О чем пела мельница

      В тот вечер долго лил унылый дождь. Беспокойно метались рваные тучи, в лужи глядючи, и зыбкая тень под ними скользила, слишком темная да нездешняя, чтобы кому долго пялиться на нее приохотилось. Да и не было снаружи никого, все добрые люди по домам уж сидели.       Ветер, походивший на зверя загнанного, в клетку посаженного, рвался во все стороны одновременно да безумную рябь по воде пускал. Капли дождя стлались по ней тревожным узором, и в переливах крохотных волн глаз умелый многое разглядеть мог. Все покажу, лепетала вода, все расскажу, всю правду открою... Что было, есть и будет... Все знаю...       В серых по серому извивах да изгибах нечеловеческих письмен показывались будто ненароком процветали цветными яркими сполохами две картины да постепенно становились все ярче. Свадьбы то были: одна скромная, другая лихая да удалая, любой сердце человеческое обрадовалось бы. Ан дождь-то лишь сильнее плачет, ветер поднебесный все громче да горше жалуется. К чему бы то?       Тень с громким кличем, леденящим кровь в жилах, рванулась из-под туч и камнем пала вниз, грудью ненастной оземь грянулась. Крылья бесплотные ударили по ряби, будто стереть стараясь яркие картины, да лишь капли серые от удара разметались, и почерк истины на вещей воде от того лишь отчетливее стал. Новый бросок в облака, новое падение, да только на третий раз не стала тень молодцем прекрасным, как то в сказках бают, а продолжила биться да плакать. Люди, слыша ее голос, в испуге осеняли себя крестным знамением и придвигались ближе к огню, да только тени до того никакого дела не было.       Не приведи Господь живому человеку испытать, чтобы душа с телом расстаться рвалась так же сильно, как у несчастного ночного демона, бесновавшегося под тучами. Его глаза, обыкновенно прозрачные, синие, темневшие и светлевшие вместе с небом, ныне застыли холодной сталью: не свадьбы – любых своих видел он, видел так же отчетливо, как и то, что сам он не нужен им более. А те из воды смотрели, да никого не видели, взглядом бессмысленным по мокрым крылам скользили. Не искали более того, кого любили... Да и любили ли – или только пока близок да тепел был, на них походил, забыть о себе не позволял? Неужто?..       Вопли хриплые застилали голос разума, в очах слеза небесная истину туманила. Не читал он печати дум на челе царственном, не замечал заботы в глазах той, кого женою называл своею. Не о том мысли тяжелые даже у теней небесных, коли сердце стоном заходится да света белого видеть невмочь.       В ту ночь долго рыдало небо. Ветер не давал покоя ни зверю, ни человеку – так и рвал деревья, так и бросался с размаху на трубы печные, подгоняемый безутешным духом.       Клялись ведь, что незаменим он!       Оба!..