Sensorium

      У меня остались последние двадцать тысяч. Хотела бы я сказать, что это неважно. Но это охренеть как важно. Я спускаю деньги на нее быстрее, чем Кейт на снег. И что мне делать? Чуть сильнее нажала на педаль газа, есть время, чтобы проскочить. Я потеряла все, у меня ничего нет, кроме машины и мебели. Но у меня есть она. И как бы сильно мне не хотелось заняться сексом, меня душат десять людей, переодетых в костюм жаб. Я услышала мяуканье кошки у себя на заднем сидении. — Что за черт?       Не знаю, что оказалось крепче: мой лоб или руль, но вылетевшая пластиковая крышка сломала мне нос. Чертова подушка безопасности. Последнее, что я слышала - ее крик. И мяуканье кошки. Может кошка - это и есть смерть? Я как будто отказалась слышать этот самый громкий треск в моей жизни. Слышу в пустоте ее мяуканье. И ее голос, она кричит "Саманта". Разве такое возможно? Если это - пустота после смерти, почему я их слышу? Пустота.

Прошел год.

      Чертова трость. Меня она уже так достала! Я готова избить ею любого, кто подействует мне на нервы. Еще чертовых полгода ходить, как пенсионер, на трех ногах! Господи, за прошлый год я будто постарела еще на тридцать лет. Но пусть весь мир катится в пропасть, потому что я стою в смокинге, с тростью, жду, когда Милена приведет мою невесту. Разумеется, я волнуюсь. Этот смокинг, я взяла его в аренду за тридцать тысяч. Мне нельзя на него ничего проливать. — Саманта, я не могу поверить, что это правда происходит. Я не могу представить, что у нее есть вагина... — сказала моя сестра, наливая себе еще шампанского. — Хорошо, что в Нью-Йорке разрешили однополые браки, — я потерла бархатную шкатулку овальной формы у себя в кармане, в которой находились два золотых кольца с бриллиантами. Это так успокаивает. — Боже, пиздец, какая она красивая! — Прекрати ругаться. Моя жена идет. — Вы еще не делали это? — Кейт выпила еще один бокал, дразнит, чтоб меня разобрали на органы. — Нет, конечно, цветочки надо раскрывать осторожно, — я сняла шляпу и повесила ее на бокал Кейт. Посмотрела на всех присутствующих. Дядя, мама, миссис Руди, Феликс и Бэти, они смотрят на меня, улыбаясь. Кто бы мог подумать, что год назад они меня ненавидели. Это все она. Цветочек протянула мне руку. Как же права Кейт. Да, я ее видела, ведь это я делала ей макияж. Лучше меня никто не сможет. Но я все равно удивлена ее красоте, как всегда. Молочное тяжелое платье. Ох уж эта Милена, чтоб ее. Конец платья волочится по каменному полу церкви, собирая всю пыль, которую потом мы занесем в лимузин. Ненавижу ездить с Миленой в одной машине, потому что она лучше меня во всем. Как змея, задушила бы ее. Впрочем, все это неважно. Если богини существуют, мне придется защищать мой Цветочек, потому что они в порыве зависти захотят ее убить.       Мы проделали долгий путь к своему счастью, моему миражу, и я, как никогда сильно, ожидаю какого-нибудь подвоха. Черт, я так боюсь, что готова даже на падающий метеорит, лишь бы поскорее получить пинок от моей госпожи неудачи. За нашими с Цветочком плечами месяцы кропотливой работы. Каждая меняла в себе то, чего у нее в избытке. У меня всю жизнь был только избыток недостатка ее. Цветочек теперь знает, как находить ответы, но задавать вопросы все равно не перестала. Так странно, сейчас мои немного уснувшие за год совместной не сексуальной жизни чувства снова проснулись. Назад пути уже нет, и никогда не было. Если бы я не встретила ее, я бы никогда не оказалась тут, не видела бы радостные лица. Это оказалось приятно. Как можно не улыбаться, когда твоя мечта сбылась? Я смотрю на то, как она разглядывает гостей. Знает ли она, что весь мир бы сейчас замер на кончике ее ресницы? Теперь, когда я научила ее выживать самостоятельно, меня не будет мучить совесть по поводу ее наивности. А она, чертовка, хочет и соблазняет меня, каждый божий день. Вы плохо ее знаете.       Сейчас мы пройдем эти утомительные обряды и поедем в ресторан поесть. Я очень голодна. Я, конечно, рада, что у меня все наладилось, со всеми, кого я знаю, это все она. Но сейчас я бы лучше увезла ее в свой отреставрированный дом, достала из курятника свежих яиц и сделала омлет для нее. Да, год назад я бы ни за что не поверила, что сделаю у себя во дворе курятник. Но почему нет, если у меня большой двор? Цветочек всегда оказывается права. И прочитай вы сотни страниц, где я буду описывать свои чувства к ней, мне все равно не передать всего. Она — мой аппарат обеспечения жизни. Что-то на уровне "важнее воздуха".       Что-то голосит под ухо, старый утомительный... Хм. Священник. Кольца. Единственное, что я услышала. Пора их достать, но давайте вернемся к той аварии. — Саманта? Саманта?! Саманта! — она кричала так долго, но сил ответить я никак не могу найти. Я слышу ее только краем сознания. Где-то очень далеко, ее голос, как маяк, предлагал спасение. Но я не могла пойти на этот голос, я слишком увязла в своих грехах. Я тону, но я давно в пустоте, я не могу утонуть в том, чем наполнена сама. Была. Теперь во мне она. Я слышу ее голос. Если Иисус умер за наши грехи, пожалуй, я тоже приму его предложение. Если я еще раз ее увижу, буду ходить в церковь и петь песни. Что они там еще делают? Ах, да, буду молиться и слушать проповеди. Я согласна, Господи, только позаботься о ней. Сохрани ее, а пристегнула ли я ей ремень безопасности? Это заставило меня проснуться. — Саманта! — воскликнула Кейт и начала кого-то звать. Мою голову переехал танк? — Саманта! Ты очнулась! Боже, я думала, ты умрешь! Кейт рада меня видеть. Ах, моя голова... У меня мир только наполовину. Какого черта? — КАКОГО ХРЕНА Я НЕ ВИЖУ ЛЕВЫМ ГЛАЗОМ? — Саманта, успокойся, у тебя просто повязка, тебе сделали операцию на нос. Теперь он хоть немного похож на красивый. — Заткнись... — боже, я сейчас умру. — Ты дашь мне воды или пришла убить меня? Кейт достала колу из автомата, я внимательно смотрела за ней одним глазом. Чтоб меня гнали из города, как прокаженную! Я теперь как чертова мумия. Сил нет, сколько я спала? — Мэм, как вы себя чувствуете? — спросил меня вошедший сын неудачников. — А по мне разве не видно, что я чувствую себя лучше всех на свете? — я хотела кинуть в него чем-нибудь. Вот, что-то лежит на тумбе... Но у меня совсем нет сил. Пришла Кейт и просунула мне в рот трубочку. — Пусть она попьет! Не мешайте ей! — Кейт меня защищает. Как и всю жизнь. А я хочу ей помешать, потому что сама могу о себе позаботиться. Или не могу? Мой опухший нос теперь совсем не годился для дыхания. Он стал таким огромным! — Где она? — Она уехала на похороны. Ее мама... Это ужасно... — Кейт убрала эту чертову бутылку, потому что я выплюнула трубочку. — Я должна быть там, я обещала ей, что буду в этот момент рядом! — я откинула простыню. Эта кола сделана из воды святого источника? — Дура, тебе нельзя вставать! — Кейт опрокинула меня обратно. — Помоги мне, пожалуйста, Кейтилин! — я стала умолять. — Надо же, это, все-таки, случилось, впервые за тридцать лет ты попросила у меня помощи. — Да. Ты должна мне помочь. — Я должна задушить тебя этой подушкой! Мы с сестрой совсем забыли о докторе, который магическим образом слился с пространством. — Исключено! — заявил он. Мы обе уставились на него. — Мы ждем результаты томографии, и вообще, Вам сейчас нужен только отдых! Я кивнула ему, соглашаясь, когда он проверил мой лоб и послушал дыхание. Конечно, я буду ждать результаты твоей хренографии! Когда он вышел, я смогла сесть на кровать. Меня словно дробили, как зерно. Каждый вздох заставляет меня стонать. А рука в гипсе! Чтоб меня! Черт! — Кейт! — Что? Ты слышала доктора? — Я тебе заплачу! — Не ври, ты все отдала копам! — Кейт встала и зашагала по палате. — И вообще, тебе нужен отдых! Она сама придет к тебе. Цветочек мне сказала, что вернется. — Сколько ты хочешь за то, чтобы найти и принести мне какой-нибудь капюшон? — я попыталась встать и вскрикнула, черт, как больно! Прям до слез! — А сколько у тебя есть? — Пять тысяч было в пальто, — Кейт бросилась к стулу и, обшарив карманы, нашла мои деньги. — Я взяла три. Скоро вернусь, подожди. — Давай быстрее! Я снова попыталась встать, и опять, сука, больно! Кейт не было долго. — Я не нашла этот чертов капюшон. Зато у меня есть это! — она протянула мне какую-то шляпу сомбреро! Чтоб меня! — Дай это сюда, я затолкаю ее тебе, знаешь куда? — Я больше ничего не нашла, Саманта! Тебе и так надо валить быстрее, скоро пропажу обнаружат. — Все, вали! — я надела пальто и кроссовки, которые лежали у кровати. Меньше боли было бы, прыгни я в бассейн с кислотой. Благо, что гипс только от кисти и до локтя. Под шляпой и пальто меня почти не видно, да, зрелище то еще! Вся моя одежда была в машине. Черт! Чтоб меня! И где ее искать? Моя голова и рука болят так, будто бы я вернулась в ад. Мне нужно что-нибудь от боли, нужно найти Феликса. Скорее всего, они похоронят бледную женщину на Вудлон Семитери. Погода ухудшилась, как хорошо, что я в такой широкой шляпе! Но мне очень больно. Как же болит моя голова! Пока я выходила из больницы, чуть не упала несколько раз. Хорошо, что из врачей никто не видел. Меня сверлят перфоратором, а рядом звенит монастырский колокол. Зачем я так боюсь? Но мне срочно нужно ее найти и убедиться, что с ней все хорошо. Одноглазый Джек вышел на поиски рома. Но не Саманта. Я больше не пью. Но без кокса сейчас просто не выживу. В гробу я видела их кетоналы и ебуфены! Мне нужен чистый кокс. Чтоб посвежее! — Что ты делаешь, Цветочек? — какой глупый вопрос. Ведь это очевидно. Она свернулась клубочком и лежит на плите могилы своей матери. — Я грею холодный камень, чтобы, когда прилетел ангел, у него не замерзли ноги. — Хватит, Цветочек. Посмотри на меня. — Вы похожи на пирата, Саманта! — я рассмеялась. Так, что у меня текли слезы от боли. Рука тоже при малейшем движении болит. Но все это неважно, потому что с ней все хорошо. Ни царапинки. Почему-то я не удивлена. Ей достаточно сказать один раз, и она всегда будет делать правильно, не то, что мы. И кто теперь глупый? — Подвинься, Цветочек, я тоже хочу полежать, — я закурила сигарету, которую нашла в кармане. Откуда-то взялся шоколадный батончик. Конечно, я отдам его ей, даже если буду умирать от голода. Ее благодарность стоит всех моих мук. Потому что я сбежала из больницы, чтобы угостить ее этим батончиком. А это что такое?! — Это - та самая кошка?! — я только сейчас почувствовала, что живот у нее шевелится, кошка идеально слилась с черным пальто, и теперь смотрела на меня своими наглыми золотыми глазами, в центре которых было черное пятно. Да вижу я, что ты похожа на меня. И глаза такие же, ну, что же. Неделю назад я бы тебя задушила, мерзкая, блохастая тварь. Но сейчас ты под защитой ангела. — Она выбрала Вас, Саманта, — Цветочек погладила этот грязный, черный комок шерсти. — Ты придумала ей имя? — Нет, Вы должны дать ей имя! — Хорошо, я назову ее Ужас! — Но почему так?! — Потому что она чуть не убила нас! — я тоже погладила кошку. — Да, мадам Ужас. Не надо на меня так смотреть! Мы вместе с мадам Ужас одновременно закатили глаза. Отлично, мне просто жизненно необходима рядом еще одна Саманта. Хорошего ведь много не бывает? — Теперь нас трое... — сказала Цветочек, проверяя, холодные ли у кошки ушки. Та, в общем-то, особого внимания этому не уделяла, потому что наглым образом улеглась прямо у нее на груди. Разве ее может что-то сейчас беспокоить? Надо же, я завидую этой паршивой кошке. — Мадам Ужас, наверное, не пустят в больницу, Цветочек, — пальцы наших с ней рук сплелись. Теперь я потеряла и машину... У меня нет сил злиться, я хочу просто поспать на ее плече. На могиле ее матери. Что-то начало колоть мою шею. Шипы цветов способны пронзать даже богов. Холодная могильная плита не позволит разбудить ото сна. И мне никогда не было так хорошо. Скорее бы все плохое прошло. Хочу каждое утро просыпаться с ней. Хочу защищать ее до конца своих дней. Я должна научить ее быть сильной, чтобы она могла позаботиться о себе. — Цветочек, смотри какое красивое небо, — вечереет, вполне неплохо. Жаль, сейчас не ночь. — Да-а-а-а... — она обняла меня, причиняя невероятную боль. Но я не посмела закричать. Только слезы падали на ее черное пальто в угнетающей тишине. Было так странно лежать в этой обители смерти. Место, где все проблемы человека навсегда исчезают. Интересно, сколько во всех этих могилах может лежать драгоценностей? Если она захочет кушать, чем я ее накормлю? — Смотрите, первая звезда! — Скорее загадывай желание, — я злобно ткнула пальцем в кошку, пока Цветочек смотрит на небо. — Ай! Мадам Ужас меня за это наказала, оставив полоску от своих когтей на моей божественной коже. Точно, вылитая я. — Зачем? Звезда не сможет исполнить желание! Она далеко! — Цветочек, ты хочешь кушать? — я попыталась погладить кошку, но она снова прописала мне с правой лапки. Теперь у меня две полоски. Сука! Ну, погоди, потом я буду оставлять на тебе полоски от шин своего автомобиля! — Нет, я же съела Вашу шоколадку. Теперь не хочу. — Давай поспим? — я устроилась еще удобнее на ее хрупком плече. — А почему люди спешат покинуть кладбище? Все эти кресты такие красивые. — Потому что они хотят поскорее оказаться дома и пожалеть себя, — я дернула Мадам Ужас за игривый хвост. В ответ - очередная царапина. Да это война! Ну все, мелкое ничтожество! Пощады не жди! — А зачем себя жалеть? — Цветочек напротив, могла гладить кошку, сколько угодно, и ей за это ничего не будет. При всем происходящем глаза кошки неотрывно смотрят на меня. — Люди жалеют себя, когда у них нет занятия или работы. — Вам будет больно, если мы поцелуемся? — господи, нет, я не хочу, чтобы ко мне потом являлся оскверненный призрак матери. — Мне больно потому, что мы не целуемся, но давай немного подождем, Цветочек. Не здесь.       Кошка собирается выцарапать мой единственный глаз, который сейчас видит? Мне кажется, она понемногу подкрадывается, чтобы покалечить меня еще сильнее. Кажется, я начала засыпать. Непонятно, сколько прошло времени, но я услышала, как Цветочек с кем-то разговаривает, и у меня волосы встали дыбом. — Саманта, этот мистер сказал, что кладбище закрывается. Куда мы теперь пойдем? — К Феликсу. — Ура! Наверное, он будет рад нас видеть! — Очень, Цветочек, — я заставила себя встать, несмотря на то, что моя голова готова расколоться с треском, как спелый арбуз. — Боже, Саманта, тебя что, пнула по лицу лошадь? — На бейсбольном матче прилетело мячом... — Каком матче, вчера никто не играл. — Вот именно! Какая тебе разница? Дай мне чертов кокс! Мне хреново, — я драматично взялась за лоб. Черт возьми, мне правда больно! — Пожалуйста. — Что? — Ты забыла сказать "пожалуйста", — Феликс собрал руки на груди. — Пожалуйста! Чтоб ты подцепил ВИЧ! Доволен? — Нет, — Феликс бросил мне чек под ноги. Сукин сын! Я бы засунула тебе его прямо... Если бы у меня не болела голова. Я растерла белый, вкуснейший порошок по деснам. Отлично, скоро голова перестанет болеть.       Мы поймали такси и, со второй попытки, все-таки попали в тот гребаный отель на западном вест сайде. Тот же номер был занят, поэтому мы заказали другой. И тот же обед, что заказывала Милена. Хорошо, что у меня осталась карточка с двадцатью тысячами.       Номер оказался таким же, как и тот, в котором мы давали интервью. Никак не отличить. Даже пепельницы такие же. Вот это я называю подход к работе. Картины будто бы распечатали на принтере, хотя они нарисованы маслом. Даже кокаин едва притупил головную боль. Ладно, мне надо еще принять. Я смешала кокс с табаком, как делала это, когда училась в школе, и забила обратно в сигарету. — А что нам делать с моим выигрышным билетом? — Цветочек плюхнулась на диван, покончив с бараньим стейком. Облизывает свои пальцы. Разве я могу сказать ей, что так делать нельзя? Да пошли они все на... — Покажи его, — господи, как надоела эта рука, которая болит при малейшем ее колебании. Я взяла билет, чтобы рассмотреть. Наверняка она не выиграла ничего путевого... Чтоб меня придавило потолком, она выиграла кучу денег! — Цветочек, обними меня, кажется, мы снова богаты! — Мы сможем открыть приют для животных? — ее объятия, кажется, начали меня исцелять. И мне даже не больно. Или это кокс? — Думаю, да, дорогая. Теперь мы можем открыть приют для животных, как ты хотела. И, кажется, не придется продавать мои статуэтки.       Опухлость у носа начала спадать, гипс на руке совсем застыл, это не может не радовать. Меня, наверное, ищут копы, машина того неудачника, должно быть, прилично пострадала. Но неудачница тут только я. Да, было очень странно ходить с перевязанной головой, только один глаз и рот остались на свободе. Нас пригласили в ресторан, когда директор этого здания узнал, что мы тут. Интересно, что случится на этот раз. — Внимание, дамы и господа, те, кто, как и я, выросли на Brooklyn Eagle, продолжают читать их и по сей день. Да, да... Это старомодно, я знаю... — этот недостендапер ожидал смеха в зале. Но все ели, их, как и меня, совершено не волнует, что он говорит. Нам освободили столик каких-то бедолаг. — Так вот... Прочитал я вчера статью про детей Кристофера Сида - Кейтилин и Саманту Сид. И они обе сейчас находятся тут! — свет направили прямо на нас, я взяла предложенный бокал шампанского и помахала всем гостям. Цветочек сделала то же самое. Кейт, увидев нас, буквально полетела в нашу сторону через весь зал. Боже, я сначала подумала, что с кем-то что-то случилось. — У тебя трещина на лбу, Саманта! И перелом кости руки! — сказала Кейт, задыхаясь и, взяв у нас бокалы с рук, выпила оба так быстро, что зал не успел понять. — Если Вы не против, я зачитаю, — зал громко поддержал его идею, приготовившись слушать. Особенно мы втроем. — Мне довелось получить удовольствие от знакомства с такими удивительными людьми. Сейчас я попытаюсь поделиться с вами своими эмоциями и мыслями от интервью с Самантой и Кейтилин Сид. К сожалению, все не так хорошо в раю, и дети известных личностей в очередной раз продемонстрировали нам это. Начнем с Кейтилин... — я посмотрела на Кейт. Эта сучка Милена напишет все без прикрас, мы с сестрой отлично это понимали. — На первый взгляд, она - избалованная и циничная. Но, как мы с вами знаем, первое впечатление всегда обманчиво. Кейт - любящая сестра, хорошая дочь, девушка с хорошим чувством юмора. Но, к сожалению, бич всех богатых не миновал и ее. У Кейт проблемы с алкоголем и наркотиками еще со старших классов школы. Она росла буйной, но, как вы можете заметить по фото, красивой девочкой, и выросла такой же. Одаренная вниманием влюбленных последователей, Кейт вела активную сексуальную жизнь... Я посмотрела на Кейт. Она стала красная, как омар. — Но нельзя не влюбиться в такую, как она с первой секунды. Ее грация и шарм не оставляют никакого шанса "натуральному" образу жизни. Перейдем к ее сестре, Саманте... Я скрестила пальцы в кармане пальто. Черноволосая, в черном плаще, мумия, которая смотрит на ведущего, не отрываясь, поскорее бы снять эту долбаную повязку! — Саманта с самого детства была эгоистичной и непослушной особой. Огромной проблемой для своих родителей. Она была таким ребенком, которого не хотел бы ни один родитель, — сука. Вот же тварь! Особенно обидно, когда такие слова - чистая правда. Но откуда она все это узнала? Она что, какой-то там психолог, чтоб меня?! — И поныне она остается невыносимым человеком, после встречи с которой, у вас точно останутся какие-то чувства. Это гарантировано. Все было бы понятно и скучно, если бы в эту историю не вмешалась еще одна девушка - Цветочек. О, нет... — Девушка, которая решила остаться в детстве, потому что разочаровалась во взрослых. — Сука! — закричала я, бросив в ведущего коробку с салфетками, хотя он ни в чем не виноват. — Сама такая! — ответила мне Милена, которая сидела через несколько столиков от нас. В эту же секунду официант подал нам крабовый суп на первое, который оказался божественным. Цветочек любит вкусно поесть. А кто нет? — Мэм, попрошу Вас сдерживать эмоции, такого замечательного ведущего в Нью-Йорке больше не сыщешь, — зал выдал из себя смешок, лишь от жалости и отчаяния. Слышать эти жалкие попытки заработать себе на хлеб вводит всех в уныние. Этот надоедливый примат у микрофона мешает всем есть. — Музыку! — крикнула Милена, освободив всех от этой пытки для ушей.       На второе нам подали стейки из мраморной говядины с зеленым горохом на гарнир, половину которого я с трудом осилила. Она, моя радость, напротив, ест с большим аппетитом, мы отдали ей все салаты. — Тебе тоже нравится смотреть, как она ест? — спросила я у сестры, насаживая горошину на вилочку. — А я, по-твоему, что делаю последние полчаса?       Во время десерта, который представлял из себя мороженое с фруктами, я чуть не упала со стула. Может, мне правда стоит вернуться в больницу? Но я провела такой чудесный день с ней. Он навсегда останется в моей памяти. Что-то предательски кольнуло в груди, а сердце мерзко и одновременно с этим приятно сжалось. Я собиралась сделать нечто безумное. И это стало возможным только благодаря ей. — Цветочек, ты выйдешь за меня? — Куда? На работу? — спросила она, расправляясь с мороженым. Я протянула ей свое. — Я хочу жениться на тебе. — Ух ты! У нас будет свадьба? — Цветочек радостно завопила. Ответом ей послужил мой кивок. — У меня будет красивое платье, как у принцесс? — Да, любое, какое ты выберешь... — А Вы? — когда она вот так задумчиво хлопает ресницами, я готова подписаться под что угодно, только бы быть рядом с ней. — А я уже полжизни знаю, что надену на свадьбу с тобой. — Но мы знакомы всего неделю! — И мое сердце целиком твое...