Переход

      Резко распахнув глаза, Поттер сел на кровати и сделал огромный вдох, будто бы он не дышал уже долгое время. Руки дрожали, а в голове все еще стояли картины, что уже долгое время отравляли его сознание. Сон? Похоже, сон. Или, скорее, кошмар, который снится ему уже не впервые, но каждый раз заставляет почувствовать все заново - испытать отчаяние, неведомое другим людям. Стерев со лба холодный пот, выступивший от перенапряжения, парень встал с постели и подошел к окну, рассматривая неожиданно хорошую для Лондона погоду. Он проспал всего несколько часов, и теперь из-за неприятного видения спать больше не хотелось.       Сегодня его должны были выписывать из больницы. Гарри задумался о том, где и с кем он живет. Гарри ничего не говорили про то, с кем он живет. Понятно, что не с родителями — в этом мире они умерли даже раньше, чем в его собственном — но тогда с кем? Да и в целом картина происходящего не особо складывалась, ибо рассказывали Рон с Гермионой довольно спутано, перебивая друг друга и не уточняя важные детали, которые для них были чем-то самим собой разумеющимся.       Поставив себе цель потом более подробно расспросить их о прошлом, Гарри задумался о том, что, в целом, ему надо делать дальше. Он смирился с тем, что попал в другую реальность, ведь, если подумать, он уже приготовился к смерти тогда, в лесу. Ему просто дали второй шанс, которым он может воспользоваться. Думать о том, почему подобное произошло, или, не дай Мерлин, начать винить себя в том, что он занял чужое тело, Поттер не собирался.       Так, в раздумьях о дальнейших планах, Гарри просидел около получаса, затем в дверь палаты постучались. На пороге стоял Дамблдор — тот старик, что был у него недолгое время вчера. Поттер в очередной раз удивился тому, насколько же велик этот дедуля. Его аура силы и спокойствия была настолько ощутимой, что от этого становилось немного не по себе. Каким образом Лорд сумел победить его?       Старик подошел к парню, сидящему на стуле возле окна, и ласково улыбнулся. Гарри кивнул, ответив вежливой улыбкой, не несущей каких-либо эмоций.       — Добрый день, Гарри, мальчик мой, — это обращение сразу же напрягло Поттера. Подростковая жизнь на улице на всю жизнь привила ему опаску к такого рода… неоднозначным словам. — Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что вчера тебе стало плохо.       — Я думаю, у меня просто фобия темноты. Ничего страшного не произошло, — Поттер пожал плечами, пытаясь поскорее перевести тему. — Целитель Ричи сказал, что сегодня меня выписывают. Куда меня отправят? С кем я живу?       — Ты не помнишь даже этого? — Дамблдор задумался и снял очки, помассировав виски. — Вернее будет спросить, что ты помнишь вообще?       — Хм-м, на самом деле, я не помню практически ничего. Я могу вспомнить имя человека, но не знаю, всех ли я могу вспомнить. Я помню некоторые заклинания, помню, как писать и читать. Но я не помню, кто я. Это пугает… Если честно, очень сильно пугает. Я не помню, кто я, не понимаю, какой я человек и не знаю, что делать дальше, — начал заговаривать зубы Поттер, надеясь, что это сработает. Если Дамблдор и почуял что-то не то, то виду не подал и лишь сочувственно покачал головой.        — Ты уже разговаривал с Ричи, как я понял. Мне очень жаль, но, скорее всего, твою память уже не восстановить. Тебе придется многое «вспомнить», если так можно выразиться, за это лето. Я попрошу кого-нибудь из учителей подтянуть тебя, если ты что-то позабыл. Я не хочу, чтобы кто-нибудь в больших кругах узнал о том, что у тебя амнезия, Гарри. Сейчас наступили трудные времена, а ты — я надеюсь, что тебе объяснили это твои друзья — являешься одним из главных лучиков надежды на светлое будущее. Я очень сочувствую твоей трудной ноше, но ради всех нас ты должен постараться, и лишь тогда мы сможем победить.       Гарри немного помолчал, думая о словах мага, и лишь затем продолжил:       — Я понял, профессор Дамблдор. Дело в том, что я многого не понимаю. Вы не могли бы рассказать поподробнее о том, что происходило?       — Прости, Гарри, у меня очень мало времени, — старик виновато улыбнулся, — сейчас в Министерстве полный аврал. Скоро подойдут Рон и Гермиона, они тебе ответят на все вопросы. До встречи, мальчик мой.       — До свидания, профессор Дамблдор, — Гарри проводил его до выхода и нахмурился, сверля задумчивым взглядом стену. Этот дедуля был очень, очень опасен, и вероятность раскрытия личности Охотника была очень высока. В голову не приходило ни одной путной мысли насчет того, как скрыть свои изменения. Кроме того, Дамблдор, по-видимому, может мастерски уболтать любого человека, заставить его чувствовать себя виноватым, даже если прямо тебя ни в чем не обвиняют. После его слов ты хочешь следовать за ним, появляется готовность пожертвовать собой в случае чего, ведь ты — всего лишь один человек, твоя судьба не стоит ничего, когда на кону великое светлое будущее… Неплохой манипулятор. Однако он действительно переживал за Поттера, и навряд ли был плохим человеком. Дамблдор — отличный политик, а им свойственны подобные вещи.       Через какое-то время в палату пришли Уизли и Грейнджер. Они рассказали Поттеру всю их историю более подробно: о том, что в детстве его забрала тетка-магла, которую они ранее упоминали лишь вскользь, видимо, не особо желая затрагивать эту тему. Рассказали о том, как они познакомились, через что проходили. Гарри удивлялся тому, насколько опасные приключения были у этой троицы, и даже немного улучшил свое отношение к прошлому Гарри — у него была совершенно другая судьба, и не факт, что лучше, чем у Охотника.       За то время, что они разговаривали, Гарри смог понять, что «его» Рон и Гермиона — другие, не такие, как эти. Сначала это его раздражало, его бесила правильность Грейнджер и куда менее умный Рон, но все же они были крайне похожи. «Его» Гермиона была педантичной перфекционисткой, которая (ох, если бы узнала здешняя пай-девочка, она была бы в шоке) даже проституцией занималась с полной отдачей. Да, она ненавидела это, иногда, когда они оставались вдвоем, Грейнджер срывало крышу, и она, рыдая, рассказывала про те времена, когда ей приходилось продавать свое тело. Но она никогда не позволяла себе делать что-либо спустя рукава, выполняла все с идеальной точностью, и уж в чем они с здешней Грейнджер точно были похожи — так это любовью к знаниям. Когда речь зашла про книги, Гарри был уже не уверен, что это не один и тот же человек. А Рон… у него отчетливо имелись зачатки интеллекта, возможно даже, не только они. Он был куда более ленивым, чем «его» Рон, менее гениально-безумным и в то же время по-своему интересным. Иногда от его речи вяли уши, а иногда он подмечал такие детали, высказывал такие мысли и идеи, что Поттер дивился тому, как рыжему пришло это в голову.       Главный вывод, который он сделал насчет этих двоих: это другие люди. По сути, еще дети. Но ему почему-то было с ними комфортно. И потому он мысленно запретил себе сравнивать этих людей с Роном и Гермионой из своей прошлой жизни. Это было бессмысленно. Рон справится там и один, Гарри был уверен, что он изменит многое в их мире, а Гермиона… Здесь он еще может ее спасти. Здесь он может им всем помочь.       «Ты так быстро смирился с перемещением в другой мир, потому что хочешь отмыть свою совесть, запятнанную убийством своей же подруги. Поверь мне, тебе и твоей совести не поможет уже никто и ничего. Ты мерзок и грязен, Гарри».       Они трое разговаривали около шести часов. Гарри говорил не особо много, лишь направляя беседу. Он пытался узнать как можно больше информации, которая поможет ему в будущем.       Особенно его заинтересовал Хогвартс. В его мире эта школа была доступна лишь высшим слоям населения. Таких, как Гарри, и на милю не подпустили бы к замку. Новость о том, что он поступит туда на шестой курс его одновременно обрадовала и напрягла, ведь шансов проколоться там было куда больше. Профессоров, как предположил Рон, скорее всего введут в курс дела, а однокурсники? Просто знакомые? Хотя, ему главное не проколоться с раскрытием личности, а насчет легенды с памятью пусть переживает Дамблдор, который, как узнал Гарри, так и являлся директором Хогвартса.       Выйдя из палаты Гарри, Уизли и Грейнджер синхронно облегченно выдохнули и недоуменно посмотрели друг на друга:       — Тебе что, тоже было некомфортно рядом с ним находиться? — осторожно спросил Рон, надеясь, что он правильно понял ее. Иначе парня мог ждать скандал на тему того, что Уизли не ценит дружбу, или что-то в таком роде.       — Да, — Гермиона как-то странно покосилась на дверь в палату. — С ним определенно что-то не так. Я не могу объяснить, просто… Будто атмосфера рядом с ним изменилась. Я… — Гермиона отвела взгляд и отошла от двери, присев напротив окна, в которое лились лучи закатного солнца,— я боюсь, что Волдеморт все-таки смог на него повлиять.       — Ты видела его глаза, Герм? — Уизли прислонился к стене рядом и усталым взглядом проводил проходящего мимо целителя.       — Такое чувство, что я смотрела не на Гарри. Его глаза… как будто я смотрела то ли на Сириуса, то ли на Снейпа. Ты сам все видел, — они оба молчали некоторое время, и тут Гермиона резко выпалила, — мне страшно, Рон, — она грустным взглядом смотрела на уходящее за горизонт солнце. — Мне страшно…