***
- Генри, это неприлично, в конце концов. Тебя пригласили, ты должен идти. Это же такая честь быть приглашенным на ужин в Королевском Обществе. Это очень важно для тебя. Доктор Джекилл и мисс Айрин шли под руку по площади после церковной службы. - Все это так, но я бы хотел, чтоб ты пошла со мной. Я бы представил тебя всем именитым гостям. - Прости, но я не могу. Я ведь обещала детям! Мои ученики так готовили этот вечер в канун Рождества, так ждали его, я не имею права их подвести. А ты отправляйся со спокойной душой на этот званый ужин. Поверь, так будет лучше. И потом, там будут такие важные персоны, весь высший свет Лондона, я разумею. Рядом со знаменитым доктором я буду смотреться поденщицей из Сохо! Я же ничего не смыслю в политике, в англо-бурской войне не участвовала и степеней по медицине и праву не получала! - Перестань сейчас же на себя наговаривать, Айрин. Ты сама не знаешь, какая ты замечательная. Они остановились, и Айрин сделала очень серьезное лицо. - Это будет благоразумно и правильно, все как ты любишь, Генри Джекилл тире Рассудительность. - О, как предупредительна и умна моя будущая супруга, - иронично заметил Джекилл. - Взрослею, сэр, - беззаботным тоном отчеканила мисс Айрин, - как говорит дядюшка, не все же на одной ноге скакать. Я должна соответствовать вам, доктор. - Ты не расстроишься, если я не смогу пойти с тобой к детям? - Ни капельки. Я расстроюсь, если ты будешь пренебрегать тем, что для тебя важно. Они простились, условившись, во сколько Генри заберет ее, чтобы поспеть к приходу гостей в доме доктора. Он усадил мисс Айрин в кэб, а потом, вдруг на что-то решившись, зашагал прямиком в район, где находились нарядные лавки. После того, как мисс Миллиган перенесла болезнь, доктор Лэньон был категорически против ее походов в дома для преподавания. Айрин пришлось на время отказаться от работы учительницей и гувернаткой, чтобы не волновать дядюшку, но уроки иностранных языков для бедных детей она не забросила. В одном из рабочих кварталов Лондона, в работном доме, где находилась пустующая зала, она стала заниматься со всеми детьми, изъявляющими интерес к учебе, совершенно бесплатно. Малыши и их родители были так тронуты добротой мисс Айрин, что решили устроить в ее честь рождественский пир, с музыкальным вечером и чаепитием. Дети сами придумывали украшение комнаты, мастерили нехитрые елочные игрушки и выбирали стихи и пьесы для маленького театра. Само собой, мисс Айрин не могла пропустить такое торжество, тем более, ее воспитанники горели желанием показать, чему они научились. Сначала она отправилась к себе домой, на Кавендиш-сквер, чтобы захватить ноты для фортепиано и подарки для детей, которые она приготовила. В роли подарков выступали сладости, Айрин из личных сбережений приобрела их, не желая утруждать доктора Лэньона. Когда она, наконец, добралась до работного дома, то с удивлением обнаружила, что дети толпятся в коридоре под дверью залы, не решаясь войти. На их мордашках читались растерянность и легкая обида. - Что случилось, ребята? – настороженно спросила мисс Миллиган. – Я договаривалась с мистером Гаррисом, он обещался предоставить нам зал для празднества. - Мисс Миллиган, - плаксиво начала Джейн, - мы пришли, как нужно, заранее, чтобы украсить комнату к вашему приходу… - А тут заявился какой-то дядька, - подхватил Оливер, приняв вид нахохлившегося воробья, - и прогнал нас! - Не ври, не прогонял, - встряла Бетти, - просто сказал, чтобы мы немного подождали! - Велика разница! – буркнул мальчик. - Все равно, у нас теперь шиш с маслом, а не праздник… А мы для мисс Миллиган старались! - Постойте, - проговорила Айрин, пытаясь понять ситуацию, - кто пришел? Мистер Гаррис? - Нет, просто джентльмен какой-то с улицы, длинный такой, а за ним еще штук десять других, все с коробками и свертками, - как можно доходчивее стала разъяснять Лотти. Вдруг дверь распахнулась, из залы вышло несколько мужчин, одетых более чем скромно и напоминающих рабочих. Они громко переговаривались между собой и хохотали, обсуждая какого-то чудака, который заплатил им много денег. Мисс Айрин попыталась выяснить у них, в чем, собственно, дело, но они были настолько рады подвернувшемуся заработку, что не обратили на нее внимания. Тогда юная леди, успокоив разволновавшихся детей, решительно зашла в залу, намереваясь разобраться. Первое, что бросилось ей в глаза, - это нарядная елка рядом с фортепиано, которую она видела на той неделе в витрине у мистера Розини. Украшенная свечками, ангелочками, зверушками, фруктами и хлопушками, она была словно из сказки. Под елкой стояли коробки в красивых обертках, перевязанные лентами, а на столе стояли пирожные и конфеты из кондитерской. А в центре залы, посреди всего этого великолепия стоял, счастливо улыбаясь и потирая руки… - Генри! – воскликнула Айрин, не зная, удивляться ей или радоваться. –Это все ты устроил? О, Генри, это чудо! Я не знаю, что и сказать… - Ты уже сказала, что расстроишься, если я пренебрегу важным. А важнее тебя для меня ничего нет. Ты хотела устроить детям праздник, вот я и решил тебе помочь.***
Был поздний вечер, когда доктор Джекилл и мисс Айрин шли по заснеженным улицам, которые были запружены веселящимися людьми. Они решили не брать кэб, пожелав прогуляться. Мисс Миллиган без устали благодарила Генри за то, что он подарил такую радость ее крошкам, пожертвовав вечером в кругу Королевского Общества. Сначала дети дичились и стеснялись «длинного дядьки в очках», а Оливер даже смотрел на него с ревностью, так как воображал себя рыцарем мисс Айрин. Но потом они просто пришли в восторг от доброго доктора и наперебой просили рассказать интересные истории, что Джекилл, непривыкший к общению с детьми, смотрел на все это с недоумением, особенно, на то, как юные озорники буквально вешаются на мисс Миллиган. Дети, стараясь развеселить своего почетного гостя, пели и играли свои роли с особым усердием. Джекилл им так понравился, что и ему досталась своя порция объятий. Даже пугливая Сара, которая боялась посторонних, так как, по словам Айрин, на нее наступил злой человек, даже она залезла на колени к Джекиллу и доверчиво положила голову ему на грудь. Чувствительная Айрин расплакалась при этой сцене, так она была трогательна. Доктор, также тронутый детской любовью, держал невесту под руку, спокойствие и умиротворение переполняли его душу. - Ты знаешь, милая Айрин, я сегодня по-настоящему ощутил, что такое счастье. Это странно, но я столько лет посвятил филантропии и лечению больных, творя, как мне казалось, благие дела, и даже ощущая некоторую удовлетворенность… Но никогда прежде я не испытывал такого счастья, как теперь. Пока я сидел в лаборатории, я совершенно разучился помогать людям! Как же давно я не общался с пациентами, я будто бы говорил с бумагами да тинктурами, позабыв о живых людях. Боже, как давно я не испытывал такой легкости и свободы! Мисс Айрин видела, какой неподдельной радостью и воодушевлением светилось умное и красивое лицо доктора.Она даже не могла припомнить, когда в последний раз видела его в таком необыкновенном расположении духа. Его глаза смотрели на весь мир с такой любовью, что она поймала себя на мысли, что за прошедший месяц влюбилась в своего жениха заново. Он не просто стал прежним, он как будто бы исполнился еще большей чистоты и добра. Мимо нашей пары пробежал мальчишка, насвистывая что-то. Доктор Джекилл окликнул его и бросил тому в руки золотую монету. - Счастливого Рождества, сэр! А вам, леди, веселого Нового Года! – крикнул парнишка, задорно помахав им рукой. - Ты словно преобразился, Генри, - проговорила с трепетом мисс Айрин, замирая от любви и нежности. - Надеюсь, это так, мой Ангел. Доктор и юная леди остановились на площади, на углу которой находился особняк Джекилла. Айрин доверчиво протянула ему обе руки, Генри обхватил их своими ладонями. - Я решил кое-что для себя, Айрин. Я хочу вернуться к своей врачебной практике. - Генри, ты не шутишь? Но как же твои исследования и опыты? - Мои пробирки никуда не убегут, а людям нужна помощь. Я сегодня понял, что забываю о своем ремесле доктора, всецело отдаваясь своим экспериментам. Да и о человеческом долге тоже. И доктор Лэньон прав, мои идеи действительно ничего хорошего не сулят. И он театрально поднял палец вверх, подражая дядюшке Хэсти. - Это и вправду ненаучная ересь! Айрин удивленно воззрилась на него, а потом хихикнула. - Ты меня сегодня поражаешь! Но я чрезвычайно рада твоему решению. - Вот, - доктор Джекилл выудил из-за пазухи медный ключ и передал его мисс Миллиган, - возьми, пожалуйста. Это запасной ключ от черного хода в мою лабораторию, в подтверждение моих намерений. Мне будет спокойнее, если он будет у тебя. Мисс Айрин, прочувствовав всю важность момента, взяла ключ. - Даю торжественную клятву, доктор Джекилл, что буду носить сей ключ у своего сердца с честью и скорее умру, нежели отдам его кому-то. Генри усмехнулся, а потом вдруг ни с того ни сего подхватил ее под руки и закружил с девушкой в вальсе по площади. - Ты что, с ума сошел, что ли? – сквозь смех воскликнула мисс Айрин. – Прямо на улице! Люди ведь смотрят, что они о тебе подумают? Мисс Миллиган всегда знала, что доктор Джекилл дорожит своим именем и репутацией, боясь ненароком совершить что-то предосудительное. И теперь его неожиданное проявление чувств повергло ее в величайшее изумление. Неужели это благочестивый доктор Джекилл? Но сказать по совести, ей это нравилось, ведь она-то не сдерживала свои порывы. Они кружились в так снежным хлопьям, плавно падающим с небес. - Помнишь, ты как-то сказала мне, что я должен чаще повиноваться сердцу, нежели разуму и хоть разок отважиться на безумство? Так вот, сейчас мне сердце велело пуститься с тобой в пляс. Айрин, я так люблю тебя! И он слегка приподнял ее так, что мисс Айрин оказалась с Генри Джекиллом лицом к лицу. Она широко улыбнулась ему и залилась румянцем. - И я тебя люблю, Генри. А теперь отпусти меня, будь добр, пока мы своими танцами не привлекли внимание констеблей. Не то рождественский Сочельник мы с тобой проведем либо в каталажке, либо в доме для умалишенных. - Мисс Айрин, вы сегодня само благоразумие и сознательность, - сказал доктор Джекилл, аккуратно опуская ее на землю, словно фарфоровую статуэтку. - Ну, а вы тогда, доктор Джекилл, само безумство и бесшабашность. Поспешим в дом, а то дядюшка Хэсти будет ворчать, что мы опоздали. Вечер в доме у Генри Джекилла выдался чудесным. Теперь, когда дни его затворничества кончились, он вновь стал радушным хозяином и пригласил на ужин всех своих добрых друзей. После трапезы все собрались в гостиной и под аккомпанирование сидящей за фортепиано Айрин стали петь рождественские песни. У доктора был очень приятный тембр голоса, поэтому гости таки упросили его исполнить соло. Потом были танцы, к которым присоединились все, кроме мистера Аттерсона и доктора Лэньона. Первого вообще было трудно представить на паркете, а второй сослался на ревматизм. - Стар я уже для ваших попрыгушек, - шутя заявил дядюшка Хэсти, - иди лучше ты, Светлячок, покружись со своим Фаустом. Доктор Лэньон не танцевал, но охотно рассказывал забавные истории из своей практики, он был настроен миролюбиво и даже попросил Джекилла поведать о случае со ста семью болезнями. - … и тут он заявляет, что он проштудировал медицинский справочник в библиотеке Британского музея, пройдясь по симптомам, и эмпирически обнаружил у себя все болезни из этого справочника, кроме родильной горячки! И говорит: «Помогите, доктор Джекилл». Я со своей стороны выписал ему рецепт. А после через день Джей снова наведался ко мне и пожаловался, что его во всех аптеках Лондона послали в Индию за алмазами. Я ему предложил самолично заглянуть в рецепт. - И что же там было написано? - едва сдерживаясь от смеха, спросила мисс Айрин. - Завтрак, обед, пятичасовой чай, ужин – принимать ежедневно. Двухчасовая прогулка – принимать каждую неделю. Сон – не менее восьми часов в день. И брось забивать себе голову вещами, в которых ничего не смыслишь, - с невозмутимым видом процитировал Генри. Раздался дружный взрыв хохота. Мисс Айрин обратила внимание на одного молодого человека среди гостей. Юноша был одет франтом, светлые вьющиеся волосы шикарной шевелюрой ниспадали на лоб, а его лицо было совсем нетипичным для британца. Она наблюдала за ним и заметила, как он стремится поговорить с доктором Джекиллом. Когда ему, наконец, удалось улучить момент, двое мужчин стали что-то оживленно обсуждать. Молодой незнакомец с большим интересом и возбуждением задавал вопросы, а Генри сначала улыбался и кивал, а потом вдруг нахмурился и отрицательно покачал головой. Заметив, что взор мисс Миллиган устремлен на них, доктор позвал ее: - Айрин, подойди к нам, пожалуйста. Вот, друг мой, позвольте вам представить мою невесту, мисс Айрин Миллиган. - Польщен и очарован, - горячо произнес молодой человек, расшаркиваясь, в его речи слышался легкий акцент. – Позвольте теперь мне представиться. Филипп Преображенский, я родом из России, готовлюсь стать доктором. - Весьма рада знакомству, господин Преобрадженски, - ответила Айрин, стараясь правильно произнести его фамилию. – Я давно мечтаю побывать в вашей дивной стране. - Неужели? – искренне удивился Филипп, - вы, мисс Миллиган, первая из англичан, кто изъявил такое желание… А вас не пугают медведи, расхаживающие по Москве? - Ничуть, я думаю, это такой же нонсенс, как и заявление о том, что мы в Лондоне денно и нощно питаемся одной лишь овсянкой. Лично я, к примеру, ее терпеть не могу, но доктор Джекилл настаивает, что она полезна для желудка. И если быть совсем уж точной, я не англичанка, а шотландка. Доктор, шотландка и русский студент медицинского факультета засмеялись. - И почему из всех чудес вашей родины, господин Преобрадженски, иностранцы выбрали именно медведей? – продолжила мисс Айрин. - Думаю, в России есть, чем восхититься. Ваша литература стала для меня подлинным открытием, я недавно прочла русского писателя Достоевского и была в полном восторге. - Как, вы читаете Федора Достоевского? – Преображенский переводил взгляд от доктора на его невесту. - Мисс Миллиган, вы отважная барышня! Ведь даже в России к нему довольно неоднозначное отношение, а еще эта его связь с революционерами. - Да, я слышала о каторге… Но на чтение его книг меня вдохновил Генри, - мисс Айрин с любовью и гордостью посмотрела на доктора, положив ему руку на плечо. – У них схожие мысли. Доктор Джекилл проводил исследования относительно человеческой сущности и выяснил, что в нашей душе обитают два начала – добро и зло, и на протяжение жизни человека между ними ведется непрерывная борьба. Выражаясь словами Достоевского, «здесь Бог с Сатаной борется, а место битвы – сердца людей». В глазах молодого русского вновь вспыхнул интерес, он ухватился за эту ниточку. - Да, меня восхитили труды доктора Джекилла, они опередили свое время. Его работа дала почву для моего собственного исследования. Если продолжить опыты с природой человека, то можно вычленить из его естества некие силы, которые позволят улучшить бренную оболочку тела. - Вы хотите сказать, что желаете изобрести эликсир молодости? – спросила мисс Миллиган, пытаясь понять слова Преображенского. - Если вкратце, то да, только не химически, если можно так выразиться, а анатомически, – взволнованно сказал Филипп, радуясь, что через девушку сможет повлиять на английского доктора. - И если бы доктор Джекилл был так любезен и согласился бы мне помочь… Вообразите, мисс Айрин, каких высот могла бы достичь медицина! Мы сумели бы повлиять на сами основы природы человека, преобразить его, сделать сильнее, лучше! Человек бы сделался неуязвимым. Не побоюсь сказать, что мы шагнули бы в вечность. - Все это замечательно, дорогой господин Преображенский, - сухо заметил доктор Джекилл, вмешиваясь в разговор, - но, как я вам уже говорил, мои опыты были неудачными и я их свернул навсегда. И потом, наша наука далеко не так всемогуща, как вы ее описываете. Нам бы для начала научиться чахотку побеждать, а вы говорите, вечная молодость. Поверьте мне, сэр, есть вещи, в которые людям лучше не вмешиваться… - Ну, а вы, мисс Миллиган, что думаете обо всем этом? – с надеждой, но менее воодушевленно, спросил молодой человек. В данный момент Айрин думала, что если бы дядюшка услышал слова Преображенского, то поколотил бы за столь вопиюще неправильный подход к науке. - Я далеко не так учена, как доктор Джекилл, и не блещу медицинскими знаниями, как вы, сэр, все это, конечно же, увлекательно, но я согласна с Генри. Это как прокладывать рельсы в темном тоннеле, не зная его длины. Как мы, по вашим словам, сможем шагнуть в вечность, если даже не может поручиться, что с нами случится завтра? Молодой человек из вежливости улыбнулся, немного поддержал разговор, а потом откланялся, заметив про себя, что считал невесту доктора Джекилла умнее и прогрессивнее, а она на деле оказалась очень узколобой и ограниченной в мечтаниях. Да, таким дамам никогда не пробиться в науку. После ухода Филиппа Преображенского мисс Миллиган сидела на софе в гостиной в глубокой задумчивости. Ей было мучительно стыдно за то, что она не может поддержать разговор на темы, интересные для Генри. На фоне знаменитого доктора Джекилла она всегда будет смотреться дурочкой… В остальном же вечер удался на славу. По окончанию, когда гости уже распрощались с хозяином, в гостиной осталась наша старая компания – Генри Джекилл, Габриэль Аттерсон, Хэсти Лэньон и Айрин Миллиган. - Чудный вечер, как в старые добрые времена! – подвел итог развеселившийся Лэньон, - мы, все та же троица товарищей, да вот эта проказница! Дядюшка подмигнул своей любимице. - Генри, как хорошо, что вы вышли из сумрака и вновь зажили спокойно! Он дружески хлопнул доктора Джекилла по спине так, что тот закашлялся. - Да, - поддержал его мистер Аттерсон, немного отдалившись, чтобы Лэньон его случайно не задел, - мы искренне рады, Джекилл, что вы воспряли духом и открыли двери для старых друзей. Доктор блаженно улыбнулся, приобняв свою невесту. Провожая своих самых дорогих гостей, Генри задержался в прихожей с Айрин, помогая ей надеть теплое зеленое пальто с меховыми оборками. - Мне показалось или ты чем-то была расстроена? Что-то пошло не так на вечере? – осторожно спросил он. - Нет, что ты, все было чудесно, это один из самых лучших Сочельников в моей жизни. Просто… Я сказала сегодня очередную глупость и вновь заставила тебя устыдиться моего скудоумия. - Ты что такое говоришь? – с запальчивостью воскликнул Джекилл. – Я горжусь тобой, если хочешь знать. Айрин, запомни, пожалуйста, я люблю тебя и никогда не буду стыдиться. Ты – мой милый, добрый, маленький Гений. Мисс Миллиган одарила жениха благодарным взглядом. - Ты тоже мой гений… Самый умный и чудесный! Хоть ты и повел себя сегодня, как безумец, вальсируя со мной по площади. - А я страстно желаю совершить еще одно безумство? – вдруг выпалил доктор и на лице у него появилось какое-то странное выражение. - И какое же? – спросила мисс Айрин с осторожностью. Вместо ответа Генри внезапно притянул ее к себе и поцеловал в губы. Внутри у юной леди все затрепетало, ведь это был ее первый поцелуй… Самый жгучий и волшебный… Ее охватило какое-то неведомое до селе чувство. Было и приятно, и радостно, и страшно. Сначала она испытала небывалый восторг от такой внезапности, а потом совесть заговорила ей, что это неправильно и постыдно. Мисс Айрин хотела отстраниться, но руки доктора Джекилла, придерживающие ее, были такими теплыми. Когда доктор поднял свое лицо, щеки мисс Миллиган пылали румянцем. Генри, казалось, был сам напуган собственной дерзостью, но его глаза теперь приобрели новый блеск… Он никогда так раньше не смотрел на свою невесту. Доктор Джекилл провел пальцами по ее шее, которую она еще не успела обмотать пушистым шарфом, но в следующий миг его взгляд наполнился ужасом. Его рука затряслась и задергалась так, что ногти царапнули кожу мисс Айрин. Юная леди вскрикнула от неожиданности и страха. Джекилл отшатнулся от нее, заламывая руки и будто задыхаясь. Дрожащим голосом он быстро пролепетал слова извинения и прощания и стремительно покинул прихожую… Впоследствии мисс Айрин вспоминала тот вечер в Сочельник как миг неземного счастья, пусть странный эпизод в прихожей и напугал ее. Но события, случившиеся после рождественских праздников, не шли с ним ни в какое сравнение. Настоящий ужас был еще впереди, а Рождество с Генри Джекиллом было затишьем перед бурей.