I believe in the hero

Всё было в порядке. Настолько, насколько бывает в центральном Департаменте полиции. Коннор постепенно стал частью полиции. Странной, необычной, но всё-таки частью. Трудно теперь было представить их день без этого дерганного офицера, который вечно попадает в несуразные истории. Казалось, его признал даже Рид. Их шутливые перепалки давно перестали быть редкостью. Ричард же, когда появлялся в участке, тут же привлекал к себе внимание детектива. Эта своеобразная дружба удивляла, но всё же всем было легче смириться, что всё, что связано с братьями, было весьма необычно. Хэнк всё ещё старался утаскивать Коннора домой, где они могли смотреть фильмы и гулять с Сумо. Всё было хорошо. Всё у них было в порядке. *** Но вот они тут, в квартире, где последние полгода подросток успешно прятал наркотики, которые потом впаривал в школе. Они начали подозревать его в начале августа. Четырнадцатого у них было достаточно улик, чтобы им выдали ордер на его арест. Пятнадцатого они вошли в его квартиру и представились ничего не понимающим родителям. С этого момента всё пошло по пизде. И Хэнк очень, очень сильно хочет оказаться как можно дальше отсюда. Потому что Даниэль стоит на краю балкона, сжимая под дулом пистолета младшую сестру. Потому что кто-то из соседей, — а может просто случайный прохожий, — распиарил происходящее в интернете, и уже через полчаса об этом трубили по федеральным каналам. Потому что ошибки им не простят. Потому что переговорщиком выбрали, блядь Коннора. А на кону стоит всё. Хэнк смотрит, как на его напарника прикрепляют микрофон и дают наушник, похлопывая ободряюще по спине. Коннор морщится, ему-то не нравятся прикосновения, но чёрт он об этом кому скажет. Рид хмурится, смотря на это всё, но молчит. Все ещё помнят тот случай, когда он уговорил Тодда сдаться. И все доверяют ему, не веря, что делают это. Хэнк подходит к нему последним. — Удачи, — сухо говорит он, нервно прикусывая нижнюю губу. А Коннор, проницательный он наш, видит это. Улыбается, как всегда криво, и говорит: — Я сделаю это. Как герой. И что-то внутри Хэнка обрывается, когда он выходит на балкон, словно на эшафот. Спина его, как всегда, ровная, движения уверенные, а от чего-то Хэнку всё равно не спокойно. Он подходит ближе к динамику, чтобы быть в курсе происходящего, и оттуда слышится уверенный голос: — Даниэль? Мой имя Коннор. Я пришел договориться. — Не подходи ближе! — взвизгнул второй голос. Андерсон не удержался и поднял взгляд на балкон. Сквозь занавеску было видно, как Коннор замер. — Хорошо. Давай просто поговорим. Может, отпустишь сестру? Послышался голос девочки, который невозможно было разобрать. — Нет! Если отпущу — вы меня убьёте, — закричал Даниэль. — Обещаю, тебе ничего не сделают. — Нет! Я всегда виноват! Я всегда крайний! Я всегда! — Эй, — прервал их нахмурившийся Рид, — он не под наркотой случайно? Так быстро Хэнк редко оборачивался. — Вы пустили одного человека на переговоры к наркоману? — прошипел он. «Я напьюсь. Я блядь сегодня точно напьюсь после этого дерьма.» — Эээ, тише, папаша, — попытался успокоить его Бен. — Коннор справится. Это же он. — Да, но… Тут послышался выстрел. Все мигом обернулись к окну. Силуэт Коннора виднелся на фоне вечерних огней особенно четко. Он прикрывал собой девочку, что вцепилась в него. А сзади, на коленях, стоял Даниэль и в динамике раздавались еле слышно его всхлипы. Медики тут же ринулись на балкон. Парня в истерике увели. Девочку принялись осматривать, но судя по всему, она отделалась испугом. Но когда Хэнк подошел к Коннору, то боялся худшего. Когда он увидел улыбающегося парня, простреленную ногу которого обрабатывали, то чуть сам не упал от облегчения. — Я справился, Хэнк? — спросил он хриплым голосом. Лейтенант едва нашел в себе силы улыбнуться. — Да, Коннор. Определенно. И, к своему удивлению, в тот вечер он не ужрался как свинья. *** Награждение проходило на главной площади города. Президент Уоррен не поленилась лично приехать в Детройт, чтобы провести церемонию. Хэнк так и не понял, почему Коннора решили наградить. Может, потому что дело широко освещали в СМИ. Может, потому что он был полицейским с отклонениями, и это посчитали хорошим ходом. В любом случае, это было не так важно. Ведь, вспоминая нелюдимого мальчика в приюте, Хэнк не мог не восхититься тем путем, что прошел Коннор. Присутствовал почти весь город. А на огромной деревянной сцене президент говорила вдохновляющую вещь. Потом к ней вышел Коннор, — с виду невозмутимый, но Хэнк, наблюдающий из-за кулис, представить не мог, что он сейчас чувствовал. Он подошел к Уоррен и та, что-то сказав, наградила его «Медалью доблести». Хэнк смотрел на это и понимал, что не может сдержать улыбки. Он почти не слышал аплодисментов, когда Коннор зашел за кулисы и улыбнулся своей улыбкой. — Теперь я тоже герой, Хэнк? — спросил он. Лейтенант кивнул. А потом подошел и осторожно обнял его. — Ты уже давно герой, Коннор. Уже очень давно. И он не мог не улыбнуться ещё шире, когда Коннор обнял его в ответ.