Вспомнить... (Memories)

Гайка собралась с силами в достаточной степени, чтобы проявить интерес к завтраку, но… Как оказалось, никто ещё не успел встать. Она не стала выяснять, в чём дело (хотя время было не такое уж раннее), — раз уж стол был свободен, почему бы не открыть переданный врачом конверт и не изучить содержимое? Легко сказать — открыть! Всё равно что открыть дверь в неизвестность… Конверт явно хранился в хороших условиях, но очень долгое время. Бумага покоробилась и пожелтела, липкий край на клапане давно высох, так что не понадобилось даже ничего разрезáть. Внутри был лист бумаги, согнутый так, чтобы содержимое случайно не выскользнуло. Гайка вытащила его и прочитала отцовский почерк: «В этом конверте — память о Хелен Хаквренч, да покоится она с миром». Следом из конверта выпали на стол фотографии. На первой была крохотная новорожденная мышка в кроватке. Очень, очень похожая на саму Гайку, вот только рядом с видом гордого отца стоял отнюдь не Гиго. Нетрудно было догадаться, что это один из двух её дедушек. Второй снимок говорил сам за себя. Судя по старомодному фасону детского костюмчика, это точно была её мама. Рядом с пирогом, украшенным одной свечкой. Да-да, рядом с тем самым клубничным пирогом! Гайка улыбнулась, отложила фотографию и взяла следующую. Здесь её мама была в маскарадном костюме: фото явно делали на Хэллоуин. И ещё один снимок с того же праздника — тот же костюм, только рядом ещё несколько наряженных мышат. Фотография «с загадкой»: групповой снимок школьного класса. Впрочем, зная уже о своём сходстве, Гайка разгадала эту загадку без всякого труда и опознала свою мать с первого же взгляда. А вот неожиданно… то есть, Гайка предполагала, что такое фото тут окажется, но почему-то ожидала увидеть его чуть позже. Свадебный снимок: Хелен в шикарном платье, Гиго в костюме с галстуком. Очевидно, крайне редкий случай, когда отец носил что-то отличное от рабочей одежды… как, собственно, и она сама! Ещё несколько свадебных фото, совершенно типичных по содержанию. На одном счастливые молодожёны стояли возле торта… точнее, пирога. Опять того самого! Типовой снимок для семейного альбома: новоселье. Жилищем, на фоне которого снялись родители, был тот самый В-17. Несколько столь же заурядных фотографий, сделанных внутри самолёта. Отложив на стол последнюю из них, Гайка вздрогнула. У неё в руке остался только один снимок: Хелен на больничной койке. С первого же взгляда было видно, что она беременна. Со второго взгляда было видно, что она страдает. Но при этом она улыбалась — смотрела в камеру и улыбалась! Почему? Когда кто-то смотрит в объектив фотоаппарата, он в определённом смысле смотрит на того, кто потом разглядывает сделанный снимок. Но Гайка не могла отделаться от мысли, что Хелен смотрит на неё. Именно на неё, а не абстрактного кого-то, в чьих руках снимок. Она бережно отложила фотографию к остальным и уронила голову на руки.

***

В своей комнате Гайка опять подошла к зеркалу. Снова провела пальцем по лицу. Сколько ни проводи, а ощущение было всё тем же: будто в зеркале не её отражение, а призрак из прошлого. Сделала пару шагов назад, чтобы увидеть себя целиком… нет, так ещё хуже: из-за ночной рубашки фигура выглядела совсем призрачно. Резко отвернулась и плюхнулась на кровать, разметав волосы по подушке. Просмотренные фотографии всколыхнули в ней целую волну воспоминаний. Годы, прожитые с отцом — они не всегда были сплошь беззаботными, но зато она всегда точно знала, что рядом найдётся твёрдое плечо. О которое можно опереться… или в которое можно выплакаться. Первый класс в школе, который преждевременно закончился для неё переводом на класс старше, хоть учителя были и не в восторге. Собственно, она и сама была не в восторге от школы… будешь тут, когда в тебя всё время тычут пальцами и дразнят. Оглядываясь назад, она поняла, что те школьные времена привели её… много к чему. Никогда не будучи уверенной, как другие поведут себя с ней, она и предпочитала общаться с другими по минимуму. Единственным, пожалуй, исключением были вопросы, связанные с точными знаниями и техникой. Первый полёт с отцом и все захлестнувшие её тогда эмоции: быть свободной как птица, чувствовать себя единым целом со сложной и мощной машиной… Потом Гайка вспомнила, что после того дня очень, очень долго не видела Монтери, он как будто исчез из их жизни. Отец так никогда и не забыл о Занзибаре… Та ненастная ночь… да, как раз перед началом учебного года в шестом классе. Тогда она застала отца за чтением какого-то дневника, он отвечал на её вопросы уклончиво, но был явно близок к тому, чтобы сказать нечто важное. Именно тогда она впервые услышала имя Хелен!.. И, не начинайся тут занятия в школе, наверняка на следующий день узнала бы его значение… но утренняя предшкольная суматоха отвлекла её, а к концу дня всё успело забыться… Опять школа, но уже старшие классы… Тот день, когда выглянувший в коридор на несколько секунд учитель передал ей записку: «Произошёл несчастный случай на соревнованиях, оргкомитет просит приехать как можно быстрее!» Сказать, что она торопилась — ничего не сказать… и ей всё стало ясно ещё до того, как она успела с кем-то поговорить. Два покорёженных самолёта, догорающих на земле, сами по себе красноречиво говорили обо всём. Потом, конечно, поговорила… слова врача врéзались в память на всю жизнь: «Извините, при такой аварии его бы не могло спасти даже чудо…» С тех пор она и отгородилась от всего мира. Выбиралась наружу только за едой или ради испытания собранных ей устройств… на конструировании которых она и сосредоточилась. Все прочие мысли были выброшены из головы. Потом был тот день, когда к ней пришли четверо. Монтери со Вжиком и двое парней, которые вдруг начали витать в облаках, едва увидев её. С этого дня всё изменилось: прозвучало слово «Спасатели», и она стала одной из них. Но… так ли уж всё изменилось? Раньше она отгораживалась от жизни как таковой, а теперь отгородилась новой активной жизнью от прошлого. Работа Спасателей давала для этого достаточно возможностей. Однако прошлое, очевидно, имело собственное мнение на этот счёт, и всё-таки настигло её. Отец погиб в авиакатастрофе. Но он успел вырастить и воспитать её, и Гайка точно знала, как сильно он её любил. Такая смерть… что ж, при подобной жизни это бывает. Но её мать?.. Она умерла, чтобы жил её ребёнок — бывает и такое. Врач рассказал ей, как это случилось, в отданной им папке нашлись дополнительные подробности. Отец не успел ей ничего рассказать (хотя один раз был близок к этому), но всё же позаботился о том, чтобы дать ей возможность собрать воедино все части этой семейной истории. Теперь головоломка была собрана. Но легче от этого не становилось.