***
В участок он впервые за последнюю неделю пришел с опозданием. На регистратуре его одарили насмешливым взглядом, а уже кто-то из коллег с издевкой выкрикнул: «Узнаю нашего Хэнка!». «Наш Хэнк» показал фак в пространство и уныло побрел к своему столу. Стажер уже сидел на своем месте — кто бы сомневался! — и нервно оглядывал участок. Но тут он заметил лейтенанта, и его напряженность куда-то ушла, движения перестали быть дерганными. На лице возникла искаженная, но уже привычная улыбка. — Доброе утро, лейтенант! — поприветствовал Коннор Хэнка, который тяжело упал на стул. — Ни-ху-я оно не доброе, — пробубнил Андерсон, быстрыми движениями потирая виски. Он заметил, что после его слов лицо стажера снова стало обычным. Без эмоций. — Фаулер нам сделать отчет поручил, — сообщил Коннор, шелестя бумагами. От этого кривого предложения и резкого звука лейтенанта накрыло новой волной боли. Он поморщился и полез искать в ящике стола таблетки от похмелья. Очень быстро нашлась, к его великой радости, почти полная пачка. Андерсон запил две таблетки водой, что валялась там же как раз для таких случаев, и откинулся на спинку кресла. Через пять минут должно было случиться чудо: железное кольцо, заключившее его голову в крепкие тиски, обязано было съебаться уже наконец-то нахуй. Сил терпеть эту боль у лейтенанта не было. Рабочий день обещал быть долгим, скотина он такая. Хэнк находился в участке уже миллионы лет, но проклятые часы показывали лишь 11:34. Он пришел на работу минут пять назад и уже желал взорвать тут всё к черту. — Хэнк! Зайди ко мне! — вдруг раздался громогласный окрик Фаулера. Голос капитана впился в мозг Хэнка, словно тысячи иголок. Лейтенант сейчас отчаянно желал прикинуться больным-больным, взять отгул, вернуться поскорее в милый дом. Но… — Капитан вызывает, так что закончи отчет за двоих, — сказал Хэнк стажеру с болью в голосе. Старушка совесть могла проснуться в любой момент, так что он рванул в кабинет капитана. — Чего тебе, Джеффри? — с упреком спросил Хэнк, осторожно закрыв за собой стеклянную дверь. Звукоизоляция была тут отвратительная, так что если они поругаются — а каждое второе пребывание лейтенанта в этом кабинете заканчивалось именно этим, — то весь отдел будет знать, куда, почему и на какой срок послали Андерсона. В прошлый раз он довольно мужественно воспринял новость о появлении стажера, потому что был слишком удивлен этим, да и не было настроения спорить. Сегодня у него нет настроения ни на что, особенно на треп капитана. Так что сегодня ссоре быть. — Ты же не забыл, что в твои обязанности как куратора Коннора входит написание еженедельных отчетов о ходе его практики? — поинтересовался Фаулер. Его тяжелый взгляд впился в лейтенанта. Хэнк завыл. Он не мог об этом забыть — он этого даже не знал. Какие ещё отчеты? Так вообще принято? — Когда я был стажером, обо мне никто не отчитывался, — возмутился он. — Пришел после полугодового мотания по помойкам Детройта — всё, молодец, годен. Теперь всю жизнь этой херней страдай. А тут… — Хэнк, не придуривайся. Ты должен был заметить… Некоторые странности в его поведении, верно? — осторожно спросил капитан. Хэнк закатил глаза. — Да, я не идиот. Парень аутичен, и что? Ну рос он в приюте, всякое в жизни бывает. Я всё равно не вижу смысла в таком контроле. — Не отлынивай. Через час жду отчет за прошедшую неделю. Ты же ещё не разучился их писать? — уточнил Джеффри, потому что он не мог не подколоть лейтенанта. Андерсон пробурчал что-то наподобие согласия и поскорее вышел из кабинета. Коннор всё так же сидел на своем месте и что-то усиленно строчил на бумаге. Андерсон обратил внимание, как странно двигается его рука при этом. Со стороны казалось, что он выводит буквы не чернилами, а целой ручкой, настолько сильно она наклонялась при письме. А после и пальцами захрустел. Громко так ещё, аж народ за соседними столами обернулся, с удивлением и страхом смотря, как Коннор выворачивает суставы на пальцах. Хэнк проигнорировал это, плюхнулся на свое место и заметил первый лист отчета. Лучше бы он этого не видел. Это был не почерк, а достойная музея коллекция черточек, загогулин, клякс, палочек, кружочков и прочего, что люди обычно использовали при письме. Только Коннору, видимо, никто никогда не говорил, что это всё должно между собой соединяться. Хэнк пробовал прочитать пару строк и даже что-то понял. Видимо, не до конца протрезвел со вчерашнего. Трезвый бы точно ни слова не разобрал. Потом лейтенант пригляделся внимательней и заметил, что стажер путал буквы в словах, путал слова в предложениях, предложения не дописывал. Ад филолога, да и только. Хэнк филологом не был, да и к интеллигентам никогда себя не приписывал. Но даже ему стало плохо от этих писем дьявола. Он посмотрел на стажера, который уже дописывал следующую страницу. — Ты это сможешь переделать? — спросил с надеждой Андерсон. Коннор резко поднял свою голову — Хэнк едва не подпрыгнул от неожиданности — и старательно изобразил грусть на лице. Получилось так себе. — А эти точно не пойдут? — жалобно протянул он. — Если только ты не собирался писать для номинации в конкурсе «Самый непонятный почерк в мире», — съязвил Андерсон. Смятая страница полетела в мусорное ведро. Коннор задумался, что послужило поводом для беспокойства лейтенанта. — А разве такая номинация есть? — спросил стажер. Хэнк вопросительно на него посмотрел, мол, ты что, издеваешься? Но нет, Коннор был абсолютно серьёзен. Тогда лейтенант заржал во весь голос. И плевать на удивленных коллег — ему не часто бывает так весело. А отчеты пришлось самому писать позже.***
— Не знаю, как ты, а я проголодался, — сообщил Хэнк, когда пришло время обеденного перерыва. Коннор не обратил на это высказывание внимания, ожидая, что лейтенант как всегда пойдет без него. — Идем. — Что? — не понял Коннор, отрываясь от своей работы. — В кафетерий. Пошли, а то с тебя брюки скоро спадут, больно мало ешь, — усмехнулся Андерсон и уверенно взял направление в сторону столовой. То ли Коннор не успел возразить, то ли пока что слушался лейтенанта, но характерный шум за спиной подсказал Хэнку, что парень идет за ним. Кафетерием в участке называли как маленькие закоулки с холодильниками и полками, так и нормально обставленный отдельный этаж, где уже повара готовили неожиданно вкусную еду. Там на обеденном перерыве можно было встретить людей с разных отделов или сесть со своими ребятами. Хэнк как мизантроп в первом поколении ставил первоначально цель в принципе найти место. Сегодня народу было меньше, чем обычно, что легко объяснялось загруженностью отделов и стремлением молодых бежать по карьерной лестнице. Хэнк взял сэндвичи, картошку фри и газировку и смело зашагал к свободному столику. За ним плелся Коннор, неся на подносе салат. Андерсона уже даже не удивлял выбор еды. Тина тоже на одном рисе живет, и ничего, уже четыре года работает, пока что жива. А Коннор вообще прошлую неделю духом святым питался, пусть хоть рисом желудок набьет. Хэнк кивнул своим мыслям и откусил большой кусок сендвича. Когда он уже доедал его, то периферическим зрением заметил, как кто-то тянет лапу к его картохе. Подавив желание крикнуть «Сумо, фу!», Хэнк увидел, как стажер тырит часть его обеда. — А себе взять картошку не судьба? — поинтересовался он. Коннор поднял на него привычно пустой взгляд. — Вредно это. Я за здоровое питание, — сказал он и быстро сожрал ещё пару палочек. — Ну-ну… — Кого я вижу! Это же наш дорогой стажер! Хэнк резко скривился, словно съел тонну лимонов. Гэвин Рид. Ну да, это должно было случиться. Рид был известным местным говнюком и полностью заслужил этот титул. Он представлял из себя грубияна и последнего козла, постоянно дерзил, раздражал всех своими идиотскими выходками, периодически плевал на все писаные и неписаные правила в участке. Да, он был хорошим полицейским и прекрасно расследовал дела, но работать с этой язвой было невозможно. Возможно, чем-то он напоминал Хэнка, только никто из них никогда не признал бы этого. Когда лейтенант ещё был рад работать, Гэвин проявлял к нему уважение и не донимал, но после их перепалки стали чуть ли не ежедневной традицией. Хотя это всё больше походило на ежедневный конкурс: кто кого сильнее обольет говном. Хэнк со своим богатым опытом пока выигрывал. Не повезло же тем, до кого Гэвин решил реально доебаться. Он мог и пальцем не тронуть несчастного, но засрать мозг так, что через неделю тот сам увольнялся. На претензии коллег Рид лишь ухмылялся и говорил: «С такой слабой нервной системой им в полиции нечего делать». Естественный отбор посредством мудака во всей красе. Нервная система Гэвина ни у кого вопросов не вызывала — он же себя тридцать шесть лет как-то терпит. Обычно это не волновало Хэнка, потому что его это не касалось. Коннор в принципе тоже его проблемой не был. Только вот, учитывая все обстоятельства, встречаться с Ридом ему пока рановато. Не выдержит ведь, сломается… Пока Хэнк бездействовал, Коннор, даже не подняв взгляд темных глаз на Гэвина, спокойно сказал: — Здравствуйте, детектив Рид. Рад знакомству с вами. Лично. Рид жадно вслушивался в каждое слово стажера. Когда тот сделал явную грамматическую ошибку, Гэвин оскалился, словно гиена. — Так-так, а говоришь ты почти нормально. Только вот людям в глаза смотреть нужно при разговоре. Где ж тебя так плохо выдрессировали, а? — поинтересовался он с притворной ухмылкой. Коннор всё-таки повернулся к нему и посмотрел точно в глаза. Ухмылка Гэвина дрогнула, но всё же осталась на его лице. Андерсон сидел и наблюдал за этой сценой. Что-то заставило его пока не вмешиваться. — Меня не дрессировали, а обучали в школах, как и всех детей. А вас? — спросил он с безэмоциональным лицом. Хэнк еле сдержал улыбку. Если бы он знал Коннора чуть хуже, то решил бы, что тот издевался. Впрочем, эта мысль явно посетила светлую голову Рида. Он нахмурился, а ухмылка окончательно превратилась в оскал. — Ты надо мной не издевайся. Понимаешь, узнать, чем ты болеешь, не так уж и сложно. С хуя ли такой, как ты, тут делает? — прорычал он, угрожающе нависая над Коннором. Его пальцы впились в плечо парня, стараясь причинить боль. Стажер по-прежнему был спокоен, и это, вероятно, так взбесило Гэвина. Хэнк уже хотел вмешаться, но следующая фраза заставила его ржать. — С хуя ли — это как? — искренне поинтересовался стажер. На лице Рида читалось замешательство. Он явно не ожидал от Коннора такого вопроса. От удивления он даже отпустил руку. Хэнк же зажал рот руками, чтобы не кричать, и теперь полулежал на столе, хрипя от смеха. — Вроде это обсценное выражение, но я не мог найти его в словаре… — Завались! — резко закричал Рид, хлопнув ладонью по столу. Его трясло от злости. Коннор вздрогнул и зажмурил глаза. Андерсон перестал смеяться и снова стал внимательно наблюдать за происходящем. Из-за шума теперь почти все полицейские смотрели на них. — Ты же аутист! Тебе здесь не место, и даже не пытайся доказать обратное. Гэвин схватил тарелку с нетронутым салатом и с силой бросил её на пол. Тарелка разлетелась на множество частей вместе с содержимым. Коннор сжал губы. Присутствующие зашептались. — Убери это и катись отсюда, — приказал Гэвин. Его озлобленное лицо исказилось, а взгляд впился в стажера. Коннор открыл глаза и посмотрел прямо в глаза Риду. Лицо парня немного дергалось, будто он напрягал поочередно различные мышцы. Хэнк вдруг подумал, что всё, стажер сейчас послушно уберет за Ридом, и тот спокойно его выживет из участка. Но… — Нет, — тихо сказал парень, — разбили её вы. Вы её убирайте. Вы убирайте. — Так, всё, довольно, — вмешался Андерсон, встав перед Гэвином. Дальше без его вмешательства мог произойти мордобой, а пока он в ответе за стажера, хрен он это допустит. — Рид, заткнись и уходи. — Ты его куратор, да? — спросил он, смотря прямо в глаза лейтенанту. В его взгляде читался вызов. — Напиши, что он не годен. Ему здесь не место. — Я вот тебя забыл спросить. Тебя тут главным никто не назначал. Прежде чем указывать другим на их места, научись знать своё, — посоветовал Андерсон. Рид тихо выругался и пошел прочь. Хэнк же позвал уборщицу, получил нагоняй за разведеный срач и вернулся к Коннору. Стажер будто застыл в одном положении. Он весь дрожал, а костяшками пальцев старательно бил об стол, пытаясь повторить какой-то странный ритм. Выглядел он при этом до боли потеряно. А за соседними столиками уже во всю шушукались, косясь на стажера. Ну что ж, Рид публично объявил о его болезни. Теперь нелепым слухам быть. Надо будет спросить Джеффри, какого хуя эта сволочь вообще смогла достать информацию о Конноре. — Что ж, парень, это ещё одна сторона работы в полиции. Тебе придется как-то заткнуть Рида, потому что иначе он тебе жизни не даст, — нравоучительно произнес Хэнк. Коннор не ответил, но кивнул головой, мол, услышал. Андерсон вернулся к обеду, милостиво отдав остатки картошки стажеру. Тот никак на это не отреагировал, всё так же уставившись в пустоту. Его всё ещё трясло, и Хэнк действительно не знал, что с этим делать. Но стажер хвостиком пошел за ним к лифту. Тогда Хэнк не завел полезную привычку выбирать выражения при Конноре. Не знал он и того, что уже тогда стажер придумал план. Но даже если бы Андерсону дали заглянуть в завтрашний день, он бы ни слова не поменял в своей фразе. Ведь оно того стоило.***
— Доброе утро, лейтенант! — поздоровался стажер. — Ни-ху-я оно не доброе, — отозвался Хэнк. Коннор на секунду завис и снова приступил к работе. Лейтенант уже по привычке посматривал на него каждые пять минут. Поэтому он не мог не заметить, что Коннор постоянно оглядывается, будто ожидая кого-то. Этим кем-то оказался Рид, приползший в участок с получасовым опозданием. Ещё один любитель прийти попозже. Едва он сел за свой стол, как Коннор резко поднялся. Хэнк не успел ничего сделать, а стажер уже очутился возле стола Гэвина. Тот с удивлением на него посмотрел. Незаметно вся работа в отделе сошла на нет. Видимо, слухи о вчерашнем происшествии быстро распространились. Хэнк готов был ставить пол зарплаты на то, что они сильно преувеличены. Хотя главными были не детали, а то, что все сейчас наблюдали за двумя людьми. Рид раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Коннор начал первым. — Посмотрите, кого я вижу! Нормальный человек! — воскликнул он и наклонился к охуевшему от такого поворота событий Гэвину. Тишину можно было ощутить физически. Хэнк не ожидал от стажера такой выходки и был слишком потрясен, чтобы что-то предпринять. А Коннор, выдержав паузу, продолжил: — И ты ничем не болеешь? И у тебя нет отклонений? Ты всегда работоспособен? И отчеты у тебя идеальны? — Коннор схватил пачку бумаги со стола и подкинул в воздух. Отчеты разлетелись и перемешались. Собрать их воедино теперь было бы пыткой для Гэвина. Рид, тут же оклемавшись, подскочил и схватил парня за воротник. — Слышь, мудак… — Рид! Коннор! — послышался окрик капитана. Весь отдел тут же изобразил бурную деятельность. Хэнк повернулся к капитану, который был готов перебить половину отдела со злости. — Быстро ко мне в кабинет! И, Хэнк, ты тоже! Гэвин тут же отпустил Коннора, хотя с большим удовольствием он швырнул бы его в таз с кислотой. Стажер тут же очутился рядом с Хэнком, и они вместе вошли в кабинет капитана. Фаулер уже сидел за своим столом, готовый кидаться в них всеми тяжелыми предметами, что попадутся под руку. «Ну всё, в этот раз точно орать будет», — пронеслась мысль в голове Хэнка. Настроение, поднятое нелепым видом Гэвина, сразу упало. Андерсон ещё обдумывал случившееся. Ну и какого дьявола стажер тут устроил? Решил крутым побыть? Что за внезапное пробуждение актерского таланта? Хэнк был возмущен этим и при этом рад. Коннор… Он смог за себя постоять, и при других обстоятельствах Хэнк бы ему аплодировал. Он действительно не ожидал такого от парня. А он, оказывается, ещё с тем характером... Все трое сели на стулья перед капитаном, словно провинившиеся школьники. Только Коннор выглядел потерянным, будто всю энергию вложил в это маленькое шоу. — Итак, что это за нахер сейчас было? — без предисловий начал Фаулер. Его голос был слишком спокоен. Услышав его, каждый подумает «уж лучше бы он начал кричать». — Да этот говнюк… — Просто этот мудак… — Говорить по одному! — рявкнул капитан, и полицейские дружно заткнулись. — Хэнк первый. — Вчера Рид докопался до Коннора. Он первый начал, это по камерам видно, — сказал лейтенант, не обращая внимание на ворчание сзади. — Ну а я посоветовал Коннору заткнуть его… Я не думал, что он поймет это буквально. Да только этого говнюка давно пора поставить на место… — Своё мнение оставь при себе, — резко оборвал его Джеффри и перевел пристальный взгляд на Рида. Гэвин поежился. — Мы, кажется, говорили на тему новичков? — Да, капитан, — вяло отозвался он. — Объяснительная чтоб вечером была у меня на столе. Я всё понимаю, но ты перегибаешь палку. Свободен, — махнул рукой капитан. Хэнку показалось, что Джеффри что-то недоговаривает, но лезть не стал. И только когда Рид вышел, он спросил: — Слушай, Джеффри, как он вообще узнал про Коннора? — Информация в открытом доступе, смотри — не хочу, — устало ответил Джеффри. Было видно, что он хочет поскорее закончить с разборками. — А ты, Коннор, как додумался до этого? — Я… — стажер впервые с начала этой беседы подал голос. Выглядел он всё так же отсутствующе. — Это показалось лучшим вариантом… — Показалось ему, надо же, — неожиданно добродушно усмехнулся Фаулер. — В следующий раз советуйся с Хэнком. С тебя, Хэнк, кстати, отчет по произошедшему для комиссии, — обрадовал его капитан. Лейтенант нахмурился. — Я только вчера писал отчет! Может, через неделю?.. — Экстренный случай, ничего не знаю. Отчет жду вечером у себя на столе. Всё, идите отсюда, к вам дело о пропаже поступило, — сказал он и уткнулся в монитор. Это было знаком, мол, выметайтесь отсюда. Делать им тут и правда было нечего, так что они вышли из кабинета. Стажер послушно следовал за Хэнком, не проявляя при этом интереса к действительности. Даже пальцы не дрожали, как обычно. Лейтенант вдруг ощутил, как тяжело ему далось это маленькое представление. А ведь его и худшее ожидает на этой работе… Андерсон, поддавшись внезапному порыву, откопал у себя в ящике шоколадку и сунул Коннору. Он рефлекторно ухватился за неё, но осознал, что ему дали, только через пару секунд. — Зачем?.. — Встречу с капитаном заесть, от неё всегда мало приятного. А нам там придется бывать часто, уж поверь, — сказал Хэнк. Коннор ощупал упаковку, потом аккуратно её вскрыл и полез лапать саму плитку. — Да ешь ты её ртом! Коннор спорить не стал.***
Следующее дело было о пропаже человека — молодой парень, Майкл Джордж, проблем на работе не было, семья его любила. Опрос свидетелей ни к чему не привел. Словно по щелчку пальца человека вдруг не стало. Такое периодически случалось, и Андерсон уж было решил, что парню просто экзотики захотелось, и он смотался (а начальник и сотрудники врут, да и в семье недоговаривают, да и кто признается, что он человека гнобит), если бы Коннор, который резко повеселел после того, как выжрал целую плитку, не нашел ежедневник пропавшего. Планы у него были расписаны на месяц вперед. Вряд ли такой человек стал бы сбегать. Ещё выяснилось — Коннор разнюхал, — что Майкл собирался жениться и уже присматривал кольцо. После этого глупо было списывать всё на внезапный порыв к странствию. Но им не удалось даже найти место, где он пропал, так что расследование всё равно заходило в тупик. Уже на следующий день Хэнк снова вовремя пришел в участок. На регистрации его одарили удивленным взглядом, коллеги не обратили ни малейшего внимания. Лейтенант заметил напряженного Коннора на своем месте. Парень всё время косился на вход, но когда вошел Хэнк, перестал вертеться и сел ровно. — Доброе утро, лейтенант! — сказал тихо стажер, когда Андерсон уселся за свой стол. Руки его были расчесаны, взгляд рассеяно блуждал по столу. Лейтенант подавил в себе жалость и улыбнулся. — Охуенное сегодня утро, — произнес Хэнк. Коннор с удивлением на него посмотрел, и его губы исказились в особой, привычной улыбке. А потом Коннор расслабился. Ритуал был исполнен.