Fake love

Когда они поднялись в квартиру, что-то перемкнуло. Юнги так сильно эмоционально вымотался за этот вечер, что не смог сдержаться. Внутренняя опустошенность превратилась в черную дыру и требовала заполнить пустой сосуд с изодранными ошмётками самосознания на самом дне. Высасывала по крупицам оставшиеся мысли, превращая тело в один оголённый нерв. Терпеть и дальше невыносимо, когда рядом есть вполне самостоятельный генератор тепла. Живой и мягкий. Юнги долго смотрел на Тэхена, который неловко разувался и не знал, куда себя девать. Любовался открыто человеком, которого ему предстояло сломать. И возможно прямо сейчас. А всё потому, что Юнги не железный. Итак, терпел уже пару месяцев, заковывая все свои желания и мысли многотонными цепями и вешая амбарные замки. Встреча с Чимином снесла на хрен все эти отстроенные укрепления, и вместо стойкого и холодного Юнги был загнанный и ужасно испуганный Шуга. Тот, кто так сильно нуждался в тепле. Мозг отключился напрочь. Юнги едва не упал, запутавшись в ногах, пока не прижал вздрогнувшее тело к стене.  — Х-хозяин? — только и успел спросить Тэхен, прежде чем задохнуться от жаркого касания губ. Юнги целовал с напором, жадно терзая и без того припухлые губы. Кусал, нетерпеливо зализывая ранки, и, протиснув руку за поясницу, прижимал к себе. Пытался втереться в поры, сливаясь с таким ласковым теплом.  — Юнги, — успел выдохнуть Тэ, слегка отстраняясь, чем Шуга и воспользовался, проскальзывая языком между приоткрытых губ. Тэхен мычал что-то протестующее, чувствуя каждую нетерпеливую ласку. Давился воздухом, наконец, пытаясь отвечать. Аккуратно касался языком, пробуя несмело, словно боялся ошибиться. Даже пальчиками касался груди так легко, осторожно. И дрожал меленько. Так подозрительно. Юнги отстранился, вглядываясь в выражение лица. Да, всё правильно. Тэхен просто боится. Непонятно чего или кого, но стоит, зажмурившись, как час назад в казино, и не смеет посмотреть в глаза. Было бы смешно, если бы не было так хреново. Шуга бы даже посмеялся, иронизируя на тему того, что одна тварь дрожащая нашла себе подобную. Но Юнги его не слушал, он решил действовать иначе. Так, как всегда хотел, чтобы сделали с ним. Приоткрыл свой скромный сундучок с маленькими и неисполненными мечтами. И начал по порядку. Прошёлся легким касанием губ вдоль линии подрагивающих ресниц, спустился осторожными поцелуями по скуле и лишь потом невесомо коснулся влажных губ. Словно ждал позволения продолжить. Замер в паре миллиметров, смешивая дыхание на двоих, и уже почти отчаялся, когда вдруг чужой язык прошелся по приоткрытым губам, словно приглашая. На это приглашение трудно ответить отказом. На это раз Юнги действовал мягче. Нежно облизывал губы, обхватывал осторожно своими и никуда не спешил. Дождался, пока Тэхен по-прежнему робко коснётся ладошкой щеки и на пробу поймает ласкающий его губы язык. И уже осмелев, прикусит самый кончик. Юнги не сдержал улыбки. Страх начал сменяться совершенно другими эмоциями. А значит можно попробовать снова. Уже без прежнего напора проскользнуть в соблазнительно приоткрытый рот и приняться оглаживать влажные нежные стеночки языком. Тэхен, осмелев окончательно, обвил руками шею и ответил, переплетая языки. От этих ненавязчивых ласк предательски сжималось все внизу живота. И как он раньше не целовал эти ахуенные губы? Как многое они упустили, заигравшись в отведенные роли. И как сильно истосковались по простому человеческому теплу. Несмелые поцелуи сменили градус, накаляя воздух, лишая кислорода и отзываясь нестерпимым жаром в паху. Тэхен зарылся пальчиками в волосы, притягивая к себе ближе, врываясь языком в рот Юнги и млея от тихих стонов и вздохов. Ресницы подрагивали, а дыхание смешивалось, уже было не понятно кто они и зачем это делают. Юнги отлепил их от стены и, вытянув руку, наугад двинулся в сторону спальни, не выпуская из рук сегодняшнего победителя. Они собрали все углы, останавливаясь на каждом шагу и не разрывая объятий. Губы жадно ловили друг друга, а зубы неловко стукались, как у неопытных подростков. Впрочем, именно так они себя и ощущали, охая от столкновений с острыми углами и не вписываясь в повороты. Было бы проще оторваться, позволить себе остановиться. Но каждый до одури боялся, что возможно исчезнет та самая магия, что так сильно склеила их. На кровать они тоже упали синхронно. Тэхен испуганно округлил глаза, но не успел отстраниться или испугаться, тут же млея от поцелуя в шею. Юнги начал расписывать нежную кожу пошлыми отметинами. Вот только спотыкался о полоску ошейника и хотел уже снять его окончательно. Даже дотянулся до застежки, но Тэ сам остановил, перехватывая ладонь. Его глаза сверкали в полумраке. То ли от пролитых слез то ли от разрывающей похоти. Пальцы Юнги сами жадно пробрались под задравшуюся футболку, очерчивая круги на гладкой коже. Тэхен таял, жадно ловя приоткрытыми губами воздух, и подставлял чувствительную шею под новую порцию ласк. Юнги обезумел. Он чувствовал кожей, каждым нервом такое необходимое тепло и нагло воровал его, исследуя добровольно сдавшееся тело. Жутко мешавшую футболку отбросил в сторону, припадая губами к ключицам. Тонкие выступающие косточки так восхитительно было обводить губами и языком, пока пальцы исследуют дальше, спускаясь по груди и задевая возбужденные горошины сосков. Тэхен вздыхал так сексуально и цеплялся за тонкое покрывало, пока тело выгибало дугой навстречу ласковым и настойчивым губам. Но Юнги было мало. Он был слишком жаден. Он был на грани. Нетерпелив до зуда по коже и настойчивого шепота в ушах. «Это не Чимин». От этой мысли зарычал глухо, ещё сильнее впиваясь в податливое тело, накрывая губами сосок и прикусывая ощутимо. Второй ласкал пальцами, выбивая из легких первый полноценный, пусть и приглушённый стон. Тэхен умирал, разметавшись по постели и не позволяя себе прикоснуться в ответ. Терялся в ощущениях, незаметно наслаждаясь видом из-под полуопущенных ресниц. Пытался перехватить инициативу, но добился лишь того, что с тихим рыком запястья пригвоздили к изголовью постели, а потом и вовсе избавили от джинсов вместе с бельём.  — Юнги-я, — захлебнулся стоном, прогибаясь до хруста, когда почувствовал, как жаркий выдох коснулся сочащейся смазкой головки, а после самые ахрененные в мире губы накрыли член. Сердце колотилось так, что шум в ушах перебивал пошлые звуки минета. А всё потому, что все фантазии и тайные мокрые сны не шли ни в какое сравнение с этими ощущениями. Член предательски дергался, грозясь позорно излиться еще в самом начале. Тэхену никогда не было так хорошо. С Юнги все было иначе. Низкие бархатные стоны партнера ласкали уши, но возникший червячок сомнения подтачивал уверенность. Словно реальность раскалывалась снова надвое. Потому что это по-прежнему не Чимин. Юнги, зажмурившись до звёздочек перед глазами, опустился резко ниже, вбирая почти целиком. Член упирался в глотку, по подбородку стекала слюна, капая на гладко выбритую кожу. И забыться бы уже, но Шуга понял, что его обманули и вместо Хозяина подсунули другого человека. Пусть и так роскошно выстанывающего его имя. Но взамен привычной грубости и жестокости, пальцы в волосах касаются едва ли, перебирая пряди и почти не приказывая. Наоборот, даже поощряя. От этого Шуга мечется в груди, мешая сосредоточиться на чём-то одном. Царапается и воет так тошно, что невозможно вспомнить, зачем это всё происходит. Обжигающее желание постепенно угасало, отзываясь противным ноющим чувством в паху, а меж прикрытых ресниц проступила влага. Диссонанс чувств разметал оставшиеся после встречи с ночным кошмаров целые куски. Юнги никогда не было так плохо. Точнее было, но не с этим человеком.  — Я не могу, — полузадушенный хрип сорвался с губ, стоило только выпустить напряжённый член изо рта. — Прости, я не могу. Юнги отполз к другому краю кровати, отворачиваясь и закрывая лицо руками. Дурацкие слёзы душили, не давая вдохнуть полной грудью. Хотелось завыть подстреленным волком и, поскуливая, забиться в укромный угол, где можно было бы скорее подохнуть. Ядовитой змеёй в груди шевелилось чувство отвращения к самому себе. Вскрыть бы грудную клетку и вытащить её оттуда, не позволяя больше травить своим чёртовым ядом. Но Шуга её лелеет, убаюкивает и Хозяином называет. Потому что он без боли не существует. Он без Чимина разлагается и после личной встречи не собирается успокаиваться и забиваться в угол как прежде. У него словно тяга к существованию просыпается и не позволяет забыть, кто его таким создал. Сшил из разворошенных остатков гордости выжигая клеймом на новой оболочке одно единственное имя. Юнги кроет от осознания, что его зависимость снова вернулась и ломает хуже, чем от сильнейшего наркотика. Вдруг поперёк талии легли руки, притягивая согнувшегося в три погибели парня к широкой груди. Жаркое дыхание коснулось ушка, разворошив угли желания.  — Позволь мне, Хозяин. От одной интонации пробрало волной мурашек. И как же раньше этот искуситель прятался за наивными чуть округлёнными глазками? Юнги схватился за руку, придерживающую за талию, как за спасительный плот и едва слышно застонал, чувствуя, как уверенно сжимают член через ткань джинс.  — Позволь мне, Юнги, — голос хриплый и низкий, завораживающий и дико сексуальный. Тэхен давит чуть сильнее, поглаживая и обещая удовольствие. А потом в ход идут уловки.  — Чёрт, — всхлипывает Юнги, когда влажный язык обрисовывает ушко, а после губы обхватывают мочку, чуть посасывая и прикусывая. Тэхен интуитивно нашёл ещё одно слабое место и с довольной ухмылкой начал этим пользоваться. Игрался с серьгой, перекатывая во рту, и жадно вслушивался в тихие всхлипы и вздохи. Хватка на руке усилилась, на коже обязательно появятся синяки, но Тэхен не перестаёт прижимать к себе, подсознательно чувствуя, что Юнги это просто необходимо. Хоть и не понимает до конца причины резкой перемены в настроении. Но ему ли жаловаться, сам знал, что влюбился в очень сложного и глубоко покорёженного человека.  — Пожалуйста, — вдруг тихо простонал Юнги, запрокидывая голову и подставляя для ласк ещё и шею, чем Тэхен и воспользовался, тут же исследуя губами фарфоровую кожу. Тихий стон повторился, а подрагивающая рука дотянулась до ширинки, расстёгивая пуговичку, а следом и молнию на джинсах. Тэ понял намёк, помогая приспустить мешающие вещи, а потом и вовсе снять их, отбрасывая куда-то на пол. Но когда потянулся за худи, задирая и оголяя мягкий живот, Юнги судорожно вцепился в ладонь и замотал головой, не в силах больше ничего говорить. Очередная странность списывается в перечень «потом пойму», потому что собственный член дёргается и сочится смазкой от восхитительных тихих стонов и податливого тела в руках. Мозг постепенно отключается на все сто процентов, передавая бразды правления эмоциям. А потому Тэхен, не спрашивая позволения, переворачивает Юнги лицом к себе и сажает его максимально близко, заставляя обвить ногами за талию. Не требует слишком многого, перенимая всю инициативу, обхватывает рукой оба члена. На этот раз стон вышел синхронно. Юнги спрятал лицо в изгибе шеи, идеальными пальчиками цепляясь за плечи. Тихие всхлипы перемешались с шумными вздохами. Воздух накалился до предела, отчего кожа покрылась испариной. Оба задыхались от рваных уверенных движений руки. Головки соприкасались и сочились смазкой, Тэхен обводил пальцем каждую, собирая предэякулят и размазывая по обоим членам. Ощущения совсем иные, чужая рука приносит больше наслаждения, хотя бы из-за того что процесс никак не контролируем, так еще и бедра двигаются, задевая второй член. Юнги прикусывает солёную кожу, скрывая громкий стон, пока сперма пачкает злосчастное худи и живот Тэ. Тот кончает спустя пару минут, доводя себя рукой, а потом утягивая на постель. Обнимает крепко, прижимая к груди, и счастливо улыбается, целуя макушку. А вот Юнги чувствует себя опустошенным. Он дождался, пока Тэ заснёт и выкарабкался из объятий. Кожу щек неприятно стягивало от высохших дорожек слёз, а глаза наверняка опухли. Ткань неприятно липла к спине, добивая очередной порцией отвращения. Идти в душ тупо не было сил. Ни на что не было сил, потому что, кажется, он совершил самую огромную ошибку в жизни. Тэхен сопел во всю, обнимая теперь подушку. С покрасневших припухлых губ не сходила улыбка, а на коже остались следы недавнего удовольствия. И ему не стоит знать, что Юнги прокусил кожу на плече до крови не в порыве страсти, а потому что иначе не сдержался и произнёс бы совершенно другое имя. Потому что под зажмуренными веками видел совершенно другого человека. Потому что Юнги — полное ничтожество. Он снова стал Шугой. В кармане валявшихся на полу джинсов обнаружилась та самая золотая карточка. По центру выбитые кроваво-красные слова с предназначением. «Стать собственностью победителя на ночь». И снова ирония. Юнги улыбнулся полубезумно. Тот, чей номер написан сверху чёрным маркером и так полностью владел и душой и телом. И прекрасно знал об этом. Всё было предрешено ещё в тот момент, когда игриво блестящие карие глаза в прорезях маски остановились на сгорбленной фигуре в знакомом черном худи и любимых когда-то джинсах. Иного исхода не могло быть. Слишком мало времени прошло, чтобы окончательно задушить в себе эту болезненную влюбленность. Юнги почти не контролировал себя, когда доплелся до кухни и на подобранном мобильнике набрал номер, вбивая в контакты. Шуга слишком долго метался, ожидая за месяцы разлуки подобной возможности. Ведь по прежнему номеру сразу после расставания механический голос изо дня в день твердил, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Сейчас всё иначе. Опустошённый Юнги не сопротивляется и позволяет Шуге трясущимися руками набрать сообщение. «Привет. Это твой Шуга» Ответ приходит спустя минуту, отсчитывая начало конца. «Котик хочет поиграть? ;)»