***
Подняв голову, голубоглазая увидела над собой отверстие в потолке. Сквозь него пробивался тусклый свет. Он и так с трудом проникал в пещеру, а сейчас и подавно. Но, похоже, сама энергия этого места придавала ему сил. Тут по-прежнему было красиво, но что-то не давало ей покоя. Насквозь пронизывало ощущение, что эта временная линия искорежена настолько, что тут изменилось практически все. А возможно, что настроение испортилось потому, что у девушки было ощущение того, что она отшибла печенку. Поляна с золотыми цветами хоть и была очень красивой, но все же поляной, а не подушкой. Прикрыв глаза, Лили так и сидела на поляне из золотых цветов. Ей хотелось отвлечься от гнусных и серьезных мыслей. Не хотелось быть взрослой. Как только девушка от забавы ударила руками по цветам, вихрь золотых лепестков поднялся в воздух. Красивое зрелище… Взглянув на нож, голубоглазая надеялась, что мама появится, в буквальном смысле. Ведь она любила эти цветы. Нормально не получалось с ней поговорить с того момента, как девушка загремела в психушку. Обычно из-за ножа Чара могла проникать в их мир в виде призрака. «Ну, может быть, она появится чуть позже. Я же не детсадовец-штаны-на-лямках, чтобы ждать, когда мне все сделают.» Потянувшись, упавшая побрела дальше. Все Подземелье она знала вдоль и поперек, так что и в помине не чувствовала смятения или растерянности. Руины пустовали уже многие и многие годы, так что тут можно было не париться о том, что кто-то найдет. Насвистывая какую-то мелодию, Лили направилась вперед, попутно обдумывая, что будет делать дальше и с кем общаться. Второй пункт озадачивал намного сильнее. Постепенно тропинка расширялась, а каменный свод превращался в кирпичные стены. Такая же темень, ни шиша не видно. Факелы появятся чуть дальше, а может, и дорога к тем загадочным пещерах. И тут Лили изменилась в лице. Её глаза стали полностью черными. Так бывало, когда у неё менялось настроение. Еще одна черта от родителей. Поскольку концентрация магии здесь, внизу, была выше, чем на Поверхности, тут эти её черты проявлялись сильнее. Глаза приобретали черный, красный, голубой цвета. А концы волос, имеющие тусклый голубой оттенок, сейчас будто бы ярко переливались этим цветом. Внезапно она впала в замешательство. Эти пещеры не имеют больше никакого значения, даже если цветы там вновь зацвели. Оттуда начала разрушаться её временная линия, а значит, что этих пещер просто не должно существовать. Это и было причиной того, что новая временная линия имеет другой исход событий. Спустя несколько коридоров, Лили вышла в очередной зал. Тут было светло, но это ненадолго. Дальше снова все покроет тьма. А девушка все еще не могла отойти от, казалась бы, такой незначительной мысли. Помимо неё разум заполоняли и другие мысли. Странные и вязкие, заставляющие все чаще смотреть на кинжал. Однако, оторвав от него взгляд, голубоглазая увидела силуэт в углу зала. Кажется, это был парень. Светло-желтая рубашка, золотые, взъерошенные волосы, а прямо из рук растут…цветы. Думала девушка ровно после того, как сделала что-то. Не медля, она подошла к нему. — М-м-м, подумать только, — ворчливо произнес блондин, — Я уж думал, что помру тут со скуки. — А чего тебе помирать, — ехидно улыбнулась Лили. Его в своей временной линии девушка не видела, но примерно знала, кем на самом деле он является, — Тебя только поливать вовремя нужно и все зашибись, — обратила она внимание на золотые цветы, растущие у него на руках, — Ты же цветок или садовник, да? — Ну вот, еще одна такая заявилась, — на лице парня промелькнула злобная ухмылка, — Надо бы мне поменьше бегать по таймлайнам и связываться с полукровками. И тут же Лили злобно улыбнулась в ответ. Можно было бы и пораньше понять то, что она пересеклась с Флауи. Всю правду о приключениях родителей девушка знала. В свое время Чара тоже видела «цветочек». Его задача была в том, чтобы знакомить владельцев решимости с правилами сохранения. А так же… Это была одна из форм Азриеля — принца Подземелья или же…сводного брата Чары. Форма без души. Полукровки и бездушные. Интересная семейка выходила… Однако, несмотря на все свои преимущества, голубоглазая не смогла предусмотреть то, что произошло дальше. По телу прошлась волна энергии. Такое происходило, когда человек или монстр выпускал душу… Началась битва. Судя по всему, в этой временной линии все были не просто несчастны, да еще и за душами охотились. Флауи был в ступоре, а левый глаз девушки загорелся голубым. Забирать-то было нечего. Души у нее не было. — Да что же мне везет-то так, а… — Флауи подошел чуть ближе. Он больше не был заинтересован в битве, — Что ты вообще такое? — Я то, чего не должно существовать, — девушка успокоилась, — Как и тебя, в принципе. Да, Азриель? — Значит, я и вправду знаком с тобой, Лили, — в его выражении промелькнула какая-то радость, что ли, — Не думал, что ты вернешься… Разрушение нашего таймлайна не хило ударило по разуму.***
Так в разговорах о том да сем и прошла территория Руин. Лили было приятно поболтать с дядей после года разлуки, хоть и в другой его форме. Как и сама Лили, он тоже тосковал по Чаре. Человек стал для монстра родным… Никто из них не знал, хорошо или плохо было вспоминать о былом. Вот только та временная линия была стерта и нужно было заботиться о том, что происходит в настоящей. А тут ситуация складывалась далеко не выгодно… Осведомленные о том, что на Поверхности идет война, монстры тоже влились в это. Королевская стража была расширена, появились охотники за душами. При упоминании последних, Флауи замялся, словно не хотел рассказывать племяннице о чем-то. Все города были оцеплены охраной. Короче, концлагерь для упавших. Души собирались для исследований. Монстры искали способ опустить барьер, чтобы запирать всех атакующих их людей. Между тем, все жили по принципу «Каждый сам за себя». Гражданская война могла начаться и здесь. Из-за всей этой атмосферы казалось, что Руины стали просто непроходимы, несмотря на то, что и блондин, и упавшая вдоль и поперек их знали. Мерцание огня на стенах уже давило на глаза. Поиски выхода заняли чуть больше времени, чем предполагалось, но, все-таки, они имели смысл. Последняя дверь. При приближении на ней загорелась руна королевской семьи. Вспышка фиолетового света быстро рассеялась. Флауи развернулся к ней. — Ну что, удачи тебе. Она действительно понадобится, — тревожно начал блондин, — Я хоть и буду за тобой присматривать, но не ручаюсь за твою жизнь. — Хм… Я много уже чего испытала, — девушка украдкой взглянула на нож, который прикрепила к ремню, — Посмотрим…скольких сохранений будет стоить цена возвращения. Исходя из ситуации, Лили уже понимала, что истинным пацифистом быть не получится. Вся суть геноцида была в том, что он затягивал, как наркотик. Из самообороны можно было легко перейти в нападение. Хотелось бы получить чью-то поддержку… Поддержку эксперта. И такой был. Девушка тепло улыбнулась, взяв в руку нож, надеясь, что увидит её. И надеялась не зря. Рядом с ними начал вырисовываться силуэт девушки. Прелесть души решимости в том, что ты не умираешь даже после смерти. Ей некуда было вернуться, вот она и осталась в форме призрака навсегда. В этом был огромный плюс. Можно было общаться с теми, кто этого желал. Через мгновение рядом стоял призрак девушки в черной футболке, поверх которой была надета темно-зеленая куртка. На один глаз падала рыжеватая челка. — С возвращением, дочурка, — улыбнулась Чара. Не было ясно, сочувствует она или стебется, — Год в психушке был не простым. Прирезать бы их… — Проживание с папой сказалось на тебе, — ухмыльнулась Лили, подойдя к ней чуть ближе, — Теперь ты ходячий сарказм. — Ровно такой же, как и ты, — уже теплее ответила рыжеволосая, а затем развернулась к Флауи, — Рада тебя видеть, Ази, — Она хотела обнять обоих, но так как была призраком, не могла. — Знаешь, мам, я бы хотела о многом поговорить, но… — склонив голову на бок, голубоглазая уныло продолжила, — Мне просто нужна твоя поддержка и совет. Я думаю, мне все же придется умереть разок-другой… — Хех, как в старые добрые, — он взглянул на родствениц, — В любом случае, мы не можем стоять тут вечность… — Он прав, — помрачнела Чара, — Нам всем еще много предстоит увидеть здесь… Я постараюсь сделать все возможное, чтобы ты добилась цели, — она подошла к дочери. Этот помрачневший мир высушивал во всех пришедших чувства. Лили год не видела мать и невероятно скорбила по ней. Слезы проливались чуть ли ни каждый вечер, но здесь… Ей даже не хотелось лишний раз тратить время на любезности, как и самой рыжеволосой. Умерев, она вернулась в свой юношеский возраст. И характер её, который по пути жизни стал добрым и чутким, вновь стал дерзким и, порой, агрессивным. Не тратя времени, она исчезла. Вернула свою сущность в нож. Голубоглазая безэмоционально развернулась к двери. Флауи положил ей руку на плечо. — Ты сама знаешь, что будет дальше, — впереди её ждал снежный лес перед городом, который назывался Сноудином, — И сама знаешь, кого можешь увидеть… — Знаю, — мрачно ответила Лили. Сноудин был домом её второго родителя, — Комикс «Найди отличия» пришел намного раньше. Блондин, в последний раз взглянув на неё, испарился, словно и не было его никогда. Пару шагов и дверь Руин будет открыта. Святилище золотых цветов осталось позади, в прошлом. Подобно стрелкам часов были шаги. С каждым шагом шло время. В лицо дунет холодный, острый ветер. Противно заскрипит снег под ногами. Наконец-то начнется все самое интересное.***
Гулкую, неприятно давящую на душу тишину развеял скрип тяжелой и массивной двери Руин. Изящная, но в ссадинах и ранах девичья рука осторожно закрыла её за собой. Сердце бешено колотилось в груди, несмотря на то, что сознание старалось изображать непоколебимое безразличие. Атмосфера этого места придавала полное ощущение того, что здесь никогда не было её дома. Это просто другой, чужой, странный и мрачный мир, разбитый и небрежно собранный по кусочкам. А она, отчаянная и безрассудная, так же отчаянно пыталась его разобрать и собрать старый. Порой люди идут на глупые и бесшабашные поступки. Но ведь девушка с темными, как деготь глазами, которые и были истинным цветом из набора, не была человеком, но и не была монстром, которые были так же беспечны, как и их соседи с Поверхности. Она была чем-то, что совмещало магию и силу обоих, при этом разрываясь. Цена жизни такого существа стоила жертвы. И жертва была. Существо, живущее без души, самого ценного, что могло быть. Все эмоции — фальшивка, она не живет, а просто существует, и не сможет жить после смерти. А возможно, это и было огромным плюсом. Множество опасностей, угроз и испытаний были ей по плечу. Преимуществ было больше, чем у людей. Но и это не делало её чем-то таким, что можно было уважать. Многого она не могла знать, или хотя бы предполагать. Томные глаза снова опустились в пучину темноты, как только в ареал зрения попала картина окружающего пространства. Это был не снежный, родной, белоснежный лес. Сейчас лесной покров, через который шатенке придется пройти, напоминал скорее безжизненные останки постапокалиптического пейзажа из какого-нибудь фильма-катастрофы, чем невинное место концентрирования светлой и чистой магии. Грязные, обшарпанные стволы хвойных деревьев, темными копьями вонзающиеся в розовеющие в лучах предрассветного солнца небеса и будто бы протыкающие ватные облака насквозь; бурые фасады горизонта, ведущего в город, в пределах которого, казалось, никогда не теплился домашний уют; узловатые, сухие тропинки, кое-где устланные остатками пожухлых и «уставших» осенних листьев. От бесконечно падающего здесь снега теперь ни осталось и следа. Среди поредевшей стены бурых стволов виднелась молочно-оранжевая дымка рассвета, поднимающегося над пустошью. Вдоль тропинки красуются поржавевшие фонарные столбы, свет которых погас с приходом рассвета. Магия Подземелья и Поверхности прочно сплетались из-за открытого барьера и из-за того, что этот таймлайн был воссоздан на месте уничтоженного. Наверняка он был наполнен сбоями, как и прошлый. Кажется, что сама структура этого мира износилась, как и сущности здесь обитавших, и так до тех пор, пока не лопнут нервные клетки.***
Порыв сильного ветра предупреждающе всколыхнул одежду бездушной; плаксиво заскрипели все те же металлические каркасы где-то вдалеке. Вместо окрашенных, словно промокших в розовой краске облаков, над кронами елей повисли громоздкие серые тучи, отчего очертания уходящей далеко вперед тропы стерлись вязкой тьмой. Движение вокруг замерло, мир будто бы стал черно-белым. Жалобные стоны давно несмазанных качелей, которые поймал глаз совсем неподалеку, медленно раскачиваемых ветром, безнаказанно нарушали застывшую, едва осязаемую тишину. При виде сия убожества так и тянуло на суицид. И такое будет везде? Внезапно в поле зрения появился силуэт. Начинается… Первый встречный, который посягнет на её душу. А внутрь закралось волнение. «Что я теперь буду делать? Убью его? А что мне остается…»Молодой шутник, завидев образ жертвы, нырнул в карман за оружием. А сама «добыча» стояла чуть поодаль, стараясь дыханием согреть замерзшие руки, которые окоченели без причины. Легко заметить, как она покусывает нервно подрагивающие губы. При виде такого знакомого жителя бывшего леса, по телу, будто острием ножа, прошлась волна острых сомнений. Чувства перед тем, когда ты впервые можешь убить. Скрежет внутри, словно кровь в жилах стынет. Этот шутник, отчаянно борющийся за вынужденных зрителей, скорее всего, так же не смешно шутил, но и это не было его основной целью. Инстинктивно отскочив от фонарного столба, Лили мигом обнажила кинжал. Видимо, в округе он являлся самым распространенным оружием. Оборона проявлялась в извилистых движениях острия по воздуху. Она не могла решиться убить, но уже смутно знала, что это лишь пока. Этот убийца, по сути-то, совсем еще пацан… Лет 15-16 от силы. Лили не могла позволить себе пролить его кровь, но уже схватив его за затылок, жаждала мести. Сухая ветка такого же, как и все вокруг, изнуренного дерева, оказалась карой для нападающего. Гримаса ужаса проглядывала из-под челки нежно-голубых волос. Бедолага уже думал, что его повесят, но канатом голубоглазая связала его руки и оставила в подвешенном состоянии. Авось кто и снимет… Но на этом упавшая не собиралась останавливаться. Старая рация, из чувства самосохранения подобранная на свалке, нашла бы свое применение в этой ситуации. — Ну что, шутник, ты ведь действительно смешно пошутил, — надменно начала девушка, включив запись, — «Ха-ха», — она нажала кнопку «стоп», — Ну, сойдет. С физии паренька так и не сходил ужас; видать, атаку он не особо продумал, был лишь движим желанием и не просек того, что соперник может оказаться сильнее. Однако, испуг смешивался с сомнением. Ведь…не понять было, что она человек. Глаза людей не меняют цвет, концы волос то и дело переливались голубым. На вид все признаки монстра… Победившая закрепила приспособление между веток, запустив повтор записи. — Ну вот, теперь ты точно знаешь, что над твоими шутками смеются… Или над тобой… Да не важно, — издевательски хмыкнула полу-человек, — Адьес, комик.***
Город, показавшийся в глубине иссиня-алой зари, промелькнувшей среди пучины свинцовых туч, не вызывал никаких чувств, кроме как сожаления и горечи…разлуки с чем-то важным. Обшарпанные стены, неприметные дома, затесавшаяся в хвойных ветвях лавка, в которой теперь, наверное, продавали не вкусности и сувениры, а оружие да пиротехнику. Поблизости красуется такая же помрачневшая гостиница, рядом с которой тусуется молодежь. Раннее время не помешало городу пробудиться. Затянув сигарету, шатенка прикрыла глаза, наблюдая за жителями, за жизнью, пропитанной атмосферой совдепа. Хотя, наверное, даже не совдепа, а безысходности и безмолвной пустоты. Лили пинком отправила валявшуюся под ногами смятую алюминиевую банку из-под газировки до ближайшей мусорки: черт, и почему ей приходится разгребать это дерьмо? Но ведь сама хочет. Минуты шли, а воображаемые часы так настойчиво и гадко тикали внутри, что внутри будто кошки скреблись. Так жутко и противно было на сердце. В голове крутились мысли о том, каким образом она добиралась сюда. В ушах свистел ветер, будто бы стараясь вынести все мысли наружу, спастись от совести. Но геноцид в этом мире действительно был особым видом героина. Ведь на первом напавшем игра не закончилась. Вскоре на бледные скулы брызнули алые капли. И все больше равнодушия. Выглядело так, будто она вовсе задремала, однако, приглядевшись, можно было заметить, как нервно подрагивают её приоткрытые губы. От волнения она чуть ли не сгрызала их в кровь. В голове крутилась назойливая фраза блондина, появившегося после очередной стычки: «Ого, Double Kill» И ведь все равно противно… И резко её вывели из раздумий. Необычайно резко, можно было бы даже от инфаркта помереть. Местоположение у стены, которое скрывало из вида окружающих, не сыграло ей на руку. Бетон покрылся трещинами, как только тело голубоглазой впечатали в эту поверхность. Предупреждения Флауи об охотниках… На пути встал кто-то равный по силе, и сейчас он, сжав ей горло, полностью обездвижил. Два голубоглазых встретились. Упавшая и вполне знакомый всем охотник. — Ты бы постыдилась, сволочь, — высокомерно произнес голос, прищурившись и, казалось, наслаждаясь хрипом пойманной. Последняя же, крепко сжав веки, с гордым видом отвернулась, — У нас тут и так убийств по горло… Еще вас только не хватало. И все же, решившись открыть глаза, она была неприятно удивлена, мягко говоря. Ей бы хотелось быть пойманной и принятой за убийцу кем угодно, но только не им. Парень с белыми, как снег, волосами, хитро улыбаясь, смотрел на неё. Тут все так изменилось и, кажется, холодом прошелся страх; от кончиков волос. Поэтому тут ей так холодно. Поймавший её теперь не был одет в такую привычную синюю куртку, по которой в городе все его узнавали, а в темно-серый плащ по колено, черные берцы, а под плащом красовалась грязно-белая толстовка, порванная у выреза. Много чего поменялась, но не поменялось его выражение лица при смятении. Глаза превращались в черные бездны, а голубой блеск растворялся в них. Такое же смятение было у всех тех, кто за это время пытался лицезреть её душу. И так же быстро исчез образ беловолосого. А она, едва стоя на ногах от испуга, презренно смотрела в сторону города, попутно вытирая кровь тыльной стороной руки. И не хотелось идти туда. Уже хватило всего. Сердце бешено колотилось внутри, а сама Лили пыталась восстановить сбитое дыхание. Лишь некая сила воли держала её за осколки этого порочного и прогнившего мира. Собой, словно губкой, девушка пыталась отмыть его. Все тут пытаются убить друг друга, а ей ничего не остается, кроме как влиться в этот хаос. Ну почему же все так наплевательски относятся к своему существованию? Будто считают, что в загробном мире их ждут райские явства да сладкая жизнь. Голубоглазая, с рождения зная, что такие как она не должны существовать, вынуждена была бороться за жизнь. И Чара тоже это понимала, так как всю жизнь плевала на себя, считала, что где-то будет лучше. Поздно поняла. А стрелки часов все тикали…