Племянница нашего мэра

— Какая я Аличе? — засмеялась обладательница такого имени, устраиваясь на Монике и привычно зарываясь ладошкой в ее светлые волосы. — Неужели ты об этом еще никогда не думала? — О чем я не ду… — сообразив, что покраснеть сильнее ей уже не удастся, Моника вздохнула и прижала ее к себе. Хотя поначалу она чувствовала себя извращенкой, не способной контролировать собственные желания, Аличе умудрилась убедить ее, что это совсем не так, и ее аргументы были настолько убедительны… Моника слегка улыбнулась, почувствовав дыхание Аличе у себя на плече. Мысли в ее голове снова неслись, стремясь опередить друг друга, но это были уже другие мысли — приятные и волнительные… Зачем она так долго мучилась, делая из своих желаний запретный плод? Конечно, она думала не о себе, а об Аличе, и конечно же, ошибалась… С другой стороны, как можно было ожидать, что девчонка, которой не хватало только банта и песочницы, чтобы ее перепутали с пятилетней… — Ты меня умотала, — сонно произнесла Аличе, устраиваясь удобнее. — Вее, Моника, доброй ночи… И с Днем рождения… — Спи сладко, — тихо ответила ей Байльшмидт, целуя ее в макушку. — У меня был самый чудесный праздник… Впрочем, Моника не была бы Моникой, если бы она опять не погрузилась в глубокие раздумья о создавшемся положении. Этот день, ее День рождения, наконец, закончился, правда, уже под утро, но последний сюрприз от госпожи Варгас потребовал очень много времени… Щеки Моники опять запылали — она не ожидала, что застенчивая Аличе вдруг окажется такой раскованной, такой смелой и инициативной… Как она отзывалась на самые простые прикосновения, как поразительно угадывала чувствительные места… Все страхи Моники действительно улетучились в один миг — да что там, из головы выветрилось все, кроме одного — Аличе, Аличе, ее Аличе… Скромно опуская длиннющие ресницы, она ловила губами едва сдерживаемые стоны и нежно жалась к ней, заглядывая в глаза… В этот вечер Байльшмидт действительно ощутила, что Аличе горячо любит ее — любую, и ей одинаково приятно и чувствовать ее, и прикасаться к ней… «Я тоже тебя люблю, — подумала Моника, жалея, что ей не хватает слов, чтобы рассказать об этом так, как умеет ее Аличе — с искренним чувством, с сердцем и душой, звучащими в каждом слове… — Я всегда буду с тобой, милая, если ты этого захочешь... хотя порой мне кажется, что я ничем это не заслужила…»

…

Утром Моника, как обычно, проснулась первой. Несмотря на то, что сон длился всего несколько часов, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Осторожно поцеловав Аличе в румяную со сна щечку, она выбралась из ее объятий и первым делом открыла холодильник, прикидывая, что стоит подать на завтрак. Моника чувствовала зверский, буквально-таки волчий аппетит, и призадумалась — не было ли это связано с… Не решившись сделать себе пометку в любимом ежедневнике (новенький кожаный как раз вручила вчера Аличе) она просто решила запомнить этот вопрос и изучить его в самые ближайшие сроки, но тут же хмыкнула — да, у нее еще не было повода, чтобы погружаться в такие вещи… Быстрым взглядом оценив запас продуктов, Байльшмидт мысленно посчитала, за какой период они будут съедены и не будет ли целесообразнее привлечь к этому делу помощников, и внезапно заметила пузатую пивную бутылку, на донышке которой оставалось всего несколько глотков. «Это что еще такое?» — подумала она, с беспокойством соображая, что это никак не мог оставить Гилберт — если он пил, то допивал до дна, да и сама она видела эту бутылку полной еще вчера вечером, после ужина… Кроме того, цвет пива казался каким-то подозрительным… Осторожно вытащив бутылку, Моника открутила крышку и понюхала содержимое, затем посмотрела на свет, попробовала — и мгновенно рассвирепела так, что не будь рядом сладко спящей Аличе, комната немедленно превратилась бы в последствия апокалипсиса. «ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, ИЗВРАЩЕНЕЦ-БРАТЕЦ! — гневно подумала она, поспешно вышвыривая бутылку в мусорное ведро. — Что за пойло и на какой хрен ты…» — она осеклась и схватилась за голову, внезапно соображая, ПОЧЕМУ Аличе полезла к ней с такими недвусмысленными намерениями… Господи, да ведь она просто воспользовалась состоянием бедной девушки, толком не разобравшись… Да как она вообще… — Доброе утро, Моника! — как обычно, ворвался в ее мысли нежный спокойный голос. — Иди ко мне, я соскучилась… — Аличе… — закусив губу так, что выступила капелька крови, Байльшмидт нехотя присела на край кровати. Аличе сразу же нежно прижалась к ней, но теперь этот невинный жест отозвался в сердце Моники незнакомой болью. — Послушай, родная, ты знаешь, что я очень тебя люблю… — Веее, — поразилась Варгас, устремляя на нее удивленный взгляд. — Что такое с тобой случилось? — Понимаешь, то, что произошло вчера между нами… оно не должно было произойти так спонтанно… Я просто воспользовалась тем, что ты была… эээ, слишком открыта всем моим действиям… — Тебе не понравилось? — спросила Аличе просто, но с таким глубоким отчаянием, что Монике показалось, будто в комнате потемнело. — Веее…. Хотя Байльшмидт не слишком хорошо считывала эмоции других, теперь она ощутила, как больно сжалось сердце ее Аличе, и поспешила покрепче обнять ее. — Мне было хорошо, как никогда в жизни, — призналась она, краснея. — Пожалуйста, не бери в голову ничего такого… Просто вчера ты пила какую-то странную субстанцию, которую неизвестно где достал Гилберт, и это подействовало на тебя так… Понимаешь, — добавила она хрипло. — Я на самом деле очень рада всему, что произошло, но если ты… мммм, — она не сумела договорить, потому что поцелуй Аличе нежно зажал ей рот. — Моника, ты слишком много думаешь, — объяснила Аличе, забираясь к ней на колени и обнимая ее за шею. — Но это было бы еще полбеды — проблема в том, что ты думаешь не туда! — Т-то есть как это? — покраснела Моника, обнимая ее в ответ. — Я ждала и ждала, пока ты ко мне прикоснешься, а потом решила, что придется начать самой, — Аличе засмеялась, и ее смех начисто выгнал все хмурые мысли из души Моники. — Ведь ты совсем не замечала моих стараний тебя потрогать… Но, во-первых, это пиво выпила ты, пока мы с тобой перемывали посуду, а во-вторых, Гилберт сказал, что оно совершенно безалкогольное… — Т-то есть как это? — опять поразилась Моника, не сумев найти хоть каких-нибудь других слов. — Братец Гилберт — и вдруг безалкогольное?.. — Да, он даже написал тебе на открытке! — Аличе соскочила с ее колен и бросилась к рюкзаку, лежащему на кровати, а потом вручила Монике яркую открытку с автомобилем. — «Дорогая моя сеструха! — вслух прочитала Моника. — Поздравляю тебя с Днем рождения и желаю когда-нибудь стать такой же крутой, как я! Будь счастлива и любима, а так как я хорошо знаю тебя, сеструха, то оставляю побольше пива — напейтесь там хорошенько! — недоуменно покрутив открытку, Байльшмидт заметила на обороте коротенькую приписку: «Надеюсь, когда до вас дойдет, что пиво безалкогольное, кто-нибудь из вас уже проявит инициативу…» — ГИЛБЕЕЕЕЕЕЕЕРТ, КАКОЙ ЖЕ ТЫ ИДИОТ! — голос Моники прогремел громовым раскатом, а Аличе, засмеявшись, повисла у нее на шее и опрокинула на постель. — О, кажись, меня кто-то вспоминает, — хмыкнул господин Байльшмидт, поправляя только что повешенную картину с Шварцвальдским лесом. — Не за что, сеструха! Великий я тебя очень любит!

…

— Вееее! — Аличе опустила голову на плечо госпоже Байльшмидт и потерлась об него носом, а потом опять подняла глаза на сверкающие звезды. — Здесь так красиво, и мне так хорошо — с тобой… Моника подкинула в костер очередную ветку и прижала Аличе к себе покрепче, думая о том, сколько счастливых воспоминаний подарила ей ее мисс Варгас, ее Аличе за этот учебный год, и сколько еще добавится за долгие-долгие летние каникулы… — Ну ладненько, я пошла купаться, — как всегда, ни к селу, ни к городу, заявила вдруг Аличе, и, даже не думая снимать платье или пышный венок из луговых цветов, полезла в теплую воду озера. — Веее, Моника, я похожа на русалочку? — Еще как похожа, — буркнула Байльшмидт, откровенно разглядывая ее фигурку в липнувшем к телу платье. — Только потом переоденься в брюки, по-человечески… мы все-таки на две недели здесь… Эй, ну что ты за человек! — возмутилась она, уворачиваясь от летящих фонтаном брызг и прикрывая лицо рукой. — Прекрати плескаться, Варгас! Я недовольна! — А ты сними все и иди ко мне, — предложила Аличе, усаживаясь на камешек у воды и протягивая к ней руки. — А я постараюсь, чтобы ты осталась вполне… удовлетворенной… — ВАРГАС! — опять покраснела Моника, начиная расстегивать рубашку. — И что все-таки творится у тебя в голове… В спокойную воду гляделись звезды. Полная луна, на миг выглянув из-за туч, подмигнула Монике и Аличе — и тут же спряталась, не желая мешать двум счастливым девушкам, которые скоро скрылись в большой палатке. Впереди их ждали летние каникулы и долгая счастливая жизнь вдвоем. Ведь иначе просто не могло быть.