Когда её не было

Сегодня также имеет место цифровая сублимация – попытка уйти от мира в некую виртуальную сущность. Такие отрасли фундаментальной науки как физика элементарных частиц, космология, астрофизика – это сферы, которые могут не только дать ответ на вопрос, что природа скрывает за собой, но и научить, где нам скрыться от природы или от мира. Моника Белло. Интервью.

Он хотел этого. Нет, не хотел. О, не обманывай себя - постоянно думал только об этом. Нет, нет, бред какой. Да. Да, Майк Уиллер, зови вещи своими именами. Ничего подобного, просто... Чертова навязчивая идея, назовем это так. Из тех мерзких, стыдных вещей, которые постоянно всплывают в голове и заставляют тебя содрогнуться от отвращения к самому себе: что за ерунда, почему я об этом думаю, как я вообще до такого дошёл? - но, как с больным зубом, продолжаешь нащупывать языком уже неосознанно. Продолжаешь представлять не нуждаясь в толчке для фантазии. За уроками и в ванной, по дороге в магазин и на свидании. Однажды Майк чуть под машину не попал, потому что смотрел не на дорогу, а на Макс в своей голове, и её рот, смеющийся проклятый рот. Он не хотел на самом деле целовать её, но всегда знал, что это случится. Когда-нибудь. То есть специально подводил ближе, сокращал расстояние с десяти дюймов на два. На один. Как вызов самому себе: я всегда могу отступить. Но когда-нибудь не выйдет, и случится дурацкая сцена, жалкая и пошлая, и тогда его отпустит и он больше не будет об этом думать, потому что кому оно надо, такое? Но вчера всё получилось так естественно и просто, что он даже не сообразил: вот, тот самый час пробил. И не понимает теперь, пытается, но не понимает. Битый час пробует воспроизвести в голове, но получается только вспомнить как медленно приближается её лицо, расцветает перед глазами как луна - вот идиот, да, будто космическое тело может расцветать. Но ему нравится это, и он неосознанно тянется в поисках ручки, но пальцы скользят по пустоте. Здесь он не хранит под подушкой ничего, чем можно писать. Вообще ничего не хранит. Тогда он решает стать столь же немым, как собственные пальцы. Ни слова, ни звука. Ему не нужно это анализировать, сейчас можно только смотреть - и, ооо, он смотрит во все глаза. Как она переодевается, совсем не стесняясь, будто это в порядке вещей. Свет бродит по коже - с ладони, взлетающей вверх вместе с пижамной майкой, к локтю. Целует плечи и беззащитную грудь, бледную и немножко розовую. Обнимает живот, мягко-мягко. Майк пытается не сглатывать громко и не думать о собаках Павлова. Майк отдается своим пяти чувствам. Майк растворяется. Слушает, как она напевает. Чистит зубы, стоя бок о бок с ним. Макс говорит даже с щеткой во рту. Так странно. И она много улыбается. И барабанит пальцами по ноге. И ей в лицо постоянно лезут волосы, поэтому она заправляет их в футболку, это так глупо, да? И она очень близко, все время. Как ему с этим справиться? Майк никогда не видел её такой. Он вообще мог смотреть на неё, только когда они ссорились. Вот и не мог усидеть на месте, лишь бы сказать что-то гадкое, уколоть. Заставить посмотреть на него. От стыда у него краснеют уши. - Ты чего, Майки? - она касается его лба сначала рукой, а потом губами. - Выпей-ка аспирин. Он качает головой, отступая в сторону, а потом неожиданно для себя целует её в плечо, легонько так, и выбегает из ванной. Сердце барабанит как ошалелое. Губы дрожат. Он, конечно, не отшельник, сто лет не видевший людей, и вместе с ним дома всегда жили и мама, и папа, и сестры, но это никогда не было... так. Само собой, не было, он же не извращенец какой. Хмыкает. Ждёт её у двери, как собака. Смиряется с этим. - Ты потерял память, потому что сегодня твоя очередь готовить? Пожимает плечами в ответ. Смотрит под ноги. - Ладно. Ладно, пошли. Только идёт она не к двери, а к окну. Майк пугается, ему не нравится, когда она слишком сильно высовывается наружу, ему хочется вцепиться ей в футболку и тянуть назад, от опасности. - Забыл, как спускаться? Кивает, подходит ближе и недоверчиво смотрит вниз. Там лестница. Откуда? Зачем? Просьба: ограбьте меня, пожалуйста? Макс собирается спуститься и он кладет руку на раму, закрывая ей путь - хорошо иметь длинные руки. Наклоняется, проверяет, насколько надёжен путь. - Я отлично справляюсь уже не первый год, придурок. Он чуть-чуть приподнимает левый краешек губ и лезет первым. Оступается одной ногой с непривычки. Тапочек с шорохом летит вниз. Руки Макс вцепились в его ворот, так, что рубашка жалобно затрещала. - Черт, Майк, что ты творишь? Он встаёт устойчивей, одной рукой заставляя Макс расцепить пальцы и отпустить его. Спускается и стоит внизу. Если она будет падать, он поймает. * * * Оказывается, их личная кухня - в подвале. Если комната изменилась несильно, то здесь - как другой мир. Но ведь так и есть? Дома он переделал подвал тоже, но под кабинет: максимально аскетичное пространство, где ничто не могло бы отвлечь его от написания текстов. Этот подвал был забит вещами под завязку. Вместо строгого стола - полированный тис, чугунные ножки, бешеная цена - недоразумение из ДСП, втиснутое в угол и не падающее только из-за подпирающих его книг. Холодильник, знакомый с понятием ржавчина особенно близко. Даже без ручки. На лампочках самодельные абажуры из бумаги. Кое-где рваные. Плита просто рассыпается. Как никто ещё тут не взорвался? Разномастные стулья, вешалка с одеждой, какие-то стопки с исписанной бумагой, в стены вбиты гвозди, на них тоже чего только не висит. Свободен только один кусок пола и, судя по усилителям и чему-то такому, чему он, Майк, далёкий от музыки как Плутон от Солнца, вовсе названий не знает, здесь - импровизированная сцена. Но это всё равно его подвал. Здесь он чувствует себя сильнее, на месте. И хочет разобраться. Пробираясь между вещами он мельком проглядывает их. Часть ему знакома, старый добрый хлам из детства, давно выброшенный им самим на помойку. Но нового тоже много. В первую очередь Майк ищет фотографии и письменные свидетельства - раскапывать бумаги ему не впервой. Прошлым летом он работал в архиве Хокинса, получал практику перед колледжем, заодно пытался нарыть что-то на лабораторию. В тайне от Джейн. Меньше всего он хотел снова впутывать её в эти дела. Но сам... Черт знает, чего он хотел добиться. От воспоминания о Джейн внутри что-то болезненно ёкнуло. - Тебя оставить одного? Майк отрицательно качает головой и кивает Макс на холодильник. - Хочешь есть? Майк, я ничего не пойму, если ты не скажешь. Он выпрямляется и откладывает заинтересовавшие его бумаги на край стола. Осторожно берет Макс за плечи и сажает на наиболее чистый стул. Из содержимого холодильника складывает сэндвич и ставит перед ней. Гладит по голове, почти невесомо. Потом возвращается к поиску. Идеально было бы найти дневник, но здесь в основном плохие стихи, несколько хороших рисунков - явно рука Уилла - изображающие Макс, какие-то неразборчивые отчёты, вроде бухгалтерских и да, фото. Незнакомые места, ситуации, но людей он знает. Лукас за микрофоном, дурачится, судя по всему. Дастин танцует с игуаной. Уилл мастерит что-то, похожее на дерево из проволоки и кальки. Сцены, маленькие и грязные, какие-то бары, а также этот подвал. На всех фотографиях, где есть он сам и Макс, Майк смотрит только на неё. Исключение, видимо, те, что снимала она - его взгляд блуждает выше кадра, напряжённый, нежный и какой-то напуганный. От резкого звука Майк вздрагивает и поднимает глаза. Макс снова бьёт кулаком по столу. Его пугает мысль, что она так поранится. - Говори со мной, черт бы тебя побрал! - Я люблю тебя. Кажется. Голос у него хриплый, ведь за весь день это первые слова Майка. Они с Макс молчат и смотрят друг на друга. Он вдруг сознаёт, что начинает смотреть как тот Майк, с фотографий. - Думаю, поэтому я здесь. Знаешь... по жизни я довольно спокойный человек. Но не с тобой. Твоё присутствие превращает меня в болвана, годного только на детские выходки. Напиваться. Грубить. Разбивать вещи. Лишь бы ты на меня смотрела. Или касалась. Неприятно сознавать о себе такое. - Это неправда. - Правда. Для меня. А ты... Даже не знаю, существуешь ли ты на самом деле. Может, я в коме. Может, я так обдолбался, что вижу галлюцинации. Или наоборот, это настоящее, а я - нет. Ты всё ещё хочешь, чтобы я говорил? - Не уверена. Ты мне больше нравишься немым. - Точно. Всегда всё порчу, как открою рот. - Он пытается вызвать у неё улыбку этими словами, но не выходит, конечно. Не смешно. Майк снова зарывается в бумаги. Они сидят так может час, а может пятнадцать минут, когда в подвал, с улицы, спускается Уилл. - Что-то случилось? - Нет. - Нет? Уиллу Макс улыбается. Это так, между прочим, замечает Майк. Потому что зубы начинают болеть, так он их сжимает. - Просто похмелье, красавчик. Если ты понимаешь. - Да, о да, я пожевал мяту, как ты сказала, но Джонатан все равно учуял. Утром читал мне лекцию. Но аспирин дал. Уилл подходит к ней и приобнимает. Потом направляется к Майку. Только бы не дать ему в зубы. Держи руки при себе, не двигайся и держи руки при себе. Почему он никогда не замечал, что Уилл настолько хорошенький? Ему ведь ничего и делать не надо, любая девчонка сама прибежит. Но Макс не любая девчонка, так? Когда лучший друг протягивает ему руку, Майк не даёт свою в ответ. Только цедит сквозь зубы: - Я хочу побыть один. - Майк? - Пойдем, Байерс. У него сегодня чёрный день, никак не отойдет от вчерашнего. Уилл смотрит вопросительно, не спешит идти, но когда Макс тянет его наружу, всё-таки уходит с ней. Ещё бы. Майк сдерживает желание бросится за ними, дышит на счёт. Четыре секунды вдох, четыре - задерживать дыхание, шесть - выдыхать. Всё, что было у него в руках, безнадежно смято. Нельзя идти. Нельзя подглядывать и подслушивать. Даже если снаружи они уже сплелись языками и задирают друг другу футболки. Нет. Ничего подобного они не делают. Сиди. Он ищет так, будто если не найдет - утонет. Слова, слова, слова, лица. Корявый договор на аренду, подписанный им и матерью. Формулировки идиотские донельзя. Им с Макс сданы его комната, ближайший к ней санузел и подвал. Вот и весь секрет. Здорово же он должен был обидеть маму, что она подписала. Зачем он вообще это делал? Искать дальше. Но что искать? Песенки? Смысл? Он перекладывает стопки, достает книги с полок, перебирает коробки с пыльными сувенирами. За томами о радиоэлектронике - коробка. Спрятанная довольно надёжно, если эта Макс также ненавидит радиоэлектронику, как та, что ему знакома. В коробке счета. И договор. С Министерством Энергетики города Хокинса, вот дела. На оказание услуг - только услуги им должен оказывать он, Майк. За очень большие, блядь, деньги. Что за услуги - не обозначено. Но Майку и не нужно, он примерно представляет, о чем может идти речь, и это осознание бросает его в холодный пот.