Переход

      Рон и Гермиона переглянулись, стоя перед дверью в палату, где лежал их друг. Вместе они пережили очень многое, и поверить в то, что он потерял память, было очень сложно. Но внутри у обоих была радость хотя бы от того, что Гарри остался жив и здоров.       Вдруг из палаты донесся какой-то странный монотонный звук, который повторялся раз за разом и звучал все громче. Рон настороженно посмотрел на дверь, затем постучал, спросив:       — Гарри, можно войти? — но ответа не последовало. Звук продолжал повторяться, и Уизли решительно распахнул дверь, остановившись на входе. Грейнджер взволнованно посмотрела ему через плечо и застыла, рассматривая комнату.       Поттер сидел на коленях перед стеной, на белоснежном покрытии которой остались большие кровавые разводы. Его костяшки были сбиты, вздулись, и даже на первый взгляд было понятно, что некоторые из них выбиты. Но самым страшным было не это. На лице парня было пустое выражение лица, не выражающее абсолютно ничего. Из его глаз текли слезы, но сам он выглядел так, будто ничего не происходит.       Уизли рукой отодвинул подругу и шикнул ей, чтобы позвала целителя. Та послушно кивнула и рванула его искать.       — Гарри, с тобой все нормально? — тихо спросил Рон, медленно подходя к Поттеру. Тот никак не реагировал, продолжая пялиться в стену. Тогда Уизли аккуратно дотронулся рукой до его плеча, — что с тобой?       Поттер резко встрепенулся и как будто ожил. Он удивленным взглядом посмотрел на свои руки, затем перевел взгляд на стену и только потом посмотрел на своего друга.       — Вот черт… — он вытер лицо руками, стирая следы слез, — я не знаю, что это было, просто… — у него затряслись руки, правильных слов, чтобы объяснить все происходящее, никак не находилось.       — Ничего, Гарри, все нормально, — Рон положил ему руку на плечо, — ты помнишь, как это произошло?       — Да, — Гарри, пошатываясь, встал, — выключился свет, и в этот момент на меня накатила какая-то паника, у меня появился ужасный страх. Не знаю, почему… Это было неприятно. Прости.       — Не извиняйся, — Рон грустно улыбнулся, — у тебя был сложный день. Тем более ты пролежал без сознания несколько дней. Сейчас придет врач и осмотрит тебя. Может быть, он скажет, из-за чего у тебя такая странная реакция.       Поттер вздохнул и мысленно поаплодировал себе — сорваться перед, по сути, незнакомыми людьми, показать им все свои слабости и страхи. Молодец, Гарри, ты просто гений. Но он знал, из-за чего это произошло.       Паническая фобия темноты, и, как сказал Уизли, очень сложный день, даже хуже, чем Рон себе может представить — все это наложилось на и так больное сознание Поттера, в результате чего произошел нервный срыв. Такие срывы у него происходили не так уж редко — он помнил как минимум шесть или семь подобных случаев за последние два года. Хотя никто из близких никогда и не видел этого, но все всегда понимали, что это произошло, потому что, по какой-то причине, Поттер всегда стремился унять подобную моральную боль через физическую.       Гарри присел на край кровати, Рон встал напротив него, явно не зная, что сказать. Повисла неловкая пауза, которую никто из присутствующих нарушать первым не хотел. В этот момент в палату зашел целитель. Оглядев комнату, он нахмурился и посмотрел на друзей Поттера.       — Мисс Грейнджер, мистер Уизли, я попрошу вас покинуть палату. Завтра сможете вновь навестить больного, — подростки кивнули и медленно покинули помещение, — меня зовут Дин Ричи, меня назначили вашим целителем. Как ваше самочувствие?       Гарри рассказал целителю о своем страхе темноты, последующем нервном срыве и потере памяти, на что тот задумчиво покивал головой и сказал:       — К сожалению, скорее всего, потеря памяти необратима, — Гарри удивленно вскинул бровь, не понимая, почему восстановление, на взгляд Ричи, было невозможным — Поттер знал минимум два зелья, восстанавливающих память. Кроме того, ее можно было восстановить с помощью легилименции, чего, кстати, он больше всего и боялся. Целитель, поняв его удивление, пояснил, — как мне сказал мистер Дамблдор, на вас напали при помощи легилименции, при этом вашему сознанию нанесли огромный урон. Это чудо, что вы остались в сознательном состоянии. Нам пришлось ввести вас в магическую кому, шансы на благоприятный исход были невысоки. К счастью, все обошлось, но любое вмешательство навредит еще больше, и есть вероятность, что вы переселитесь в другую палату уже навсегда, — целитель выразительно посмотрел на парня, и тот кивнул, понимая, на что намекает мужчина, — так что я не буду рисковать, но еще посоветуюсь со своими коллегами, которые специализируются на легилименции, хотя сомневаюсь, что они скажут что-то другое.       — Все так плохо? — Гарри внимательно посмотрел на Дина, который задумчиво посмотрел на него и, подбирая слова, ответил:       — Скажем так, вы все еще способны нормально жить. Это в любом случае лучше, чем остаться в вегетативном состоянии. У вас остались школьные знания? — парень неуверенно кивнул, и врач продолжил, — конечно, в вашем случае это довольно печально, но если ваши друзья вам помогут восстановить хронологию событий, все будет нормально. Мы не будем распространяться насчет вашей болезни, не переживайте. Если вы захотите, сами расскажете всем. Нам, как вы, может быть, знаете, не позволяют клятвы, — целитель замолчал на некоторое время, — начнем осмотр, все же недельная кома не слишком хорошо влияет на организм, согласны?       Результатами осмотра Ричи остался доволен. Он сказал, что выписывать Гарри можно уже завтра, так как никакого вреда физическому здоровью не было нанесено. Единственное, что прописал врач — зелье, укрепляющее ментальное сознание, которому нанес вред Волдеморт. Поттер, немного поборовшись с внутренней паранойей, решил зелья пить, ибо убить или подлить что-либо, меняющее сознание, у целителя была масса возможностей и без этого.       Когда врач ушел, парень еще долго лежал, не в силах уснуть. Он попросил врача не выключать свет и распахнуть шторы. Слишком странный день. Слишком много событий. Все происходящее вводило парня в ступор и вызывало лишь огромное непонимание происходящего и странное ощущение нереальности. Он долго ворочался в кровати, продумывая то, что произошло, и лишь когда за окном рассвело, Гарри смог уснуть.       …Крик. Протяжный женский крик, в котором чувствовалась адская боль, испытываемая человеком, что издавал этот громкий рев. Поттер начал оглядываться вокруг, не понимая, что происходит. Он понял, что находится уже не в больнице, а в странном мрачном коридоре, пол которого был устлан дорогими коврами, а на одной из стен висел портрет горделивой дамы преклонного возраста, смотревшей на него с насмешкой.       — Твоей грязнокровке уже ничего не поможет, шавка. И тебе, похоже, тоже. Повелитель давно хотел тебе отомстить за смерть Беллы, — женщина мерзко улыбнулась.       — Его сейчас здесь нет, — ответил он на автомате, как будто это были заученные слова. Что это? Он переместился в прошлое? Или же окончательно сошел с ума?       Не ожидая ответа портрета, парень побежал вперед, выбивая дверь комбинацией из Бомбардо и Пиро. Коридор заполыхал, но Охотнику было плевать — он рванул вперед, в темные коридоры, ведущие вниз. Позади он слышал звуки все больше и больше разгорающейся битвы, где-то отчетливо громыхнуло так, что, казалось, где-то упал великан. Отперев следующую дверь, парень медленно заглянул в комнату, подсознание подсказало: тюрьма особняка Блэков. Одна камера пуста, вторая тоже, а третья… В ней стояли четверо людей, двоих из которых Поттер знал в лицо, но имена не помнил: темноволосые сын и отец, отбитые Пожиратели, любящие позабавиться с пленниками. Другие двое ему были абсолютно незнакомы. А посередине…       Увидев это, Поттер начал осознавать, что это уже происходило. Слишком часто он видел эту картину во снах, слишком часто он винил себя в том, что произошло. Он не смог бы забыть. Никогда.       Посередине, прикованная цепями, стояла на коленях Грейнджер. Все ее тело было усыпано кровоподтеками, ожогами и ранами. Взглянув на ее лицо, Поттер почувствовал, как его наполняет смесь ненависти к Пожирателям и стыда перед подругой.       Из ее пустых глазниц, не останавливаясь, текла кровь. Одним из незнакомцев, как потом узнает Гарри, был высокопоставленный чиновник Марк МакАдам. Именно он, забавы ради, голыми руками выдавил Гермионе глаза. Из-за другого, чье имя Поттер так и не узнает, на грудной клетке Грейнджер не осталось живого места — изверг бил ее хлыстом огромное количество раз, превращая грудь девушки в растерзанный кусок мяса. Гермиона кричала, кричала так громко, что, казалось, еще чуть-чуть и лопнут барабанные перепонки. Ее лицо было перекошено смесью страха, боли и отчаяния, а тело билось, будто в припадке.       Гарри потерял все свои чувства, одолевавшие его до этого. В крайнем состоянии бешенства он был спокоен, словно лед. Медленно и бесшумно подойдя к камере, он поднял палочку.       Два невербальных разрывающих по очереди достались двум незнакомцам, пока никто не понял, в чем дело. Отец и сын, оставшиеся в сознании, отреагировали достаточно быстро, но не настолько, чтобы Охотник, находящийся в бешенстве, разбирался с ними дольше десяти секунд. Еще одно заклятие, два оглушенных противника упали на пол, а Поттер вошел в камеру и сел на колени рядом с Грейнджер, которая охрипшим голосом произнесла:       — Кто здесь?       — Это я, Герм. Гарри, — он аккуратно освободил ее от кандалов, пытаясь не смотреть на девушку, будучи не в силах смотреть на ее искалеченное тело.       — Кто здесь? — отчаянно переспросила она. Поттер повторил ответ, но Грейнджер еще больше задрожала и начала шептать, — кто здесь? Пожалуйста, хватит… Прошу вас, убейте меня…       Гарри сразу понял, в чем дело. Подтверждая свою догадку, он медленно отодвинул спутавшиеся грязные волосы подруги, открывая своему взору мерзкую картину — на голове отсутствовали ушные раковины. Сердце парня обливалось кровью, когда он видел, во что превратили Пожиратели дорогую ему девушку.       Внезапно тело Грейнджер выгнулось дугой, она захрипела, начала скрести ногтями о каменный пол, создавая противный звук, из ее рта потекла кровь. Гарри в панике несколько секунд тупо смотрел на девушку, не понимая, что ему нужно делать. Справившись с оцепенением, он быстро наложил диагностическое заклинание, молясь, чтобы все было нормально, но…       Фамильное заклинание, легко определяемое и никак не излечимое. Фамильное заклинание ублюдка, которого Охотник прикончил тридцать секунд назад. Теперь его не снять, и Гермиона будет погибать еще несколько часов в полной темноте и тишине. Ей не помочь и не спасти. Поттер прикрыл глаза.       Скреб ногтей по полу. Надрывный кашель. Бульканье крови в гортани. Отчаяние поглощало Гарри с головой, внутри поднималась слепая ярость. Понимание неотвратимого вызывало желание выть от боли.       — ДА КАКОГО ЧЕРТА?! — бешеный крик вырвался изо рта парня вне его желания. Он вскочил, не в силах больше смотреть на мучения подруги. Дыхание сбивалось, ярость все увеличивалась, давя на Поттера, в голове помутилось. Удар ногой по бессознательному телу Пожирателя, еще один, и еще. Ярость поглощала с головой, укутывала и защищала его от ненавистной реальности, в которой рядом корчилась в предсмертных муках подруга. Нож, всегда лежащий в кармане огромной куртки, появился в руке сам собой. Хотелось причинить врагам столько боли, сколько они принесли его близкому человеку. В сознании путались воспоминания прошлого, связанные с Грейнджер, и какие-то неясные образы настоящего.       Его прервал отчаянный хрип девушки, которая не могла уже даже кричать. Поттер стоял посреди комнаты, залитой кровью от пола до потолка. Рядом лежали четыре изуродованных трупа, на которых он срывал злость уже несколько минут, даже не замечая этого.       «Ты зациклен на себе настолько, что забыл о своей подруге, у которой сейчас прекрасное времяпрепровождение наедине с адской болью. Оставил ее, не заботясь о ее чувствах. Зато пожалел самого себя, бедный, бедный Гарри. Я бы лучше в Аду пожил, чем иметь таких «прекрасных» друзей».       Отвращение к самому себе накатило новой волной. Что ты творишь, Поттер? Какой выход из этой ситуации? Что ты можешь сделать?       — Авада кедавра.       «Ты можешь только убивать, Охотник».