Когда её не было

- Зачем он вам нужен? - Вы занимаетесь любовью с женщиной до или после того, как снимете свою одежду? - Это крайне неуместный вопрос. - Как и ваш. Альфред Бестер "Тигр! Тигр!"

Чужеродное, пугающее ощущение. Из тех, что не имеют имени. Или она просто плохо образована. Или выстраивает там, в голове, неправильные связи. Как работает мозг? Что такое интуиция? Макс не знает, но тревога гудит колоколом и не пускает домой. Она меняет маршрут, несколько раз. Но улицы все сплошь знакомые и от этого ещё хуже. Если бы рядом был Майк, ей было бы проще. Она бы не нервничала, она бы знала, что ей делать. Ну, если бы он был собой, а не тем чокнутым незнакомцем из вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Самым обидным было даже не его новая странная развязность по отношению к ней, и не надуманная пошлая забота в духе мама-мама-давай-заберем-эту-киску-домой. Нет. Её ранило, что он нарушил правила игры. А это была болезненная, но хорошая игра. Единственное, что их объединяло. Их секрет, их симпатия, их неприязнь, их пикировки, их недосказанности: самое, блядь, важное, детали, в которых - всё. Включая пресловутого дьявола. Она не хотела того Майка, что был у Джейн. Ей вообще не нужно чужое. Слезливость, телеги о высокой цели и игра в героя - оставь это кому-нибудь другому, идиот. И вернись. Вот старый кинотеатр, где крутят фильмы исключительно с субтитрами, а вот и новый торговый центр, перед ним только десяток машин в это время суток, хотя служебная парковка забита до отказа. Скоро мост. Асфальт на Саммер-Лейн всё ещё чинят. Бездомный с соседней улицы пытается незаметно увести тележку, но охранник уже спешит наперерез. Всё как взаправду кроме одной детали. Нет того, кто скажет ей: "Дура ты рыжая, ну хватит ныть и возьмись за ум. Это всего-навсего уравнение с одним неизвестным, такие даже младшеклашки щёлкают, как орехи". Нет, он сказал бы по-другому. Он сказал бы: "Смотри, как надо" и исчеркал бы всю её тетрадь невнятными решениями и формулами. Нависнув над её столом, прижимаясь грудью к её спине. Каждый его злорадный смешок отдавался бы тёплой щекоткой в её волосах. Нет. Он сделал бы что-то ещё, что-то непредсказуемое - ведь Майк никогда не повторяется. А ей не хватает фантазии, чтобы придумать Майкла Уиллера. Она ведь не пишет истории. Ноги приносят её к карьеру Сатлера. Дастин сказал однажды, что Майк шагнул туда, вниз, чтобы спасти его. Безумный одиннадцатилетка. Чертов уёбок с претензией на геройство. С такой высоты от удара об воду ломаются все до одной кости - этот факт повторяют как притчу, будто кто-то проверял. Она смотрит вниз. Во рту скапливается горькая слюна. Она представляет, как его глаза, и без того слишком черные, превращаются в сплошные провалы расширившихся зрачков. Каменный отвес. Солнце. От мирного вида дыхание, почему-то, перехватывает. Он заносит одну ногу над краем. Кружилась ли у него голова, как кружится сейчас её собственная? Совершало ли его сердце триста шестьдесят оборотов в минуту, билось ли в горле? Её ведёт от ощущения пожирающей пустоты всего в нескольких сантиметрах. Достаточно только качнуться. Резкий рывок назад, чужая рука больно обхватывает живот. Макс кричит от страха. Кроссовок скользит по мху и она все весом обрушивается на человека сзади. Они падают. - Чёрт, - говорит человек каким-то задушенным голосом. - Кажется, я отбил копчик. Или сломал. Макс, что бывает от перелома копчика? - Невообразимые мучения, - отвечает она хрипло. Стив утыкается носом ей в шею. Его рука всё ещё на её животе. Вчера, на самом дурацком свидании на свете, когда она поцеловала его, он даже рта не приоткрыл. Неловко хмыкнул и отшатнулся. Сейчас его ноги плотно обхватывают её бедра и вообще, при желании она может составить полное письменное описание его анатомии. Сейчас Стив Харрингтон бесит Макс до зубовного скрежета. - Обещай больше так не делать, а? На мизинчиках. - Я тебе лицо сейчас разобью. - Да не впервой. - Свободной рукой Стив опирается на камни и поднимается вместе с ней, не отпуская. Хитрый трюк. Он всё ещё в хорошей форме, этот долбанный король выпуска восемьдесят девятого. Но стоит им оказаться на ногах, по-джентльменски отступает в сторону. Макс свободна. - А тебя все ищут. Военный совет. Самая красная из всех тревог, но подробности у Уиллера, надо ехать. - Очень ждал? - Чего? - Привета с изнанки. Возможности погеройствовать. - Я не псих. - Да ладно. - Не конченый псих, во всяком случае. Это опасно. - Бита в багажнике? - Пойдем, ты сама посмотришь? Конечно, она была там. Но Стив своего уже добился и весело насвистывал за рулём что-то из Битлз. Всю долбаную дорогу. Если бы он был Майком Уиллером, она бы подпевала, и смеялась, и высовывала голову в окно, чтобы поймать ветер. И спорила бы до хрипоты, что вот тут он фальшивит, а там занижает. Только вот рядом – Харрингтон. Тот самый парень, что на первом свидании дал Макс понять, она – несексуальная малолетка. Но что важнее, Харрингтон, про свидание с котором она вообще напрочь забыла, потому что назначала его от горя и обиды. Идиотский расклад. *** В доме шерифа и Джейн она не бывала никогда раньше. Странное место: как будто два холостяка решили устроить уютное гнездо по вкусу, но на большом телевизоре и паре кресел перед ним закончили – что, мол, ещё надо? Телевизор сиял. Возвышался. Давал понять всем и каждому, что он тут главный. Кресла красовались новенькой обивкой и формами дивной красоты. Остальная мебель жалась по углам, потертая, кривоватая: здесь под ножку приткнут свернутый пласт старой газеты, там раскрывающаяся дверка заткнута тряпкой. И радиодетали вперемешку с грязными чашками на всех горизонтальных поверхностях. И посреди всего этого великолепия – члены так называемого «военного совета». - А вот и мы! – Сказал Стив, подпихивая Макс в спину. Дурак. Она не боялась. Это был вроде как и её «военный совет» тоже. Вот, фальшивый Майк даже вскочил при её появлении, нервничает, пальцы сплетает. Нет. Она не попадется на эту удочку. Но Джейн тоже встает. И идёт к ней. Макс пытается подавить желание закрыться руками. - Хочешь, - говорит Джейн, - вафли? Ни разу, ни разу за четыре года знакомства шерифова дочка не предлагала Макс вафель. Да что там, даже стакана воды. И это как-то так сбивает с ног, и сразу ясно, что произошло что-то плохое, с чего бы Джейн ещё быть дружелюбной, но приятно, и грустно, и ещё так «она меня признала!», а потом так «нет, нет, не доверяй ей!», а потом «может съязвить в ответ? Месть-месть-месть». Макс берет вафлю и запихивает в рот. Это хороший способ не сказать ничего лишнего. Вот фальшивому Майку, например, не помешало бы засунуть в пасть всю тарелку. Потому что когда он начинает говорить, все становится нехорошо. Крайне, значит, пакостно. И слезливый монолог сводится к следующему: он (Майк, значит) про эту их изнанку знать ничего не знает. Он рос в каком-то другом Хокинсе, без всяких монстров, зато с лучшими друзьями (полный набор вокруг), а потом появилась такая особенная девушка (Макс, значит) и он прямо так влюбился, что забрал её от всех бед и стали они жить-поживать как маленькая счастливая семья. Создали музыкальную группу, давали концерты и ждали прекрасного будущего. И вот, когда оно почти совсем настало, и он, этот супергерой Майк Уиллер, нашел им с Макс денег на колледж, происходит беда – он просыпается в больнице, а его дорогие друзья (и дама сердца, само собой), утверждают, что он либо лжец, либо сумасшедший, и Хокинс – не Хокинс вовсе, и его дом – совсем чужой, и всё как в долбанном триллере про эффект бабочки. И почти минута неловкой тишины, потому что и ответить на это нечем. Казалось бы. Только вот здесь все любят загадки и не против составить свою версию событий: - Параллельная реальность? Да точно вам говорю, ну, как изнанка, только без монстров, а с другими событиями. - А я думаю, что дело в ударе головой, он же ударился, когда падал. - Да он дебил просто и разыгрывает нас. - Может это вроде иллюзии, ну знаешь, как делала та, другая девушка, которая как Джейн? - Майк, - вдруг говорит Макс, напряженно молчавшая до этого момента и разбиравшая его рассказ по косточкам. – У нас… У вас – очень известная группа? Он улыбается ей, чуть стеснительно, очевидно счастливый от того, что она с ним, наконец, заговорила. - Ну, в масштабах Хокинса нас знают неплохо. - И сколько выходит за концерт? - Дело ведь не в деньгах. - Сколько? - Ну, долларов двадцать на человека. Иногда даже тридцать. Это неплохо, если смотреть в целом, знаешь ли. - Хорошо. Сколько выходит за месяц? - Макс! - Я пытаюсь понять. Итак, сколько? - Бывает, что сотни полторы, нас двое, так что все три. - Но ты платишь ренту родителям? - Зачем тебе это нужно? – Он явно обижен, и ей на секунду становится неловко, но только на секунду. - Я к тому, что так не соберёшь на колледж. Обеспечивать себя в семнадцать – хорошее дело. Но, Майк, где ты взял деньги? Я имею виду большие деньги, если ты конечно не врал. Ты врал нам, Майк? - Нет. - Ответь на вопрос. Он потёр лицо. Макс вскинулась, как зверь перед прыжком. Это – нечто, чему она не знала названия, но что определенно имело значение – было где-то рядом. Ответ. - Да. Да, я просто не знаю, как сказать. Я подписывал бумаги, неразглашение, не знаю, имеет ли это значение здесь. Понимаешь, Министерство Энергетики, то, что на выезде из города, ну, они занимаются не совсем энергетикой… Удар, сильный, из тех, что выбивает дух – вот что это было. У Макс зазвенело в ушах. И только спустя несколько долгих, как прыжок с обрыва, секунд она поняла, что это вовсе не звон. Это смеётся Уилл. И смех всё нарастает, по какой-то кривой амплитуде, и дергаются плечи. Она подумала, что кто-то должен его обнять, обязательно должен, но здесь не было Джойс, и не было – признаем это – Майка, его лучшего друга. А все остальные были от него на расстоянии почти космическом, и… И засмеялся шериф, как умеет только он. И хмыкнула Джейн, надкусывая вафлю, и Стив захохотал, толкая Дастина локтем. И всем вдруг стало весело и как-то даже легко, мол, ну понятно, да, мы-то знаем. Только Майк сидел и таращился на них, глупый инопланетянин с дурацким и родным лицом. - Майк, - сказал Уилл отсмеявшись. – А на чём я играю? В этом твоём мире? - На басу, - растерянно ответил пришелец. - А Дастин? - На клавишах. - Ну тогда понятно, Макс на барабанах, я помню, ты наверняка солист, а у Лукаса гитара. - Нет, наоборот. – Майк уже пришёл в себя, его явно успокаивало, когда речь заходила о чем-то знакомом. - Серьёзно? Я был уверен, что ты бы взял вокал. - Ну поначалу так и было, но Макс сказала, что она не может это слушать и не будет играть в группе, где мне доверят микрофон. Лукас протянул Макс руку и она звонко по ней хлопнула. «Мы справились, - думала она, - мы с этим справились, никто не кричал и не швырял вещи, не падал в обмороки и не бросался с обвинениями. Мы уже знаем, что примерно нас ждёт и мы готовы. Мы вернем его. Я верну его.» - А теперь рассказывай, Майк-номер-два, во что это ты там влип? Тайные опыты, конечно, это были тайные опыты, куда без них. Он сомневался поначалу, но такие славные люди с ним работали, и всё казалось таким безобидным. А денег платили много и сразу. Да и что они могут сделать с несовершеннолетним? Подсудное дело. К нему подсоединяли электроды, а он говорил. Про разные вещи: приборы засекали, как мозг реагирует на те или иные темы. Особенно его, Майка, мозг, работал на Макс. Вот о ней и трепался. А потом сны у него стали странные, и всё в них было нехорошо. Тени над городом, темный дым, и все они в беде. Из ночи в ночь. Он пожаловался, и его отправили в большой бак с водой. Для лечения, как сказали. Там он видел черное-черное место, слышал разные странные звуки. И молчал. И чуть не поседел от страха. Но никому не сказал, испугался. А потом отправился на тот самый концерт, после которого оказался здесь. Он сидел перед ними, такой виноватый и такой свой, что же им, стыдить его было? Не до того. Весь вечер они бились над планом, строили маршруты по картам, где бы стоило искать хоть что-то, шеф связался с доктором Оуэнсом – и тот обещал приехать в скором времени, это ли не удача? Джейн забрала Майка и радио в ванну, где бедный двойник пытался попасть на Изнанку под её руководством. У них не было плана, как не было больше лаборатории, но вдруг появилась цель. И душа Макс пела идиотское кантри, и танцевала степ, потому что – как бы это ужасно не звучало – жизнь вдруг стала правильной. Обрела очертания. Домой она возвращалась чуть подпрыгивая и улыбаясь во весь рот. Вот Уиллер-то удивится, когда они его спасут. Дверь ей не открыли, хотя она видела свет внутри. И слышала шаги.