Не любовная история

Больше всего Геспер не любил практику в зале Суда. Звучало захватывающе, а на деле надо было несколько часов подряд, не разгибаясь, сидеть над бумагами. Он ненавидел вести протоколы заседаний и мечтал о том дне, когда уже наконец станет полноправным Вершителем судеб и большую часть бумаг за него будут заполнять многочисленные помощники и стажеры. Кто-нибудь видел, чтобы Нуновал писал отчеты? Нет? То-то же. Не меньше, чем бесполезное конспектирование, Геспера раздражало правило, согласно которому на одном судебном заседании записи вели сразу двое учеников. Будто никто не верил, что они способны точно и без ошибок все зафиксировать, и требовалась копия для сверки. Пока Тунон громогласно вещал, паря над своим пьедесталом, а человек, обвиняемый в продаже скопированных из Старых Стен рисунков, изо всех сил старался выставить себя мошенником, а товар — подделкой, Геспер и Фурия сидели поодаль и без перерыва скрипели перьями. Времени переговариваться у них не было — от того, сколько приходилось писать, уставали даже привычные к сигилам руки Геспера. Гулкий удар молота об пол заставил обоих вздрогнуть. Геспер едва успел отдернуть руку прежде, чем перо оставило на пергаменте чернильную загогулину. Не хватало только испортить отчет! Да он скорее повесится, чем напишет всю эту ересь заново! — Заседание Суда окончено. Голос Архонта Правосудия гремел не хуже молота, но не пугал — уже нет. Ко всему Геспер привык, кроме этого пронзительного звука, подводившего черту под каждым его приговором. Интересно, как сам Тунон научился сохранять спокойствие, впечатывая эту махину в пол? Не верилось, что это возможно, — даже за сотни лет. Присыпав чернила песком, чтобы не пачкались, Геспер и Фурия сложили свитки в тубусы. Оба экземпляра предстояло сдать в архив Рогалусу. — Думаешь, их кто-нибудь прочитает? — тихо спросил Геспер, разминая руки. Он прекрасно знал, что Суд делает важную работу, что, если никто не будет следить за соблюдением законов, в Империи воцарится хаос, и не станет никакой Империи, бла-бла-бла. Ему повторяли это сотню раз. Отделаться от ощущения, что конкретно он ничего полезного не делает, все равно не получалось. Фурия пожала плечами. — Разве что те, кто придет после нас. Такие же ученики, да. Ни на что другое все эти протоколы обычных, рутинных дел не годились — спорного в них не было ничего, а обжалования Суд Тунона не предусматривал. Адъюдикатор выносил только окончательные решения. — И Рогалус, — подумав, добавила Фурия. О, этот точно проверит все: нет ли ошибок, небрежностей и помарок, не размазались ли чернила, не заломился ли в неправильном месте свиток. Геспер уважал его за знания, но за въедливость и явную страсть к чему-нибудь придираться иногда мысленно желал ему свалиться с самого высокого пика Торталуса. Каждому, кто в жизни хоть пару лет учился, знакома, должно быть, такая категория наставников: думающих о себе слишком много и считающих всех своих учеников бесконечно далекими от идеала — то есть недостаточно хорошо подражающими ему. — Ну, знаешь... Может, наши учебные задания сами по себе и бессмысленны, но они готовят нас к будущему. Так все же намного легче запомнить. — Ты права, просто... — Геспер вздохнул. — Хотел бы я никогда здесь не оказываться. Учился бы в своей школе, потом отправился бы в один из легионов в услужение какому-нибудь Архонту... Был бы воином, грозным боевым магом, а не какой-то там канцелярской крысой. Фурия обогнала Геспера на пару шагов и участливо заглянула ему в лицо. — У тебя что-то случилось? Ты выглядишь мрачнее обычного. Не улыбался ни разу за последние дни. — Что? — Геспер даже остановился от удивления. Он не думал, что кто-то вообще обращает внимание на такие вещи. Тем более, что с Фурией они даже разговаривали нечасто, ограничиваясь простыми «привет», «пока» и «ты не видела, куда я положил свои вещи?». — Нет, все в порядке. — Уверен? Может, я могу помочь? Несмотря на свое якобы говорящее имя, Фурия уверенно держала первое место в списке самых добрых — или, скорее, человечных — учеников. Порой ей это стоило проблем. Неоднократно между ней и Рогалусом прямо посреди лекций вспыхивали жаркие споры о несправедливости некоторых законов и решений, принятых Владыкой. За отдельные высказывания Фурия бывала жестоко порота, но наказание вправляло ей мозги совсем ненадолго. Хорошо, что с Туноном она об этом пока не спорила. Гесперу, сказать по правде, было бы любопытно посмотреть на реакцию Архонта, но, с другой стороны, он искренне не желал Фурии долгой и мучительной смерти. Быстрой и безболезненной, впрочем, тоже. — Я так не думаю. Что скрывать, Гесперу было приятно это внимание, да и выговориться хоть кому-то очень хотелось. Но — нет. Он не мог поделиться с ней тем, что произошло между ним и Джо. — Но спасибо, что спросила. Может... расскажешь, что творится вокруг? Я совсем не следил за событиями последние дни. Да никогда не следил. О том, кто получил нагоняй от наставников, а кто сумел вырезать на стуле Рогалуса неприличное слово и не попасться, он узнавал от Джозефа. Фурия задумчиво подняла взгляд. — Да ничего особенного. Что Иса с прошлого кулака тренируется вместе со всеми, ты и сам заметил, я думаю. Геспер кивнул. Сложно было не заметить. До поступления на службу в Суд Иса не держала в руках оружия, и, хоть за прошедшие два года она научилась многому, с новых тренировок выносила разве что синяки. Впрочем, по ее бесстрастному лицу трудно было понять, огорчали ли ее поражения, — маска Тунона и то порой выражала больше эмоций. — Релета, говорят, уже скоро возьмут на настоящее расследование, — Фурия завистливо вздохнула. Геспер хорошо понимал ее. Им приходилось составлять скучные и никому не нужные отчеты, тогда как бледномордому выродку доставалась самая — да, в общем-то, единственная — интересная работа. И за что ему такое? Просто за то, что он при Суде штаны протирает на год дольше? Или у них незаметно прошел конкурс на то, кто выше всех нос задирает, и это — главный приз? — Хотел бы я оказаться на его месте. В дюжине шагов от архива они, не сговариваясь, замолкли. Даже идти стали тише, мягче — так, чтобы не скрипнула ни одна половица. Рогалус наверняка коротал время за чтением, и отвлекать его было чревато. Так и вышло. Одинокий призрачный огонек, сотворенный сигилом, выхватывал из темноты фигуру Рогалуса и развернутый на столе перед ним свиток. Тени, непривычно ложившиеся снизу-вверх, искажали черты лица, так что Рогалус больше походил на злого, стерегущего знания призрака, чем на человека. Просто подойти, молча оставить отчеты на столе и сбежать не вышло. Рогалус оторвался от чтения и поднял глаза на учеников. — Здравствуйте, Вершитель Рогалус, — почти одновременно выпалили Геспер и Фурия. Рогалус кивнул в ответ. — Покажите, что вы принесли. Подавив досадливый вздох, Геспер протянул ему тубус. Кайрос милосердный, Рогалус что, собрался все это читать прямо сейчас? Опять? Ни присесть, ни взять какую-нибудь книгу, чтобы скоротать время, Ролагус ученикам никогда не предлагал — точнее, не разрешал. Его взгляд метался из стороны в сторону, перескакивая со строчки на строчку. Для Геспера оставалось загадкой, как он, не будучи Архонтом Скорочтения или вроде того, умудрялся читать так быстро два свитка разом — пускай и совершенно одинаковых по содержанию, но слов в одной строке Фурия умещала гораздо больше, чем Геспер, — и не путаться. Поговаривали, что Рогалус грамоту освоил раньше, чем сделал первый шаг, а к сексу потерял интерес после того, как выяснил, что читать в процессе неудобно. Все эти россказни, конечно, следовало делить по меньшей мере на два, но появлялись они не на пустом месте. — Хм, вы неплохо справились. У Геспера дрогнули пальцы, сжимаясь в кулаки, но он одернул себя прежде, чем жест стал слишком заметным. А что, он мог плохо справиться с такой элементарной задачей?! — Помарок почти нет, но над аккуратностью письма предстоит поработать. И, Фурия, я вижу, что в паре мест ты сбивалась со скорописи. Тебе нужно больше практики. — Я буду внимательнее впредь, мастер Рогалус. Особого энтузиазма в голосе Фурии не ощущалось. Не надо было быть Архонтом Тактических Отступлений, чтобы заметить: Гесперу подвернулся отличный шанс успешно ретироваться. Но, благодарный за проявленное беспокойство, Геспер ощущал какую-никакую ответственность перед Фурией и потому остался. — Разумеется, — вновь кивнул Рогалус, безошибочно выуживая из стопки свитков справа от себя нужный. — Я прослежу за этим. Так, посмотрим... У тебя будет дополнительная практика в зале суда в следующий День Кузнеца, вместе с Ксандром и Безымянным. — Но в это время я должна быть на тренировке у Калио! — Фурия всплеснула руками. — Нельзя ли в другой день? — Уверен, Калио поймет, почему ты не сможешь присутствовать. Закончив выводить в расписании ее имя, Рогалус вернул свиток на прежнее место. Стало ясно, что решение его окончательно и обжалованию не подлежит. Повисло напряженное молчание. Геспер буквально кожей чувствовал, как Фурия борется с собой, чтобы не сказать что-то неподобающее. — Хорошо, мастер Рогалус, — все-таки выдавила она. — Как скажете. — Ты можешь идти. И ты тоже, Геспер. Увидимся завтра на лекции. До двери архива они с Фурией шли степенно, но как только оказались в коридоре — прибавили шага. Ничего страшного не произошло, да и не могло, по сути, произойти, но убраться подальше все равно хотелось. А то вдруг Рогалус передумает и захочет записать их на еще какие-нибудь дополнительные и не менее бесполезные занятия? — Слушай, — Геспер мягко коснулся плеча Фурии. — Я, конечно, не Калио, но, если захочешь, можем сегодня потренироваться вместе. И когда ты освободишься после следующего заседания — тоже. Все равно я ничем не занят. Та приподняла уголки губ в благодарной улыбке. — Спасибо. Было бы неплохо. Но разве ты по вечерам не ходишь куда-то с Джозефом? Геспер нахмурился и яростно замотал головой. Неужели за эти два года они с Джо в глазах окружающих настолько сблизились, что теперь все будут спрашивать его об этом? — Нет. Мы... поссорились. — О, — во взгляде Фурии затеплилось сочувствие. — Мне жаль. Извини. Геспер ответил кислой улыбкой. А уж ему-то как жаль, что все случилось именно так. Но время назад не воротишь. С тех пор, как Бледен Марк казнил Архонта Времени, уж точно.