Мой гений

В один из мартовских промозглых вечеров, именно в таких, когда более всего хочется поскорее оказаться дома, в тепле и уюте, за чашкой чая и у камина, по грязной брусчатке рабочего квартала шел, насвистывая модную песенку мистер Перкинс. В его бедной квартирке, состоящей из одной комнаты и кухни, которую он снимал за несколько шиллингов в неделю, конечно, не было большого камина, но он и без того считал свое скромное жилище уютным. Мистер Перкинс пребывал в прекрасном расположении духа, поскольку ему посчастливилось сегодня заполучить место истопника в престижном отеле с приличным жалованьем. Теперь его достаток значительно возрастет! Быть может, они с Сарой даже, наконец, покинут эту смехотворную комнатушку в не самом благопристойном месте Лондона и смогут позволить себе жилье получше... Вспомнив о маленькой дочери, считающей минутки до возвращения отца за столом за дешевой сальной свечей, мистер Перкинс блаженно улыбнулся и положил руку в карман пальто, где хранился подарок для девочки - большой черепаховый гребень для волос, на который ушел почти весь задаток. Но оно того стоило! Перкинс так и представлял большие сияющие глаза своей Сары, когда он торжественно вручит ей подарок. Как же ему хотелось вырваться из этого отвратительного прозябания в бедности, когда приходится экономить на всем, когда иные господа из того же отеля спускают за один вечер сумму, которую ему приходится зарабатывать месяцами. Ну, ничего, глядишь, жизнь наладится. Мистер Перкинс скоро тоже сможет себе позволить поездки в экипажах, а не в этом душном волочащемся омнибусе, блестящий цилиндр и штиблеты... - Добрый сэр! - вырвал его из сладостных грез о счастливой жизни робкий тонкий голосок. - О, добрый сэр! Прошу простить мою бестактность... Мистер Перкинс, нахмурившись, чуть замедлил шаг и повернулся к уже закрытой мясной лавке, возле которой стояла, опершись о бочку, молодая женщина. Она заметно наклонялась в сторону,волоча и чуть подгибая левую ногу, как раненая птичка. Ее наряд, представляющий из себя шерстяную юбку, плащ не по погоде с пелеринкой и шаль, наброшенную на него, видал лучшие дни, а некогда сверкающие ботиночки сильно износились. Эту особу Перкинс видел не в первый раз, она постоянно обреталась возле этой лавки, но подаяние не просила, будто гнушаясь. Молочница сказала ему, мол, дамочку эту погнали из дома терпимости, якобы за непригодностью. Справедливости ради, надо сказать, что особа была недурна. Кажется, ее зовут Люси... Сара часто подбегала к ней и очень жалела хромую нищенку, что не вызывало у мистера Перкинса восторга. Перехватив его презрительный взгляд, женщина потупилась и, задрожав, неуверенно продолжила: - Не угодно ли доброму джентльмену послушать какую-либо песню? Если желаете, я могла бы спеть для вас... Перкинс хмыкнул, опустилась ниже некуда, а гляди, какая гордая выискалась, не попрошайничает, пытаясь заработать пением на улице. Хотя у него были деньги, он не собирался ей давать ни пенни. Приличным людям с достатком не пристало знаться с такими "певчими пташками". - Иди лучше в свое заведение спой! А ну-ка топай отсюда, не то полисмена крикну! Голодрань уличная, - он сурово зыркнул на нее и демонстративно зашагал дальше, не утруждая себя вниманием к ней, чрезвычайно довольный собой. Некоторое время мистер Перкинс продолжал свой путь в одиночестве, а потом краем глаза заметил, как из подворотни выскользнула какая-то темная фигура. Не придав этому особого значения, он пошел дальше, но инстинктивно ускорил шаг и мысленно пожалел, что не взял кэб. Конечно, светили фонари и поблизости совершали обход констебли... Но отчего-то стало тревожно. Он быстро обернулся, успев высмотреть в коридоре улиц невысокого джентльмена, плотно укутавшегося в длинное пальто, идущего с опущенной головой. Его случайный попутчик явно торопился, так Перкинс слышал его учащенное дыхание и быстрые легкие шаги. Этот человек что-то неясно бормотал под нос, как понял мистер Перкинс, тот был разражен чем-то. Обгоняя нашего новоиспеченного истопника, джентельмен, даже не глядя, оттолкнул его в сторону, как мешающий чемодан, буркнув: - С дороги, ублюдок! Окинув беглым взглядом низкорослую субтильную фигуру нахала, мистер Перкинс оценил свои силы и пришел к выводу, что не потерпит такого отношения к своей персоне, твердо решив проучить этого тщедушного господина. - Придержите-ка язык! - крикнул в спину удаляющемуся молодчику оскорбленный мистер Перкинс. - А то за такие слова можно и по роже получить! Прохожий остановился как вкопанный и резко повернулся к нему. - Что ты сказал?! - в свете вечерних фонарей лицо этого невежливого господина казалось мертвенно-бледным, его исказила гримаса необузданной злобы, а глаза так и полыхали огнем. Вглядевшись, мистер Перкинс почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки, а грудь стали опутывать ледяные кольца страха. В этом молодчике, угрожающе направляющемся к нему, отец Сары узнал того, кого надеялся больше никогда не увидеть... - Как, это вы? - спросил Перкинс, невольно поддавшись назад. Его собеседник помедлил, изучающе глядя на мужчину, чья храбрость быстро улетучилась. Злоба на его лице уступила место выражению какого-то пугающего ликования. - Собственной персоной, сэр, пардон, запамятовал ваше имя. Надо же, какая неожиданная встреча и сколь удобное стечение обстоятельств... Помнится, вы неплохо поживились за мой счет, прикинув шкурку вашей дочурки на сотню фунтов золотом! - Позвольте, сэр, - начал Перкинс, снова возмутившись, - не за ваш, а за счет доктора Джекилла... Он отступил еще на шаг, эта встреча на безлюдной улице ему никак не внушала спокойствия. Благо, здесь до его дома рукой подать. В его голове вдруг мелькнула запоздалая мысль, что остановись он у той нищенки, быть может, не пришлось бы столкнуться с этим субъектом. - Джекилла? - карлик засмеялся, как умалишенный, его смех эхом разлетелся по улице, а потом его глаза загорелись бешенством. - Да это уже неважно... Знаете, уважаемый, теперь ваш черед раскошелиться. Вы помяли мне пальто, дорогое, к слову, и задели меня своей угрозой. - Я?! Раскошелиться? - это уже было слишком для мистера Перкинса. - Да у вас совести нет! Вы не получите от меня ни пенса. Всего доброго! Перкинс, решив, что этот разговор закончен, гордо повернулся к низкому джентльмену спиной и уверенно пошел прочь. Однако, далеко уйти не удалось... Через каких-то несколько шагов он услышал за спиной сиплый смешок, а его плечо сжали цепкие пальцы. Мистер Перкинс настолько оторопел, что не сразу сообразил вырваться или позвать за подмогой. - А с чего вы взяли, что мне нужны деньги? Мне хватит и вашей жалкой жизни! И мистер Перкинс с ужасом почувствовал, как спину пронзила жгучая боль. А потом еще, с другой стороны. Тихая вечерняя улочка в миг наполнилась душераздирающим криком.

***

Жоржетта Ламуш, запахнувшись в соболье манто и откинув длинные пышные перья со шляпки самого модного фасону, вышла на крыльцо, резко захлопнув затейливую дверь с матовым стеклом. Она поморщилась, потирая виски обтянутыми кожаными перчатками пальцами. Свежий воздух не избавил ее от ноющей и отупляющей сознание боли в голове. Кажется, в этот вечер она приняла слишком много "живительного вещества". Мадемуазель Ламуш за время своего пребывания в Лондоне не раз заглядывала в этот закрытый привеллигированный клуб, где можно было насладиться светской беседой в достаточно свободной и непринужденной атмосфере, бокалом вина и добротной китайской курительной смесью. Обычно такие вечера способствовали поднятию настроения и куража у француженки, но на сей раз она почувствовала себя отвратно и скверно. И дело было даже не в китайской траве. У мадемуазель Ламуш как раз завязалось многообещающее знакомство с экцентричным военным из Ирландии, наследником золотых шахт, когда она оказалась в центре внимания у собравшихся любителей экстравагантных развлечений, читая свои стихи о падшем мире. И "золотой" рыжий ирландец почти попался на ее крючок, как вдруг одна дама с неестественно блестящими глазками вдруг вспомнила, что недавно на балу в роскошном отеле некто презентовал шотландской безвестной сиротке охапку роз порцелана. И тут же все включились в оживленную дискуссию. Строились самые невероятные гипотезы относительного того, кто же этот таинственный почитатель, говорили, что эта барышня может еще составить удачную партию, а прежний жених ее, известный доктор, даже вызовет этого страстного господина на дуэль. Словом, Жоржетта со своими стихами была забыта. Французская поэтесса величественно спустилась на тротуар и брезгливо осмотрела весеннюю слякоть. Поглядев по сторонам, она с недовольством обнаружила, что нигде в окрестности не найти ни экипажа, ни даже скрипучего кэба. - Манифик! - фыркнула она, слушая, как противно зачавкала жижа под ее дорогими блестящими сапожками на каблуке. - У этих англичан все не как у нормальных людей! Когда не надо так эти кэбы толпятся на каждом повороте и загораживают всю дорогу! Жоржетте опять вспомнилась эта коротконогая краснорожая дуреха с цветами. И что в ней привлекло английского доктора? - Подарок для мисс Миллиган, тоже мне, велика важность! - ворчала вслух француженка, пряча руки в муфту, холодало. - Да она же тупая как гусыня и уродина к тому же... Абсолютно пресная, невзрачная и серая! Как эта мерзопакостная лондонская погода! Не думала, что у доктора Жекилля такой дурной вкус. - Джекилла! - вдруг раздался за ее спиной голос. Жоржетта тоненько взвизгнула и обернулась назад, ей и в голову не могло прийти, что за ней по пятам кто-то шел. Совсем рядом на тротуаре стоял невысокий господин, с которым столкнулся несчастный мистер Перкинс. - Добрый вечер, мадемуазель Жоржетта! - на его бледном лице блуждала кровожадная улыбка охотника, загнавшего жертву. - Откуда... откуда вы меня знаете? - спросила Ламуш, испуганно хлопая накрашенными ресницами. - Насчет нашей погодки я с вами соглашусь, - не обращая на нее внимания продолжил странный месье. - Но вот мисс Миллиган... Да, конечно, красавицей ее назвать трудно, но в ней есть определенный шарм. Он говорил сбивчиво и торопливо, то и дело облизывая губы и улыбаясь. - Но признаться, я сам не понимаю, чем она так притянула старину Генри, уж больно он к ней прицепился. Здесь я разделяю ваше негодование... Месье наклонил голову, а потом стал двигаться на Жоржетту, которая была близка к обмороку. Она не понимала, кто стоит перед ней и откуда ему все это известно. Ей внезапно сделалось по-настоящему страшно, так страшно, что кровь застыла в жилах, а по позвоночнику пробежал холодок. - Но можете утешиться тем, дорогая моя Жоржетта, что вы сейчас ощутите мертвенность души и плоти, о которой вы так страстно пишите, на себе... А голубушка Айрин вскоре последует за вами, за это могу поручиться! Она плохо влияет на нашего доктора Джекилла! И в его руке сверкнул острый нож, взвившийся вверх. Жоржетта опрометью бросилась бежать как раз в тот момент, когда лезвие рассекло воздух, пропоров ее манто. Что было дальше, она плохо помнила, все дальнейшее представлялось как в тумане. Она неслась по ночной улице, теряя на бегу роскошные предметы своего гардероба, но ее это уже не заботило, француженке казалось, что за ней гонится тот сумасшедший изувер с ножом, его хохот так и стоял в ушах. Когда она выбежала на площадь, старый вяло плетущийся, встречный кэб показался ей колесницей Аполлона. Уже сидя на жестком сидении и глядя из окна на поле фонарей, Жоржетта Ламуш проливала искренние слезы, которые прежде так презирала, и возносила благодарности Богу за то, что ее не прирезали.

***

Энни все никак не могла налюбоваться своим отражением, крутясь у зеркала в своей комнате. Она любовно поглаживала шелковый шейный платок, подаренный мисс Айрин. Барышня сегодня приходила к ним сделать прощальный визит "своим друзьям", принеся подарки. За всю свою жизнь в качестве прислуги Энни ни разу не получала ничего хорошего от своих хозяев, кроме вечных жалоб и угроз выгнать на улицу. Ей с детства приходилось работать, чтобы прокормить овдовевшую мать и младших сестер, принося свою лепту в семейный котел. Бесконечная беготня по поручениям, мытье полов, глажка, стирка, уборка... Доктор Джекилл был самым добрым из всех ее нанимателей и вел себя с ней обходительно, не нагружая хрупкую девушку работой. А мисс Айрин была вообще единственной леди, которая воспринимала Энни как живого человека, а не как механическую "прислугу-за-все". Когда она сегодня вручила ей этот платок и лакированную шкатулку для рукоделия из красного дерева, служанка прослезилась, не зная, как выразить барышне свою благодарность. - Ах, мисс Миллиган, наша мисс, - говорила сама себе Энни, водя пальчиком по гладкой крышке шкатулки, где была нарисована пара в саду, - я буду безумно скучать по вам... Как жаль, что вы не стали здесь хозяйкой. Пока мисс Айрин тепло прощалась со слугами, Энни все ждала, что в гостиной покажется доктор Джекилл и упросит юную леди остаться. Но этого не произошло. Хозяин вообще с неделю не покидал своей лаборатории и общался со всеми ними исключительно через записки, оставляемые на лестнице. С добрым доктором происходило что-то странное, он стал нелюдимым и замкнутым и очень ершистым. Из кабинета то и дело доносились крики и брань. Это пугало молодую служанку, поскольку хозяин раньше не имел привычки повышать голос. А сейчас... Никого из слуг в кабинет не пускает и все время срывается, изрыгая из-за двери ругательства. Даже голос его как будто изменился. Энни аккуратно сняла с шеи платочек и уже собралась в постель, как вдруг услышала из коридора, ведущего в кухню, непривычный шум. Девушка чуть подпрыгнула на месте от неожиданности. Время было уже позднее, в такой час все слуги уже спят, кому вздумается бродить по дому? На кухне снова что-то загрохотало. Не устояв перед соблазном, любопытная горничная взяла свечу и выглянула из своей комнаты. В коридоре, в холле и в гостиной не было ни души, все стихло. Энни поначалу решила, что это просто сквозняк шалит, но тут с кухни вновь отчетливо донеслись звуки, словно там кто-то ходил. Девушка сбросила с ног туфли и пошла по полу босиком, стараясь двигаться как можно тише. Служанка миновала столовую и на мгновенье остановилась у кухонной дверцы. Ей вспомнилась любимая поговорка кухарки "меньше знаешь, крепче спишь", но уж очень хотелось заглянуть туда! Энни сделала глубокий вдох и легонько толкнула дверь в кухню. Кухня была абсолютно такой же, как они ее оставили с миссис Линдон, накануне вычистив до блеска. Все было вполне обычно и заурядно... Как вдруг Энни бросилось в глаза приоткрытое окно у стола, через которое с улицы шел холодный ночной воздух. Горничная собственными руками закрывала его. - Джозеф, это ты тут? - бросила в пустую кухню Энни, испугавшись своего голоса. - Твои проделки, Билли? Никто не ответил ей. Немного пораздумав, служанка двинулась в сторону окна, чтобы закрыть его. Быстро окинув взглядом стол, на котором они с кухаркой обычно разделывали мясо, Энни заметила, что на большой деревянной доске чего-то не хватает. А где же, в таком случае, разделочный нож? Энни так и замерла у стола со свечой в руках. И в следующую минуту нутром почуяла, что она здесь не одна! - Попалась, птичка! - вдруг прозвучало у нее за спиной и сзади ее кто-то схватил. Горничная попыталась взвизгнуть, но чья-то рука зажала ей рот, а на шее она почувствовала прикосновение чего-то холодного и острого. - Не надо пищать, птичка, - прошептал ей кто-то в ухо, - будешь паинькой, перышки тебе не срежу... Энни от ужаса застыла, как парализованная. Рука соскользнула с ее лица ниже, зацепив воротник платья. Юная служанка вздрогнула и случайно выпустила из ладони тяжелый подсвечник, гулко ударившийся о пол. Некто сзади, схвативший ее, вдруг завопил, как ошпаренный, отпустив пойманную птичку на волю. Энни, не оборачиваясь и не медлив ни секунды, вылетела пулей из кухни. Она бежала со всех ног, внезапно столкнувшись в коридоре нос к носу с Пулом. - Господи, Боже мой, Энни, ты ли это? - воскликнул дворецкий, удерживая разогнавшуюся девушку за плечи. - Что ты носишься здесь, как юнга по палубе? Энни смотрела на него ошалелыми глазами, хватая губами воздух. - Там... это... - запыхаясь, бормотала она, - окно... нож... птичка! - Да что случилось-то? - недоумевал Пул, пытаясь привести ее в чувство. - Пожар, что ли? Объясни ты толком. - Там на кухне кто-то есть! - наконец выкрикнула Энни, энергично жестикулируя. Пул, вооружившись кочергой, зашел в кухню, девушка робко выглянула из-за его спины. На сей раз окно было плотно заперто, нож лежал на месте и никого не наблюдалось. Проведя тщательный осмотр, Пул недовольно покосился на Энни. - Послушай, детка, если тебе взбрело в голову покуралесить и подурачиться, то ты выбрала плохое время! Мне сейчас не до твоих глупых шуточек, а доктору тем более.... - Но, мистер Пул... Я готова поклясться, - стала оправдываться Энни и хотела показать порез на шее, но дворецкий взял ее под руку и выпроводил из кухни. - И слушать ничего не желаю! Устроила она здесь, видите ли, показалось ей... Чего разоралась посередь ночи, весь дом бы могла на уши поставить. Хозяин и так весь умаялся, а еще ты здесь по ночам бдения устраиваешь. Иди спать с глаз моих! Завтра на час раньше у меня вскочишь! Нет, но ведь додуматься надо! В кухне кто-то есть... Это у тебя в голове кто-то есть, меньше надо о дуростях всяких думать.

***

Утром доктор Джекилл все же спустился в столовую к завтраку, но почти не притронулся к еде. Обычно собранный и учтивый, он сидел за столом, уставившись в одну точку, и, казалось, ничего не замечал вокруг. Его лицо было заметно изжевано бессонницей. Когда Энни убирала со стола остывший чай, Джекилл тронул ее за руку. Хохотушка-горничная сегодня тоже была притихшей, а потому пугливо отпрянула, едва не уронив чашку. - Энни, вы выглядите усталой. Вы себя плохо чувствуете? - в его слабом голосе было столько участия и сострадания, при его-то состоянии, что сердечко Энни сжалось от жалости. - О, нет, сэр, вам показалось, что вы. Со мной все хорошо, - это было ложью, поскольку Энни еще не оправилась от ночного приключения. - Правда? Хорошо, раз так... - доктор смотрел на нее печальными глазами. - Энни, вы можете быть свободны на сегодня. Пойдите отдохните, развейтесь, в последнее время вы совсем зачахли за домашней работой. А если желаете, могу дать вам целую неделю отдыха, с нынешним окладом, разумеется. - Сэр, вы очень добры, - сказала удивленная служанка, - я, право же, растеряна... Мне хватит одного дня, благодарствую. А завтра я вернусь к своим обязанностям! Спасибо вам еще раз! Вспомнив, что доктор прихрамывал, садясь за стол, Энни смущенно спросила: - Простите, сэр, а вы как себя чувствуете? Джекилл вдруг смертельно побледнел и покрылся испариной, положив руку на больную ногу. А потом резко выпрямился и бросил на горничную гневный взгляд. - Может, вы и диагноз мне желаете поставить и назначить лечение, мисс Энни? Не трудитесь, я сам как-нибудь позабочусь о своем здоровье. Служанка опустила глаза, вжав голову в плечи, ее губы задрожали. Она уставилась на поднос с посудой, прижимая его к белоснежному фартуку с крыльями. - Извините, сэр... Я забылась. Глядя на девушку, Джекилл вновь ощутил отвращение к самому себе и раздражение на собственную несдержанность. Это бедное существо и так настрадалось, как и все его слуги... Энни ведь не виновата... Доктор прекрасно знал, кто во всем виноват. И если уж на кого и надо злиться, то только на самого Генри Джекилла. - Энни, постойте! Прошу прощения, я был груб с вами. Я и вправду себя неважно чувствую... Ну, а вы отдохните хорошенько. Передайте, пожалуйста, миссис Линдон, чтоб особо не хлопотала, я сегодня поужинаю в кабинете. Энни, присев, довольная понесла поднос на кухню. Доктор заметил ей вслед: - У вас очень красивый платок, кстати говоря, вам очень идет. Энни зарделась и улыбнулась: - Спасибо, сэр, мне тоже он по душе. Мисс Айрин подарила! - Мисс Айрин... - повторил Джекилл, когда горничная скрылась за дверцей. Он страдальчески закрыл лицо руками, просидев в таком положении несколько минут. - Боже, что я наделал... Что я наделал! Помоги мне, прошу, дай сил! Господи, будет ли этому конец... "Все только начинается, доктор! Если вы на себе уже крест поставили, то мне чертовски хочется жить. Как видите, мне удается и без вас поразвлечься! А девчонка-горничная у вас смазливенькая, зря вы ею брезговали. Вот только нога теперь из-за этой дряни болит." Генри Джекилл сжался как от внезапного удара и, ощутив проклятые спазмы, немедленно пошел в лабораторию, каждый шаг давался ему с трудом, будто он нес тяжелую ношу и поднимался в гору. Бедный, истерзанный доктор подумал о Христе, несущем крест на Голгофу. Только он сам, Джекилл, не смог с достоинством нести свой крест, сложив оружие перед своими страстями и растеряв все, что могло составить его счастье и чего он раньше не замечал.

***

Выгрузив все чемоданы, молодой крепкий кэбмен почтительно шаркнул ботинком и приподнял шляпу. Запрыгнув на козлы, он махнул на прощанье рукой: - Доброй дороги вам, мисс! Айрин Миллиган, улыбнувшись в ответ веселому малому, посмотрела на внушительное сооружение вокзала Ватерлоо, перед которым она сейчас стояла со своим скарбом. Ей надлежало отправиться поездом до Эдинбурга, где ей предстояло начать новую главу в качестве учительницы. Позади оставался шумный Лондон, потеря и предательство, прошлое, которое нужно было забыть... Здесь ей больше нечего делать, говорила себе мисс Айрин, надо привыкать к одинокой скромной жизни в Шотландии. Но в глубине души она чувствовала, как что-то мешает ей порвать с прежней судьбой навсегда. Как якорь прочно держит судно, не давая выйти в море, так и мысли остаться в столице все громче звучали у нее в голове. Мисс Айрин порой казалось, будто в Лондоне для нее есть еще незаконченные дела, очень важные дела. Пытаясь отмахнуться от назойливой мысли бросить чемоданы и никуда не ехать, Айрин вспомнила о чете Лэньонов. Быть может, все дело в них? За те краткие дни перед отъездом она успела получше узнать Артура, а с Элизой они вообще стали, похоже, задушевными подругами. Мистер Лэньон действительно взялся за ум, пошел на службу к Аттерсону клерком (не без участия мисс Миллиган, однако), а во вчерашней беседе с Айрин вообще заявил, что тосковал по родной Англии. - Я и забыл, как хорош наш старый Лондон! - говорил он, когда они втроем пили чай. - Забыл, как я люблю Элизу... Артур с нежностью посмотрел на жену, которая, как позже узнала Айрин, уже носила под сердцем дитя. Может, оттого в тот вечер она выглядела такой цветущей и очароватльной молодой женщиной. - Я уверена, нас ждет здесь счастливая жизнь, - отвечала миссис Лэньон. - Вот жаль только, что ты бросаешь нас, Айрин. Может, все-таки передумаешь? - Да, сестра, - поддержал супругу Артур, - мы были бы рады, если б вы остались с нами. - Милые мои, - искренне сказала Айрин, чувствуя, как сердце будто надвое рвется. - Я все уже решила, завтра поезд. Не хочу вас стеснять. Поверьте, я должна отсюда уехать. - Как знать, Айрин, - вдруг проговорила Элиза с доброй хитрецой в глазах, - быть может, судьба твоя в лондонском тумане ожидает тебя, а ты сбегаешь к шотландским озерам? Мисс Миллиган густо покраснела, едва проглотив кусок коврижки, и перевела взгляд на букет фарфоровых роз, статно стоящих в высокой вазе на фортепиано. Господи, лучше б его не было вовсе! Об этом щедром подарке и о таинственном почитателе теперь судачили во всех салонах с легкой руки английских сплетниц. Мисс Айрин чувствовала себя крайне неловко, понимая щекотливость положения и теряясь в догадках, кто же это мог быть. Круг ее знакомств был не так широк, молодой леди вообще претили всякие сомнительные встречи с кавалерами, а такие странные сюрпризы наводили на нехорошие мысли. - Элиза, прошу, оставим эту тему, моя судьба - уединенно жить в Шотландии, никакой другой мне не надо! Мысль, что ее судьба сидит сейчас взаперти в своей лаборатории в особняке на площади, и никакой другой ей не надо, Айрин старательно отвергала. - Как знать... - задумчиво повторила Элиза. - Пути Господни неисповедимы, Айрин.

***

Мисс Миллиган шла по перрону, пытаясь лавировать среди бесконечного потока отбивающих и прибывающих людей. Руки уже устали нести багаж и она жалела, что поскупилась и не взяла носильщика. Так, нужно найти путь, с которого отправляется ее поезд. - Простите, сэр! - обратилась она к проводнику в синей красивой форме, стараясь перекричать свист паровоза. - А откуда идет скорый до Эдинбурга, не подскажете, будьте любезны? - Да вроде как, четвертый путь, мисс... - джентельмен почесал затылок, - но вы лучше спросите дальше. Четвертый, кажется, до Кингстона... Найдите начальника станции! Мисс Айрин вспомнила дядюшкину шутку про то, что на вокзалах в Лондоне никто никогда не знает, какой поезд откуда идет. Похоже, это правда! Поправив съехавшую набок шляпку, мисс Миллиган снова взялась за чемоданы и побрела вдоль платформы, кашляя от паровоного дыма. И вдруг сквозь утомляющий рокот и гул вокзала она отчетливо и ясно услышала звонкий детский голосок, взывающий к ней: - Мисс Айрин, мисс Айрин, подождите! Мисс Миллиган поначалу подумала, что ей это слышится, однако она убавила шаг и обернулась, вглядываясь в сизую мглу перрона, откуда выныривали спешащие пассажиры. Ей на глаза попалась неприметная фигурка парнишки, перепрыгивающего через саквояжи и корзины и отчаянно размахивающего руками. Чуть прищурив глаза, Айрин тут же широко распахнула их от удивления: - Билли? Что ты здесь делаешь, дружок, что стряслось? Маленький поваренок, добежав наконец до юной леди, стал хватать воздух ртом, силясь ей что-то сказать. Мисс Миллиган опустила свой багаж и придержала мальчика за плечи, чтобы тот не растянулся на перроне. - Тише, мой милый, дыши глубже, потихоньку, вот так... - Мисс... хозяин! - выпалил Билли, вытирая лоб рукавом курточки. - Он... он... - Боже, что? - встрепенулась Айрин, не успев обуздать свои чувства. - Что-то с доктором Джекиллом? Что с ним, Билли, он болен? - Я не знаю, мисс... Но он просил передать вам вот эту записку! - Билли протянул ей простой лист бумаги, свернутый в два раза. - Сказал, что если вы не откликнитесь, то он пропал. Уф, ну и умаялся я вас искать... Мисс Миллиган торопливо развернула послание, желая немедленно узнать, что с Генри. Ей сразу бросилось в глаза то, как странно было написано письмо, будто его писали впопыхах и дрожащей рукой, буквы плясали в разные стороны, перо споткнулось несколько раз. Подпись в конце была написана под странным прямым наклоном и раздельно, как будто автор выводил каждую букву с огромным трудом. А еще на белой бумаге были запекшиеся красные капли... Мисс Айрин, Надеюсь застать вас в Лондоне, если еще не поздно... Если у вас осталась хоть чуточка пусть не любви, то хоть сочувствия ко мне, вы не оставите мою мольбу без ответа. В свое время ваш покойный дядюшка доктор Лэньон пришел ко мне на выручку, теперь я прошу вас. Нет, я умоляю вас помочь мне, спасти меня, мою жизнь, мою честь, мой рассудок. Моя судьба в ваших руках. И я уповаю на ваше доброе сердце и милость к недостойному и жалкому человеку. Если вы готовы мне помочь, то прошу вас явиться сегодня ко мне в особняк после девяти вечера одной, безо всяких свидетелей. Возьмите с собой запасной ключ от черного входа в мою лабораторию, который я вам некогда отдал, зайдите через ту дверь с улицы, именно через нее. Постарайтесь не привлекать к себе внимания и не зовите моих слуг. Пожалуйста, не оставьте меня в моем ужасном положении и выполните все в точности! Если вы откажете мне в последней помощи и не придете сегодня, то знайте, что я погибну. Да, погибну! И моя гибель будет на вашей совести. От себя могу обещать вам, что оказавшись в моем кабинете, вы не только спасете меня, но и получите ответы на многие вопросы, терзающие вас. Надеюсь на вашу доброту, Генри Джекилл.