Привет, я - безумие

      Все вокруг перестало трястись так же быстро, как и начало. А вот ползущие вверх куски плоти останавливаться и не думали.       Я осмотрелся. С громким бурлением пол, потолок и стены продолжали зарастать мясом. Тут и там появлялись огромные серые кости, почти сразу обраставшие жирными мотками мышц, узлы вен и артерий, собранные в комки разнообразные органы, конечности, глаза и кучи зубастых ртов везде, где только можно. Собираясь вместе, эти органы образовывали новые части тел, затем соединялись снова и медленно формировали некое подобие плотной мышечной ткани и то ли жил, то ли кишок. Все это сопровождалось резким запахом какой-то смеси крови, пота и говна, сочившейся из шевелящейся массы.       Некоторые члены нашей группы с разинутыми ртами наблюдали за происходящим, другие бурно выражали весь спектр своих эмоций и впечатлений от сего действа. А еще несколько, находясь под сильным впечатлением от развернувшегося перед ними вида выворачивавшихся гротескных внутренностей, переливавшейся туда-сюда и лившейся отовсюду зловонной жидкости, мясных монументов с рассадой ртов и маленьких черных глаз, блевали в уголке.       Не то чтобы я был сильно впечатлительным, но рука сама потянулась к припрятанной в сумке бутылке вина.       – Вот же… Всем успокоиться… – Севшим голосом сказала Фредерика. Затем она прокашлялась, что-то пробормотала и продолжила говорить неестественно спокойным голосом. – Некогда тут удивляться всему подряд. Идем дальше…       – Дальше? – С нескрываемой злобой бросил ей один из авантюристов. Высокий мужчина в тяжелых доспехах и с секирой. – Мы премся тут уже хер знает сколько, потеряли уже шестерых, припасы кончаются, а конца все не видно. Говорите, идем дальше? А куда дальше?! Мы теперь в каких-то кишках, куда нам…       – Можете делать что хотите.       – А?       – Это дело добровольное. Кому что не нравится – идите на все четыре стороны. – Сказав это Фредерика спокойным шагом пошла вперед по коридору, который теперь постепенно становился похож на прямую кишку.       Фредерику тут же догнал Рейнольд. Странно, но в отличие от большинства крестоносец не только не двинулся с происходящего, но и, кажется, стал активнее рубить монстров и подбадривать остальных членов группы.       – Вы в своем уме? – Спрашивал он мадам Карнштейн. – Смысл сейчас говорить «вы свободны»? Это ведь…       – Все эти люди шли сюда добровольно, и, вроде как, не должны жаловаться. Но это все – не то чего они ожидали. Я понимаю их и не виню. – Фредерика на пару секунд замолчала. Затем обратилась уже к остальным. – Если вам что-то не нравится, вы вольны делать все, что вам угодно – идите, куда хотите, творите все, что взбредет в голову – не держу. – Фредерика несколько раз хрустнула суставами пальцев. – Только ваши проблемы с этого вряд ли исчезнут. Вы в курсе, что выйти отсюда теперь невозможно, куча тварей все еще хочет всех нас убить, ну и, разумеется, никто не знает, что будет дальше. Разбредетесь кто куда – погибнете в любом случае. А если кому-то взбредет в голову идти против меня с оружием – удачи вам…       – Вы сейчас серьезно? – Наверное, если бы у Рейнольда не было шлема, мы бы видели его округлившиеся глаза. – Что вы, черт возьми, такое несете? Нам сейчас более всего необходимо сохранять целостность как нашей группы, так и нашего разума… Да чтоб тебе… Просто не надо гнать вперед, давайте устроим привал – пусть люди отдохнут.       – Думаешь, кто-то сможет здесь и сейчас отдохнуть? – Фредерика бросила взгляд на остальную группу, пару раз хрустнула пальцами уже другой руки и едва заметно усмехнулась. Ее короткого монолога хватило, чтобы все недовольные заткнули рты и покорно продолжили следовать за ней.       Вроде, ничего особенного она так и не сказала, но было в ее словах что-то такое. Это что-то словно брало тебя за шкирку, тыкало носом в тобой наделанную кучу, а потом, пресекая твои попытки воспротивиться, заставляло склонить голову перед хозяйкой. Что-то похожее было у некоторых наших командиров – способность каким-то образом влиять на окружающих, прививать им свою идеологию, мотивировать к действию.       Правда мотивировать группу людей, находящихся на грани нервного срыва, не так-то просто. Недовольные высказывания и шепот за спиной никуда не делись. Как и ненормальное поведение большинства. Джуния, плетшаяся поближе к самым бронированным членам группы, тряслась от каждого подозрительного звука, все время причитала о своей нелегкой судьбе и дрожащим голосом пыталась читать молитвы. Красная с ухмылкой душевно больной искала, кого бы убить, все время выбивалась из строя, а на замечания отвечала потоком ругани и оскорблений.       Остальные были не лучше – бронированный с секирой все сетовал на то, что он оказался в этом месте с кучей идиотов, которые точно воспользуются любым удачным моментом и ударят его в спину, перемотанный бинтами мечник в маске нес какую-то ересь, слабо имевшую отношение к реальности – что-то о фунтах, отрезанных на бойне, спящем на солнце железе и прочем; интересно, что иногда это звучало даже красиво и поэтично. Может быть.       На фоне большинства казавшийся спокойным, но заметно нервничавший и постоянно державший руку на рукоятках заряженных пистолетов, Дисмас и чуть ли не светившийся от напряжения и праведной ярости Рейнольд смотрелись куда лучше. Конечно, кроме них еще были относительно нормальные люди. К этим нормальным людям я поначалу причислял и себя, пока не начал замечать некоторых странностей…       – Это… мы тут были уже? – Дисмас осматривал место, на которое мы вышли.       Та самая «площадь», на которой мы бились с той кучей культистов. Как ни странно, со времени нашего ухода отсюда здесь изменилось не многое. В отличие от остального подземелья, это место довольно медленно зарастало мясом – оно тут было только у одной стены, там, где висел гонг. Пара колонн была овита жилистым вьюнком с похожими на опухоли буграми, парой ртов, одной массивной челюстью и гроздью глаз. Сам железный блин с изображением черепа теперь обзавелся кожей, несколькими щупальцами и толстыми, почти с руку, венами и артериями. Все остальное представляло собой обыкновенные каменные стены, пол и потолок. А вот все трупы куда-то исчезли.       – Раз уж тут более-менее чисто, можно ненадолго остановиться. Привал. – Проговорила Фредерика, обращаясь к группе.       Кажется, все занялись организацией лагеря. У меня с собой, кроме оружия, медикаментов и еды, ничего не было, поэтому я измерял площадь шагами, одновременно рассматривая стоящие здесь статуи – заставить себя сидеть на одном месте не получалось. В прошлый раз у меня не было времени рассматривать местную архитектуру, а сейчас я приметил несколько особенностей. И уже на обратном пути выбросил их из головы, так как толку от этого не было. От места, где расположилась группа, я отошел довольно далеко и уже почти не слышал разговоров.       Фредерика говорила, что на отдых у нас есть где-то час-полтора, затем нам придется маршировать еще быстрее. А вот куда дальше, она не сказала. Мы сделали большой круг, и единственное направление, куда мы еще можем пойти, это дорога к ныне плотно закрытым вратам.       – А ты что скажешь, Одноглазый?       Я обернулся. Здесь же прохаживался усердно что-то жевавший Дисмас.       – Про что?       – А про все. Вон, народ у нас не шибко доволен… вот этим вот всем. – Дисмас окинул взглядом площадь.       Я молча пожал плечами. Мне тут говорить нечего. Конечно, происходящее здесь – это чертовщина, которую я даже в кошмарах не видел, но заднее чувство на пару с тварью говорило – не важно, как это выглядит и на что это похоже, ибо на деле это все то же самое, что мы уже знаем, только в более гротескной и опасной форме. Тебе может быть страшно, ты можешь думать, что вот здесь и подохнешь или надумать еще черт знает чего… Но это все тупые и бессмысленные отговорки. Ты выживешь. Ты можешь двигаться вперед и можешь убивать всех встречных монстров, тебе этого достаточно. Пока ты можешь сражаться, ты жив.       – Ясно… – Дисмас забрался на пустой пьедестал и вытащил из внутреннего кармана маленький сверток. – Рейнольд говорит, что рано или поздно это все закончится. Хе, я вот понятия не имею, чего ждать дальше. Может, оно и закончится – может, сдохнем тут все…       – Посмотрим…       – Ага… – Дисмас какое-то время молчал. Развернув сверток, он поднес его к носу и глубоко вдохнул. – Хотел остроумно пошутить, но ни хрена не придумал… Если серьезно, мне кажется, вся эта параша происходит из-за того, что нам просто переебали по мозгам. Вот смотри…       – Я понял.       – … на всяких тварей мы насмотрелись еще раньше, вон, свиньи в катакомбах или сраные рыболюди не сильно лучше. Подземелья знаем, ходили. Да, когда тут все кишками заросло, это нехило так вставило. Но этого точно не хватит, чтобы куча народу так поехала-то.       – Я и так понял.       Дисмас хмыкнул. Затем достал еще один сверток и протянул мне.       – Будешь?       – Что это?       – Волшебный порошок, хехе… Мне он помогает от всей этой херни отвлечься. Можешь нюхать, можешь втереть в десна. Неплохо так торкает, знаешь ли.       – Плавали, знаем. – Я бросил сверток обратно в руки хозяину. – Пробовал я это дело. Говнище то еще, мне как-то по старинке, бухлом, лучше.       – Ну, как знаешь… – Дисмас убрал дурь обратно во внутренний карман пальто, и мы вернулись к остальным. После короткого перекуса путь вглубь постепенно превращавшегося в живой организм подземелья продолжился.       Ну, как продолжился… Внезапно выяснилось, что за колоннами есть еще один проход – сливавшаяся со стеной многостворчатая дверь, ведущая в просторный коридор с кучей окон, похожих на Розы в соборах. И вот, мы снова топали по идеально ровному каменному полу, иногда менявшемуся на с чавканьем прогибавшуюся под ногами плоть. Кажется, на вездесущую рассаду в виде намотанных на колонны, стены и на самих себя мышц, жил и хрящей с самыми разными конечностями и органами уже перестали обращать внимание.

***

      «Громадные залы – лишь начало! Существо неописуемо огромно, и должно быть побеждено изнутри. Преступи через грань и позволь ужасной правде прогрызть свой путь в твой разум.       Безвратные Врата. Безумное предисловие в мир за гранью человеческого понимания.       Наконец-то, извращенное сердце раскрыто – мечу или поколению».       Что, опять?       Не опять, а снова.       Как же мне хочется отсюда сбежать. Но это невозможно. Все эти люди, пошедшие за мной, возможно, остались бы живы в этом случае… ну, большая часть точно. Наверное, в другой ситуации у нас бы получилось уйти отсюда, но сейчас это невозможно. Невозможно… Хе… Надо реже повторять это слово… Но у нас, и правда, сейчас нет возможности ни уйти, ни сидеть на месте и трястись. И гарантии того, что живыми вернутся все, тоже нет.       Спасибо за это тем мертвецам, чья кровь кормила дремлющее здесь зло…       – Когда ты это откапывал, ты ожидал этого или же чего-то иного? – Тихо проговорила я. Вряд ли кто-то из группы это заметил. А тот, кому оно предназначалось, точно все расслышал. Хотя, вопрос это риторический.       С противным хлюпаньем с потолка упало круглое нечто, похожее на голову, только без костей и с лишними глазами и ртом. Кусок плоти был обтянут толстой розоватой кожей, а с «шеи» свисал длинный хрящ. Это самое нечто не шевелилось, поэтому мы решили оставить его на месте.       Похоже, где-то тут должен был заканчиваться этот храм – дальше был только коридор, образованный огромными костями, мышцами и тонкой кожей мертвенного цвета. Чем глубже, тем безобразнее окружение…       Я поймала себя на мысли о том, что уже почти не замечаю изменений вокруг. Подземелье и храм все меньше были похожи на постройки, и все больше на живой организм – мышцы постоянно сокращались, глаза с интересом наблюдали за идущими мимо людьми, а по беспорядочно пульсирующим венам и артериям, в такт громовым раскатам бьющегося внизу сердца, проходила густая, словно замерзшая, кровь. Встречные твари становились все более мерзкими, похожими на распухшие изуродованные тела неизвестных животных, расчлененные и собранные обратно каким-то сумасшедшим. И это все вдруг стало привычным. Даже слишком привычным.       Уголки губ сами потянулись вверх. От чего-то ситуация показалась мне забавной…       Нет, надо что-то делать с дисциплиной в отряде. Хотя, я и так сделала все, что можно. Или нет? Тогда надо разобраться с их душевным состоянием…       Маловато народу осталось в своем уме. Некоторые уже пытались кидаться на своих же, другие в страхе трясутся от собственного дыхания. Интересно, как со стороны видно – я тоже двинулась, или еще нет?       – Не трогай меня… не трогай… не трогай… – Повторяла Джуния. Кажется, кто-то просто предложил ей помощь, а она тут же отстранилась и попыталась закрыться Библией.       – Завязывай уже с нытьем. Бесишь. – Бросил ей Дисмас. Затем он кивнул в сторону типа в скоморошьем прикиде. – Вон, бери пример с шута. Не выделывается, бренчит себе…       Тот словно ждал, когда на него обратят внимание. Одним прыжком он оказался рядом с Дисмасом и Джунией.       – Хотите, я спляшу, чтобы развлечь вас? А, сплясать?       – Не выделывайся и бренчи дальше. – Дисмас отмахнулся от шута и ускорил шаг.       У кое-кого дела обстояли совсем плохо. Мечник в маске и бронзовом доспехе продолжал нести ахинею. В, что немного странно, сплетенном в рифму бреде было сложно что-то понять, а мечом он того и гляди зацепит кого-нибудь. На любые обращения он отвечал то агрессией, то излишней любезностью, в упор не замечал объектов рядом с собой, а иногда и вовсе принимался избивать мечом стены, особенно места с наибольшим скоплением глаз. Из-за этого от него теперь неимоверно разило. Но при этом, когда появлялась какая-либо угроза, мечник сразу подрывался и первым нападал на возможного противника.       Шагавшая рядом с мечником в маске женщина в широкой шляпе от своего компаньона почти не отставала. Она подозревала всех и вся в заговорах против себя и попытках убийства. Кричала и требовала убрать руки просто шедшего рядом, говорила, что ей ничего не нужно и одновременно просила убрать подальше периодически буйствовавшего мечника.       На фоне этих все время вертевший головой, прислушивавшийся и принюхивавшийся, как охотничья собака, Волк смотрелся получше. Или нет? Все-таки, на бешенную собаку он похож куда больше.       А вот Миллия нет. Она шла, чуть отдалившись от основной группы, когда к ней обращались, начинала сквернословить и всячески проявлять агрессию на действия других. Даже чуть не метнула копье в шута, который просто заиграл новую мелодию. На вопрос «что теперь не так?» она ответила:       – Я это дело слышала, правда не помню где. Во Внутреннем Дворе я ее начала про себя напевать, но ка-то оно, ух сука. С тех пор и не перевариваю ее…       Хорошо, что мне пока удается успокаивать их и пресекать попытки каких-либо действий, так или иначе вредящих нашей группе. А сейчас я только иду в перед, а они – за мной… Все-таки, хоть я и хорошо умею строить планы, претворять их в жизнь я умею куда хуже…       «В сущем Аду ты ведешь за собой отряд безумцев, видишь весь спектр разорванного разума, и понемногу начинаешь сомневаться в собственном здравомыслии. В свое время я сполна вкусил этого».       Я осмотрелась. Кажется, в этот раз никто кроме меня этого не слышал.       Говоривший в моей голове голос уже слышался не единожды. Низкий, слегка хриплый, очень сильный. И, кажется, знакомый. Но я не могу вспомнить, где я могла его слышать…       Руки начали чесаться. Волк говорил, что у него такое бывает, когда ему хочется кого-то убить. Но мне такого не хотелось. Или хотелось? Я не могу разобрать даже собственных желаний и потребностей, какое еще руководство группой?       «Да, вот оно. Казалось бы, незначительные детали, на самом деле не такие уж и впечатляющие виды, поначалу ничего не внушающая атмосфера… Безумие, наш старый друг, со временем берет свое».       Да что ты говоришь… Я пока еще могу относительно здраво мыслить, и этого достаточно, чтобы исправить ситуацию. И…       – Хе-хе-хе-хе… – Я попыталась задавить смех, но получалось это с трудом. – Ха-ха-ха-ха-ха…       Да к черту все. К черту все эти душевные страдания, самокопания и прочую ерунду. К черту это подземелье с его морем крови, мясными стенами и кучей мерзких тварей. К черту это поместье, не надо было сюда вообще приезжать. К черту этот мир со всеми его…       Так, стоп. Это не то, чего я хочу. Я пришла сюда не за тем, чтобы сойти с ума и сложить голову в этом коридоре из плоти. Я не сумасшедшая, и я это знаю.       Или все-таки сумасшедшая? Одного только нахождения здесь достаточно, чтобы потерять рассудок – я вижу это на примере пошедших за мной людей. Я могу отрицать, считать себя нормальной, ведь сам человек не признает того, что он свихнулся.       Э, нееет, если бы у меня так же, как и у них, ум зашел за разум, я бы сейчас вела себя ничуть не лучше их же. А раз я не бьюсь в истерике, не кидаюсь на все шевелящееся и не несу ахинею, значит…       «Всего лишь маленькая, микроскопическая по вселенским масштабам, Его частица породила Это. Изначально нейтральная и ни к чему не склонная, она не смогла сопротивляться своей природе и тому, что ее окружало. Теперь эта частица стала тем, что мы видим здесь. И оценив все наши дела, она решила все закончить. Тех, кто думает, что как-то может ей помешать, она, пока ни на что более не способная, сводит с ума. И этому невозможно противиться».       Теперь это… Что ты несешь? Разглагольствуешь о какой-то чертовщине, пытаешься запудрить мозги непонятно зачем. Понятия не имею кто и что ты, и не знаю, чего ты этим добиваешься, но, похоже ты видишь в нас угрозу и пытаешься убрать с дороги. Сводит с ума, говоришь? Ну нет, если я, так же, как и они, потеряю рассудок, всему придет конец. Хотя, в какой-то мере, я уже ненормальная. Нет никаких уговоров, красивых слов о том, как это все важно, убеждений в том, что я все выдержу и прочего. Противиться, говоришь? Я не собираюсь никому противиться. И поддаваться тоже.       Я просто доведу дело до конца. Пусть оно и полетело к чертям еще во время бойни в городе. Пусть это и, может быть, дорога в один конец. И что еще за «она»?       «Она. Осколок бесформенного кошмара из сердца хаоса, клубящегося и бурлящего в самом центре бесконечности – слепого безумного бога, чье имя не осмелятся произнести ничьи губы…»       Вот как? И почему я не удивлена?       У меня были вопросы. Много и разные. Но отвечать на них никто не стал. Голос исчез, оставив после себя легкое головокружение.       Похоже, у меня начало садиться зрение – я с трудом различаю объекты дальше десяти метров, все вокруг становится серым и бесцветным, а лица людей сливаются. Но безумные и не совсем нормальные мысли исчезли без следа…       А длинный и извилистый коридор, похожий то ли на кишку, то ли на вену, закончился помещением или, вернее сказать, огромных размеров полостью. На едва различимом потолке проглядывался неимоверной толщины хребет и ребра. То есть мы и вправду были внутри живого существа… И в этой самой полости…       – Госпожа! – Почти под ухо крикнул Рейнольд. – Еще монстры. И много.

***

      Раз, два, три… да сколько вас тут?       Похоже, теперь нас пришли встретить все твари с подземелья, если это место еще можно так назвать. Огромная куча самых разных тварей, не похожих ни на одно знакомое мне живое существо, двигалась вперед, а вела их пара крупных монстров, в которых немного угадывались человеческие черты.       Я вспомнил, что в том бою с культистами на площади исчез их лидер. Видимо, их было двое, и вот они теперь. Крупные монстры, с человеческой верхней частью тела, увешанной сатанистскими оберегами и обрывками ритуальных одеяний, массивными зубастыми клешнями вместо рук, маленькими ножками, как у насекомых, и огромными длинными хвостами с крупным топорообразным концом у одного и бугром с кучей костяных игл у второго. Кажется, они немного похожи на скорпионов.       Затем эта пара одновременно протяжно зарычала, после чего все собравшиеся здесь монстры разом бросились вперед.       А в наших рядах стоял бедлам. А чего еще ожидать от кучки буйных психов? И опять, словно по отработанной схеме, за все взялся Рейнольд.       – Ведете себя как дети. Сначала храбрились и выступали, а теперь срете в штаны при виде полудохлых кучек мяса… – Насаживая на меч нечто, похожее на здоровый полип, спокойно и выразительно говорил крестоносец. – Если все так вышло, то какой это бой в вашей жизни?       – Такой же, как и в твоей – последний! – Бросил ему кто-то из авантюристов.       – Пытаешься язвить, значит еще не все потеряно. – Рейнольд размашистым ударом снес с дороги еще одну тварь, зубастый комок с чем-то на подобии кожистых крыльев. – Хахахаха… Встречайте ее с улыбкой, лицом к лицу! Смерть – это праздник, который всегда с тобой! Отметим же его!       А мне хватало и того, что каждая тварь пыталась что-то да откусить. А сами они рубились плохо – меч часто застревал в телах и уже покрылся жиром и кровью. Пока я разрубал одного, с другой стороны наседал второй монстр, а за ним третий, и так дальше. Вот тут-то и пригодились топоры.       – Одноглазый, тут помощь нужна! – Откуда-то с центра бойни ко мне пробивался Дисмас.       Размашистым ударом я расчистил пространство вокруг себя. Дисмас, полоснув не вовремя прыгнувшего на него монстра по шее, подобрался поближе ко мне. С другой стороны, расталкивая всех подряд и раздавая секущие удары попадавшимся на пути монстрам, подбирался Рейнольд. В остальную обстановку на поле боя я не вникал по той причине, что не видел его, хотя плясавшую с копьем в толпе монстров Красную было хорошо заметно.       – Надо завалить тех хвостатых. С первого взгляда не заметно, но они тут командуют. – Говорил Рейнольд. – Думаю, они не сложнее тех великанов. Еще несколько человек возьмут правого, а наш левый. Просто так он себя убить не даст, поэтому ты, Дисмас, пристрелишь гада, когда мы с Одноглазым его откроем. Поехали.       Нашей целью был «скорпион» с иглами на хвосте, которые, как выяснилось, он метал.       Первым пошел я. Места тут было чуть больше, поэтому я двигался из стороны в сторону, а пара игл пролетела мимо. Подобравшись на расстояние удара меча, я рубанул монстра, целясь в живот, ибо до головы еще надо было достать. Тот закрылся клешней, на удивление крепкой – на ней даже царапины не осталось, а мне в руки перешла вся энергия удара.       Затем в его левый бок вгрызся Рейнольд. Во время длинного выпада его меч прошел под клешней и воткнулся в бок. Крестоносец рывком вытащил меч и нанес еще один удар. На этот раз клешня успела, и клинок оказался плотно зажат.       Когда внимание урода переключилось на рыцаря, я рубанул его по суставу. Правая клешня колыхнулась и повисла. Отведя меч назад, я уколол его в подмышку, затем протолкнул клинок дальше, и его острие вышло из плеча.       С ревом монстр отклонился назад, демонстрируя огромный глаз на животе.       – Уходи! – Крикнул Рейнольд Дисмасу и принялся оттягивать клешню монстра на себя. Дисмас тут же отскочил в сторону, а я несколько раз провернул меч и, используя его как рычаг, потянул противника вниз.       Через долю секунды раздался пронзительный звук, больно резанувший по ушам.       Я и Рейнольд довольно крепко держали монстра. Я пригнул его, оттянув вниз мечом, а Рейнольд чуть ли не выворачивал его левую клешню. Не дожидаясь приказа, Дисмас одним шагом приблизился к голове монстра и прицелился в нее в упор. Громыхнул выстрел, и тело монстра обмякло, а сам стрелок, тихо ругаясь и благодаря судьбу за то, что ствол не разорвало к хренам, выбросил пистолет с раздувшимся дулом.       Тем временем сразу пятеро – Красная, Джуния, бронированный с топором, мечник в маске и шут – насели на второго «скорпиона».       Следуя нашему примеру, они решили сначала обездвижить противника, а затем добить. Мечник и бронированный занялись клешнями, а никого так и не слушавшая Красная рвалась к голове. И тут же получила топорообразным жалом. Шут несколько раз пырнул массивный хвост кинжалом, но значимого эффекта это не дало.       Парой ударов монстр раскидал в стороны так ни разу и не попавшего в цель мечника и бронированного, чья секира осталась торчать у «скорпиона» в плече. Красная с очередным наскоком слишком глубоко вонзила копье и теперь обняла хвост, не давая ему двигаться и, видимо, пытаясь оторвать жало.       Джуния, похоже, пыталась пустить молнию, но выронила булаву и оказалась прямо под носом монстра. Тот, так же, как и первый, отклонился назад, а на его брюхе открылся большой глаз с сильно выделявшимися красными капиллярами и вытянутым зрачком. Раздался уже знакомый до противного резкий звук, и монашка свалилась на пол, трясясь, плача и прикрывая голову руками.       Пока монстр был занят Джунией, мечник в маске, видимо, достаточно хорошо прицелившись, рубанул того сначала по клешне, а затем, не давая массивному мечу остановиться, опустил его на голову «скорпиона».       Монстр пошатнулся, но был еще жив. Тряся головой и рыча, он начал размахивать клешнями и жалом, старался задеть всех и сразу.       С хвоста на шею монстра перебралась Красная. С тихими матами и ухмылкой до ушей она принялась душить его. Затем достала кинжал и воткнула его промеж глаз «скорпиона» и несколько раз помотала им, после чего парой ударов загнала его еще глубже и не останавливалась даже когда монстр перестал двигаться.       Кажется, все вышло проще, чем казалось. Тем не менее, пока мы возились с этими «командирами», количество остальных монстров не сильно уменьшилось. Среди нашей группы в этом бою пока не было потерь, но дела шли не очень хорошо – раненых и не способных более вести бой было достаточно.       Сейчас это все было похоже на бугуртную свалку, где все, стоя на месте и почти не перемещаясь, лупили друг друга. Кажется, в бой втянулась даже мадам Карнштейн, которой было бы куда лучше стоять сзади.       – Всем назад! – Вдруг прокричала Фредерика, и авантюристы начали отбегать назад, заодно кидая трупы монстров на их живых сородичей и тем самым замедляя их.       Затем трое авантюристов принялись закидывать монстров бутылками, горшками и другой тарой, из которых торчали подожженные куски тряпок. Что-то вроде огненных бомб, только собранное на скорую руку. Вся эта посуда разбивалась, и на тварей выплескивалась горящая смесь алкоголя, масла и еще какой-то дряни. Тут же запахло палеными шкурами и горелой плотью.       – Вперед! Вперед! – Теперь вся группа, а с ней и мы, ломанулась вперед по этой полости, оставляя еще живых монстров догорать.       Почему-то мне было смешно. То ли от того, что все обошлось не так паршиво, как могло, то ли от ударившего в голову дыма, в котором смешалась куча всякой горючей дряни.       А эта полость, образованная хребтом, ребрами и толстым слоем мяса и жира все не заканчивалась. Зато монстры, видимо, закончились. Больше ни одного нападения не последовало. Последняя победа неплохо сыграла на настрое группы – постепенно некоторые бойцы начали отходить и успокаиваться. Мы ненадолго остановились – теперь надо было передохнуть и зализать раны. А все время, проведенное здесь, и все те бои дают о себе знать – было бы лучше, если бы мы остановились на несколько часов, но, похоже, времени уже не остается.       Другого конца полости видно не было. Где-то через сто метров впереди начиналась кромешная тьма, в которой, наверное, и с факелом ничего не разглядишь. Я достал из сумки бутылку вина и сделал большой глоток. Почему-то при взгляде на эту самую тьму меня бросало в дрожь. Почти так же, как и тяжелый воздух и давящая атмосфера подземелья.       На миг мне показалось, что в этой тьме блестит что-то похожее на свет звезд. Я помотал головой, и видение исчезло.       – Не поделишься? – Рядом со мной материализовалась Красная. Просящим взглядом она указывала на бутылку.       – Тут осталось пару раз лизнуть…       – Мне хватит. – Красная приняла тару из моих рук и быстро осушила ее. – Странно, поди, но мне много бухать не надо, хехе…       После недолгой паузы я спросил:       – Вот ты пока еще относительно нормальная, ну, сейчас, по крайней мере. В сравнении с некоторыми. Так и…       – Я же поехавшая, нет? А если серьезно, то все так же, как и с другими тварями – если я могу их ранить, значит могу убить, так? Ну и есть смысл бояться того, кто слабее тебя?       – Слабее? Некоторые гады были довольно таки проблемные.       – Ну да.       – Что «да»? Ты же только что сказала, что они слабее тебя и поэтому ты так спокойно шла в бой.       – Не так выразилась. Я имела сказать, что все эти твари такие же смертные. Они могут истекать кровью, дохнуть от отравы. Их кости ломаются, плоть рвется. Ничем не отличаются от людей и животных. Ты же не убегаешь в страхе от собак. А внешний вид – дело последнее. Но эти куски говна ни хрена не понимают, вот и ссутся.       – …       – Что?       –Ничего. Ладно, хрен с тобой.       Короткая остановка закончилась, и Фредерика повела подлечившуюся и немного отошедшую группу дальше. Прямо во тьму.       И теперь я понял, что там блестело.

***

      Да. Оно здесь. Биение сердца, больше похожее на раскаты грома, уже привычное, доносится именно отсюда.       Удивительно. Эти люди, морально и физически измотанные, все еще идут за мной. А я куда иду? Зачем я вообще решила лезть в это подземелье? Стоп. Все нормально, все идет как надо.       Ранее камень сменился плотью, а теперь плоть сменилась… этим. Я вижу перед собой бескрайнюю пустоту. Кажется, в ней витает что-то похожее на облака. Никакой поверхности не видно, но ноги ступают по чему-то твердому, и это немного выводит из равновесия, вызывает тошноту. Тут и там видны самых разных размеров горящие точки. Все это похоже на звездное небо, но в то же время не имеет с ним ничего общего. Огоньки кажутся такими близкими, но только ты протягиваешь за ними руку, нащупываешь только эту самую пустоту и понимаешь, что все это бесконечно далеко. Откуда-то берется желание плюнуть на все – на этот поход, на всех людей, на весь этот мир и просто идти по этой пустоте, благо места тут много, будет чем заняться…       Все наши факелы давно потухли, но темноты здесь нет. Здесь ничто не отбрасывает тень, а миллиарды огоньков служили неплохим освещением.       Я чувствую волнение, нервничаю. Наверное… мне страшно. Но, видя все это, я не удивлена.       Хехе, забавно наблюдать за их реакцией на изменившуюся обстановку. Они озираются по сторонам, трогают эту незримую поверхность, по которой ступают, пытаются понять, что тут вообще происходит. Но ведь все просто. Нет ничего сложного в том, чтобы… о чем это я? Ах да, кроме дюжины поймавших когнитивный диссонанс авантюристов здесь чувствуется еще чье-то присутствие.       «Во всех моих исследованиях, я искал лишь проблеск за завесой, кроху космической истины. Я нашел ее здесь, и в этот момент разрывающего ум понимания я перестал быть человеком и стал Глашатаем, Аватаром вселенского Хаоса».       Ты здесь. Я вижу твой силуэт в полупрозрачной дымке среди скоплений этих неправильных звезд. Твой голос мне знаком, я слышала его. И много раз.       Судя по реакции остальных, они тоже все слышат. Почему-то меня начало трясти.       Силуэт то появляется, то исчезает. Идет совсем рядом и тут же отдаляется на невозможное расстояние. Но голос все равно хорошо слышен, а слова разборчивы.       «Жизнь кормится жизнью. В твоем стремлении искупить чужие грехи ты поглощаешь тех, кто сражался за тебя и тем самым даешь сил Твари, приближаешь конец! Так и должно быть. Для этого ты идешь сюда».       Что? Что я делаю? Ничего не могу понять…       Он снова исчез.       «Мы скованы навечно, я и ты, на краю света. Как бы то ни было, Тварь освободилась, проснулась. Теперь примите ее невыразимую космическую гнусность, что живет в каждом из нас».       Сердце бешено бьется, кажется, врезается в нагрудник и отскакивает к позвоночнику. Я хватаю ртом воздух, ищу взглядом силуэт этого… что он вообще такое?       Рука опускается на рукоять меча, но я уже не чувствую в себе уверенности. Руки трясутся. Я прижимаю челюсть, чтобы зубы не стучали, и продолжаю идти вперед.       Он снова появился. Это уже не силуэт, я все отчетливо вижу. Это…       Наверное, в такие моменты мне надо бы что-то сказать, но даже при усилии разомкнуть челюсти у меня не выходит. Его голос знаком мне до паршивого. Его лицо я видела много раз. И эту манеру двигаться, ходить и говорить я очень хорошо помню. Это он.       «Все идет слишком быстро, а ты не поспеваешь за ходом отведенного тебе времени. В ином случае все было бы не так… или не было бы. Тем не менее, ты здесь.       Я тебя вижу. Ты все еще глупо считаешь себя существом, отдельным от целого? Но мне лучше знать. И я. Тебе. Все. Покажу».       Он снова исчез. А вместо него появилось оно. Полностью сформированное и готовое к исполнению своей ужасной роли.       «Вот оно! Узри же сердце мира! Прародитель жизни! Отец и Мать, Альфа и Омега! Наш Создатель… и наша Погибель».       Дууум.       Сердце. Мерно бьющееся и разгоняющее кровь по организму.       Дууум.       Невообразимых размеров живая сущность, постоянно сжимающаяся и разжимающаяся. Ее движения сопровождаются громовыми раскатами, или чем-то близким к тому. Это трудно с чем-либо сравнимое нагромождение из плоти, черных, смотрящих в само твое существо, глаз, пастей, утыканных острыми зубами, длинных толстых щупалец. Кажется, здесь еще углядывается пара рук. Гротескных, искаженных и изуродованных, но вполне различимых среди прочего буйства плоти.       И голова на толстой жилистой шее. С массивными челюстями, полными торчащих в несколько рядов зубов, голыми костями, прикрытыми только парой полосок неразличимого цвета кожи. По пучку глаз в каждой «глазнице» и нечто вроде короны, как головные уборы культистов. Нет, это их головные уборы как эта корона.       Затем начался бой. Как может выглядеть битва дюжины человек против невообразимых размеров существа, являющегося, если верить словам спятившего старика, богом этого мира? Это были попытки не умереть в первое же время. Атаки Сердца были сокрушительны, после такого встают не всегда. Если вообще встают.       Хотя, в этом месте все равно не действуют законы мироздания. Может, поэтому все так и происходит…       Но, видимо, Сердце все-таки чувствует боль. Когда атаки людей достигали цели, Сердце сжималось и ревело, а из ран текла кровь. Затем все начиналось заново – как бы напористо они не нападали, человеческих сил недостаточно, чтобы ощутимо задеть его.       А я? Я нахожусь здесь же, недалеко. Мне говорят, что я не должна подходить ближе, и я не подхожу. Я стараюсь придумать тактику против этого существа, но, как назло, мысли путаются и не хотят составлять цельную картину. Цепляясь за мимолетные предположения и догадки, я отдаю приказы.       Оно не двигается, значит не уклоняется. Его атаки могут различаться, но несут в себе определенную направленность, и, если предугадать их, можно выстроить хорошую защиту. А что будет, если перерубить те толстые жилы, уходящие вверх и вниз?       В какой-то момент они берут инициативу в свои руки и наносят Сердцу ощутимый урон. Чтобы оно вновь начало активно нападать. Обрушивать один сокрушительный удар за другим.       Я даю команду отступать и оказать помощь раненым, в то время как те, кто поживее, прикроют их. А кроме Сердца появились другие проблемы...       А затем все останавливается.       Нет, просто замедляется. Все вокруг разом потеряло краски и стало двигаться до того медленно, что это даже не заметно. Кажется, что протянутая к карману рука дойдет до цели, когда ты уже состаришься и умрешь.       «Посмотри на них».       Он не появляется. Я слышу только голос, но этого достаточно для того, чтобы насторожиться.       «Ты ведь уже все поняла, так? Несмотря на то, с кем они столкнулись, они продолжают сражаться. И используют для своей победы все. Святая вода может изгнать скверну, а обращение к Свету – исцелить даже самые тяжелые раны. Все они – наемники, преступники или благочестивые воины, преданные идеалам верующие, без разницы. Кем бы они ни были, все они…»       Я замечаю, что сама двигаюсь невозможно медленно. А неосязаемая рука, вдруг превращающаяся в стрелу без древка словно указывает.       «…все они в конечном итоге возвращаются к своему создателю».       Что ты собираешься устроить на этот раз?       Я пытаюсь разлепить губы и задать этот вопрос вслух, но как же это все медленно. Когда это все, черт возьми, закончится?       «Я уже давно не собираюсь, не планирую и не желаю ничего… Ты хочешь, чтобы это закончилось. Это удивительно, но и Оно тоже».       И что для этого нужно? Я уже ничего не понимаю…       «Все проще, чем ты думаешь».       А?       «Выбирай».