Игры с рабами

Комната Чимина оказалась довольно просторной, хоть ни один уголок не внушал уюта. Все здесь, вся роскошь, среди которой его, Пак Чимина, будут неизменно трахать по одному или несколько человек, вызывала отвращение до рвотных позывов. Огромная кровать, тумбочка и шкаф. Шуга мягко прикрыл дверь и задвинул засов. Чимин вздрогнул и обернулся на странного, худощавого паренька. После ванной парню немного полегчало, он чувствовал себя раскованнее в присутствии такого же раба, как он сам. Это сближало их. Они не смотрели друг на друга, но просто даже находиться в одной комнате было уже комфортно. Чимин медленно прошел к кровати и сел на самый край. — Хозяин знает? — Да, — кивнул Шуга, садясь рядом, его рука лягла на крепкое бедро парня. Он помнил как стойко держался единственный сын семьи Пак. — Он не против. Ему даже…нравится наблюдать за нашими играми. — Наблюдать? — почти вскрикнул Чимин, едва ли не вскочив с места, но чужая рука словно бы пригвоздила Пака к месту. Грудь тяжело вздымалась так тяжело от рваного дыхания. Неужели эта сволочь видит в людях лишь предмет развлечения? Неужели тут ему зоопарк?! Глаза начали искать камеру, хотя бы маленькую красную лампочку, тогда Пак мог закричать бы, что-то гневное. Так он и сказал Шуге. — В камерах, которые стоят здесь, микрофонов нет, — ответил тот. — Ложись, я натру мазью твои увечья. Чимин вздохнул и скинул медленно халат, оголяя чистую кожу, но в последствиях личной встречи с Ким Намджуном. Шуга встал с кровати и пошел к шкафу, вернулся с двумя тюбиками в руках. На мгновение он засмотрелся на эту спину, на это тело. Я Шуга. Эта жизнь никогда не расколится для меня на две части, даже после того как я увидел этого парня. Его ничто не сломает, не убьет. И меня тоже. Моё всердце давно вырвано, потому я не борюсь. Я не боюсь. Я не робщаю. Не бегу. Приятно просто прикасаться даже к этой коже, слышать тихое шипение. — Потерпи, — горою я, аккуратно смазывая порезы на спине, а затем позволяю себе шаловливую вольность: склоняюсь и дарю этому парню поцелуй меж лопаток. В ответ меня одаривают одобряющим вздохом. Он явно младше меня, он красив. И я не могу запретить себе немного его распробовать. — Нравится? — усмехаюсь я. — Да, продолжай, пожалуйста. И я слушаюсь, как послушный раб. Нет, нет! Я раб своего хозяина. Я принадлежу Ким Намджуну. Это тело. Только тело. Души нет, она вытрахана, отобрана вместе с невинностью. Выжгли, вместо нее теперь клеймо. Я откинул в сторону тюбики, туда же полетел халат. Чимин был так податлив, так красив и хорош. Я спустился к его ягодицам и начал целовать каждую, и меж них, покусывать и снова лизать, так самозабвенно, словно больше никогда не смогу, но долгих прелюдий мне не хотелось, но я продолжал. Одной рукой я потянулся к члену Чимина и начал слегка надрачивать. Стоны говорили о верности моих развратных действий. И мне нравилась такая реакция. — Подай пожалуйста тот черный тюбик, — попросил я, и Чимин с легкостью и охотой потянулся рукой в сторону халата, слегка сместился правее, и через долю секунды я уже наливал на пальцы холодный, густой гель и смазывал все ещё красную после долбежки дырочку Пака. — М…Шуга, — Чимин вздрогнул, но я его обнял поперек живота и ввел палец внутрь, чувствуя как его сжимают нежные стенки чужого нутра. Новизна меня охватила полностью, до самых кончиков пальцев на руках и ногах, до кончиков волос и ресниц, проникла внутрь. — Войди в меня, Шуга, — просто на Пак, сжимая простынь ив маленьких, аккуратных пальчиках. — Да. С удовольствием. — Мне пришлось отстраниться, чтобы снова взять валяющийся рядом тюбик и налить уже на свой член. Я был безумно возбуждён, я хотел этого парнишку, хотел в нем раствориться, хотел узнать его. Хоть на какое-то время присвоить себе! Так хотел. И Чимин подавался мне, он выгнулся в спине и прижался грудью к одеялу. Он выжидал. Он тоже хотел. — Готов? — Возьми меня. — и я вошел. Медленно, плавно, оглаживая и целуя чужую спину. Я не хотел сделать ему больно, не хотел чтобы он снова плакал. Он пробудил во мне что-то живое, что я усыпил. Что усыпили, отобрав у меня имя и дав прозвище, дав клеймо и новую жизнь. Роль верного пса у ног Ким Намджуна, и я готов жить так сто лет, ещё сто лет и ещё столько же. Но сейчас мой Рай заключался в тесноте чужого тела. В стонах, в просьбах. Я вошел до конца, попросил стать просто в колено-локтевую и потянулся руками к соскам Пика. Они твёрдые, это возбудило меня еще сильнее. Я сделал первый точок. Второй. А затем просто вошел во вкус. начал двигаться быстрее и быстрее, целовал, заставлял метать по кровати и стонать. Затем, не вынимая член, перевернул Чимина на спину. Парень вздрогнул. — Что такое? — забеспокоился я, не начав двигаться снова, но Пак уверил, что все хорошо и это просто шрамы. Они целовались так жарко, так страстно, словно давно любящие друг друга человека. Оба знали, что возможно Намджун видит их сейчас или же увидит потом, на записи. Возможно они даже будут вознаграждены, если представление понравится наследнику семьи Ким. Шуга цеплялся пальцами то в талию, то в бёдра, то в плечи, то по обе стороны от Чимина. А тот стонал до безумия громко, но не наигранно. Он Обнимал Шугу за шею и выгибался, не обращая внимание на обжигающий дискомфорт от стягивающих кожу порезов. Вряд ли они когда-то заживут. Останутся уродливые шрамы. — Я скоро..кончу, — выдохнул Шуга, ускорив движения и закинув стройные, крепкие ноги Пака себе на плечи, складывая пополам. — Кончи в меня, Шуга~ Мокрые от пота, тяжело дышавшие; Чимин опередил своего партнёра, кончив себе на живот. Его ресницы затрепетали, щеки горели алым. Шуга успел сделать ещё несколько толчков, и последний, особо глубокий. Струя попала по простате, и Пак взвизгнул, выгнувшись в последний раз, и обмяк, выдохнув: «Шуга-хён..аах».