револьвер. Её лицо искривилось в гримасе боли.       Мужчина подошёл к ней. Он сжал руку в кулак и ударил её по лицу, сломав ей нос. Сил кричать уже не было, так что Амита просто лежала. Он взял её за горло и поднял к потолку. Амита схватилась обеими руками за него. Выплюнула сгусток чего-то, за ним изо рта потекла кровь. Из ран на голове мужчины также потоками текла кровь, но его это будто не волновало. Одна из его рук дрожала из-за пулевых ранений в плече и руке. «Как он так легко справляется с ними?» — подумала она.       Мужчина снова заулыбался. Жюстина отползла к двери. – Знаешь, мастер, который послал меня сюда, не говорил, что я встречу тебя, — он немного потряс её, Амита снова раскашлялась, капли крови попали и на его лицо. — Но это даже лучше.       Многие предполагали, что убийца Ялунга работал не один. И теперь она знала, что это была правда. «Но я уже никому об этом не расскажу». – Вообще… Он любит брать парами, обычно. Потому что когда запираешь их в клетке… Из них выходит самое потаённое дерьмо.       Она задёргалась. Воздуха совсем не было, как рыба на берегу. Тот прижал её к себе, потом перекинул, она оказалась на его плечах. Он держал её за волосы в правой руке и за ноги в левой. – Давай немного полетаем, — он обошёл сломанный стол, перевёрнутое кресло и встал напротив того самого большого окна в конце коридора. — Папа крутил тебя на руках, когда ты была малой? Меня крутил. Очень много раз…       Он поднял её над собой, сжимая за куртку и ногу, пока та беспорядочно старалась отдышаться. – Я покажу тебе, что значит боль, тупая сука.       Он раскачал её и после со всей силы кинул в сторону окна. Она разбила его вдребезги, после, долетев до забора, снесла его фрагмент и приземлилась на землю, недалеко от кустов. Проехавшись по траве, она оказалась на боку. Каким-то чудом она всё ещё оставалась в сознании.       Прошло несколько минут… Должно быть. Или мгновений. Её тело… Болело полностью. Болело просто всё, невыносимо. Если бы её горло не болело также сильно, она бы застонала от боли. Она содрогнулась. Адский жар болезненных спазмов пронзил её, но она дёрнулась ещё и свалилась на спину. Повсюду была трава, стекло и земля. Их освещал только свет из дома, из того самого разбитого окна. Амита содрогнулась ещё раз, из её горла произвольно пошла рвота. Её вырвало, и она отчаянно выплёвывала это, дабы не захлебнуться. Она могла двигаться, она чувствовала своё тело… «Я всё чувствую, боже», — она была на грани, чтобы не заныть. …лучше бы она его не чувствовала. Любое движение было сродни ударом десятка острых ножей.       Она услышала приближающийся шум. Вскоре перед ней предстал убийца. Он полностью был в тени из-за света за его спиной, рассмотреть выражение его лица было невозможно, но, по тону голоса было понятно, что он был недоволен. – Эта Жюстина… Вышла и куда-то делась. Я её-то найду, но… Амита, ты подала мне хорошую идею. Мастер любит парочки. А ещё он очень заинтересован в политике. Как думаешь, что будет с этими людьми, если они лишатся обоих лидеров? «Гори в аду, мразь», — она не могла говорить, лишь в мыслях это всё носилось с бешеной скоростью. – Думаешь, Гейл справится? «Ни в жизнь!» – Ответь, сука.       Она посмотрела на него со всей возможной ненавистью и гневом, на который была способна. – Н… — вырвалось у неё. — Н… Н-н… Е… Е-е-е… — мычание, которое она издала, настолько расстроило её, что чуть было не заставило расплакаться прямо там, перед ним в этой траве. – Ну… Вот и проверим, — он что-то достал из кармана, какой-то небольшой мешочек.       Он достал оттуда что-то и посыпал это над лицом Амиты. Порошок пах сладко, как пудра, но, когда перед глазами замелькали мелкие искорки, в голове замаячил писк, Амита догадалась, что это. Она закашлялась и задёргалась всем телом, невзирая на боль. – Н-нет… Нет… Н-н-е…       В голове мутнело, но она держалась. Этот порошок был нелегален, ибо его в основном использовали для похищений, так как он довольно быстро усыплял жертву. Она держалась, пока внезапно не показался свет фар, осветивший часть заднего двора. Послышались какие-то громкие, строгие выкрики. «Патрульные», — подумала она и впервые за долгое время почувствовала расслабление, откинувшись назад.       Убийца явно занервничал. Он затрясся, а после сорвался с места и скрылся в чаще леса.       Амита увидела это и чуть не расплакалась, но уже от облегчения. Тем не менее, крики солдат королевской армии уже перестали так радовать. Ей было очень больно двигаться, но она могла двигаться.       Она потратила минуту, чтобы перевернуться на живот, приподняться на локтях и, цепляясь за землю, — которая ещё и, мразь, постоянно выскальзывала из-под трясущихся рук, — начать ползти в сторону леса. В голове стояли только две вещи: «река» и «выжить».       Нужно было доползти до склона, там уже была река. В ней искать не станут, а ещё по ней легче просто уплыть или, в крайнем случае, утопиться. Топиться Амита не собиралась.       Стоило её ногам скрыться за кустами, как за её спиной послышались шаги. – Да какого… — недоумевающий солдат узрел картину разбитого окна, сломанного забора и стекла, разбросанного по траве. Он заметил странные следы на земле, пригнулся к ним и посмотрел в сторону кустов. Он уже было сдвинулся с места, как из лесу послышался лай собак. Солдат сорвался с места, и, выкрикивая что-то на киратском, побежал в сторону лая.       Амита облегчённо вздохнула. Через ещё несколько метров в агонии, она смогла доползти до склона. Внизу и правда виднелась неглубокая река, ведущая подальше от этого места. Правда, чтоб оказаться рядом с ней, нужно было как-то спуститься. «Ох, да какого чёрта», — она придвинулась поближе и, стараясь быть аккуратной, скатилась со склона всем телом.       Она приземлилась в воду. Течение действительно было довольно сильным, оно смогло сдвинуть её с места, правда, на первых порах она чуть было не захлебнулась, но вскоре смогла вынырнуть. Боль не давала нормально плыть, так что здесь приходилось полагаться на удачу. Амита старалась как можно дольше держаться в сознании, что выходило не очень хорошо. «Кира», — думала она. — «…если ты и есть… За что ты делаешь это со мной?»       После этих слов она окончательно погрузилась в беспамятство, пока река уносила её подальше от этого места.       Жюстину трясло. – Он напал на меня! – Кто?! — солдат уже не выдерживал этих истерик. — Ты мне объяснить можешь? – Откуда я знаю кто он?! – Ты его знаешь? – Нет! – Мужик? – Да! – Как выглядел? – Высокий, с-сильный… Я изранила его н-ножом… — она накрыла лицо ладонями. – Он… Сбежал… – Ну, — тот пожал плечами, — это я и без тебя знаю. Слушай, свали отсюда, ладно? Мы всё осмотрим, после вернёшься. – Что?! — на этом моменте она взорвалась.       Солдат в шоке отступил. Жюстина смотрела на него с ярой злостью, явно находясь на грани истерики. – Он напал на меня, — будто это нуждалось в повторении. — В моём доме. Куда мне идти?! – Ты ненормальная? – А как мне надо реагировать?! — она нервно крутила в руках повязку. — Он хотел убить меня! Это… – Да итак понятно, на меня зачем кричать? – Чего ты с ней споришь? — к нему подходит второй. — Не видишь, она уже всё, «того». Истерика пошла. – Это был демон… — продолжала она, чуть не плача, будто никого не слушая, — …он хотел забрать меня к Ракшасу… – Чего она несёт, мать её? – Да оставь ты это… «Они оба его оправдывают», — Жюстина схватилась за голову. — «Они с ним заодно!» – Не знаю, зачем кому-то на тебя нападать, Жюсти, но давай-ка ты успоко… – …Он хотел наказать меня за то, что я сделала! — она кинула повязку на землю, особенно громко вскрикнув. – А сам же мне говорил «оставь это»! — вставил первый. — И что ты сделала, психованная? – Она недавно вообще на гвардейца с ножом кинулась, — подытожил один. — Так что наши задушевные разговоры ей сейчас что-то между «нихера» и «ничерта». Свали-ка искать того психа, а я с ней разберусь. – Да может и не было никакого мужика, — полушепотом вторил первый. — Ты глянь на неё, она ведет себя как…       Жюстина наконец-то подняла голову и посмотрела на солдата. В её глазах было столько отвращения и злости, что этот вид впоследствии запомнится этому парню навсегда. И вовсе не просто так. – Вы пытались меня убить. Лица обоих солдат искривились в недоумении. – Ч… Чего? Она подняла руку и указала на них. – Вы его прикрываете, да? – Кого?! – Вы с ним заодно, да?! – Так, уйди отсюда, — сказал второй первому, и тот послушался. — Давай мы не будем тут нервничать, ладно? Я знаю, куда тебе надо пойти… – Отойди от меня! — она взмахнула руками, стараясь выбить АК-47 из его рук, но тот был готов к этому и ударил её прикладом.       Жюстина вскрикнула, и тот схватил её, обеими руками прижав к себе. – Да что с тобой сегодня?! – Отпусти! Отпусти! — её голос звучал просто не по-человечески, это была настоящая истерия, в которой она билась, как в эпилептическом припадке. – Успокойся! Тот мудень ушёл, чего ты на солдат кидаешься?!       У Жюстины всё смешалось в голове. Паранойя охватила её полностью. Она уже плохо соображала, где она и что она там делает, она видела и знала лишь одно — это было наказание. Вся эта боль, обида, слёзы — это было наказание за то, что она хотела убить Пэйгана Мина. Но теперь она ещё лучше поняла, что наказали её не боги, — о нет, они не стали бы карать за это, это был самый правильный выбор в её жизни, убить этого деспота, — её наказывал сам деспот. «Он знает», — думала она, пока солдат тащил её куда-то, а она вырывалась, — «Он знает, что я хотела убить его. Он же демон. Он Дьявол. Он думает, что может убить меня… И с делом покончено… Пэйган хотел убить меня, но не смог… Не смог!» – Не смо-о-ог! — громко закричала она. – Да рот закрой! — крикнули ей.       Солдат связал её запястья прочной верёвкой и кинул в кузов машины. Он подошёл к водителю из Гвардии и хотел было сказать что-то, как тот его перебил: – Что за ебанутая у меня в кузове? – …Это одна из прислужниц Пэйгана. Он сейчас в дворце? – Мне почём знать? – Я вас, ублюдков, знаю, вы ж его сопровождаете часто. – Ну, я не был на этот раз… Но, ладно, да, его машина сегодня покидала ворота. Сначала прибыл де Плёр, потом выехал вместе с ним. – Меня… Меня не ебут подробности, так его нет? – Его нет. – Так бы и сказал. Закинь её во дворец к Викраму, он знает, что с ней делать. – Ты её прямо на блюдце Мину преподнести хочешь? – А куда её? Она ж его служанка. Он сам разберётся с ней. Де Плёру отдаст, скорее всего… Мне не важно, обычно он всегда говорит, что сам разберётся. Отвези туда и передай Викраму, короче. – А если она… Не знаю… От страха обоссытся, кто за испорченный вечер Мина платить будет? – Тут уж ничем тебе помочь не могу. Зная его… Скорее всего влетит Гэри. Скинь всё на этого ублюдка. – Пхах, окей, — водитель выпрямился. — Тогда давай. – Ага, — солдат отошёл от машины.       Гвардеец завёл машину, она дёрнулась с места, и он повёз Жюстину прямо к крепости.       Дворец       Викрам заканчивал обход по дворцу. Сегодня был только он. Ну, и та старая женщина на кухне, но она тут всегда, он её даже не считал. Порой он задумывался, чем эта женщина заслужила себе такую жизнь — на цепи фактически, но никогда не собирался узнавать об этом. Ему не за любопытство платили.       Стоять на месте он в любом случае не мог — нужно было постоянно заглядывать в библиотеку, где стоял разожженный камин и проверять его. Камин разожгли, так как довольно скоро, через час, прибудет король, и никому не хотелось, чтоб дворец встречал его холодно и неприветливо. В общем, им просто приказали разжечь камин. С ним все было нормально, так что Викрам просто пошерудил кочергой в горящих поленьях и вернулся к своему обходу.       Сегодня во дворце было не так душно, благовония не жгли. Всё ощущалось вполне удобоваримо. «Если б ещё не напряг с этим камином… Додумались ставить его в библиотеке», — подумал он, выходя на улицу.       Прохладный свежий воздух ударил ему в ноздри. Вечер сегодня был неплохим.       Уже оттуда он увидел подъезжающую машину. Он прищурился: не было похоже на машину короля Мина. Это вообще была просто патрульная машина. Его не предупреждали, что кто-то приедет. «Они там совсем обленились, хуи беззаботные?» — на всякий случай он перепроверил магазин своей винтовки. Он был полный.       Машина остановилась у самих ступенек. Викрам стал спускаться вниз, находясь в недоумении, но это было ровно до тех пор, пока он не узнал в водителе старого знакомого гвардейца. Они перекинулись парой приветственных слов на киратском, а после тот подозвал его к кузову. Викрам с интересом подошел и, к своему удивлению, застал там связанную по рукам Жюстину. Она выглядела диковато, во всей этой тёплой громоздкой одежде… Она обычно одевалась легко и как-то… Женственно что ли. Тем не менее, это не имело значения сейчас. – А это… Куда? — спросил он у гвардейца. – У неё там какие-то проблемы в доме были. То ли ворвался кто, то ли ещё что… Вызвала патруль, на месте никого не нашли. Ведет себя странно. – Странно? – Ну да, кидается на всех, орёт что-то невразумительное… А ей на работу завтра. Ты считай, как знаешь, а я знаю, что, если Мин на утро не получит своё сраное обслуживание, он будет нудить весь день и всем выебет мозги, так что патрульные решили сразу передать её ему, чтоб он сегодня же с ней разобрался. Ты знаешь, что я его уважаю, но он… Иногда просто невыносим. Он же приезжает? – Да, где-то через час. – Ну вот. Передай её, скажи то же, что я тебе. Он, конечно, побесится, но наймёт кого-нибудь получше. Или просто вызовет ту старую, плевать, главное, что мы свою работу сделали. Последи за ней. – А вы не могли её на крепости подержать? Я тут вообще-то один?       Гвардеец покосился на него. Он подошел поближе, наклонился к нему и спросил: – Ты мне хочешь сказать, что ты не справишься с психованной бабой? С винтовкой в руках? – Я-то справлюсь, но не лучше было хоть одного мне прислать? – Ты… Иногда ты такой долбоёб, Викрам, — гвардеец отвернулся от него и направился обратно к водительскому сидению. – Блять, тебе легко говорить, это ведь не твоя ответственность! — тот взмахнул руками. — Если ты облажаешься — тебя лишат зарплаты, а если облажаюсь я — меня скинут с этой скалы с гранатой в жопе! – Ну, удачно полетать, — тот сел в машину, захлопнул дверцу и обернулся к нему. — Ну ты вытащишь её из кузова или нет, придурок? – Да пошел ты, — Викрам сказал это больше в сердцах, его на самом деле не особо задевала ситуация.       Он подошёл к кузову, вновь взглянул на Жюстину, а после перекинул оружие за спину, наклонился, взял её под руки и вытащил из кузова.       Вскоре гвардеец уехал, а Викрам поставил Жюстину на ноги, и они направились внутрь дворца. Жюстина ничего не говорила, только выглядела подавленно и кое-как передвигала ноги.       Во дворце Жюстина стала подмечать все мелкие детали, на которые раньше редко обращала внимание. Покосилась на оставленную сумку на вешалке в коридоре — это была сумка горничной, она её узнавала. Чего она оставила её? Забыла. Она подметила то, что везде горел свет, — значит, сейчас обход. Благовония не жгли и дышать, по идее, должно было быть легче, хотя горло болело и грудь сжимало что-то… «Потустороннее», как она считала. Она не представляла свою смерть так. Руки в верёвках, перед ней этот «ублюдок Викрам», и так тихо… Не-е-ет, она видела свою смерть как помпезное представление. Она могла видеть свою смерть тогда, ещё той ночью, когда Тайга нагрубила Мину и он сорвался на Жюстине. Она могла видеть её в руках того убийцы, и, не вмешайся Амита, всё так бы и было. Но нет, ей нужно умереть так: в грязной одежде, избитой, опозоренной и униженной. Вот как мы заговорили, да?       Викрам, для пущего удобства, привёл её в библиотеку и посадил на ковёр перед камином. Он не мог позволить ей сесть в кресло, само собой. Она сидела спиной к огню, ощущая тепло, проходящее по её телу. – Та-а-ак… — начал Викрам, — …у тебя начались проблемы?       Тот был даже удивлён, как этого не произошло раньше, когда она напала на него с ножом тем днём. Та ему не ответила, только прошлась по нему ледяным взглядом. Она в целом не особо двигалась, будто околелая. – Ладно. Понял, — как оказалось не совсем понял, так как через минуту спросил. — На тебя напал кто-то?       Она уже не смотрела на него, сгорбившись сидя на одном месте, рассматривая то ли узоры на ковре, то ли верёвку на руках. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем она обдумала этот вопрос, и, наконец-то, ответила ему: – Да, — она нахмурилась, — меня пытался убить человек короля Мина.       Эта информация Викрама… Не впечатлила, но немного удивила. – Ты-то откуда знаешь, что это он был? – Это очевидно. – Ага… Всё гениальное просто, не так ли?       На этот раз она даже не покосилась на него. Оно того не стоило. Мужчина пожал плечами. – Я считаю глупостью думать, что ты всерьез заботишь Мина больше грязи на его туфлях или типа того, без обид. Он же тебя ни во что не ставит.       Забавно было слышать такое от гвардейца. Хотя ладно, гвардейцев Мин держал за людей побольше других. Но ей всё равно было смешно — ведь она действительно собиралась убить Пэйгана и даже могла бы это сделать… Если бы озаботилась этим пораньше. А этот говорит ей… Что она не заботит Мина. – Если бы я его не заботила, он бы не попытался убить меня, — выдала она, уверенная в своих словах на все сто процентов. Викрам хмыкнул. – Озабочен тобой, потому что хочет убить, и убивает, потому что озабочен. Какой-то ебанутый порочный круг, ты уж извини меня.       Она впервые за это время повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза. – Он может читать мои мысли.       Мужчина скривился. Его лицо явно не отображало доверие её теории. – М-м-м, ясно-о-о, — протянул он, отходя к двери, сопровождаемый взглядом девушки. — Ну ты посиди здесь, ладно? Я тебе сейчас водички принесу, — он вышел из комнаты, оставив дверь открытой.       Викрам поспешил выйти на улицу, дабы доложить о состоянии своей подопечной по рации «уродам с крепости, которые прислали ему такое одичавшее счастье». Тем временем Жюстина подождала пару минут, а после, прислушавшись, кинулась к полу. Она пыталась услышать движение. Потом кинулась к окну, выглядывая там силуэт охранника. Она увидела его, отошла от окна. «Банашур даёт мне шанс…» — подумала она, прижимаясь спиной к стене. — «…Второй раз за ночь. Это большой грех — не воспользоваться им».       Она смотрит на верёвки на руках. Нужно что-то с ними сделать. Её взгляд падает на каминную решётку — она состояла из острых прутьев, соединённых между собою двумя железными горизонтальными прутьями. Она подходит к решётке и с силой опускает сам узел на такой прут. Он с трудом пролезает, но к моменту, как это происходит, Жюстина не выдерживает и убирает руки. Огонь опаляет, а процесс идёт очень медленно. Но ничего лучше она найти не могла, разве что на кухню спуститься… Но в коридоре… Хотя, нет. «Кухню от основного коридора отделяет ещё один коридор. Он может не заметить, если я спущусь…» — Жюстина поднимается на ноги. — «Да, это сработает!»       Она выходит из библиотеки, пригнувшись крадётся к лестнице и спускается вниз. Минуя прачечную и кладовую, она проходит на кухню. Везде горел свет — это одновременно и облегчало задачу, — так как всё было видно и дело шло быстро, — так и усложняло её, — стоило не так встать, и тень в окне точно заставит этого «идиота» прийти на разборки со своим стволом.       Жюстина оглядывается вокруг, ощущая себя, как преступница: она практически выросла на этой кухне, это была её территория, но как же дела изменились на этот раз… Словами не передать. Наконец-то она раздупляется, пригибается и становится за стойкой, стоявшей посреди комнаты. Это что-то вроде стола здесь. Она на корточках подходит к тумбе, тянется к стойке для ножей и вытаскивает один из них. Этот был для резки хлеба с острыми частыми зубцами. «Идеально», — думает она.       Это заняло около минуты. Жюстина занималась всем прямо на месте, — да, это опасно, но шевелений со стороны двери не было слышно, так что она старалась просто разобраться с этим как можно быстрее, — и после того, как верёвка была снята, оглянулась на окно. Всякое чудилось, но в окне никого не было. Она прокралась к нему и посмотрела наружу. Отсюда увидеть что-то было сложно из-за каменного забора. Тогда она вышла из кухни и прошла к окну в конце коридора. Оттуда она уже могла заметить Викрама, все ещё активно обсуждающего что-то по рации. Вскоре она заметила, как он отвлёкся на что-то, убрал рацию и вытащил из штанов телефон. Ему что-то сказали, и он, заметно выпрямившись, кивнул. «Король едет!» — её бросило в жар.       При таких звонках стоило опасаться. Дорога займет меньше часа. Это значит, что скоро Викрам вернётся в дом, а вместе с тем приедет и король с другими гвардейцами. Жюстина напряженно вздохнула. «Нет… Нет, ты меня не достанешь, мразь», — она покосилась на ступеньки с того конца прохода. — «Ты меня не возьмешь!»       Жюстина, уже не на корточках, рванула к лестнице и поднялась наверх, оттуда прошла в левое крыло дворца, где находился кабинет Мина. Зайдя туда, она прошлась к его столу. Именно здесь была одна из нычек, где Пэйган хранил оружие — она знала об этом, так как сама начищала этот самый пистолет. Его приходилось регулярно чистить из-за вспыльчивого характера Мина. Когда она достала его из потайного отсека под столом, впервые держа в руках без разрешения, в голове будто что-то щёлкнуло. Во дворце прецеденты со стрельбой были, но они никогда не были связаны со слугами, скорее уж с работой короля. И, несмотря на доступность оружия, ни разу за двадцать три года здесь не происходило происшествий, в которых слуги бы наносили кому-то серьезный вред. И всё из-за, в общем-то, политики запугивания, которую Пэйган воплощал ну просто идеально! «И если бы ты не промахнулся на мне, сука, у этого места и дальше была бы такая чудесная репутация…»       Она проверила магазин. Пара патронов выпало и покатилось по столу. Она перевела взгляд на стол, рыская в поисках недостающих патронов. Один закатился под ноутбук Мина. Она подняла его со стола и нашла патрон, со злостью смотря на девайс. – «Ой, я так берегу свой ноутбук, что забываю его здесь почти каждую неделю, так что давай ты, Жюстина, привезешь мне его в самый зад Кирата, при этом успев приготовить обед?» — передразнивала она его. — «Или нет, лучше давай я включу свою блядскую музыку на весь второй этаж, чтоб все могли оценить мой изысканный, блять, вкус!» — Да пошёл ты.       Она кинула ноутбук на пол, освобождая руки и перезаряжая магазин. Ноутбук упал и открылся, сразу включившись, видимо, его не выключали, когда оставляли. Как только он открылся, сразу вернулся к работе и, вместе с тем, вернулся к воспроизведению плейлиста.       Жюстина не успела и взглянуть на засветившийся экран, как из колонок, расположенных на стенах кабинета, громогласно донеслась высочайшая музыка.       А именно — индийская попса. На экране высвечивалось название: «Tattad Tattad — Goliyon Ki Rasleela Ram-leela».       Стоило ей зазвучать, Жюстина чуть не выронила пистолет из рук. Она посмотрела на «эту чёртову машину» в шоке, не в силах уже что-либо исправить. – Блядский свет, — сказала она.       Теперь уже ничего не мешало Викраму найти потерявшуюся пленницу.       Жюстина выскочила из кабинета и ринулась к проходу с одного крыла на другое. У каждого крыла была своя лестница вниз, и она воспользовалась той, что была ближе всего к кухне. Спускаясь, она слышала не только завывания какого-то мужчины на хинди, но и громкие быстрые шаги по лестнице наверх, прямо к кабинету.       Адреналин вновь подскочил, и она ввалилась в кухню, полностью ошалевшая от происходящего. Там её уже поджидала недоумевающая индианка, та самая женщина-повариха, вечно проживающая здесь. Жюстина почти забыла о ней в этой суматохе. – Kya chal raha hai? Ну и что было ей сказать?!       Жюстина смочила засохшие губы слюной и со старанием, на ломаном хинди ответила ей: – Kripaya, mudhe madad didhiye. – Kisee ne tumhen maara? — видимо, она заметила остатки крови на израненной щеке Жюстины. – May gir gaya! — поспешно ответила та ей.       В этой лжи не было смысла, так как вскоре за спиной Жюстины послышался невнятный громкий крик, и кто-то стал приближаться к кухне. Наверху всё ещё играла эта громкая музыка. Жюстина обошла стойку и встала спиной к тумбам и холодильнику, Викрам показался в проходе с уже готовой к использованию штурмовой винтовкой в руках. – Ты! — крикнул он. — Опусти оружие. Эта музыка на фоне делала всё и комичнее, и страшнее одновременно. Жюстина наставила на него пистолет. – Эй! — он направил на неё винтовку. — Опусти! – Nahin! — женщина вмешалась. — Shaanti! – Отошла! — крикнул Викрам. – Nahin! Nahin! – У тебя мозги выпарились вместе с твоей ебаной баранин…       Жюстина выстрелила. Она промахнулась, пуля прошла немного по уху Викрама, и тот схватился за него, но особой боли это не принесло. Жюстина упала на пол, спрятавшись за стойкой, также поступила женщина. Нервы солдата лопнули, и он начал неразборчивую пальбу. Патроны летели во все стороны, как и выстрелы, «украшая» стены кухни, оставляя дыры в кухонных принадлежностях.       Когда он закончил и двинулся за стойку, Жюстина подорвалась, резко приблизилась, тот ударил её прикладом по груди, а она просунула пистолет меж его рук и приставила к его ноздрям. Первым выстрелом она снесла ему нос, вторым уже затылок. Задняя часть черепа, кровь с фрагментами мозга — всё разом брызнуло на стены и в раковины, смешиваясь с водой.       Жюстина отступила, и все ещё тёплое тело Викрама упало на пол.       Она… Только сейчас поняла, что не планировала этого. Нет. Она не планировала это, пистолет ей нужен был для Мина, не для Викрама. Но он вынудил её. Да и разве можно было без этого обойтись? Она чувствовала так много противоречий в себе.       После она услышала какие-то невнятные звуки и обернулась. Повариха всё ещё была на полу, смотрела на неё с полными ужаса и непонимания глазами. Словно… Какой-то ребёнок. Жюстина не чувствовала к ней в тот момент ничего, кроме жалости.       Если просто подумать, что Мин сделает с ней и всем другим персоналом, когда узнает, что одна только Жюстина натворила… Только думая об этом, в горле всё пересыхает. Она скривилась. – Тебе будет очень плохо, когда он приедет, — сказала Жюстина. — А я… Как же я убью его? С ним будут гвардейцы… Нам точно конец.       Раж, с которым она решилась на это, заметно притупился. Ну куда ей соревноваться с гвардейцами? О чём она думала?! Стоило один раз поступить бездумно, и вот, уже лежит один труп. – Kya karen..? – спросила она. – Что делать… — Жюстина оглянулась на окно, выходящего из кухни во двор. Света фар не было. — …Бежать. Отсюда надо только бежать, — затем она вновь посмотрела на эту женщину. Она была прикована к этой кухне наверно, ещё дольше, чем Жюстина жила на этом свете. Ключа никто и никогда не видел, она сомневалась, что Пэйган не уничтожил его. Ей отсюда никогда не выбраться. — Но не тебе, так ведь?       Повариха то ли плохо понимала, о чем говорила Жюстина, то ли просто не могла отойти от всего происходящего. Она все ещё сидела на полу, и её чёрные глаза смотрели на девушку в полной растерянности. Жюстина, смотря в них, снова нахмурилась, в её глазах промелькнуло что-то: она сделала шаг вперёд и приставила пистолет к лбу этой женщины. Та раскрыла рот, но оттуда донеслось лишь краткое: «А… А…». – Я делаю тебе же лучше, — то ли успокаивая её, то ли убеждая себя, сказала она. — Он тебя за кишки подвесит, когда узнает, что здесь произошло.       Как будто она хочет это делать. Но ощущение того, что это — единственно правильный выбор, — переполняло её. Раж снова возвращался.       Что ещё она в принципе могла сделать в этой ситуации? – Всё будет хорошо, ты отправишься в Шангри-Ла! — выдала она, держа пистолет двумя руками. — Ты вернёшься к своей семье… Если она там. Всё будет хорошо. Просто доверься мне, ладно? Просто… Pareshaan mat hoiye, ладно?       Женщина всё ещё не могла ничего ей ответить. Жюстина подождала ещё пару секунд и затем закончила: – Этот блядский Кират не стоит того, чтобы в нём жить, — она застрелила её. Ещё больше крови брызнуло ей на лицо. — Ах!       Кровь попала в глаза, тело женщины рухнуло на пол. Жюстина кинулась к раковине, открыла воду, промыла лицо и глаза. После этого она вытерла лицо полотенцем, на нём остались бордовые пятна. Выйдя из кухни, она первым делом посмотрела на часы, висящие на стене. Времени ещё было вполне достаточно.       Ей редко когда приходили мысли о побеге. В основном потому, что сбежать из самого дворца было сложно — это можно было сделать, если подняться в горы, но там стоял аванпост, защищающий дворец от нападения с гор. Она была там несколько раз, и, в целом, помнила, как он выглядел, но совершенно не знала, сможет ли она его пересечь незаметно. «Если пойти в горы, можно укрыться в одном из тех поселений, не принадлежащих королю… Оттуда можно сбежать в Индию, если связаться с караваном или туристами. Но он точно будет меня искать…» — она посмотрела на свои руки. На рукавах куртки виднелись кровавые пятна. — «Святая Кира, какая уже разница?»       Жюстина поднялась на второй этаж. Она прошла в кабинет, остановилась у рабочего стола, обошла его и села за него. Казалось, будто должно быть больно, физически она не ощущала ничего, даже горло уже не болело, а израненная щека не ныла. Песня, звучавшая в колонках, заиграла по новой. Жюстина посмотрела на разбитый экран ноутбука, искаженно демонстрирующий плеер. Песня зазвучала в новых красках для неё.       Её заводной ритм, звучание барабанов, бубна, пение умудрялись даже чем-то… Цеплять. Заводить. Впервые возникшие проблемы ей удалось решить на месте, причём силой. Она была сильнее этих людей. Она выжила в руках того «киллера», убила солдата и ту женщину. Она убила королевского солдата. Это пробуждало в ней особые чувства, но она не могла вспомнить, с чем они связаны. Что теперь будет? «Я сбегу, если смогу… Меня объявят дезертиршей и убийцей. Это в его стиле», — она выпрямилась, — «…но он меня не возьмёт».       Неожиданно для себя, она заулыбалась, наклонилась к ноутбуку и проговорила: – Ты, тварь, меня не возьмёшь. Я сбегу, и ты меня не найдёшь. Ты будешь ворочаться в своей постели, вспоминая о том, что мне удалось сбежать. И ты ничего с этим не сделаешь.       Она посмотрела на стол, отодвинулась, встала с сидения. Сколько раз ей приходилось убирать этот стол, этот дворец… Потому что всё должно было быть на месте и в порядке. «На месте и в порядке… Конечно, ваше величество».       Одним движением Жюстина смела со стола всё: документы, блокноты, ручки, чековые книжки и прочее. Из документов выпало несколько страниц. Судя по всему, это были сведения из разведки, и явно важные, раз лежали они прямо у Мина, а не у Юмы или Пола (это были их обязанности). Девушка, перепрыгнув через стол, собрала их в охапку и побежала прочь из кабинета. – Да пошёл ты со своими документами, ублюдок пиздоглазый!       Она выкрикивала оскорбления, направляясь к библиотеке. Её крики почти совпадали с ритмом песни. Ворвавшись в библиотеку, в самый кульминационный момент, она с силой швырнула всю папку прямо в огонь. После этого, немного отдышавшись, она осмотрелась. Так много книг. «Будет так неприятно, если, к примеру, с неким…» — она взяла одну книгу и присмотрелась. — «…Готье что-то случится, так?»       Жюстина кинула его на пол и стала выгребать все книги из шкафов. Некоторые были закрыты, тогда она кинулась к стойке, где стояла кочерга, взяла её и разбила витрины вдребезги, также вываливая это всё на пол. Уже было плевать — она «всё равно никогда сюда больше не вернётся». «Мин будет в ярости», — кровь в жилах закипала, пока она представляла это.       Когда большинство книг было на полу, она подошла к камину, пламя в котором всё также ярко горело за счёт сожженных страниц документов полевой разведки. Она, невзирая на обжигающую боль, стала отцеплять решётку — она знала, как делать это, видела, как это делает горничная. Порой решётку нужно было снимать, чтоб очистить от копоти (если жгли угли). Когда решётка была снята, Жюстина кочергой раскидала горящие поленья по сторонам. Бумага загорелась довольно быстро, пламя расходилось сносно. «Да!» — Жюстина ликовала, когда в тот же момент на первом этаже послышался громкий крик. Она окаменела.       Спустившись вниз, она застала там… Горничную. Та стояла у входа на кухню, её лицо выражало чистейший ужас. – Что это?! — крикнула она, увидев Жюстину. — Что случилось?! «Вот кто забыл ту сумку в коридоре», — подумала Жюстина. – Чего ты молчишь?! — вскрикнула горничная. Жюстина напряжённо выдохнула. «Если я не… Она побежит в крепость и всем всё расскажет быстрее, чем ублюдок узнает сам», — она машинально подняла пистолет по направлению к ней. Увидев это, женщина вскрикнула и обернулась, намереваясь бежать в дверь, но не успела.       Жюстина выстрелила и попала ей в спину. Та ещё раз вскрикнула и рухнула на пол. Жюстина направилась к ней. Та билась на полу, как рыба на песке, и кричала. А на фоне звучала эта музыка. Жюстина приблизилась к ней и выстрелила несколько раз: два раза в спину и ещё один раз в голову. Когда горничная перестала двигаться, она опустила оружие. На неё напала отдышка. «Мне надо уходить отсюда, пока… Пока здесь не появилось больше трупов», — подумала она. Медлить больше нельзя.       Жюстина взяла сумку, оставленную горничной, вытрясла оттуда всё ненужное (специи, перчатки и прочее), сложила туда небольшое количество провизии. Зайдя в кладовую, она быстро отыскала верёвку и крюк. Завязав узел, она соединила их, получив вполне крепкий крюк-кошку. «Этого хватит».       Уже на улице она заметила дым, валящий из библиотеки. Не заметить его было сложно. Она бросила ещё один, завершающий взгляд на дворец и после, отвернувшись, направилась в сторону гор.       Догорающий дворец       Пожар.       На крепости заметили пожар не сразу: пламени стоило сначала вырваться за пределы окна и стать видимым. Вызвали почти все патрули, чтоб те помогли потушить пламя.       К моменту, когда всё смогли потушить, библиотека почти полностью сгорела. Сильно пострадал деревянный пол — по сути он проломился и тушить пришлось ещё и кухню. Были найдены трупы троих людей: охранника, поварихи и горничной. Также обнаружили много пулевых отверстий в стенах и беспорядок в кабинете, в том числе сломанный ноутбук, который уже перестал воспроизводить плейлист, так как разрядился.       Пожар не смог распространиться дальше, так как стены дворца были каменными. Коридор пострадал меньше всего. Огонь забрал с собой много важных данных, коллекционных изданий книг, пластинок, шкафы из красного дерева и шторы из шёлка, всю библиотечную мебель и сам пол. Разрушения были несильными, так их оценил бы любой обычный человек, но для Пэйгана…       Он прибыл на место, когда огонь ещё не успел изничтожить пол. Первая мысль, которая возникла у него в голове, звучала как: «Я заставлю этого сопляка, если он ещё жив, рыдать кровью во всей той саже, которая останется от этих драгоценных книг». Под «сопляком» имелся ввиду Викрам, который, как все изначально и предполагали, оставил камин без присмотра и теперь куда-то смылся. Но вскоре, когда пожар удалось унять и тела обнаружили, все поняли, что дело обстоит куда серьезнее.       В больнице обо всём деле узнали довольно быстро, когда гвардейцы прибыли и забрали двоих патологоанатомов. Пока врачи переговаривались насчёт небывалого прецедента, Аджай, вышедший из палаты, чтобы сходить в уборную, заметил активность персонала и спросил: – А что случилось?       Ему не особо хотели что-то говорить, но их объяснения и не понадобились — вскоре к ним подошел охранник и уведомил, что пожар потушили. Аджай удивлённо на него посмотрел — пожар? И всё? – Что горело? – Дворец, — выдал охранник, развернулся и ушёл. Аджай впал в шок. Дворец?.. Дворец горел? «Что там происходит у них?!» — если бы он мог, с удовольствием связался бы с Мином. — «Какая разница, как я к нему отношусь, блядский пожар во дворце, как такое можно пропустить!»       Он даже попытался выторговать у врачей их рации, но все наотрез отказывались, а в итоге так и вовсе попросили охранника сопроводить Аджая обратно в его комнату. Там Гейл подошёл к окну и посмотрел на звёздное небо, в надежде хоть краем глаза увидеть там столб дыма — настолько это событие его впечатлило.       Тем временем у дворца никому не было так весело, как Аджаю. В особенности Пэйгану. Он только вышел из него, на дорогом пальто остался пепел, который сыпался с потолка кухни. Он даже не обтрусил его.       Гвардейцы расступились, пропуская его на улицу. Пэйган не смотрел ни на кого из них, его лицо застыло в одном выражении. Это было, наверно, ещё хуже, чем просто крики и вопли — предвещалась большая и долгая истерика. Не эта обычная, а настоящая, во время которой летели головы всех, кто подвернётся под руку.       Он медленно садится на каменные ступеньки, обтрусывает руки в перчатках, хватается ими за голову. Что бы ни происходило в его голове в тот момент — этого никто не хотел знать. Вернее, не хотел ощутить на себе. Солдаты не стояли на месте — они уже вызвали пару патологоанатомов, чтобы те осмотрели трупы прямо на месте, но и без врачей всем было ясно, кто был виновником всего произошедшего и, вместе с тем, единственным выжившим. И Мин также входил в это число «понимающих».       Через пару минут такого сидения он достал из одного кармана — зажигалку, из другого — сигарету, зажег её и закурил. Огонь плохо держался на ветру, часто метался, но Пэйган всё равно управился. После этого он выдохнул дым, посмотрел на вид, открывавшийся ему с этого места, и с силой швырнул зажигалку в никуда. Ему просто не хотелось видеть это «дерьмо», которое не может даже нормально зажечь сигарету. Затянувшись ещё пару раз, он выкинул сигарету и потушил её. Подойдя к командиру, дежурившему на крепости, он поднял руку, выставив указательный палец, и произнёс: – В этих местах… Скрывается грязная крыса. Её цель — навредить нам, — он обернулся, проверяя, все ли его слушают. Все делали это предельно внимательно, — местные жители будут помогать ей прятаться. Куда бы она ни направилась, найдите её. Найдите эту блядь! Сожгите хоть десять деревень, уничтожьте столько поселений, сколько придётся, убейте каждого, кто откажется помогать — мне плевать, что вы сделаете! — он повернулся к командиру и схватил его за ворот, придвинув к себе, — Выкурите эту крысу, возьмите её живой. Она должна быть живой, чтобы я лично мог содрать ей ногти, один за другим, обколоть её героином, а затем вырвать её волосы и заставить эту уродину сожрать их. Принесите мне её живой, чтобы я мог посмотреть ей прямо в глаза, вонзая свой кукри в её гнилое сердце. Ни одна падла не смеет гнать на короля Мина! Никто не смеет делать со мной такое!       Он отпускает командира, тот быстро ориентируется и начинает отдавать команды. Солдаты распределяются, пока Мин достаёт телефон и набирает Юму. – Юма! — говорит он. — Ты сейчас в Калифорнии, да… Так вот, купи мне новый блядский макбук, не спрашивай… Все вопросы позже, прошу, не делай это ещё хуже… Ох… Я только подумал, — последнее уже никак не было связано с недоумевающей Юмой на том конце провода.       Пэйган бросает трубку и быстрым шагом направляется во дворец. Юма перезвонила — он сбросил. Минуя солдат и патологоанатомов, которые совсем не пытались его остановить (у них бы и не вышло), он проходит в столовую, оттуда выходит во двор. Юма перезвонила ещё раз — он сбросил. Осматривается. Здесь ничего не изменилось, это даёт небольшое облегчение.       Мин подходит к усыпальнице Лакшманы. Он открыл дверь и зашёл внутрь, осматривая убранство. Всё было на месте, цело и невредимо. Тогда он ещё раз закрыл лицо руками, через пару секунд убрал их и вышел обратно на свежий воздух, от которого его тошнило. Он опёрся спиной о каменную стену и съехал по ней вниз. «Ох, боже, какой позор, какой ужасный позор…» — думал он. В голове не было ни одной мысли, которая не была бы связана с этой «сучкой Жюстиной». — «Я тебя пришью, ты будешь кашлять кровью от самого только звука моих шагов. Да я же тебя изуродую, тварь, как же ты будешь страдать…»       Телефон вновь зазвонил, прерывая его мысли. На этот раз номер был неизвестным. – Да ты с уличного телефона звонишь или что?! — крикнул он в сердцах, но всё же принял вызов. — Алло! Кто это? – Что там у тебя происходит? — на другом конце провода послышался голос… Аджая. – Откуда у тебя мой номер? — спросил Мин удивлённо. – Юма позвонила мне и наехала из-за чего-то. Потом дала мне твой номер и сказала позвонить. Так, что случилось? Вам там весело слишком или что? Я слышал был пожар…       Пока Аджай продолжал расспрашивать, Мин встал, схватился за голову и стал ходить кругами. Все переполняющие его чувства нельзя было описать двумя словами, но Аджай здесь точно был не причём. Слышать его голос в таких обстоятельствах было очень странно, а Пэйгану не нравились такие странные ощущения. Уж точно не сейчас. – Я… Не хочу сейчас говорить с тобой, — он остановился и сказал это на выдохе. – Эм, хорошо. Просто я впервые с таким сталкиваюсь. Кто-то устроил пожар? – Я не хочу с тобой это обсуждать, Аджай. – Ладно, ладно. Как скажешь. Я отключаюсь, — и он действительно отключился.       В это время во двор стали заходить другие солдаты, осматривая здесь всё. Мин очень тяжко вздохнул. «Сучка Юма», — промелькнуло у него в голове, пока он садился на траву, доставая из кармана другую сигарету. – Эй, ты! — окликнул он одного солдата. — Есть спички? Так принеси же их мне, чёрт возьми!       За время того, как пожар тушили, весь ажиотаж в Армии и Гвардии был замечен не только на Севере, но и на Юге. Практически все участники занимались сейчас поиском Амиты, уехавшей и не вернувшейся до этого самого времени. Кто-то позвонил и уведомил, что видели что-то в реке, похожее на тело или на большую ветку дерева.       Также все патрули с Севера передавали информацию о том, что творилось на крепости, насколько они могли это видеть и знать. Единственное, что было ясно — был пожар.       Банапур, Юг       Она наконец-то закончила убираться. Нашла все части разбившейся глиняной кружки — одна закатилась под шкаф. Она складывает все части на фрагмент ткани и после завязывает его концы в узелок — жаль было выкидывать расписную кружку. Она оставила узелок на столе, сама подошла к окну. Ночь была прохладной и тёмной. Столько событий, что она никак не могла успокоиться, не то что заснуть.       Нилам Беш как раз зашёл внутрь. Он выглядел особенно мрачно сегодня, по понятным причинам. Он посмотрел на Бхадру и без лишних предисловий спросил у неё: – Чего ты ещё здесь? Иди домой.       Та повернула к нему голову. Выглядела она как обычно — по-детски просто, с большими глазами, погруженными в суматоху. Она ответила: – Амиту не могут найти. Дворец горит. Что-то произошло… Столько… Проблем. – Это? — Нилам пробежался по ней глазами. — Это не проблемы, Бхадра, — он скрестил руки на груди, повернулся к ней спиной и направился к выходу. — Проблемы только начинаются.       Он ушёл, а Бхадра вновь повернулась к окну, вглядываясь в тёмное ночное небо.