Племянница нашего мэра

Ручка в руках у Моники треснула, разламываясь пополам. — Очень рада, — произнесла она сухо, без малейшего сожаления обрывая поток восторгов. — Ты можешь вести себя прилично при незнакомых людях? — А… Конечно! — Аличе послушно села поближе к ней на соседний стул и смиренно сложила руки на коленях. — Прости меня, Моника, я просто… я просто никогда еще не влюблялась! Оказывается, это так весело и здорово! Так приятно чувствовать, что ты кому-то нравишься, правда? — начала она громким шепотом, который было слышно с другого конца столовой. — Не проверяла. Поверю на слово, — Моника с досадой бросила в портфель сломанную ручку и убрала блокнот. — Вы где-нибудь пообедали? — Да, конечно! — еще сильнее засияла Аличе. — Мы пробовали пиццу в ма-аленьком кафе «Три лилии»! Франциска там давно уже знают — значит, он замечательный человек! Моника дернула плечом, поражаясь этой наивной логике. На самом деле, Бонфуа таскал в «Три лилии» каждую понравившуюся девчонку, и персонал явно был рад постоянному клиенту, тем более, что в перерывах между девчонками он строил глазки официанткам. — Послушай, Варгас, — Моника забарабанила пальцами по столу. — Может быть, ты внемлешь голосу разума, и не будешь придумывать, что влюбилась? Такие вещи у нормальных людей запросто не делаются, — начала она практически с отвращением. — Сначала нужно подружиться, как следует узнать друг друга, и только уже потом… — Веее, он мне все о себе уже рассказал! — весело заерзала на стуле Аличе, придвигаясь поближе к Монике. — Он замечательно рисует и любит искусство, как и я! Он еще говорил, что я похожа на бутон алой розы… — Варгас мечтательно закрыла глаза и улыбнулась. — И что мои волосы пахнут, как цветы апельсинового дерева, а глаза… — Уволь меня от таких подробностей, — недовольно поморщилась Байльшмидт. Ей в самом деле было неприятно слушать фирменные поэтические метафоры «от Франциска», тем более, что они предназначались для этой дурочки, которая даже не подозревала, что связалась с паршивым бабником. — Я рада, что Бонфуа выучил названия цветов, но, Варгас, ты можешь меня послушать… — Ой! — пискнула Аличе, бросая взгляд на часы на стене столовой. — Моника, мы опять опаздываем! — Что?.. Да черт тебя подери! — выругалась Байльшмидт, поспешно срываясь с места. — Что за наказание мне досталось?!

…

Все три последних урока Байльшмидт молча писала в тетради нужную информацию, а на переменах немедленно утыкалась в книгу. Ей совсем не хотелось разговаривать с Аличе, и, не понимая природу своего непонятного раздражения на соседку, Моника списывала все на ее природную безалаберность. В конце концов, видеть такое отношение к учебе было категорически невозможно! Аличе ныряла с головой в то, что казалось ей интересным, и откровенно игнорировала все остальное, пытаясь скрасить скучный урок рисованием цветочков и болтовней с соседними партами. Скрепя сердце, Моника то и дело тыкала пальцем в нужное место в учебнике и шепотом объясняла формулы, ловя восхищенный и благодарный взгляд. «Если эта дурочка смотрела так же и на Франциска, — невольно думала Байльшмидт, понимая, что почему-то злится на Бонфуа, — то неудивительно, если он поплыл… Идиот! Да она так смотрит, будто невесть какой подвиг совершили, спасли ей жизнь, честь и состояние… Чертова Эдельштайн!» — Моника едва удерживалась, чтобы не сломать очередную ручку и испытывая жгучее желание посмотреть в глаза этой непонятной австрийской тетке. Как она могла обижать ТАКУЮ Аличе — нежную, впечатлительную, послушную… Моника сомневалась, что в детстве Аличе была иной. После уроков Моника собиралась отправиться вместе с Варгас в библиотеку — некоторые из нужных книг и учебников можно было взять только там. Разумеется, следовало отправить ее одну, а лучше всего, с Франциском — пускай возится, раз понравилась! — но Байльшмидт знала, что не сможет так поступить. В конце концов, дело есть дело, да и с чего это она должна давать соседке повод встречаться с этим бабником лишний раз? Моника чувствовала странную растерянность. Аличе порядком раздражала ее, но вместе с тем привлекала… «Мы знакомы всего два дня, — оправдывала себя Байльшмидт. — Что можно понять за эти два дня в таком сложном образовании, как личность человека? Практически ничего». Пожалуй, Моника все же была рада дружбе с милой и непосредственной девчонкой, хотя и понимала, сколько прибавится хлопот. — Веее… Моника-Моника, а мы куда-нибудь пойдем сегодня после школы? — Аличе, наклонив голову, улеглась на парту так, чтобы видеть недовольные голубые глаза госпожи Байльшмидт. — Скажи, я чем-то тебя обидела?.. Мысленно поругавшись проницательности девчонки, Моника вздохнула и посмотрела на нее чуть приветливее. — Ты ничем меня не обидела, — объяснила она неспешно, раздумывая, не связано ли ее настроение хоть немного с тем, что девчонка была с Франци… ну конечно, никак не связано! — Я всегда такая. Тебе придется к этому как-нибудь привыкнуть. — Нет, — покачала головой Варгас. — Ты совсем не всегда такая. — Кхм… После школы нам нужно зайти в библиотеку, — поспешно меняя тему, начала Байльшмидт. — И ты, кажется, думала приготовить ужин… — Конечно! — карие глазищи снова засияли восторгом жить. — Я приготовлю пасту! И ризотто. И цыпленка парминьяна. А на завтрак сделаю тебе панини*! Я знаю, тебе понравится! — Аличе придвинулась ближе к ней и снова заглянула в голубые холодные глаза. — Мне так хочется, чтобы ты улыбнулась… — Ну так вот, если ты намерена все это приготовить, — Моника чуть покраснела от таких слов, — то я думаю, нам следует закупить продукты. — Точно! — обрадовалась Алиса. — А я об этом даже и не подумала! А где у вас продаются хорошие помидоры? — В магазине, — любезно объяснила ей мисс Байльшмидт. — Это недалеко от библиотеки. Хорошо, составляй список своих покупок, а я пока подумаю, какая дополнительная литература по предметам тебе понадобится… — Список покупок? — искренне удивилась госпожа Варгас. — А зачем? Я терпеть не могу писать, я и так все запомню, веее! — она приветливо помахала выходящим из класса людям. — Список покупок, — назидательно начала Байльшмидт, снова вытаскивая блокнот, — нужен для того, чтобы не купить и не потратить лишнего… Кроме того, судя по тому, как долго ты вникала в закон Ньютона, с памятью у тебя бывают некоторые проблемы... — Ааа… — с уважением протянула Аличе, снова прощаясь с очередной партией одноклассников. — Ну ладно, тогда я сейчас напишу! — она вытащила ручку из кокетливого пенала и принялась строчить ровно посередине тетради по географии: «паста — 8 пачек…» — Наказание мое! — рявкнула Байльшмидт, зачем-то отмечая, что впервые назвала Алису «своей». — Разве можно писать такие вещи в тетради по географии? И зачем тебе восемь пачек пасты, если тебе понравилось обедать в нашей столовой? — Но эта тетрадка лежала ближе! — радостно объяснила госпожа Варгас. — А восемь пачек — это с запасом, на пару дней!

…

— Веее… я же никогда столько не прочитаю, — пыхтела Аличе, втаскивая в комнату небольшую стопочку толстых книжек. — Это как пасты, с запасом на пару дней, — хладнокровно ответила ей Байльшмидт, легко внося в комнату свой набитый битком портфель, сумочку Аличе и громаднейший пластиковый пакет с годовым запасом продуктов на один взвод. — Ты что, в детстве голодала? —  Да, правда, не совсем, — Аличе улыбнулась, принимаясь выгружать продукты в их маленький холодильник. — Точнее сказать — ну, не каждый день…