***
Ворота Внутреннего Двора остались далеко позади. Уже после того, как все закончилось, на меня, да и не только, навалилась сильная усталость. С одной стороны, ничего особенного в этом походе не было – мы, как обычно, только и делали, что много сражались и много ходили. Но с другой стороны, в этот раз мы потеряли почти половину начального состава группы, зачищали весь этот Внутренний Двор без нормального отдыха и еды. Психическую и моральную усталость тоже не стоит игнорировать – именно она обернулась смертью группы Барристана, да и из выживших тоже имелись уже готовые перейти порог. – Может, привал, а? – Пролепетала где-то у меня за спиной Красная. После быстрого превращения в кровососа и столь же быстрого и превращения обратно в человека ее паршивое состояние понемногу улучшалось. – Ага. Только у нас ни еды, ни воды, ни-хре-на… – Усталым голосом ответила ей Грейфия. Мы просто уселись посреди дороги. К черту подготовку, сумку под жопу, чтоб сидеть мягче, и прочее. Я разлегся на земле и прикрыл глаз. Так мы и сидели молча где-то полчаса. Затем пошли дальше. Наиболее тяжелые и наименее ценные трофеи из Внутреннего Двора было решено выкинуть, прожить и без них можно. Через какое-то время у меня начала чесаться левая ладонь. Обычно, это предшествует хорошей рубке, но сейчас… Кому пришло в голову нападать прямо сейчас? Сопартийцы заметили мое беспокойство и начали осматриваться по сторонам, хотя никакого намека на движение вокруг не было. Я отсюда чувствую жажду крови. Такую же сильную жажду крови, как у тебя, когда ты подбираешься близко к Нему. Заткнись. Какого хрена ты опять вылез? Твои слова ножом режут мне мозги… По-другому никак, извиняй. А меч из рук тебе выпускать сейчас нельзя. И знаешь, эта аура похожа на твою – мститель, желающий только убить своего врага. – Молчать. Видимо, все уже привыкли к тому, что я, по их мнению, иногда разговариваю сам с собой – не было никаких «что, опять?» и тому подобного. Все молча взялись за оружие и приготовились к возможному бою. Как же иногда хочется просто закрыть глаза, затем открыть – и никаких проблем нет, ты жив и вполне здоров, а вся дрянь, что случилась до этого, была лишь паршивым сном. Но нет, это так не работает. От того, что ты будешь тихо сидеть на жопе, ничего не изменится – все свои проблемы ты должен решить сам. И никакой спаситель не придет, чтобы за ручку провести тебя через все это. Правда, иногда ты не можешь даже понять, откуда у очередного дела растут ноги. Нам на встречу шла группа из троих человек. Что-то знакомое – все как один одеты в короткие плащи с капюшонами, рейтарские доспехи и кавалерийские латные ботинки. На поясах висят светящиеся синим стеклянные сосуды цилиндрической формы. Все трое вооружены странных пропорций цвайхендерами. Как их там Барристан называл, Сумеречные рыцари? Тот, что посередине, видимо, лидер – мужчина лет сорока с давно не бритым и исполосованным шрамами лицом –не моргая смотрел на меня. В его глазах читалась звериная жестокость и желание убить. Убить конкретного человека – меня. Так уж сложилось, что мне часто приходится убивать людей. При этом я стараюсь всегда делать все быстро, чтобы противники умирали без мучений. Пользуясь этим же методом, я стараюсь не наживать себе врагов. Но, видимо, случается… – Господа. – Начал говорить лидер, едва приблизившись. – Не поймите неправильно, мы не хотим ненужного кровопролития. Нам нужен лишь демон. Выставив меч острием вперед, он указал на меня. Двое подручных, видимо, слабо разделяли энтузиазм командира, но к бою готовились. – Во-первых, вы кто, во-вторых, что вам надо? – Я хотел добавить еще пару вопросов, но решил, что это уже лишнее. – Мы – Сумеречные рыцари, защитники людей от нечистой силы, монстров и прочих тварей. И… – Вот и шли бы вы дальше. Во Внутреннем Дворе поди еще немного кровососов осталось. Наверное. Я направился вперед, помахав рыцарю рукой. Он тут же вытянул руку, державшую меч, преграждая мне путь. – Мне нужен именно ты. Тебя я должен убить. Ты знаешь, сколько раз я молил небеса, чтобы ты сдох самой мучительной из смертей? – И чем же я обязан такой симпатии? – Что ты сделал ровно пятьдесят шесть дней назад? Я попытался вспомнить, что произошло в означенное время. Полтора месяца назад я находился в столице соседней страны – маленького королевства на юго-востоке. Я узнал, что Он примазался к королю, получил работу во дворце и чего-то еще. Когда я пришел за ним… – Сумеречные рыцари не имеют господ, но у меня там была семья. По чистой случайности они оказались в тот день во дворце. А ты ворвался туда, убивая все, что движется, рыча, как дикий зверь и смеясь, как сумасшедший. Мне повезло выжить, но я видел, как ты разбил голову моей жены об стену и пополам рассек моего сына этим самым мечом! И на твоем лице я не видел ни капли раскаянья и сожаления. Ты – самый мерзкий из демонов, ты оставляешь после себя горы трупов и поломанные жизни, а сам при этом притворяешься человеком. Я убью тебя и положу этому конец! И ты позволишь ему поносить себя? Этот огрызок рыцаря просто мешается под ногами, сделай с ним то, что ты обычно делаешь. – Все сказал? Если тебе так надо – иди сюда. – У меня не было никакого желания сражаться сейчас, но было ясно, что если не разобраться с этим делом, то все сложится еще хуже. Я бросил взгляд на своих сопартийцев. – Не вмешивайтесь. Командир Сумеречных рыцарей держал меч двумя руками, и встал в боевую стойку. – Хоть с монстрами это непозволительно, тебе стоит знать имя того, кто убьет тебя. Я – Жан Кольет, Сумеречный рыцарь-капитан, убийца чудовищ. – Меня ты и так знаешь. – Бросил я и пошел вперед, держа меч впереди себя.***
Жан не стал медлить, присматриваться и сразу ринулся в атаку. Его рубящий удар я принял на меч и ударил рукоятью. От тут же отскочил, а его подручные нанесли несколько ударов. Я заблокировал их и нанес несколько половинных ударов. В бою с несколькими противниками такой случай, как застрявший в теле противника меч, может стоить жизни. Половинные удары – это когда противника достает только конец клинка, а рукоять меча держится перед корпусом, то есть удары наносятся за счет рычага. При этом ведущая рука находится под гардой, а вторая у набалдашника. В результате приложения разнонаправленных сил меч раскручивается. Это позволяет эффективно рубить, при этом экономя силы. Те два рыцаря атаковали не так активно, как их командир, который с остервенением пер вперед, метя в уязвимые места. Похоже, хочет помучить перед тем, как убить. А атаки у него довольно быстрые, точно быстрее, чем у того мечника-фанатика. Надо закончить все быстро – я сейчас не в том состоянии, чтобы долго сражаться. И вновь эта уловка. Жан нанес несколько быстрых ударов и отскочил назад, а те двое в это время наносят колющие удары. Тот, что слева, двигается чуть быстрее. Я отклонился влево, заблокировал его удар, схватил его правой рукой и врезал рукоятью в челюсть. Развернувшись назад, при этом держа обмякшее тело перед собой, я закрылся от удара другого рыцаря. Ну да, по своим бить они не хотят. Запустив тело в не хотевшего атаковать рыцаря, я нанес несколько ударов по оказавшемуся рядом Жану. Он ушел в оборону, и все время пытался подловить мой меч и парировать. Я понемногу выдыхался. Какой же ты, Жан, благородный рыцарь – сытый и отдохнувший напал на избитого и вымотанного. Хотя, я бы сделал так же. Удар. Звон металла, и мой меч вместо назначенной цели – тела этого Сумеречного рыцаря – рассек лишь воздух. Заднее чувство вопило, как резанное, и я напряг все силы, чтобы развернуться, и еле отразил удар, который точно снес бы мне голову. Тот рыцарь, которому я вломил рукоятью, лежал на земле и не шевелился. Двое – уже проще. Проще – не проще, не важно. Тебя за такое короткое время столько раз назвали монстром, дак, почему ты сражаешься как человек? – Молчи. – Я нанес размашистый удар, надеясь подцепить двоих сразу. Нет, это только с безмозглыми тварями типа нежити работает, а эти Сумеречные рыцари далеко не идиоты. Твои потуги вроде «я хочу быть человеком», «я не монстр» и прочее – просто слова. Ты знаешь, кто ты и что ты. Да, ты измотан, тебе нужен отдых, но наша с тобой жизнь сейчас важнее. – Молчать. – Я закрылся от рубящего удара, но второй меч пробил доспех, словно бумагу, и вонзился мне в живот. Для тебя эти раны – пустяк. Ты ведь сражался с сотнями не менее опасных противников, и можешь больше. Все, что тебе нужно – выпустить наружу монстра. – Заткнись! – С этим криком я нанес несколько ударов по наседающим рыцарям. Жан заблокировал два из них и предпочел уклониться от других, а вот второй рыцарь не сдержал напора и не устоял на ногах. – Х… х… Я еще управляю этим телом, значит, мы будем делать то, что нужно мне, а ты, долбаная псина, сиди тихо и не гавкай! СЛЕДИ ЗА ЯЗЫКОМ! ЕСЛИ БЫ НЕ ЭТА ПСИНА, ТЫ БЫ ДАВНО ПОМЕР, ТАК ЧТО ТЕБЕ БЫ СТОИЛО МОЛИТЬСЯ МНЕ! Эти слова тупой болью прошлись по моей голове. Каждый раз, когда он повышает голос, становится еще хуже, чем когда он просто говорит. – Слишком долго это затянулось. – Произнес Жан. – Пора добивать. Он шагнул вперед, выставил меч и собрался сделать выпад. Оттолкнувшись левой ногой, он понесся вперед, метя мне в грудь. Нет, он какой-то медленный. Тебе нужно просто… – РААААААААААААА! – Не разбирая, что я делаю, я бросился вперед. Ничего не планируя, ни о чем не задумываясь. Все вокруг было расплывчатым. Видя перед собой что-то железное и острое, я на автомате выставил меч вперед. Затем отклонился вправо. Раздался звон, и это пролетело возле моего уха. После этого вперед потянулся не меч, как обычно, а рука. Ну да, у меня на перчатках когти. Нет, у меня когти. Да, я могу рвать людей голыми руками, ломать кости и убивать. Убивать. Убивать. Убивать. Убивать. Убивать. Убивать. Убивать. – Ххааа… Я услышал сдавленный хрип. Посмотрев вперед, я увидел лицо. Небритое, исполосованное шрамами и бледное. В глазах отчетливо виден страх и немой вопрос – как так? Почему все так сложилось? Он пытался что-то сказать, но только снова прохрипел, а изо рта его пошла кровь. Я опустил взгляд чуть ниже и увидел, что в его шею воткнуты когти моей перчатки. Кажется, меня отпустило. Все снова стало четким, а ощущение, будто я натурально превратился в зверя, улетучилось. Рывком выпустив его шею, я сказал: – Ты хотел боя, ты его получил. Не надо смотреть такими глазами. Я стараюсь убивать своих противников быстро и без мучений. Я стараюсь не наживать себе врагов. Больше я не допущу такой ошибки, как с ним. С этими мыслями я опустил меч на голову Жана. – Эй. – Окликнули меня сзади. Я обернулся. Это тот рыцарь, который вышел из боя перед самым концом. Он бросил на землю меч, приподнял руки, показывая, что больше оружия у него нет, и сказал: – Все. Я признаю, что этот бой ты выиграл. Так что, можно мне забрать тело и уйти? – А голос, похоже, женский. Странно, она говорит ненормально спокойно, ни каких эмоций не показывает. – А… Вы же меня убить собирались. – Я не до конца понял ее слова. – Не мы, а он. – Рыцарь кивнула на тело командира. – Это даже не задание, а его личная месть. Ни мне, ни моему напарнику ты ничего не сделал, а командир сам напоролся. – Сначала рубились, били друг друга мечами, а теперь вот это вот? – Сумеречные рыцари, хоть и на деле те же раубриттеры, убивают людей только в крайних случаях, и охотятся на монстров. На демона ты не похож. На буйного психа да, но психи – это не наше дело. Вот, если бы ты был оборотнем или ходячим трупом… Я пойду? – Вали. Она оттащила подальше сначала своего живого, но не очнувшегося товарища, затем труп. После чего сняла с них доспехи, взвалила тела на себя и потащила куда-то вглубь леса. Интересно. Даже после всего того, что говорил этот Жан, меня считают человеком. Может, это оправдывается тем, что иные люди хуже монстров, или чем-то еще. А что вообще такое – человек? Что значит – быть человеком? Каждый вкладывает в это слово собственные представления. Мои сопартийцы долго и активно спрашивали, что это сейчас было, кто это и что им было надо. Я отвечал все как есть, ничего не скрывая. После чего выслушал несколько комментариев. Они были неоднозначными, но сходились на том, что мне не стоит напрягаться по этому поводу. Я могу быть кем угодно, но меня уже оценили по тем делам, что были здесь, и считают, хоть и не идеальным, но хорошим товарищем, который не подведет в трудный момент и не предаст. А судить за те дела дано не им, да и на самом деле у каждого найдется в жизни более или менее паршивый случай, который не хочется вспоминать, и о котором не хочется говорить. Сначала мне показалось странным то, что все принялись подбадривать меня, но затем я выкинул это из головы. Конечно, от всех этих слов мне стало легче. Но в то же время и тяжелее – несмотря на мои попытки ни с кем не сближаться, я обрастал близкими людьми. Чем больше вокруг людей, к которым я привязываюсь, тем тяжелее меч. Конечно, я не был защитником всего и вся, но так уж вышло, что в последнее время волей-неволей мне приходится поднимать меч именно для защиты. Я мог бы долго мусолить эту тему, но ни мне, ни кому-либо еще оно не надо. Устав отвечать на вопросы, объяснять не совсем понятные моменты моих прошлых дел, я сказал только: – Хватит уже этой херни, давайте сделаем привал.***
В костре тихо потрескивали палки. Ничего лучше мы не нашли. Хотелось есть, но так как еды у нас не водилось, а охотиться или собирать чего-нибудь в лесу ни времени, ни сил не было, так что вырисовывался один вариант – сидеть с пустым животом. Все, вроде как, спали, а я сидел перед костром и бросал в него палочки. Спать не хотелось, а из головы никак не выходили мысли о… – Так и будешь сидеть? – Я не заметил, как рядом со мной материализовалась Грейфия. – А ты? – Не спится. Ты все еще после того дела о бренности бытия размышляешь? Что толку-то, только лишняя головная боль. – Что такое «человек»? – В смысле? – Вот, говорят тебе – «будь человеком». А что это значит? Какой в это слово смысл вложен? – Э… Я думаю, в этом случае имеется ввиду что ты, грубо говоря, не должен быть сукой и… – Я понял. Но тогда получается, что большинство людей в мире – нелюди. Все когда-нибудь поступают в той или иной мере неправильно, иногда подло, иногда по-сучьи. – Знаешь, если тебе сильно важно чужое мнение, то я думаю, человек – это тот, кто умеет мыслить, чувствовать и переживать, кто делает человечные поступки. А те, кто озлоблен на все так сильно, что перестает нормально мыслить и мыслить вообще, кто слушает только первобытные инстинкты, просто животные в человеческом обличье. И знаешь, хоть ты и тот еще ублюдок, я не считаю тебя каким-то монстром. – Ага, спасибо. Не думал, что ты такой ответ дашь. – Это ты сейчас к чему? – Ничего такого. – Да ну? Хотел же дурой назвать, так? Ты же меня считал все время недалекой девкой, которая только и умеет, что из лука стрелять. – Никогда такого не говорил. – Но думал. И вообще, сколько раз ты называл меня дурой? – Чего ты вообще начала? – Ничего я не начинала. Грейфия повернулась ко мне спиной. Хоть лица не было видно, ее настроение было понятно и так. Почему-то я вспомнил кое-что. – Слушай, Грейфия, ты несколько раз тогда что-то спросить хотела. Чего там? – Э… – Она дернулась. – Уже ничего. И да, Диана. – Что «Диана»? – Мое настоящее имя. «Грейфия» – это даже не имя, а искаженное «грифон», так называют одну породу соколов, а на языке страны, откуда я родом, это означает просто «птица». – Ясно. И как к тебе теперь обращаться? – Как и раньше. Я это все придумала, чтобы лишнего не палиться, так что ничего менять не надо. – Ладно. – И все? – Она состроила недовольное лицо и приблизилась ко мне. – А теперь-то что? – «Одноглазый» и «Волк» - просто кликухи, а такого, чтобы человек забыл свое имя, не бывает. Я тебе свое сказала, поэтому давай ты. – Бренн. – Ну, странное немного. И чем оно тебе не нравится? – Как бы сказать... Одно говно с ним связано. Как вспомню, злость берет. – … Ладно, не буду это дело трогать. – Да хрен с ним. Я давно к кличкам привык. Странно. После этого разговора я почувствовал, что прямо сейчас свалюсь и усну. Я не стал противиться естественной потребности и завалился на спину, закрыл глаз и почти моментально заснул. Только под самый конец до меня донеслись слова: – Ну и что мне делать? Меня разбудил удар в лицо. – Одноглазый, вставай, идти пора. – Орала Грейфия. Или ее теперь Дианой называть? Мы собрали вещи, и пошли дальше. До города было еще порядочно идти. Но в этот раз обошлось без происшествий, внезапных встреч и незапланированных приключений на одно место. Наконец, через несколько часов лес остался позади, и мы вошли в город. И сразу же попали в эпицентр события. Группа, состоящая из Рейнольда, Дисмаса, Джунии и еще кого-то тащила здоровенную телегу. В телеге лежал труп какой-то огромной твари, отдаленно напоминавшей ворону.