Леди Адмирал

      Мне снился бушующий океан. Темные волны, перемешанные с грязной серой пеной, двигались еле-еле, как в замедленной съемке. Они загустели, став похожими на холодец или студень, уже начавший застывать, но не схватившийся окончательно. Посреди замерших волн показалась Верный. Ее лицо исказилось в беззвучном крике о помощи, а ноги по щиколотки провались в густое желе. Ее тащили на дно ракеты со стальными мордами, похожими на акульи. Они хватали ее за руки и ноги, вгрызались в подол юбки, терзали и рвали ее на части. Ракеты запускал адмирал Шаров. Инфернально хохоча, он стучал кулаком по большой красной кнопке. Каждый удар эхом отражался у меня в голове, вызывая приступы боли. Звуковая волна будто бы отражалась от стенок черепа, возвращаясь и усиливаясь многократно.       Верный провалилась под воду. Я открыл глаза.       Передо мной проявился бежевый потолок, покрытый паутинкой тонких трещинок. Видение постепенно стерлось и провалилось в глубины сознания. А вот звуки ударов никуда не исчезли — лишь стали немного тише. Я повернул голову: Вика, сидевшая за столом, держала в руках наполовину разобранный пистолет и упорно колотила им по столешнице, пытаясь вытащить какую-то заклинившую деталь. Мое присутствие ни капли ее не смущало — судя по яркому свету, льющемуся из окна, время приближалось к полудню, а значит шуметь можно было сколько угодно. Научиться понимать логику капитана Красновой, обожавшей порядок и правила, было не сложно. Потерев кулаками заспанное лицо, я промычал что-то нечленораздельное, похожее одновременно на «Доброе утро» и «Твою мать», и поплелся в ванную.       Когда-то давно, наверное, еще в прошлой жизни, мне довелось слышать об исследовании психологов, доказавших, что водные процедуры, такие как умывание или душ, помогают избавиться от чувства вины и навязчивых мыслей. Теперь я мог уверенно заявить: «Врали». Из головы не выходила увиденная во сне картина: Верный и вцепившиеся в нее ракеты. Затем ей на смену пришла другая, сформированная памятью, а не глубинами подсознания — скользящий по воде силуэт девочки, взрыв и захлестнувшая ее волна огня, брызг и осколков.       «Неужели никто даже не подумал о том, что она могла пострадать?»       Зачерпнув воду ладонями, я решил дать теории неизвестных психологов еще один шанс и снова принялся умываться.       Настроения не было вовсе. Вернувшись в комнату, я не придумал ничего лучше, как снова завалиться на кровать. Руки сами потянулись к тетрису — игрушка уже не раз помогала мне убить время.       — Не пойдешь сегодня к канмусу? — мгновенно уловила мое настроение Вика.       Собранный пистолет в ее руках щелкнул затвором. Еще одним движением она вогнала в него магазин, а затем сунула в кобуру, подготовив себя к каждодневной службе.       — Нездоровиться, — односложно ответил я.       — Ладно, бездельничай, — протянула Краснова с каким-то горделивым самодовольством, — у нас все равно не было на тебя планов.       Ее слова острым ножом резанули по остаткам моего самолюбия. Бросив тетрис на койку, я поднялся, сорвал с гвоздика куртку и бросил сквозь зубы: «Пойду прогуляюсь, к морю».       Вика проводила меня все той же надменной улыбкой.       Ноги сами вывели меня к каменистому пляжу. Мне уже доводилось видеть это место, правда, лишь мельком — я разглядел его в тот день, когда ехал с аэродрома на скрипучем УАЗике капитана Измайлова. Что ж, настало время познакомиться с местной природой поближе.       Ступать по мокрым камням было неудобно: за тысячи лет работы волны отполировали их до зеркального блеска, сделав гладкими и округлыми. Нога так и норовила сорваться в промежуток между ними, где все еще плескалась холодная морская вода. Это сулило лишь промокшие кеды и возможную простуду — вещи, никак не входившие в мои планы. Вместе с тем, суровая северная природа отрезвляюще подействовала на мой рассудок. Наблюдая за бесконечным движением волн, я вдруг почувствовал себя маленьким и незначительным. Такими же стали и терзающие меня проблемы.       Почувствовав себя лучше, я решил развивать успех. Теперь важно было найти подходящее место. Мое внимание привлек огромный угловатый валун, самый большой из всех, что находились неподалеку. Судя по его острым граням, он появился на пляже намного позже камней под ногами: волны только начинали свою работу над его полировкой. Собственно, это был даже не камень, а обломок железобетона, но это было не существенно. Я забрался на валун, поджал под себя ноги, усаживаясь по-турецки и сделал глубокий вдох, глядя на горизонт. Ноздри защекотал прохладный соленый воздух, я ощутил его поток, скользнувший по нёбу, гортани, легким. Горизонт был чист — яркое голубое небо практически сливалось с синевой океана, над которым пестрели легкие барашки облаков — такими же чистыми становились и мои мысли. Я закрыл глаза и сделал еще несколько вдохов. Пусть медитация и не имела магического эффекта, она все еще сохраняла эффект психологический, помогая разобраться в себе и настроиться на рабочий лад. Навык создан действием: медитация. Скорость восстановления здоровья и маны увеличены.       Хм, а с магическим эффектом все-таки лучше.       Получив сообщение от системы, я мгновенно забил на изначальную цель медитации. Вместо этого, я открыл карту — пусть навык качается. С ускоренной регенерацией маны карта будет работать дольше, а значит и ее прокачка будет эффективнее. Сидя с закрытыми глазами, я принялся изучать окрестности острова и военно-морской базы, начисто позабыв о том, что навык показывает в реальном времени лишь то, что вижу я или мои канмусу. Потому, звуки шагов, раздавшиеся за спиной, стали для меня полнейшей неожиданностью. На мое плечо легла тяжелая ладонь. Я испуганно вздрогнул и едва не скатился с камня — капитан Измайлов лишь в последний момент подхватил меня и удержал на месте. Вид у него был обеспокоенный. Позади, у обочины, стоял его бессменный автомобиль. И как только я умудрился не услышать его гудение и скрипы? Отпустив меня и сделав шаг в сторону, мужчина осторожно поинтересовался:       — Александра, у вас все хорошо?       — Более-менее. Медитирую вот.       — Медитируете? — удивился Измайлов, — не думал, что вы из этих… Из йогов, или как их там…       — Для этого не обязательно быть йогом. Медитировать полезно — помогает успокоиться и очистить разум.       — А вам разве до того разум не очистили? — ляпнул Максим и тут же осекся: — Извините.       Случайно вырвавшаяся фраза никак меня не задела. Более того, мне даже понравилась эта едкая искренность — большинство людей предпочитали не замечать мое прошлое, делая вид, что его вовсе не существует.       — Ага, — произнес я, — но ум штука такая, имеет свойство загаживаться всякой дрянью. Приходиться повторять процедуру.       — И отчего же вы хотите очистить свой разум? — почувствовав, что разговор затягивается, Максим сел на соседний камень.       Я на секунду задумался, размышляя, стоит ли делиться с мужчиной своими переживаниями. Глядя на рубленый, похожий на скалу, профиль капитана, я почему-то подумал, что он не скрывает своих эмоций за маской лжи, как делают это Шаров или Краснова. К тому же, я не собирался выдавать ничего секретного, а значит, со мной не произойдет ничего плохого, даже если я ошибаюсь. Измайлов, тем временем, достал из нагрудного кармана сигареты:       — Курите?       — Не знаю.       Он протянул мне пачку. Мы закурили. Подумав еще немного, я решил все же поделиться своими переживаниями о Верном.       — … и все равно, я не понимаю. Сначала мне говорят, что канмусу — наша единственная надежда. А потом начинаются эти учения и по ней выстреливают противокорабельной ракетой. И никого не заботит, что она могла погибнуть или пострадать! Ведь она всего лишь маленькая девочка! Пусть и… со способностями, — закончил я свою мысль.       — Маленькая девочка?! — вдруг рассмеялся Измайлов, — Да, теперь я понимаю, почему господь Бог сделал вас адмиралом…       — Что-то не так? — я удивленно моргнул глазами.       — Ни у кого, кроме вас, не повернулся бы язык назвать Верного «девочкой». Вот, — он отвернулся и закатал рукав куртки, показывая мне швы, обрамлявшие его левую руку, — это сделала Верный, во время нашего… знакомства. Слишком уж многие тут видели канмусу в деле. А эта ракета никак не могла навредить ей — из нее вытащили боеголовку и половину взрывчатки.       Уже не думая про учения и ракету, я с удивлением пялился на изломанную руку Измайлова. Верный казалась мне образцом спокойствия и флегматичности, и я никак не мог представить ситуацию, при которой такое могло произойти.       — Что произошло между вами и Верным? — осторожно поинтересовался я.       — Ничего особенного, — невесело отозвался капитан, — просто хотел поговорить. Через какое-то время ей это надоело, и она оттолкнула меня в сторону, просто смахнула, как надоевшее насекомое. Или вы думаете, что были единственным кандидатом в адмиралы?       — О, так вам тоже мозги промыли?! — мгновенно загорелся я, обрадованный появлением возможного товарища по несчастью.       — Нет, до этого так и не дошло. Я был среди тех, кто пытался разговорить Верного своими силами, без изменения личности. Заявку на эксперимент подавал тоже, но ее завернули. Говорят, что мои знания и опыт слишком ценны, чтобы потерять их из-за амнезии.       — Вам так хотелось стать адмиралом?       — Можно сказать, что меня не отпускала одна навязчивая идея.       — Какая?       Капитан замолчал на какое-то время. Задумавшись, он покрутил между пальцами потухший бычок, смял его и выбросил в сторону.       — Хотел вернуть свой корабль — «Совершенный».       Сказав это, капитан посмотрел на меня. Я ничего не ответил, показывая, что намерен слушать историю дальше. Тогда он продолжил:       — Нас потопили у берегов Исландии. Мы прикрывали эвакуацию с острова. Сначала все шло хорошо — глубинные будто бы дали нам время на то, чтобы уйти. А затем напали, в самом конце операции. Бой получился жуткий, больше никогда такого не видел. Американцы потеряли «Замволт», мы — «Совершенный», от шведов, кажется, вообще ничего не осталось. Меня тогда ранило, кто-то погрузил меня на борт вертолета. Так я и стал капитаном без корабля. Вместо эсминца теперь эта развалина, — он кивнул на УАЗ, — а вместо штурвала — руль. С тех пор я много думаю о канмусу. Все они — реинкарнации кораблей, и среди них постоянно появляются новые. Кто знает, может однажды среди них появится и мой «Совершенный»?       — Кто знает, — задумчиво проговорил я, дослушав его историю, — если когда-нибудь ее встречу, обязательно вас познакомлю.       — Буду признателен, — усмехнулся капитан.       Кажется, мы оба сказали все, что хотели. Я снова перевел взгляд на горизонт — теперь над ним темнела полоска из темных грозовых туч. Белые барашки стремительно убегали от них, ускользая на юго-восток. Удивительно, как быстро могла меняться погода возле моря. Пожалуй, я не скоро смогу к этому привыкнуть.       — Пойдемте, — позвал я, спрыгивая со своего валуна, — кажется погода вдруг решила испортиться.       К моему удивлению, Измайлов мгновенно помрачнел и напрягся, его спокойное лицо будто свело судорогой.       — Этого ведь не было, когда вы пришли? — холодно уточнил он, кивнув на горизонт.       — Не было, — подтвердил я, не понимая, что происходит.       Капитан ругнулся сквозь зубы, после чего схватил меня за руку и потянул за собой: «Уходим, быстро!». Спотыкаясь о камни, мы со всех ног бросились к автомобилю.       Со стороны военно-морской базы зазвучала сирена воздушной тревоги.