Fake love

Дверь хлопнула громко, её явно закрывали ногой. Видимо руки были заняты. Неудивительно. Звуки поцелуя невозможно ни с чем перепутать. Так же как и тихие стоны, которые так возбуждали до этого. Сейчас было противно и больно. Словно пропустили все двести двадцать вольт через трепещущее сердце. Тэхен на подгибающихся ногах дошёл до укромного уголка, спрятавшись за дверь, и стёк на пол безвольным желе. Чёртов парфюм совершенно точно не показался ему прошлой ночью. Все подозрения оправдались всего за пару минут. Так просто. Стоило ли мучиться неизвестностью несколько ночей подряд, если правда плавала на поверхности.  — Х-хозяин, — вдруг простонал Юнги, за что получил звонкую пощечину. Тэхен вздрогнул и не понятно от чего именно. То ли от жалобной интонации, то ли от излишней и мало понятной жестокости.  — Котик, кажется, я не позволял тебе разговаривать, — прошипел самый ненавистный человек на всей гребанной планете. После этой фразы последовал подозрительный шорох одежды и оглушительный звон пряжки ремня. Тэхен зажал уши руками, чтобы не слышать. Но протяжный стон всё равно пробился через ладони, кроша оставшееся сознание. Глаза наполнились влагой. Нельзя, нельзя выдать своё присутствие. Но как это вообще можно вытерпеть? Все эти пошлые звуки, стоны. Сидя в углу гостиной он словно видел это всё со стороны. Как Юнги стоит на коленях, покорно смотрит в глаза и сосёт. С огромным удовольствием, раз так стонет. Тэхен никогда не слышал от него подобных звуков. Значит и удовольствия он ему не доставлял? Всё было фальшью? С самого начала?  — Умница, Шуга, — шепчет Чимин, а в голове отдается взрывом, от которого разнесло всего в щепки. — Но где же твой любимый ошейник?  — В спальне, — хрипло отвечает Юнги, за что снова получает пощечину.  — Непослушный кот, я же предупреждал, — непозволительно мягко в противовес грубости. Пара удаляется в спальню, а Тэхен сворачивается клубком на полу и прижимает ладони ко рту, чтобы хоть так приглушить рыдания. Они даже не удосужились прикрыть дверь. Ад пошёл на новый круг, теперь сопровождаясь вскриками, звонкими ударами о кожу и неизменными стонами. А еще тихим позвякиванием бубенчика и грязными словечками. С каждой минутой страсть накалялась, разливаясь душным ароматом по всей квартире, а Тэхену блевать от него хотелось. Так плохо ему ещё не было. Даже тогда, когда его имели на глазах огромной публики или заставляли сосать неизвестным мужикам под столом в казино. Нет, теперь боль была гораздо более концентрированная, её пустили по венам, глупое сердце толкало урывками по всему телу, насыщая до предела вместо кислорода. Последний, кажется, вообще не поступал в организм. Тэхен раздирал пальцами шею, пытаясь дойти до бронхов, помочь глотнуть воздуха. Но невидимый ошейник стягивался тугим узлом, пропуская наружу только редкие хрипы. Он ощущался как реальный, но тот лежал на стиральной машинке в ванной и совершенно точно не был причиной удушья. Когда Юнги вскрикнул в очередной раз, уши почти закровоточили. Столько в этом звуке было боли вперемешку с наслаждением. А ещё это гребанный колокольчик. Он звенел каждый раз, словно мало бы пошлых шлепков. Перед глазами вырисовывалось всё слишком чётко и ясно. Кроме одной детали. Тэхен не знал, каким сейчас выглядит Юнги, какое у него выражения лица — подломлены ли брови, искусаны ли губы, прикрыты ли глаза. Потому что таким он его никогда не видел и не увидит. Уже просто не захочет узнать. Как и хотел, Юнги втоптал его любовь в грязь. Безжалостно. Всего одной приоткрывшейся истиной. А мог бы сделать иначе. Можно было просто сказать, что сердце уже занято, что нет никаких шансов, что он здесь не нужен. Зачем были эти пафосные речи о том, что любви не существует, что он ему это докажет. Любовь существует. Ещё как. И сейчас она полыхает так, что больно даже лежать. Её облили керосином и небрежно обронили спичку. Словно бы и не специально. Но Юнги ли не знать, что Тэхен всегда у него дома, что в любом случае услышит и может даже увидит. Да это можно было бы даже посчитать специальным представлением, вот только либо столь талантливым актёрам следует выдать Оскар, либо спектаклем это уже не назвать. Не постановка, а реальная жизнь. Просто двое людей действительно делали то, что хотели. Возможно, даже то же самое, что делали вчера. А может тогда, после их с Тэхеном первой совместной ночи, они тоже были вместе. И выигрыш этот в казино. Неужели всё подстроено? Реальность всегда была вот такой болезненной, или он по глупости не замечал этого? В таком случае они, скорее всего, знатно повеселились, наблюдая за преданным и влюбчивым дураком. Идиотом, который прощал все извращения и на что-то надеялся. Это, наверное, было очень смешно. Тэхен тихо усмехнулся, глотая слёзы. Наконец, ему раскрыли глаза. Давно пора было внести ясность, и прекратить эту никому не нужную пытку.  — Я в душ, сладкий, — прошептал Чимин, звонко чмокая своего Шугу. Тот что-то промычал в ответ и, видимо, тоже сполз с кровати, а Тэ принял единственно верное решение. Унижаться и дальше уже нет никакого смысла. Добиться взаимности здесь бесполезно. Рассчитывать на понимание или ласку, терпение, в конце концов, — тоже. Растерев слёзы по щекам, он поднялся на трясущиеся ноги. В ванной зашумела вода, а по квартире под звон колокольчика Юнги прошёл на кухню. Идеально. И пусть заходить сейчас в эпицентр разврата и похоти смертельно, другого варианта нет. Там остались его вещи. На свободной полке в шкафу обнаружились джинсы, футболка и ветровка. В ней мобильник, ключи и мелочёвка. Все его скудные пожитки в этой квартире. Впрочем, уходить налегке куда проще. Он уже обул кроссовки, когда понял, что не сможет. Воспитан иначе. Уходить, ничего не объяснив, мог себе позволить только Шуга. Тэ совсем иначе устроен. Юнги жадно глотал воду, сидя прямо на столе. Его спина была исполосована до красных отметин. Тэхен мог бы рассмотреть каждую царапину, убить себя в очередной раз, но рыдать уже сил нет.  — Я, — голос сипел полузадушено, но в вязкой тишине слышен был прекрасно. Все мысли остались где-то за пределами кухни. Здесь был только вздрогнувший Юнги и его загнанный взгляд. О, похоже, он действительно забыл, что в квартире жил не один. Настолько был поглощён обществом Чимина? Прекрасно. Чем больнее сейчас, тем легче выполнить задуманное. — Хотел попрощаться. Юнги вздрогнул повторно, отчего колокольчик на шее брякнул. Раздражающий звук, как и эти черные бархатные ушки на ободке, ошейник кожаный, с дебильным бантиком и тем самым бубенцом.  — Так вот как выглядит Шуга, — выдохнул Тэ. Его взгляд не выражал абсолютно ничего. Скользил по сгорбленной фигуре совершенно непроницаемо, не цепляясь за детали, чтобы не усугублять ситуацию. — Ты и правда похож на кота. Неприступного, но нежного и ласкового. Только не способного любить, — голос глухой, едва слышимый. Слова сами складываются в предложения, как если заготавливал бы речь заранее. Будто знал, что придётся говорить подобное. Смешно. — А моей любви на двоих видно не хватило. Прости, что не смог убедить тебя. Любовь. Она существует. Только ты её не замечаешь. Сзади раздались звонкие хлопки. Чимин аплодировал, стоя в проходе. Успел принять быстрый душ и стоял сейчас в одном полотенце, наслаждаясь развернувшейся сценой.  — А я и забыл совсем, про твоего щеночка, — наглая ложь с яркой ухмылкой. Он прошёл на кухню, пихая плечом и так едва стоявшего Тэхена, а потом кинул на стол рядом с Юнги знакомый до боли ошейник. — Он вон аксессуарчик свой потерял.  — Я хотел попрощаться. Я попрощался, — Тэ развернулся, чтобы уйти. Смотреть на то, как наглые руки поглаживают исполосованную спину не очень хорошая идея. Вторая волна истерики на подходе, а показывать свои эмоции при этих двоих он не станет. Пусть милуются без него. Тем более Юнги отвернулся давно и не смотрит даже в его сторону. Противно наверно видеть зарёванное лицо.  — Ви, — выдохнул вдруг как-то жалобно, пытаясь остановить. Тэхен поморщился. Теперь эти интонации ассоциировались с жаркой встречей пары любовничков несколько минут назад. Приятного мало.  — Ты всё-таки не помнишь моё имя, — даже не вопрос, утверждение. Плевать. Стоять здесь и пытаться что-то объяснить бессмысленно. Не для кого стараться. — Прощай, Юнги.  — У, какая драма, — тихий смех со сладким поцелуем в щёку. — Он мне тебя напомнил, сладкий. Что он там кому напомнил, Тэхен не слышал. Захлопнул за собой дверь и, несмотря на огромное желание спуститься по ней на коврик и завыть раненой белугой, оттолкнулся от холодного и бездушного металла и подошёл к лифту, а потом передумал и начал спускаться по лестнице. В ушах звенело от этого последнего «Ви». Юнги даже не пытался остановить, облегчить груз боли. Нет, он отвернулся и всё, что смог сделать — это прошептать дурацкую кличку, которую сам и придумал. Слёзы, которые вроде бы кончились, хлынули с новой силой. Тэхен, едва передвигая ногами, добрался до двери, шарил вслепую, пока не попал пальцем по кнопке домофона и не вывалился из подъезда. Холодный воздух лизнул влажные щёки, проник в лёгкие, но не мог справиться с пожарищем внутри. Всё горело так ярко, оставляя за собой лишь пепел. Серый, безвкусный и пустой. Именно таким Тэхен себя и чувствовал. На улице почти никого не было, а все, кто проходили мимо, шарахались в стороны от парня, которого пригибало к земле и трясло от пустых рыданий. Ноги несли неизвестно куда, а руки раздирали грудь в попытке вынуть истошно бьющееся сердце. Не получалось. Забившись на пустую лавочку в каком-то парке, он завопил что осталось сил, сжимая волосы в кулак. Но легче не стало, только голос сорвал и перепугал местных птиц. Где-то даже собака завыла. В унисон с полуиздохшим щенком. Таким Тэхен и был. Грязным, побитым и выставленным за дверь щенком. Но самым страшным было то, что любовь оказалась несгибаемой. Горела, осыпалась пеплом, но оседала на ребрах, никуда не исчезая. Показывала кадрами всё самое хорошее, шептала, что Юнги не такой. Что он ошибся, и ещё не поздно вернуться. Однако там сидит Чимин и видеть, слышать, думать о них двоих больно. Пора прекратить чувствовать хоть что-то к этому бездушному ублюдку, но не получается. Он же видел его сгорбленную спину, дрожащее тело, тусклый взгляд. Хотел бы помочь, оградить от всего этого дерьма, но есть одно большое «но». Это «но» любит зачесывать назад волосы пятернёй и смеётся тихо. Это самое «но» — то, что выбрал Юнги. А Тэхен не хочет больше унижений. Устал. Если любовь такая выматывающая, то он не хочет больше никого и никогда любить. Наигрался в любовь. На всю жизнь хватит.  — Эй, парень, — кто-то тронул за плечо и слабо потряс. Тэ разлепил с трудом слипшиеся ресницы и посмотрел на присевшего рядом с лавкой пожилого мужчину. — Ты в порядке? Тэхен слабо помотал головой, снова жмурясь от боли. Даже отвернулся, намекая на то, что в помощи не нуждается. Однако мужчина попался дотошный. Уходить он никуда не собирался.  — Беда какая-то приключилась? — чужая рука скользнула по спине, уверенно и спокойно. От простой ласки передёрнуло. Непривычно уже как-то получать тепло просто так. — Так ты не держи её в себе. Поделись с нами, а мы с Моней попытаемся тебе чем-то помочь. Да, Моня? Рядом радостно тявкнули, а потом мокрый нос заинтересованно коснулся голой лодыжки. Тэ повернулся вполоборота и дрогнул от жалобного выражения мордочки. Корги грустно опустила ушки, положив мордочку на лавку, и смотрела прямо в душу. Видела вселенскую тоску и сочувствовала, как могла. Оглядывалась периодически на хозяина и тявкала, словно просила помочь. Тэхен растрогался. Милая, такая непосредственная грусть маленького щенка стала последней каплей. Его прорвало. Сам не заметил, как начал выкладывать абсолютно всё. Начал с первой встречи, посетовал на то, что его спасли, а не позволили пострадать в аварии. За что получил ощутимый такой щелбан и перестал ныть, излагая сухо и по сути. О том, как наблюдал со стороны, как впервые признался. Вот так взял, рискнул и подошёл, робко выговаривая неловкую фразу. Юнги тогда замер истуканом и не сказал ни слова. Но Тэ же не гордый. Тэ просто дурак, влюблённый по уши. Во второй раз он подошёл уже с пироженкой и слова дались легче. Правда реакция была та же. Но сдаваться же не в правилах пылко влюблённых юношей, поэтому Тэхен поджидал в свои выходные у здания суда, всовывая скромные подарочки. Довёл до того, что тот припечатал к стене и прошипел в лицо фразу, которая положила всему конец. Любви не существует. А потом, ухмыляясь, Юнги предложил пожить у него, чтобы понять эту простую истину. Дресс-код оговорил сразу. Всучил ошейник и придумал кличку, а у Тэхена же любовь. Она ж ему шилом в заднице и крыльями для уверенности. Решил, что может исправить. Не справился вот только. Совсем. Старичок, с которым он сидел на всё той же лавочке, резко прижал к плечу и молча слушал, не перебивая. Моня крутилась у ног, обеспокоенно глядя то на нового знакомого, то на своего хозяина, а потом запрыгнула на лавку и положила мордочку на колени грустному парню и позволила изредка гладить золотистую шёрстку. Она не понимала причины, но чувствовала чужую боль и просто хотела помочь. Тэхен благодарно чесал за ушком, не отвлекаясь ни на секунду. Слова лились нескончаемым потоком, вымывая всю ту грязь, что накопилась внутри. Пусть не до конца, пусть лишь отчасти, но её давление уменьшалось, позволяя говорить дальше. Рассказ дошёл до сцены прощания и оборвался на вдохе. На удивление стало немного легче. Да и установившаяся тишина не напрягала. Она была закономерной и успокаивающей. Приятной впервые за долгое время.  — Эх, ребёнок-ребёнок, — вздохнул пожилой мужчина. — Первая любовь она зачастую очень жестока. Но ты не руби с плеча. Люди, они очень сложные. Иногда кажется, что видишь насквозь, а это только зеркальная гладь, за которой порой такое творится, о чём и подумать не можешь, — легкое похлопывание по плечу и тёплая улыбка, пускающая глубокие морщинки от уголков глаз. — У тебя есть куда идти, горемыка? Тэхен похлопал по карманам и вынул из джинсовки связку ключей. И почему он так сильно доверился незнакомому человеку? А вот хотя бы потому, что тепла от него получил больше, чем за прошедшие недели.  — Да, комната почти на окраине. Я один там живу.  — Э, нет, так не пойдёт, — возразил старичок. Тэхен шмыгнул распухшим носом и посмотрел удивленно. — Одному тебе сейчас лучше не оставаться. К друзьям или знакомым не можешь нагрянуть? Тэ, не задумываясь, помотал головой, а потом вспомнил внезапно, про noDream. Похлопал по карманам ещё раз и чудом нашёл бумажку в кармане джинсов. Она измялась и надорвалась в двух местах. Хорошо не успел постирать. Но беда же не приходит одна, верно? Мобильник отказался включаться. Неудивительно, его как бы заряжать надо. Хоть иногда. Старичок наблюдал за этими потугами и гладил собачку. Считал весьма забавным этого молодого человека. Беспомощного, разбитого, но забавного и явно доброго. Не смог пройти мимо и не помочь. Поэтому сейчас протягивает простенький, кнопочный телефон.  — Звони. Звони-звони, не отказывайся, — вложил в руки и сжал для уверенности.  — Спасибо, — Тэхен улыбнулся немного поломано, но искренне. Попадать по крупным кнопкам трясущимися руками было априори легче, чем по сенсорному экрану. Правда динамик орал громко, или это просто Тэ стал слишком чувствителен. Привык к тишине и полутонам, в противовес прошлой своей жизни, и не заметил даже, как изменился. Гудки, наконец, прекратились.  — Алло, — голос знакомый, значит, не ошибся. Уже неплохо. Правда волнительно. Просьба ведь не шуточная.  — Здравствуй Вонхо, это Ви. Ты меня наверно не помнишь, но мне нужна помощь, — старичок, сидя рядом ободряюще хлопал по колену и кивал. Это придало уверенности, поэтому закончил просьбу Тэхен на одном дыхании: — Знаю, это очень нагло с моей стороны, и мне дико стыдно, но обратиться больше не к кому. Мне просто негде переночевать сегодня, поэтому…  — Так, — перебил его собеседник, на заднем фоне звучала отвратительная музыка. Смутно знакомая. — Я сейчас в клубе, у меня смена, поэтому лично встретить тебя не смогу. Говори, где находишься, мой друг проводит тебя до дома. И не говори ерунды, тебя трудно забыть. Ещё бы. Вряд ли найдётся так много идиотов, которые за слепой любовью идут на такие радикальные унижения. Чувствуя сомнения и новую волну отчаяния, старичок перехватил телефон, он и так прекрасно слышал разговор из-за громкости динамика. Поздоровался с молодым человеком на том конце трубки и передал координаты парка.  — Всё, сейчас тебя заберут. Прости, не могу подождать, мы и так с Моней подзадержались на вечерней прогулке. Жена наверняка волнуется.  — Что Вы, что Вы, я не могу Вас задерживать, — Тэхен подскочил с лавочки вслед за поднявшимся мужчиной, поклонился низко, а потом потрепал радостно улыбающуюся собачку на прощание. — Спасибо Вам огромное, я не знаю, что бы делал без Вас. Мужчина потрепал по волосам, улыбаясь снова тепло и искренне. От этой улыбки становилось значительно легче.  — Ничего я для тебя и не сделал особенного. Всем когда-то нужна помощь, просто пообещай, что поможешь в будущем одному нуждающемуся.  — Обещаю, — искренне сказал Тэ, кланяясь ещё ниже. После тёплого прощания старичок ушёл, оставляя его одного в парке. Давно стемнело, зажглись фонари, окрашивая неживым светом улицы. На город незаметно опустилась ночь. Забавно, раньше время тянулось гораздо дольше. Тэхен задрал голову. Звёзд не видно. Небо тёмное и непроглядное. Возможно, таким цветом сейчас окрашены подпалённые внутренности. Чёрные, но не бархатные, как беззвёздное небо, а грубые и потрескавшиеся. Угольки одним словом. А ведь Юнги любит чёрный. Тэ откинулся на спинку лавочки и слабо застонал, пряча лицо в ладонях. Опять вспомнил о нём. От одной мыслью судорогой по телу прошлась волна боли. Всё тепло от встречи с милым старичком, у которого даже имени спросить не успел, выветрилось слишком быстро, возвращая к изначальному состоянию. Словно и не было разговора по душам, вертлявой корги и искренности. Словно вокруг вязкая, мутная ложь, которая забивает поры и никогда не смоется. Резко захотелось простого человеческого тепла. Хоть слова, хоть взгляда. Таким одиноким Тэхен себя ещё не ощущал. Да и зацепиться не за кого. Прохожих почти не осталось, изредка проходили мимо люди, запоздавшие с работы или влюбленные парочки. От последних приходилось отворачиваться. Слишком слепило чужое счастье. Выворачивало наизнанку прогоревшие останки. Ворошить их опасно, заживать ещё даже не начало. Вдруг рядом остановился запыхавшийся парень. Он дышал тяжело, складываясь пополам, словно пробежал марафон. Поднял палец, упреждая вопросы, и прокашлялся. Зато когда выпрямился, и капюшон спал с волос, обнажая их необычный цвет, Тэхен его узнал. Тот видимо тоже, потому что спросил синхронно:  — Ты?!