Переход

      Гарри стоял напротив дома, который он мог бы описать одним словом: «обычный». Аккуратный ровный газон, небольшой гараж, двухэтажный дом, на одном из окон которого стояли решетки.       «Видимо, это моя комната», — подумал парень, вспоминая рассказы Рона о том, как прошлого «жильца» этого тела на летающей машине вытаскивали из дома через окно, заблокированного решетками.       В целом, дом производил приятное впечатление, но, зная, какие люди живут в этом доме, идти туда по собственному желанию не хотелось. Однако, выбора у Поттера не было. Гарри искоса взглянул на стоявшего рядом с ним рыжего высокого мужчину, который с восторгом разглядывал машину, припарковывающуюся напротив соседнего дома. Охотник кашлянул, привлекая его внимание.       — Что ж, Гарри, — мистер Уизли, отец Рона, наконец, обратил внимание на парня. — Я попытаюсь договориться с профессором Дамблдором и забрать тебя отсюда через некоторое время. Надеюсь, он разрешит нам это сделать.       — Надеюсь, что у вас это получится, мистер Уизли. — улыбнулся Гарри и взял свой сундук с вещами в одну руку, а во вторую — клетку с белоснежной птицей Хедвиг. — До свидания.       — Удачи, Гарри, — попрощался мужчина и аппарировал.       Поттер тяжело вздохнул и направился ко входу в дом, гадая насчет того, насколько плохи были его родственники. Поставив ношу на пол и глубоко вздохнув, парень громко постучал в дверь.       Прошло несколько секунд, и дверь отворилась. На входе стояла женщина средних лет, не обладающая выдающимися природными данными — светлые жидкие волосы, выдающаяся вперед челюсть, которая делала ее похожей на кобылу, тощая фигура. Но как только она увидела парня, ее лицо стало совсем уродливым — на нем изобразилась смесь презрения и отвращения, исказившая лицо женщины до неузнаваемости. Гарри передернуло: перед его глазами всплыло лицо темноволосой безумной ведьмы, что смотрела на него с таким же выражением лица. Сердце парня ускоренно забилось, а внутри что-то перевернулось от мерзких воспоминаний.       — Вернулся, дрянной мальчишка, — прошипела она, глядя на него. — Неси свои шмотки в чулан!       И тут Петуния вздрогнула, увидев взгляд, которым наградил ее племянник. Обычно он смотрел на нее просто злобно, на его лице можно было увидеть обиду или грусть. Сейчас же женщина увидела презрительный взгляд, который пробирал до глубины души. Поттер смотрел на нее, будто на букашку, что осмелилась заползти ему на штанину. У миссис Дурсль побежали мурашки по спине — почему-то этот человек вызывал страх, и если бы он пригрозил ей убийством, Петуния ни секунды бы не сомневалась в том, что он способен на него.       — Тетя Петуния, — Поттер «мило», насколько он это умел, улыбнулся, лишь еще больше напугав тетку, — Мне кажется, нам стоит поговорить.       Миссис Дурсль на мгновение застыла, метаясь между желанием выгнать пугающего ее племянника и пониманием того, что она ничего не сможет ему противопоставить. Поджав губы, она прошла в дом, пропуская парня внутрь. Тот пожал плечами, не понимая, почему тетя его испугалась — а он это явно почувствовал. И тут Поттер вспомнил вчерашний разговор с Роном и Гермионой, и перед ним всплыла картина того, как Гермиона несколько раз за день бросала на него взгляды, довольно похожие на взгляд Петунии. Чертыхнувшись от того, что не заметил сразу, Охотник занес чемодан с клеткой внутрь и оставил их на входе: отнесет потом.       Его тетя сидела на кухне, напряженно сверля взглядом племянника. Гарри же размышлял о том, что при разговоре с Роном и Гермионой из этого мира, он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил тех мелочей, которые выдали бы их странное поведение сразу же. Действительно, парень почему-то даже не задумался о том, что лучшие друзья не могли не заметить таких изменений в Гарри.       — Тетя. — Гарри присел напротив нее, продолжая неосознанно смотреть на женщину тем же пугающим взглядом. — Я потерял память.       Женщина шокировано посмотрела на него, не веря в сказанное парнем. С каждой секундой происходящее все больше и больше походило на какой-то фарс. Петуния не понимала, что происходит, ей было некомфортно и страшно. Страшно за свою семью, а не за себя. Ее интуиция кричала, что надо бежать от этого человека, но женщина тщательно заглушала этот крик, понимая, что деваться некуда.       — Потерял память? — Спросила Петуния, поджав губы.       — Мне сказали ничего подробно вам не рассказывать. В общих чертах — у меня убили крестного, — при упоминании Сириуса тетя отчетливо вздрогнула, что не укрылось от внимания Поттера, — во время нападения на Министерство Магии. Темный Лорд — это наш… «злодей», так скажем, тот человек, что убил моих родителей — напал на меня при помощи магии, которая может повредить мозг. В итоге все мои воспоминания были уничтожены. Я не помню ни вас, ни своих друзей, никого.       — К чему ты это мне рассказываешь? — в глаза тети снова вернулось то презрительное отношение: видимо, она решила, что Поттер так давил на жалость. Гарри начал понемногу выходить из себя — этот взгляд слишком бесил Поттера, вызывал в нем желание подойти и задушить его обладателя — у парня появлялись отвратительные ассоциации с человеком, которого он, по сути, ненавидел больше всех в своей жизни.       — Тетя Петуния, — ласковым голосом проговорил Гарри, до боли сжимая кулаки, тем самым успокаивая себя, — дело в том, что Волдеморт пробрался в мое сознание. Профессор Дамблдор предполагает, что он мог повлиять на мое поведение и мировосприятие, и попросил, чтобы вы были со мной поаккуратнее… Мало ли, когда меня может переклинить. Будет очень неприятно, если я вдруг сойду с ума и, — Гарри, впервые за все время пребывания в этом мире, улыбнулся своей настоящей улыбкой — широкой, больше похожей на безумный оскал, — авроры прибудут лишь тогда, когда я буду смеяться над трупом вашего драгоценного ребенка…       Повисла немая пауза. У Петунии явно дрожали руки, она смотрела на монстра, сидящего перед ней и молила Бога об избавлении от этого чудовища. Женщина не понимала, за что ей чуть ли не с неба свалилось это исчадие Ада. В очередной раз в голове возник вопрос — что такого она натворила, чтобы получить в наказание это? Как она, простая магла, должна была воспитывать мага, причем очень сильного мага, который в младенчестве умудрялся исполнять страшные фокусы, которые могли бы убить кого-нибудь из ее семьи. Она боялась его, ненавидела всем сердцем абсолютно лишнее существо в своем доме, которое отравляло всю ее спокойную жизнь. Хотелось закричать: «Убирайся, чудовище!»       Но то, что она видела сейчас, переходило любые границы. Поттер, которого она видела до отъезда в Хогвартс, был совершенно другим — Петуния ненавидела его, презирала, даже боялась, но разумом понимала: ничего плохого осознанно он им сделать не сможет. Этот же Поттер пугал ее до дрожи в коленках, и женщина даже осознала, что лучше уж старый, скромный и все выполняющий племянник, чем это…       — Я, конечно же, ничего подобного делать не буду, но мало ли, — закончил Гарри, понимая, что тетя ему больше и слова поперек вставить не сможет. Естественно, он не собирался с ней ничего делать: Гарри было абсолютно плевать на эту магглу. Хоть она и была сестрой его матери, в своем мире Поттер не был с ней знаком, а, учитывая рассказы Уизли, — он очень ярко и в красках расписывал отношение Дурслей к Поттеру — никаких симпатий к ней не испытывал. — В общем, давайте будем поменьше пересекаться, тогда и проблем у нас, думаю, не возникнет.       Тетя быстро кивнула и вылетела из кухни, поднявшись наверх. Гарри пожал плечами, немного посидел в кресле и все-таки поднялся на второй этаж в поисках своей комнаты. Первая же комната, попавшаяся ему на пути, оказалась именно ей: Поттер понял это, увидев многострадальную решетку на окне. Фыркнув, парень сходил обратно и забрал свою поклажу.       Поставив клетку с совой на подоконник, Охотник начал осматривать комнату в поисках вещей, но их было совсем немного: видимо, все его вещи умещались в сундук. Впервые за все время пребывания здесь Гарри задумался о том, какое у него вообще материальное положение: в том мире у него, по сути, не было ничего. Вся нормальная одежда, что была у него, досталась ему от Дерека…       Взрыв эмоций вновь настиг Поттера, который до этого пытался не думать о том, что произошло. Дерек, чертов Дерек. Почему-то вспомнилась именно их первая встреча…       …квартира Гинтауса была не то, чтобы огромной, но достаточно большой для того, чтобы вмещать в своей гостиной более сорока человек. В помещении стоял гул, люди, разделенные на компании, что-то обсуждали; кто-то стоял около огромной доски с нарисованными чертежами, кто-то валялся на диване, явно не собираясь ничем заниматься. Гарри осторожно следовал за высоким беловолосым мужчиной по имени Герман — владельцем квартиры, который и привел его в это место. В углу зала сидели трое детей: двое близнецов, на вид примерно того же возраста, что и сам Поттер, и светловолосый голубоглазый парнишка чуть постарше, лет тринадцати. Герман мягко улыбнулся Гарри и повел его к ним. Те, увидев, что к ним кто-то идет, зашептались.       — Роже, Марюс, Дерек, — поприветствовал их мужчина. — Знакомьтесь, это Гарри Поттер.       Все трое начали беззастенчиво рассматривать мальчика, пришедшего с Германом. Худощавый, бледнолицый мальчишка, одетый в какие-то тряпки; он стоял, будто пытаясь спрятаться от их взглядов, смотрел на них с озлобленным и недоверчивым выражением, как бездомное животное, которое когда-то бросил хозяин. На всех открытых участках кожи виднелись шрамы различной давности, на лице живописно разливался фингал, явно полученный совсем недавно.       — Поттер? — парень по имени Дерек каким-то нечитаемым взглядом посмотрел на Гарри, — Это же его мать Фенрир…       — Замолчи! Не смей произносить эти грязные слухи! — прервал его мальчик и подошел к нему очень близко, бешеным взглядом уставившись на него. Всем видом Гарри показывал готовность вступить в драку, если Дерек не остановится. Но тут вовремя вмешался Герман:       — Гарри. — Гинтаус опустился на корточки и посмотрел мальчику прямо в глаза. Он смотрел на него так, как в жизни никто до этого не смотрел, и этот взгляд отпечатался в памяти Поттера очень сильно. Это была смесь сочувствия (спустя время он уже мог точно сказать — это была не мерзкая жалость, а сочувствие человека, понимающего, через что мальчику пришлось пройти) и уважения. Почему-то в тот момент Поттеру показалось, что именно так на него бы смотрел отец, встреть он его сейчас. Герман продолжил, — Эти ребята такие же, как ты. Дерек не хотел тебя обидеть, он просто… слишком прямолинейный. Поверь мне, на этот раз все будет хорошо, если ты, конечно, не решишь снова сбежать.       Поттер боролся сам с собой, не зная, как ему поступить. С одной стороны дети, пугающие его и отталкивающие с первой секунды их знакомства; с другой — Герман, спасший его от безумных мучителей.       Когда Гинтаус в первый раз забрал его после зачистки особняка Лестрейнджей, Поттер сбежал. Он боялся людей, он боялся Германа — как бы он ни ненавидел свое положение раба, он не помнил другой жизни; всё окружающее пугало его, из-за чего он, воспользовавшись суматохой, творившейся после нападения, сбежал. Но то, что ждало его на улице, было ничем не лучше житья у Лестрейнджей — голод, холод и уже ставшее привычным дыхание смерти. Когда Гарри вновь встретил Германа, он был в отчаянии. Сил уже не было, поэтому, когда Гинтаус предложил ему все-таки пожить у него, мальчик согласился.       — Прости, Гарри, — вдруг сказал Дерек, прерывая размышления Поттера. Он смотрел на Гарри грустными глазами, в которых читалась вина. — Я не хотел тебя обидеть или как-то задеть. У меня язык как помело — мне так всегда говорит мой отец. Из-за этого мне сложно заводить знакомства и я легко обижаю людей, когда сам этого не хочу.       Поттер вздрогнул, никак не ожидая таких слов. Если задуматься, перед ним в первые жизни извинились. Обычно его били, ненавидели и ругали, но никаких добрых слов он не слышал.       Да и все, что происходило, походило на какую-то сказку: добрый Герман, предложивший ему жилье; возможно, хорошие приятели… еда, постель. Что еще нужно для счастья? Но верить в сказку почему-то хотелось, и Гарри кивнул, принимая извинения парня:       — Хорошо, я тебя прощаю, — ответил Гарри. Дерек протянул ему руку, а Поттер лишь непонимающе посмотрел на него, не зная, что надо делать. Герман, заметив недоумение мальчика, подошел к Дереку и пожал его руку, показывая пример и поясняя:       — Гарри, так делают, когда здороваются или знакомятся. Сейчас, можно сказать, это знак выражения дружбы.       —Дружбы? — Поттер ошеломленно посмотрел на людей, стоявших вокруг, и медленно протянул руку…       Встряхнув головой, Гарри попытался отвлечься от надоевших воспоминаний, то и дело всплывающих в памяти. Иногда ему хотелось взаправду потерять память, чтобы забыть все то, что творилось в его жизни.       Вернувшись к разборке своего сундука, он продолжал размышлять насчет того, почему же Дерек мог предать его. Империо? Или же он сделал это по собственной воле? Навряд ли Империо — взгляд Дерека отпечатался в памяти Поттера очень хорошо, и те негативные эмоции, которые проявлял «друг» не подделать ни одним заклинанием.       Вытащив все учебники и мантии, Поттер осмотрел свою совсем небольшую поклажу. Внутри лежала потрепанная одежда; охотник фыркнул, понимая, что здесь у него материальное состояние едва ли лучше, чем в том мире. А вот то, что лежало под одеждой, вызывало интерес. Во-первых, он наткнулся на какую-то прозрачную материю, накинув которую на себя, он чуть ли не начал визжать от восторга, словно маленькая девочка, получившая именно тот подарок, который хотела — это была мантия-невидимка. Неповторимая, единственная в своем роде — Поттер в шоке осматривал свою находку, не веря своим глазам. Успокоившись и выдохнув, он отложил мантию в сторону и начал рассматривать остальные вещи. Гарри вытащил метлу, прочитав название которой, он впал в ступор. Молния, по крайней мере в его мире, стоила огромных, нет, не так, ОГРОМНЫХ денег. Откуда у него столько денег? И почему при такой дорогой метле у него столь отвратительная одежда? В который раз за день вздохнув, Охотник понял, что он уже абсолютно ничего не понимает.       В чемодане лежало еще совсем немного вещей — пустой лист бумаги, который Поттер просто засунул в какой-то учебник, и фотоальбом, открыв который, Поттер замер.       На фотографиях были изображены его родители. Он знал их по воспоминаниям, что показывала ему миссис Лестрейндж. Джеймс и Лили, счастливые и радостные, махали с волшебных фотографий. К горлу подступил комок, и Поттер быстро захлопнул альбом. Он ненавидел такие вещи и не мог их видеть — каждый раз в ушах звенел голос Беллатрисы, оскорбляющий его мать, вспоминались картины часов и дней пыток его матери, предсмертные хрипы отца.       Настроение было ни к черту.