***
– Твою мать. Сука! – Дедан бился об ворота, но открываться они не хотели. Даже не шелохнулись. Судя по всему, выпускать со двора нас никто не хотел. А раз идти назад мы не можем, остается только топать вперед. Но такой вариант нравится не всем, ибо за время похода большинство успело задолбаться, а отдельным товарищам требовалась нормальная, не «и так сойдет» медицинская помощь. А, как мне думается, кое-кому не помешало бы и мозги вправить. Не мне, конечно – в город они вернутся уже без меня. Одноглазый, дедан и докторша бурно обсуждали дальнейшие действия. Бурность, в основном, обеспечивалась дедом, вовсю галдевшим о том, что надо хоть как валить отсюда, если что, сломать ворота или стену. Одноглазый своим сухим неэмоциональным голосом отвечал тому, что стены сломать не получится – стены слишком толстые, а ворота надо выламывать, как минимум, тараном. А между этой почти односторонней перепалкой то и дело встревала чумная докторша, предлагавшая какую-то абсурдную херню. Я слушала все это вполуха, все равно от меня там ничего не зависит, да и я во всех этих тактиках и стратегиях ни черта не понимаю. В такой момент вспоминается отрывок из одной книги: бывают командиры, а бывают лидеры; эти роли похожи, но имеют существенные отличия. Командир управляет группой, умеет эффективно организовывать работу этой группы и несет за нее ответственность. Лидер – это тот, кто идет в первых рядах, ведет за собой людей, своим примером воодушевляет их и способен взять на себя ответственность за этих людей для достижения цели. И что в результате – ни дед, ни Одноглазый ни на командиров, ни на лидеров не тянут. – … да черт с ним. Дальше давайте сами. – Разбрызгивая слюну и скалясь, говорил дедан. – А мы пойдем искать другой выход. Так стоп. Я что-то пропустила? – Вас никто и не заставлял. – Бросил ему через спину Одноглазый. Какой-то он вдруг злой стал. – А я иду дальше. Да и, похоже, остальные с вами идти не собираются. – Ой, да и ладно. Только, доктор идет с нами. Нам ее помощь нужнее. – Извините, но оставить свою подопечную одну я не могу. – Сказала ему чумная докторша, указывая на меня. – Да она же запущенная. Через недельку станет полноценным кровососом. Чего вы с ней возитесь? А… Зря ты это, дедан. Я не люблю, когда при мне такое говорят. Если бы меня тут не было, то пожалуйста, но я здесь, так что придется отвечать. Рывком я приблизилась к бронированному, посмотрела ему в глаза… хехе, в глаз и провела выступающими на пальцах когтями по его кирасе. Он даже до булавы дотянуться не успел. – Чего-чего ты там вякнул, сука? Скажи мне все в лицо, что ты там думаешь. Кровосос, да? У тебя в группе двое таких же. Ну, а я сейчас из тебя всю кровь высосу и мозгами закушу! – Я потянулась к ножам, но передо мной промелькнула закованная в черное железо рука, а в следующий момент меня оторвало от земли и потянуло куда-то назад. – Пусти, мля, я еще не закончила! – Чего-то такого я и ожидал. – С презрением бросил дед. – Да что ты говоришь… – Я пыталась освободиться из захвата, но из-за этого рука сползла мне на грудь. – Слышь, урод! Иди сюда, говнюк ты старый… докопаться до меня решил, а? Ты, сраный подонок, залупа, мудак… Так давай, сука, я тебе очко порву, придурок! Тупорылый дебил! Тебя и твою семью на хую вертела! Давай, пидор, говна кусок! А, пиздабол, повозникай мне тут еще! Давай, мудак! – Она сегодня не в себе, поэтому, уважаемый Барристан, как говорится, следи за базаром. – Говорил Одноглазый, утаскивая меня подальше от деда. – К черту вашу компанию сумасшедших. Если не вернетесь, оплакивать не будем. – Дедан махнул рукой своим сопартийцам, и те направились за ним. Обернувшись к нам, арбалетчица с виноватым видом пожала плечами. – Взаимно! – Я не удержалась и прокричала это след бронированной спине. – Э, Одноглазый, ты куда руку протянул? Пусти меня. – Я случайно. – Сухо ответил он и поставил меня на землю. – А говорить могла бы и покультурнее. – Кто бы говорил. Можно подумать, вы в своей шайке наемников все сплошь интеллигентно-литературно общались… – У нас считалось плохим тоном использовать в речи ругательства. И на будущее: Не. Надо. Напоминать. Мне. Про. Наемников. – С диковатым выражением лица, выделяя каждое слово, проговорил Одноглазый. – Э… Ладно. – Кстати, чего это ты решил не возвращаться? – Спросил Одноглазого оккультист. – Идея-то нормальная… – Хочу кое-что проверить. – Ответил тот. – Вы, если что, можете идти искать выход. Будет даже лучше, если я пойду один. – Ты ж сдохнешь. – Возможно. – Если тебя оставить одного, ты точно наломаешь дров. Тебя опасно одного отпускать, так что мы осторожненько пойдем за тобой. – Делайте что хотите. Повернувшись к нам спиной, Одноглазый пошел обратно к арене, где мы сражались с Бароном – там была дорога, ведущая еще глубже во Внутренний Двор. Отдаляясь на пару шагов, мы следовали за ним. Одноглазый вел себя как-то странно. Он постоянно оглядывался, принюхивался и изредка говорил нам быть тише. Любой подозрительный шорох, запах или какая-нибудь тень, промелькнувшая между кустов, привлекали его внимание, Прям, охотничья собака, только хвоста не хватает. – Кстати, странно, чего это Барристан так бурно реагировать на все начал? – Спросила лучница. – Возможно, это все от нервов. – Ответила ей чуманя докторша. – Я не очень хорошо разбираюсь в психологии. А может… – Это еще называется «оборзел». Прям видно по нему. – Сказала я себе под нос, но услышали все. – Ну, возможно… Арена уже давно осталась позади. Это казалось странным, но по пути нам не встретилось ни одного кровососа. Только вездесущие комары. Поэтому, если не считать постоянного, уже привычного, гула, вокруг стояла тишина. Одноглазому это казалось подозрительным, и он всматривался в окружение еще пристальнее. А я… Встань на мою сторону! Она не затыкается. И даже после бутылки крови жажда не утихла. Эта кровь уже не вставляла, хотелось еще свежей, живой крови прямо из вен. Встань вместе со мной! Интересно, ей самой не надоедает постоянно капать мне на мозги? Иногда голос сворачивался в одну сплошную какофонию, и через секунду снова становился ясным. Жажда крови в нас. Ууууууууууу… Кровь объединяет нас. Сколько можно? Когда же она, наконец, заткнется? Зов жажды крови не утихнет. – ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ! Все тут же оглянулись на меня. – А… Я это вслух сказала? – С тобой точно все нормально? – Спросил меня оккультист. – … – Чумная докторша схватила меня за руку и оттащила в сторону. – Так, давай быстро – что с тобой? Так. Надо собраться и нормально все объяснить. А то все так и буду с раскалывающейся башкой шататься. – Когда мы зашли во Внутренний Двор, я начала постоянно слышать голос какой-то бабы, которая… все время говорит, что мне надо послать к чертям и вас всех, и мир в целом, остаться тут, во Дворе, ну и… А еще зубы ломит. – Ясно. Хотя, если честно, я ничего не поняла. – Чумная докторша достала из сумки записную книжку и начала быстро листать ее. Затем она остановилась на середине, пробежалась по странице глазами, почесала затылок, что-то чиркнула на листе и убрала книжку обратно. – Похоже, все еще хуже. Странные образы, голоса и звуки в голове, обычно, появляются за два дня до полного превращения. Я… – Да хер с ним. Если за это время мне повезет найти Геннона и его сучек, я ни о чем жалеть не буду. – Послушай. Тебе сейчас… – Да ладно вам всем, хехехе... Лекарства-то все равно нет. Пойдемте уже. И мы пошли дальше. Кто-то что-то говорил, кажется, даже окликнул меня, но это все не важно. Два дня, да? До этого была неделя. С самого начала обещали пару месяцев. Такими темпами все закончится к завтрашнему утру. А вообще, это странно – в северном районе куча зараженных, почти все из которых подхватили Багряное Проклятье почти в одно время со мной, а первой буду я. Это не честно. Нет, докторша что-то там говорила про природную предрасположенность, но чтобы так… Это не честно, сука. Хотелось бы, чтобы у меня все-таки были обещанные два месяца. Этого бы точно хватило, чтобы перебить их всех. Это даже не так сложно, как казалось на первый взгляд. Сквозь вечный туман, окутывающий Внутренний Двор, виднелось заходящее солнце. Тем временем, мы вышли на небольшую почти пустую площадку. Здесь стоял старый, заросший вьюнком, каменный стол, несколько потрескавшихся статуй, изображавших крылатых ангелов с луками, и пустой фонтан. Так как уже опускалась ночь, а всей группе требовался отдых, было решено устроить привал. Вот только все необходимое – палатку, спальные мешки, котелок, часть провизии и дрова – утащила с собой группа Барристана. Обустраиваться пришлось тем, что было под рукой. И если какой-никакой костер можно было сложить из кустов, росших неподалеку, спать было не на чем. Худо-бедно разбив лагерь, мы расположились на этой небольшой площадке.***
Сухие ветки сгорали слишком быстро, а живые кусты были слишком влажными. Вся группа, как один, сидела возле костра, закутавшись в плащи – ночью у болот всегда холодно. Комары сейчас лезли не так активно, как днем. Зато теперь вокруг постоянно кто-то стрекотал, жужжал, чирикал и выл. Из болота все время доносилось бульканье, вызываемое поднимающимися газами, запах стоял соответствующий. Хотелось найти место получше. Вот только лучше ничего не было – весь Внутренний Двор был одним большим болотом, а хороших мест, кроме этого, мы так и не нашли. Некоторые пытались спать. У мазохистки и оккультиста даже получилось. Лучница с соколом лежала, ворочалась, затем села возле костра и принялась кидать в него короткие палочки. Чумная докторша сидела рядом со мной и что-то строчила в записной книжке, держа рядом факел. Сейчас была ночь, поэтому она сняла маску. Глаза ее слипались, она постоянно зевала, но продолжала водить по бумаге палочкой, в которую был вбит маленький кусок графита. Одноглазый сидел спиной к костру, всматриваясь и вслушиваясь в окружающую темноту. Он сидел так, чтобы, в случае чего, быстро встать, а возле левой руки лежал меч. Я, наверное, попыталась бы уснуть, если бы не… Нам не нужна пентаграмма, нам не нужно молиться Богу. С наступлением ночи голос стал громче, а сама баба настойчивее. Интересно, если бы она говорила еще громче, ее бы услышали остальные? Да нет, хрень какая-то. Все, что для нас ценно – это человеческая кровь. Чтобы отвлечься, я сняла с пояса крест, подготовленный специально для Него. Общей длиной примерно полметра. Длинный конец заточен на манер кола. На перекрестье с одной стороны выбит кадуцей, с другой стороны выточен символ Церкви – круг с четырьмя Т-образными выступами. Пускай ценой за наши деяния будет смерть, пускай мы канем в пучину, но нашу жажду может утолить лишь кровь. На противоположных концах были выбиты традиционные «Спаси и сохрани». На длинном – «Ignoscet sceleribus vestris atque peccatis sed Deo». Встань на мою сторону. Заткнись, сука. Ты меня бесишь. – … такое дело. То есть, в организме происходят необратимые изменения, из-за которых лечение Багряного Проклятья невозможно. – Говорила чумная докторша. Я опять что-то пропустила? Похоже, у тех, кто еще не уснул, завязался разговор о Багряном Проклятии. Не знаю, что еще о нем можно говорить, но если получится отвлечься, то сойдет. Поджав ноги под себя, я устроилась поудобнее и принялась слушать разговор. – … если так. А почему кровососы почти все разные? – Спросил Одноглазый. – В смысле, одни похожи на клещей, другие – на комаров или блох, и так далее. А тот был вообще какой-то особо вывернутый. – Понятия не имею, чем вызвано такое разнообразие. Но про некоторых выделяющихся кровососов могу сказать, что, возможно, это вызвано Нечистой кровью. – Чем? – Нечистая кровь – источник Багряного Проклятья. Как мне недавно кое-кто рассказывал, всех кровососов можно разделить на несколько видов. Первые – это так называемые Нечистокровные, изначально обычные люди с небольшим генетическим отклонением, называемым Нечистой кровью. Но по некоторым, не известным мне, причинам они превращаются в особо сильных кровососов. Вторые – это люди, выпившие Нечистую кровь. Они могут быть самых разных форм и видов, а превращение занимает несколько минут. Третьи – кровососы, родившиеся от других кровососов. Тут говорить нечего. И четвертые – это люди, зараженные путем попадания в организм телесных жидкостей кровососов. Еще можно сказать, что… – Ясно. – Перебил ее Одноглазый. – Суть я уловил. Значит, где-то тут есть еще более страшный монстр, этот Нечистокровный? – Скорее всего. А может, и нет. – Есть тут одна тварь. – Мне почему-то приспичило встрять в разговор. Я надеялась, что хоть на это время голос в голове замолчит. – Вы ведь не знаете, откуда здесь Багряное Проклятье? – Как-то не довелось узнать. – Ответил мне Одноглазый. – А ты, значит, знаешь? – Я много интересовалась, кое-кого пы… спрашивала, а затем мы с Фредерикой покопались в мемуарах ее деда. Так вот, давным-давно, когда дед еще не просрал Гамлет, здесь, во Внутреннем Дворе, он проводил веселенькие пирушки. И как-то раз к нему приехала родственница правящей семьи Исаны, моего родного города. Прикол в том, что все они Нечистокровные, но об этом вроде как никто не знает. Дед Карнштейн что-то прочухал и зачем-то ее прирезал. После этого ему конкретно херануло в голову, и он напоил ее кровью дворян. Результат вы видите вокруг себя. Такие дела. – А ты глубоко в это залезла. Только тебе-то это зачем? – А… Я уже не помню. – Я думала, вопрос будет о том, что я делала вместе с мадам Карнштейн. Придется придумывать другой ответ. – Думала, узнаю, как можно защититься от Багряного Проклятья и все такое. Да только мне это нихрена не пригодилось. – Ясно. Я почувствовала что-то тяжелое у себя на ногах и посмотрела вниз. Чумная докторша, держа в одной руке записную книжку, а в другой маску, свернулась клубком, положив голову мне на колени, и тихо посапывала. Я осторожно выпрямила ноги и легла на спину, положив под голову сумку. Кажется, этой бабе надоело иметь мне мозги, и я, наслаждаясь наконец наступившей в моей голове тишиной, принялась рассматривать звезды. Почему-то в Гамлете днем небо всегда затянуто тучами, а ночью оно чистое.***
Сквозь туман пробивалось солнце, с наступлением утра комары вновь принялись с противным писком носиться туда-сюда, так и норовя укусить. Под ногами все привычно хлюпало, а сапоги вязли в грязи. Барристан все размышлял о разладе в группе. Хотя, что тут размышлять. Его вполне нормальное предложение было отвергнуто одним конкретным придурком, которого, вопреки здравому смыслу, поддержали его сопартийцы. Нет, Барристан признавал, что переборщил с некоторыми высказываниями, почему-то воспринятыми как оскорбления, но это же не повод так реагировать. Да и, в общем-то, черт с ними, пусть сами выбираются из кучи говна, в которую залезли. Сейчас главное – самому выбраться отсюда живым. Да и своих вытащить тоже надо. – И все-таки, ты идиот, Барристан. – Сказала шедшая сзади Миссандея. – Чего? – Того. Он просто сказал, что остается здесь, а ты начал на говно исходить, оскорблять, и прочее. Все ведь нормально было, а тебе приперло выделываться и строить из себя невдолбенного стратега. Офицерское звание в жопе заиграло, что ли? – И ты тоже? Что на вас всех, мать вашу, нашло? Всякие недоноски учат меня, что и как мне делать. Из-за этих придурков погиб мой человек, а ты их защищать пытаешься. Я… – Вот. Ты ведешь себя не нормально. Тебе бы посидеть тихо, успокоиться. – Заткнись и иди. Мне и без твоих речей неплохо. Вы тут все сумашедшие… – Ты понимаешь, что ты поехавший уже, все? Не я, блин, поехавшая, не он, сука, а ты. Барристан шумно выдохнул, положил руку на висящую на поясе булаву, остановился и обернулся к арбалетчице. Его лицо было искажено в презрительной гримасе, зрачок глаза был расширен. Миссандея с натужным выражением лица смотрела на него снизу вверх. Она хотела что-то сказать, но Барристан опередил ее. – Слушай сюда, дура. Я здесь командир, и я буду решать, кто поехавший, а кто нет, куда нам идти, что делать и как себя вести. Если кто-то из вас не согласен – валите на все четыре стороны. Я – офицер, я командую парадом. До этого постоянно молчавший Йоахим шмыгнул носом, подошел к Барристану, положил ему на плечо руку и произнес: – Пидорас ты, а не офицер. Наемник и арбалетчица направились вперед, оставив Барристана стоять посреди заболоченной дороги. Понемногу до него начинало доходить. Начинало доходить все. И его эгоизм, и скотское отношение ко всем, и то, что он своими заскоками развалил группу. До скрипа сжав зубы, он простонал, ударил себя рукой по лбу и бросился догонять своих товарищей. Длинная дорога, наконец, закончилась, и группа вышла на перекресток. Вот только в этот момент здесь же проходила другая группа. Семь человек, все одеты в монашеские рясы и вооружены самым разным оружием. Впереди шел высокий немолодой мужчина. Седой и почти лысый, со всей нижней половины его лица была содрана кожа. – Хм. – Он посмотрел на группу Барристана и прищурил глаза. Затем снял с пояса молот. – Братия, нечистые твари сами выходят к нам. Убьем же их и очистим это место от порождений тьмы!***
С северной стороны Внутреннего Двора валил дым. Что-то знакомое. Из-за того, что спать пришлось на каменной брусчатке, все тело ныло и не хотело двигаться. Быстро позавтракав, мы направились дальше. Одноглазый молча шагал по грязной, поросшей камышами и высокой травой, дороге так же бодро, как и вчера. Вот только рожа у него была бледная, а под глазом – синяк. Похоже, нормально поспать не получилось ни у кого. Ворча и сетуя на нелегкую судьбу, оккультист и лучница плелись за Одноглазым. Они что-то говорили, судя по интонации, пытались что-то выведать у него, но получали односложные ответы вроде «ага» и «нет». В прочем, ничего нового. – Опять дым валит. Это снова они что-то спалили? – Оккультист почесал затылок и повертел в руке череп-свечу. – Хрен знает. – Сказал Одноглазый и ускорил шаг. Спустя какое-то время дорога расширилась, превратившись в эдакий широкий коридор. Сплошь заваленный обгорелыми, расчлененными и выпотрошенными трупами кровососов. Их тут было под полусотню точно. Теперь понятно, почему вчера мы больше никого не нашли – тут всю ночь веселуха была. – Может, стоит просто оставить все на этих охотников. Они неплохо справляются так-то. – Сказала лучница, осматривая пепелище. – Возможно. – Бросил Одноглазый, шагая дальше и не сбавляя шаг. – Но я бы хотел закончить все раньше, чем они. – Так. – Обратился к нему оккультист. – Давай-ка, нормально объясни, что ты удумал? Куда ты несешься и зачем? – Я хочу узнать предел своей силы. Такой ответ тебе нравится? – Не очень. – А я не знаю, как получше объяснить. Вот есть одна тварь, она бы лучше сказала, но вот проблема – вы ее не слышите. Пошли. Они говорили что-то еще, а я, повинуясь новому позыву, хлебнула еще крови. Осталось совсем чуть-чуть, надо экономить. Но эта жажда становится только сильнее… Пройдя чуть дальше, Одноглазый остановился. У края дороги, опершись на остатки постамента, полусидел-полулежал человек. Монашка в черной рясе и пластинчатых доспехах. Правая рука сжимает булаву-пернач. Она не двигалась, но нахальный взгляд из-под прикрывающих пол-лица черных волос говорил о том, что это еще не труп. – Это же та… – Произнес оккультист, почесав затылок. Ага, одна из сук этого фанатика Геннона. Мария из монастыря святой Офелии, конченая маньячка, садистка, больная на голову и, возможно, шлюха. И что ты тут развалилась? Пережила свою полезность, да? Чумная докторша подошла к монахине и принялась осматривать ее. – Уйди… И без тебя тошно. – Проговорила та в ответ, попыталась отмахнуться, но еле шевельнула рукой. – Телесных повреждений нет, но налицо сильное истощение организма. Ты себя с помощью чуда лечила? – Ага, только толку-то… – … – Чумная докторша молча влила ей в рот какую-то желтоватую жижу из колбы и собиралась сделать что-то еще… – Отойди-ка… – Я оттолкнула ее в сторону и замахнулась косой. – Я эту суку сейчас вылечу от всего и сразу. – Стоять. – Та повисла на рукояти. – Она еле живая, так что… – Свали в туман. Как раз потому, что она почти сдохла, я и хочу ее добить. Чтоб не мучилась, понимаешь? И какого хера ты вообще на эту блядь переводишь лекарства? – Потому что я – врач. Это моя работа – лечить людей, а какие у вас там проблемы, уже совсем другой вопрос. – Да ну? То, что они людей вешали, жгли и измывались над ними, это, по-твоему, другой вопрос? – А может, вы обе куда подальше пойдете? – Судя по взгляду монахини, ей надоела возня, и она хотела, чтобы мы от нее отвязались. В конце концов, у меня отобрали косу и держали в отдалении, а с Марией еще пару минут возилась чумная докторша. Понемногу монашка начала рассказывать, почему она валялась тут среди трупов. Оказалось, что ее вырубили в бою, остальные посчитали, что она мертва, и оставили ее тут. Очнувшись, она использовала чудо исцеления, чтобы залечить раны, но организм израсходовал слишком много энергии на восстановление. Мне очень хотелось вцепиться ей в глотку, выпить всю кровь, выпустить кишки и сожрать их. Когда они сожгли старый город и убили всю мою семью, Марии с ними еще не было, и сама она мне ничего не сделала. Мне хотелось отправить ее на тот свет просто потому, что она была с этим больным ублюдком Генноном. Сейчас Мария вряд ли смогла бы что-то сделать сама, поэтому было решено пока взять ее с собой, а дальше видно будет. Какие мы все, сука, благородные, аж блевать тянет. Что ж, не смотря на мои возражения, мы взяли еще один балласт и направились дальше. Мы вышли на перекресток. Коридор, по которому мы шли, пересекался с узкой заболоченной тропой. Здесь не было никаких особо примечательных объектов, сундуков, там, статуй или чего-то в этом роде. Вместо этого… – А… это ведь… – Садомазохистка указала вперед. – Это они. Посреди дороги было вбито два обугленных столба с железными символами церкви, вбитыми в верхний конец. К столбам цепями были прикованы обгоревшие трупы с отрубленными руками и ногами. У одного на голове был шлем, отдаленно похожий на птичью голову, а на теле висели остатки от чешуйчатой брони. Второй труп был одет в закоптившуюся пластинчатую броню. Никаких объяснений не требовалось. Тем более, в паре метров от столбов лежал дед. На месте здорового глаза у него теперь была дыра – туда всадили болт, а потом вытащили вместе с глазом, а левая рука все еще сжимала рукоятку булавы, потому что правой не было по плечо. – Ваши знакомые? – С кислой миной спросила Мария. – Сказала бы, что сочувствую, но нет. Ибо в душе не… знаю, кто это, но могу точно сказать, что те двое на столбах – кровососы. – И как ты это у сожженных трупов определила? – Спросил ее оккультист. – Мы сжигаем только кровососов. И крыс. Не в смысле грызунов, а в смысле тех, кто крысятничал. – Что-то твои слова не подходят к образу монахини… – А я должна постоянно строками из Библии говорить? Высокопоставленные священники, вон, трахают детей, тратят пожертвования на бухло, шлюх и наркоту, а тех, кто на них наедет, тихонько убивают такие вот падлы типа меня. И вопрос: почему я должна корчить из себя святую? Потому что имя? Идите-ка вы нахрен все… Что-то ее прорвало. Она слишком резко и активно начала пояснять за церковную жизнь, и так же резко утихла. Ну и хер с ней, подвернется момент – убью. Мы немного постояли возле трупов наших бывших сопартийцев. Как бы мы к ним ни относились, смерти им не желал никто. Возможности хоронить их у нас не было, поэтому с их телами поступили так же, как и с собачником. Раз уж больше вариантов не было – Одноглазый отказывался возвращаться в город, а остальные отказывались его одного оставлять – мы пошли дальше по дороге. Мы промаршировали еще полкилометра. Дорога несколько раз сменяла направление. Мы несколько раз выходили на открытые места. И ни одного кровососа, кроме меня. Либо их всех там убили, либо оставшиеся где-то заныкались. От монотонного блуждания по этому болоту-двору-улью становилось дурно. Чтобы как-то скрасить эту затянувшуюся прогулку, некоторые начинали ничего не значащие разговоры о чем-то отдаленном. А у меня все было, как всегда, не как у людей. Сегодня эта баба молчала, но жажда разыгралась еще сильнее, а кровь уже закончилась. И тут вспомнилось кое-что… – Эй, Одноглазый. – Окликнула я его. – Что? – Помнишь, как тогда, ну, в первый раз здесь? Ты еще тогда весь побитый был, а я у тебя с лица кровь слизывала? – … Ну, допустим, помню. – Дай мне выпить твоей крови, а? – Нет. – А что сразу «нет»? Тебе не убудет. Ну, давай. А я дам тебе их потрогать. – Я провела руками по своей груди. – Нет. – Да что тебе надо-то? Ну ладно. Хочешь – трахни меня, а я твоей крови взамен выпью. А? А… – Иди молча и не возникай. – Да что не так-то? Или ты… – Ты, вроде как, говорила, что хочешь убить того фанатика, пока ты еще человек? Вот и веди себя как человек. А если тебе так охота крови, скоро ее будет достаточно. – А? – И в ту же секунду у меня отпали все вопросы.***
Стоящий впереди объект было сложно описать. Может, раньше это было какое-то строение, но сейчас это была только пара полуразвалившихся стен и высокое дерево. Уже привычная каменная брусчатка была завалена ошметками трупов. Посередине всего этого действа стоял огромный стол, заваленный телами людей, животных, кровососов. Рядом со столом на крюках висело несколько тел то ли людей, то ли животных, это месиво было сложно определить. Все это было расчленено, выпотрошено и разложено на серебряных блюдцах. В кусках плоти копошились белые черви, вокруг летали тучи мух, с дерева за этими явствами с интересом наблюдало несколько ворон. А между всеми этими образцами специфической гастроидиотии с важным видом расхаживал кровосос. Нет, не так. Не просто кровосос, а огромный, заплывший жиром кровосос. Выше пояса он еще был похож на человека, если не считать больших сплошь красных глаз и крупных жвал. Все, что было снизу – непомерно разжиревшая смесь блохи и клеща. На его «человеческом» теле красовался богатый камзол, в руках были зажаты вилка и нож. Там, где у человека были бы бедра, у него висело два лопухообразных отростка. – Так, вот… – Сходу начал говорить Одноглазый. – Я бы хотел, чтобы вы дали мне убить его в одиночку… – Ты нормальный, нет? – Дернула его за руку лучница. – Он выглядит поопаснее того предыдущего. Думаешь, завалишь его одну харю? – Я не… – Так, стоп. Ты тогда в подземелье в одиночку махался с тем сумасшедшим, Пророком. Помнишь, в каком состоянии ты был? На тебе живого места не было. Так что не выделывайся, и пошли все вместе. – НЕ ПЕРЕБИВАЙ. – Одноглазый вдруг повысил голос. – Так, я постараюсь все объяснить. Вот, Гасан-бей, скажи – ты сможешь повторить то заклинание? – Которым убил Барона? – Переспросил оккультист. – Смогу, но только через три дня. Оно, знаешь ли, затратное. – Если бы ты применил его против меня, я бы ничего не смог противопоставить. – … – Твое заклинание навело меня на одну мысль. Тот, кого я хочу убить, может устроить и не такое. Мне нужно придумать, как можно сопротивляться подобному. – Не неси херни. – Сказала лучница. – Каким местом здесь этот кровосос? – Ну… убивая сильных противников я становлюсь сильнее. – Ты понимаешь, как дебильно это звучит? – Все я понимаю. Извини, что не хватает ума расписать все во всех подробностях. И да, Красная, когда я закончу, тебе при любом исходе хватит крови. – Одноглазый развернулся и направился навстречу уже заметившему нас кровососу. – Ну и иди. Только мы потом твой труп в город не потащим. – Лучница демонстративно отвернулась, хотя Одноглазый этого уже не видел. Что ж, нам осталось только смотреть. Одноглазый спокойно шел навстречу кровососу, держа меч на плече. Кровосос неспешно прошел вперед и спросил: – А ЧТО ЖЕ ОСТАЛЬНЫЕ? ИЛИ ИМ НЕ ПО НРАВУ ЭТОТ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ БАНКЕТ? – Голос его был таким же громким, как у Барона, только вдобавок он был хриплым и, как будто, стрекочущим. – Какая разница? – Обычным спокойным тоном проговорил Одноглазый. – Тебе и меня хватит. – НУ ПУСТЬ ТАК. ЧТО Ж, НАЧНЕМ НАШ… Кровосос не договорил. Одноглазый сорвался с места и с размаху нанес удар, целясь в голову кровососа. Тот с приличной для такого жирдяя скоростью отклонился в сторону, и меч задел только одну из шести лапок. – КАК НЕХОРОШО ПЕРЕБИВАТЬ. ГДЕ ВАШИ МАНЕРЫ? – Кровосос оказался в паре метров от Одноглазого. Тот приготовился к очередной атаке. – ИТАК, Я – ВИКОНТ… – Заткнись, ты так страшнее кажешься. – С этими словами Одноглазый очередным рывком сократил расстояние и сделал выпад, целясь в живот. Виконт не успел уклониться, и меч прошелся по его телу, но не оставил глубоких ран. Похоже, тело у него довольно крепкое. Нечеловечески зарычав, Виконт поднял висящие на «бедрах» лопухи. Там оказалось несколько пар больших глаз. Вкупе с рыком это создавало то еще впечатление. Одноглазый ненадолго замедлился. Виконт отскочил к столу, точнее к висящей рядом с ним на крюке туше какого-то существа. Отрезав от нее кусок, он быстро прожевал его и сам бросился на Одноглазого. Тот уже был готов к атаке. Одноглазый пригнулся и, отведя меч назад, рванул навстречу. Резко остановившись, он прокрутился, придав мечу ускорение, и со всей силы ударил кровососа по боку. В этот же момент Виконт полоснул его ножом, целясь в шею. Одноглазый отклонился влево, и нож только слегка задел его, но этого, видимо хватило. Одноглазый, держа одной рукой меч, другой рану, отмахнулся от кровососа, после чего получил еще один удар ножом. На этот раз в сочленение доспехов на левом плече. Но он вовремя отклонился в сторону, и нож соскользнул по наплечнику. – И ЧТО ЖЕ? ГРУБИЯН С УЖАСНЫМИ МАНЕРАМИ, ДА ЕЩЕ И БЕЗ ПОНЯТИЙ О ЧЕСТНОЙ ДУЭЛИ. – Виконт вновь заговорил своим противным голосом. – ВИДИМО, МНЕ ПРИДЕТСЯ ПРЕПОДАТЬ ТЕБЕ УРОК ХОРОШИХ МАНЕР. Разогнавшись до страшной скорости, он быстро сократил расстояние между собой и Одноглазым и ударил его передними лапками, концы которых были похожи одновременно на копья и крюки. Одноглазый закрылся мечом, но удара не сдержал. Не удержавшись на ногах, он отлетел на три метра. – ОДНО ИЗ ПРАВИЛ ЧЕСТНОЙ ДУЭЛИ – НЕ БИТЬ ЛЕЖАЧЕГО. ПОДНИМАЙСЯ. Одноглазый поднялся на ноги, сплюнул кровь и пошел вперед, занося меч для очередного удара. Замах. Удар. В этот раз меч рассек лишь воздух. Виконт двигался необычно быстро. Он вмиг оказался за спиной Одноглазого. Когда тот развернулся, одновременно нанося удар, Виконт скомбинировал удар лапами с рыком и показом своих глаз. В этот раз Одноглазый улетел дальше. Отлетев к столу с трупами, он сломал его собой. В этот раз вставать Одноглазый не спешил. Отсюда было видно, как с его лба стекает кровь, а глаз закрыт. Кровь. Его. Она на вкус немного горькая и отдает металлом. Но она такая же вкусная… Не разбирая криков остальных сопартийцев, я бросилась на Виконта.***
– ВСТАВАЙ. Я ЧУВСТВУЮ, ЧТО ТЫ ЖИВ. Виконт не заметил моего приближения, и мне удалось нанести удар. Коса распорола его правый бок. Отскакивая, я метнула в него несколько ножей. Он тут же ударил меня лапами, но я это уже видела и теперь знаю, что с ними делать. Когда его лапы были совсем рядом, я перекатилась вправо. Вот только плащ зацепился за крючковатый конец лапы, и мне пришлось быстро его сбросить. Рыча, кровосос рванул к висящим на крючьях телам. И тут же ему в морду прилетел удар мечом. Пошатываясь, Одноглазый стоял на ногах, держа меч одной рукой. Глаз его был широко раскрыт, а рот исказился в кривой ухмылке во все тридцать два зуба. – ХАХАХАХА! – Смеясь, как сумасшедший, Одноглазый принялся разносить все на своем пути. Обломки стола, висящие на крючьях тела, остатки стен, дерево. Его меч проходился по всему, превращая это все в труху. Виконт, стараясь не попасть под удар, отдалился на приличное расстояние. Я подобралась ближе к Одноглазому. – Эй, ты как? – РААА! В ответ он замахнулся на меня мечом. Отскакивая, я заметила его безумную ухмылку и взгляд, как у бешеной собаки. То есть он правда иногда нападает на своих? Разбираться с этим времени не было, поэтому я поспешила убраться от него подальше и нацелилась на Виконта, который, видимо, планировал снова бить Одноглазого. Достав из сумки последнюю склянку с ртутной эссенцией, я приблизилась к кровососу и метнула ее. Похоже, эссенция попала в рану. Виконт заверещал, потерял концентрацию, и я нанесла удар по его жирному брюху. Чего? Раздался треск, и у меня перед глазами промелькнул кусок железа. Затем я посмотрела на косу. Лезвие напоролось на твердый хитин, не выдержало и сломалось. Кровососу тоже досталось. Но он был все еще жив. Переключившись на меня, он приготовился снести мне голову следующим ударом. Он отвел лапы назад и… Оказался разрублен пополам. Пока Виконт полностью сосредоточился на мне, Одноглазый нанес сокрушительный удар. Хитин, об который я сломала косу, треснул. Шкура разорвалась как бумага. Во все стороны брызнул фонтан крови. Часть попала мне на лицо. Кровь этих монстров противная и совсем невкусная, но сейчас это лучше, чем ничего… Рыча, как дикий зверь, Одноглазый избивал уже не двигающееся тело. Виконт уже превратился в одну сплошную кровавую кашу. Интересно, мы недооценили Одноглазого или переоценили кровососа? Мои мысли прервались резкой вспышкой боли по всему телу. – ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА! Как будто все кости разом переломались. Как будто жилы вырывают из тела просто так. Как будто тело рвут на части, а умереть от болевого шока не получается. Я потеряла ориентацию в пространстве. Все вокруг ходило ходуном, небо почему-то оказалось у меня под ногами, а земля начала давить на меня сверху, усиливая и так нестерпимую боль. Я царапала свое лицо, рвала волосы на голове. Так, стоп, у меня же нет ногтей. Новый приступ боли выбил из головы последние мысли. А затем все утихло. Так же быстро, как и началось. Боль уступила место удовольствию. Такому сильному, что я не смогла его удержать. – А… Я кончила… Какое странное чувство. Только что я чуть не загнулась от боли, а теперь все как обычно. Только что-то спине тяжеловато…